Судьи явились в назначенное время; ровно в семь часов они вошли в гостиную мисс Карлайль, — этот дом был ее собственностью и достался ей по завещанию отца. Корнелия сама приняла гостей и вскоре погрузилась в судебные прения, несмотря на ненавистные ей курительные трубки. В городе поговаривали, что она такой же хороший адвокат, каким был ее отец, и действительно, мисс Карлайль выказывала блестящие познания в юридических науках. В восемь часов в гостиную вошел слуга и доложил мистеру Карлайлю, что мистер Дилл желает его видеть. Арчибальд вышел из комнаты и через минуту вернулся с распечатанным письмом.

— Очень жаль, господа, — произнес он, — но я вынужден вас покинуть. Я скоро вернусь, а пока оставляю с вами мистера Дилла. Он знает законы не хуже меня.

Сэтими словами Карлайль вышел из дома и быстрым шагом направился к роще, примыкавшей к дому Гэров. Лунный свет освещал извилистые тропинки. Карлайль невольно посмотрел налево, туда, где возвышался лес. Там находился небольшой домик, где произошло убийство, за которое Ричарда Гэра приговорили к смертной казни. С тех пор это жилище пустовало, потому что никто не хотел оставаться в его печальных стенах.

Мистер Карлайль отворил ворота и огляделся. Стоявшая возле окна Барбара заметила Арчибальда и, спустившись вниз, открыла дверь.

— Мама очень волнуется, — прошептала она.

— Он здесь?

— Думаю, да, но еще не подал знака.

Встревоженная миссис Гэр стояла возле кресла. На щеках у нее выступили красные пятна. Мистер Карлайль поспешил передать ей деньги, и она с чувством пожала ему руку.

— Арчибальд, — произнесла она, — я должна увидеть сына. Как это устроить? Не пойти ли мне к нему в сад?

— Вечерний воздух для вас слишком свеж, не лучше ли ему подняться сюда?

— Пойду взгляну, не пришел ли он, — сказала Барбара.

— Останьтесь здесь, я сам схожу, — возразил Карлайль. — А когда вы нас заметите, то просто откройте дверь.

Барбара вдруг вскрикнула и схватила мистера Карлайля за руку.

— Вон он! — воскликнула она. — Он вышел из-за деревьев, взгляните, прямо напротив окна!

Арчибальд вышел из дома и беззвучно прокрался к деревьям, где притаился Ричард. Это был стройный молодой человек чрезвычайно приятной наружности. Кротостью и уступчивым характером он напоминал мать, но, наделенный нежным и любящим сердцем, Ричард отличался легкомыслием и ветреностью.

— Скоро ли ко мне выйдет матушка? — спросил он, обменявшись несколькими фразами с Карлайлем.

— Я провожу вас к ней, — отозвался Арчибальд. — Вашего отца нет дома, следовательно, вы в безопасности.

— Так пойдемте же, я сам не свой и спешу поскорее уйти отсюда. Получу ли я деньги?

— Конечно. Но скажите мне, Ричард, нет ли у вас каких-нибудь новых сведений об этом ужасном преступлении?

— Моя сестра хотела, чтобы я переговорил с вами, но думаю, что это совершенно бесполезно. Если бы даже я сказал правду перед целым светом, то и тогда из этого ничего бы не вышло; и вы тоже не поверили бы мне, Арчибальд.

— Не бойтесь, Ричард, говорите со мной откровенно.

— Да, действительно, я давно хотел излить душу. Дома меня постоянно упрекали за то, что я часто хожу к Галлиджонам. Отец и мать думали, что я бываю у них, потому что мне нравится Эфи… Галлиджон просил меня дать ему ружье, и в тот вечер, когда я отправился к… Ну да все равно к кому…

— Ричард, — перебил его мистер Карлайль, — если вы хотите, чтобы я хоть чем-нибудь вам помог, говорите со мной откровенно. Клянусь, я не обману вашего доверия.

— Если так, то я скажу, что искренне любил эту девушку. Я готов был ждать целую вечность, лишь бы она стала моей женой. Вы знаете, мой отец сильно противился этому…

— Вы хотели жениться на Эфи? — уточнил Арчибальд.

— Да, таково было мое тайное намерение.

— А она отвечала вам взаимностью?

