Несколько дней кряду Нью-Йоркские газеты описывали подробности этой трогательной драмы, рассказывали о пышных похоронах, о драгоценностях, которь унесла с собою в гроб покойная красавица, о роскошном склепе, в который положены оба тела супругов.

Нотариус Брюс известил наследников покойного лорда о его последней воле. Лорд Стаунтон приехал через две недели, лорд Горас Кусвей прибыл в Нью-Йорк неделей позже.

Лорд Горас был ненамного моложе своего брата, но это был очень красивый старик с гордой осанкой. У него было выразительное и вместе сдержанное лицо, тонкие губы были всегда сжаты, обличая непреклонность воли.

Лорд Стаунтон был видный мужчина лет сорока. Он уединенно жил в своем имении, доставшемся ему от родителей, и занимался хозяйством. Соседям он не нравился за необщительность, а слугам за скупость.

Прибыв в Нью-Йорк, он поселился в скромном отеле и, в ожидании приезда дяди как бы вознаграждая себя за скромное деревенское житье, целыми днями осматривал город, вечерами посещал театры и возвращался в отель поздно. Однако он не забыл и о долге перед умершим родственником и в сопровождении Иосифа Keрринга, старого слуги покойного лорда, отправился на кладбище. Он возложил венки на могилы своих родственников и долго любовался живописной красотой склепа сооруженного из мрамора и украшенного при входе фигурами плачущих aнгелов. Эти изваяния, работы одного из величайших французских скульпторов, даже флегматичном лице лорда Стаунтона вызвали выражение восторга.

Лорд Горас Кусвей остановился в доме своего покойного брата. Там на другой день нотариус зачитал ему и лорду Стаунтону завещание покойного. Лорд Стаун не особенно старался скрыть свое разочарование, когда узнал, что большая часть имущества завещана лордом Артуром на благотворительные цели, а ему достанется лишь десятая часть этих богатств.

Нотариус дочитал завещание до конца и сильно задумался.

— Милорды, — обратился он к наследникам, — я должен сообщить вам неприятную вещь. Лорд Артур Кусвей завещал своему дворецкому Керрингу за преданную службу два больших бриллиантовых перстня, которые он носил на руке. В суматохе, царившей во время похорон лорда Кусвея, я забыл распорядиться о снятии с его пальцев этих перстней. Об этом пункте завещания знал только я один и потому и извиняюсь за допущенный мною промах. Я хотел бы знать, что следует нам предпринять в этом случае.

Лорд Горас задумался.

— Это крупный промах, и вряд ли его можно исправить, — заметил он. — Теперь всё зависит от одного дворецкого. Упросите его, чтобы он не настаивал на выполнении этогo пункта и заплатите ему за убытки.

Нотариус скорбно наклонил голову и позвонил. В комнату вошел старый Иосиф.

Брюс изложил ему суть дела.

— Перстни эти, — сказал он, — оценивались покойным в пять тысяч долларов. Я предлагаю вам получить эту сумму денег и не настаивать на точном выполнении завещания, в противном случае нам придется нарушить последний покой вашего хозяина и вскрыть его гроб.

— Я этого не допущу, — сказал лорд Кусвей.

— И я тоже, — подтвердил лорд Стаунтон.

Лицо дворецкого выразило смущение.

— Милорды, — проговорил он затем, — покойный хозяин мой оставил мне денег достаточно, чтобы я мог безбедно провести остаток своих дней. И если бы он хотел оставить мне еще пять тысяч, то так и написано было бы в завещании. Он завещал мнe два кольца, которыми очень дорожил, которые всю жизнь не снимал со своей руки. Милорды, такой знак его внимания я ценю очень дорого. Эти перстни я никому не уступлю, ни за какие деньги. Конечно, я понимаю, что тяжело вам согласиться то, чтобы вскрыть гроб, но… я всю жизнь беспрекословно исполнял все приказы покойного, и я не могу нарушить его последней воли. Я желаю получить заветные мне кольца.

Лорд Кусвей слушал, кусая губы.

— Иосиф, вы требуете невозможного, — сказал лорд Стаунтон. — Поймите, это гнусно! Вы требуете, чтобы мы осквернили дорогую нам могилу! Мы такой подлости не допустим!

— Я дам вам семь тысяч долларов! — воскликнул нотариус. — Пожалейте хоть меня. Вы же знаете, что я был другом вашего покойного хозяина.

Но Иосиф оставался непреклонным.

Лорд Стаунтон снова начал браниться, нотариус уговаривать дворецкого, лорд Кусвей покачал головой и сказал:

— Раз закон на его стороне, и если его решение неизменно, мы должны подчиниться. Мы отправимся в склеп, вскроем гроб, снимем с пальцев покойного перстни и будем просить прощения у души его за наше вторжение в его последнее пристанище…