— Иногда мне казалось, что она меня любит, а иногда — что нет. Она постоянно отшучивалась и прибегала ко всевозможным уловкам. Я думал, что она просто капризничает, когда говорит мне, что я не должен приходить к ней… Впоследствии я узнал, что она привязалась к нему, а я был забыт.

— Я не понимаю вас, Ричард, — сказал Карлайль. — Я даже не знаю, о ком вы говорите.

— Это все он, ненавистный Торн.

Мистер Карлайль вспомнил, что это имя называла Барбара.

— Но кто он? Я никогда не слышал о нем.

— Никто его не знает в Вест-Линне. Он тщательно скрывался, — ответил Ричард, нахмурившись. — Он встречался с Эфи в лесу; откладывал знакомство с ее отцом, говоря, что у него есть тайна, которую он ей как-нибудь откроет.

— Расскажите о том вечере…

— У Галлиджона сломалось ружье, и он попросил меня дать ему мое на время. Я условился с Эфи, что приду к ним в тот вечер, и вышел из дома после ужина, захватив с собой ружье. В дверях меня остановил отец и спросил, куда это я направляюсь. Я ответил, что иду к Бошану, и впоследствии это послужило уликой против меня. Когда я дошел до Галлиджона, меня встретила Эфи и холодным тоном попросила, чтобы я вернулся к себе. Мы поговорили несколько минут, и в это время мимо нас прошел Локсли и увидел меня с ружьем в руках. Я поспешил извиниться, хотя ни в чем не был виноват, и уступил Эфи, потому что любил ее. Я отдал ей ружье, предупредив, что оно заряжено. Эфи отнесла его домой и заперла за собой дверь, но я не ушел. Мне пришло в голову, что, быть может, в этот вечер Торн пожелал познакомиться с ее семейством, и она хотела скрыть это от меня. Я спрятался за деревьями около дома. Локсли в это время еще раз прошел мимо и, заметив меня, поинтересовался, почему я прячусь. Я ответил молчанием на его вопрос. На судебном следствии это послужило еще одним доказательством моей вины. Спустя минут двадцать до меня донесся ружейный выстрел со стороны коттеджа. «Кто-то стреляет куропаток», — подумал я. В то же мгновение я увидел, как Бетель выскочил из-за деревьев и пустился бегом к коттеджу. Этим выстрелом убили Галлиджона… Не прошло и минуты, как я увидел другого человека, мчавшегося со всех ног к опушке леса. Это был Торн. Я никогда не забуду его мертвенно-бледного лица, вытаращенных глаз и разинутого рта. Если бы я был физически силен, то, наверно, остановил бы его, ведь мое предположение насчет свидания Эфи и Торна оправдалось.

— Вы говорили, что Торн появлялся в Вест-Линне только по вечерам. Это действительно так? — уточнил мистер Карлайль.

— Да, — продолжал Ричард, — но я могу поклясться, что в тот день он пришел раньше, чем обычно. Итак, он убежал… Я потерял его из виду, и вскоре до моих ушей донесся топот лошадиных копыт… Он во весь опор мчался из леса. У меня зародились страшные подозрения, и я поспешил к коттеджу. В дверях я наткнулся на безжизненное тело Галлиджона. Он лежал мертвый в кухне на полу, весь в крови, а мое разряженное ружье валялось около него. Пуля засела у него в боку…

Ричард остановился, чтобы перевести дух.

— Я стал звать Эфи, но не получил ответа, — продолжал молодой человек. — Все словно замерло. На меня напал такой страх, что я, схватив ружье, решил бежать…

— Зачем же вы схватили ружье? — перебил его Карлайль.

— Я и сам не знаю, — ответил Ричард, — мне почему-то показалось, что мое ружье не должны обнаружить возле убитого Галлиджона… Когда я выбегал из кухни, меня опять увидел Локсли — он возвращался из леса домой. Не могу описать, что я испытал в ту минуту; окончательно сбитый с толку, я понял, что меня могут обвинить в преступлении. Я бросил ружье и убежал, не слушая Локсли, который пытался меня остановить.

— Это ваш самый безрассудный поступок! — заметил Карлайль.

— Да, — отозвался Ричард. — Все из-за моей проклятой трусости. Но позвольте мне продолжить. По пути к дому, в лесу, в том месте, где вырублены деревья, я столкнулся с Бетелем. Я подумал, что он поможет мне разобраться. «Вы видели эту собаку?» — крикнул ему я еще издали. «Какую собаку?» — переспросил он. «Этого презренного Торна, который был в гостях у Галлиджона!» — «Я не понимаю, о чем вы говорите». — «Вы не слышали выстрела?» — продолжал я. «Слышал, — ответил он. — Я подумал, что выстрелил Локсли». — «Разве вы не видели Торна, бежавшего со всех ног из коттеджа?» — «Нет, я видел только вас и Локсли». Подобный ответ окончательно смутил меня.

— И вы решились убежать в ту же ночь? — спросил Карлайль. — Вы сами себя погубили!

— Да, это было безумием с моей стороны. Спустя три или четыре часа я вернулся в коттедж и увиделся с Эфи. Никогда этого не забуду. Едва только она меня увидела, как разразилась жесточайшими упреками, называя меня убийцей. На шум сбежалась прислуга, и весь дом наполнился людьми. «Если она считает меня виновным, — подумал я, — то все тоже так сочтут». Я решил, что разумнее всего удалиться. Предчувствие меня не обмануло: все улики были против меня. Судебный следователь, допросив свидетелей, признал меня виновным. Чем больше я пытался оправдаться, тем больше запутывался. Эфи, которую я так искренне любил, была моим главным противником. Она утверждала, что у нее никого не было в тот вечер, что она сидела дома одна, а потом вышла через заднюю дверь, желая прогуляться, что раздавшийся выстрел заставил ее вернуться и что она увидела Локсли, который стоял над ее мертвым отцом.

Арчибальд заметил:

— Вы говорите, что были в ту минуту в лесу. Бетель также не мог…

— Это не Бетель, — перебил его Ричард, — повторяю, я видел его в то мгновение, когда раздался выстрел.

— Но где был Локсли?

— В лесу. Я убежден, что выстрелил Торн. Он и есть убийца!..

— Ваша история невероятна, — произнес мистер Карлайль, — тем не менее я должен над ней хорошенько поразмыслить. Больше всего меня удивляет, что вы не догнали Торна, не донесли на него, хотя видели, как он выбегал из коттеджа.

— Я слабый человек. Это роковое стечение обстоятельств подавило во мне волю! Да и к чему слова, когда мое собственное ружье послужило доказательством против меня?

— Позвольте задать вам еще один вопрос. Как могло случиться, что никто не знал о существовании этого таинственного Торна? Неужели никто не видел, как Эфи встречалась с ним в лесу?

— Как она мне однажды сказала, он приезжал к ней в сумерках и на очень короткое время. Мне кажется, вы не верите моим словам. Я и не ждал ничего другого…

— Теперь вас могут оправдать только неопровержимые доказательства, — заключил Арчибальд. — Но все равно я над этим подумаю. Какой он, этот Торн? Опишите его.

— Аристократическая внешность, высокий, стройный. Ему не больше двадцати пяти.

— Не знаете ли вы, откуда он и кто его родители?

— Не знаю, но Эфи не раз хвасталась мне, что ее будущий жених приезжал из Суассона — за три мили отсюда, — чтобы увидеться с ней.

— Из Суассона? Так вы думаете, что это кто-нибудь из суассонских Торнов?

— О нет, этот человек совсем не похож на них. Быть может, он и аристократ, но не могу сказать, что он отличается изящным вкусом.

Арчибальд не мог не улыбнуться последнему замечанию молодого человека.

— Как вы это заметили, Ричард?

— Он носил бриллиантовые запонки в манишке, бриллиантовые перстни, бриллиантовые булавки… По всей вероятности, Торн надевал все это, чтобы ослепить Эфи, — по крайней мере, мне так показалось.

— Где же она теперь, Ричард?

Ричард поднял изумленные глаза на Карлайля:

— Откуда мне знать? Я вас хотел об этом спросить.

Арчибальд снова погрузился в размышления. Он, по-видимому, не доверял юноше.

— Ричард, — наконец обратился он к молодому человеку, — после похорон Галлиджона Эфи исчезла, и здесь все говорили, что она пожалела о своих жестоких обвинениях и отправилась к вам.

— С того вечера я ни разу не виделся с ней.

На этом молодые люди закончили разговор: было уже довольно поздно, и Ричард торопился к матери. Они пошли по дорожке, ведущей к дому. Ричард чувствовал, что ноги у него подкашиваются, он боялся, как бы его не узнали слуги. Наконец он упал в объятия плачущей матери, которая с нежностью прижала его к груди. Мистер Карлайль, не желая мешать их свиданию, направился в Вест-Линн.

До этого дня Арчибальд ни на минуту не сомневался в том, что преступление совершено Ричардом Гэром, но, как и другие судьи, не допускал, что оно было умышленным. Добрый и кроткий Ричард, по его мнению, не мог совершить это преступление хладнокровно. Мистер Карлайль предполагал, что между Галлиджоном и Ричардом произошла ссора и что последний, случайно спустив курок, убил Галлиджона, не всегда довольного посещениями молодого человека. Признание, сделанное младшим Гэром, сбивало юриста с толку. Он не думал, что Ричард сочинил всю эту историю ради собственного оправдания, но еще более странным ему казался тот факт, что никто не знал Торна.

Судьи провели приятный вечер; вкусный ужин и вино сделали их разговорчивыми. Когда Арчибальд вернулся, мисс Корни немедленно удалилась в свою комнату, жалуясь на сильнейшую головную боль из-за дыма. В одиннадцать часов гости разошлись по домам, и только мистер Дилл остался по знаку своего хозяина.

— Присядьте на минутку, мистер Дилл. Вы, кажется, близко знакомы с суассонскими Торнами. Нет ли у них какого-нибудь родственника, племянника или кузена, красивого молодого человека, большого щеголя?

— Вы имеете в виду молодого Джейкоба? — предположил управляющий. — Я был у него в прошлое воскресенье.

— У молодого Джейкоба, — повторил Карлайль с улыбкой. — Да ему, должно быть, лет под сорок!

— Около того, но, по-моему, Джейкоб еще молод. Что касается юных родственников, то у Торнов нет ни племянников, ни кузенов.

Арчибальд задумался. Затем, резко подняв голову, произнес:

— Сегодня мне удалось узнать нечто, что заставляет меня сомневаться в виновности Ричарда Гэра.

— Неужели вы забыли о его бегстве? — пробормотал удивленный мистер Дилл.

— Да, это свидетельствует против него, — согласился мистер Карлайль. — Но в то время, когда было совершено преступление, какой-то щеголь ухаживал за Эфи Галлиджон; его звали Торн, и он приезжал из Суассона. Нет ли такого человека в семействе Торнов?

— Мистер Карлайль! — воскликнул Дилл. — Мои знакомые — почтенные люди, к тому же они женаты, имеют детей…

— Вы не поняли. Я не их подозреваю. Жениху Эфи не больше двадцати пяти лет от роду. Я могу только предполагать, что это их родственник.

— Я не раз слышал от них, что они последние из рода Торнов.

— Не буду больше распространяться об этом деле. Но я имею достаточно причин сомневаться в виновности Ричарда Гэра. Я намерен попытаться что-нибудь выяснить и прошу вас помочь мне.

— С радостью! — отозвался управляющий. — Но я убежден, что убийца именно Ричард.

— Тем не менее, когда вы отправитесь в Суассон, постарайтесь разузнать, не жил ли там молодой человек по имени Торн в то время, когда было совершено преступление.

— Хорошо, постараюсь, — ответил мистер Дилл, и они пожали друг другу руки.

Вошел слуга.

— Джойс уже легла? — обратился к нему мистер Карлайль.

— Еще нет, сэр.

— Тогда пришли ее ко мне.

Джойс незамедлительно явилась. Она была горничной Корнелии и молочной сестрой Эфи Галлиджон.

— Заприте дверь, Джойс, — приказал Арчибальд.

Джойс исполнила приказание хозяина и остановилась около стола.

— Давно вы не получали известий от вашей сестры, Джойс?

— Я о ней ничего не знаю, сэр, — ответила та, вздохнув.

— А кто был тот знатный джентльмен, который за ней ухаживал?

На бледных щеках Джойс выступил яркий румянец.

— Как? Разве вы о нем слышали, сэр? — спросила она, понизив голос.

— Да, недавно. Он, кажется, приезжал из Суассона?

— Я точно не знаю, сэр. Сестра редко говорила о нем.

— А какого звания был этот человек?

— Вероятно, знатный лорд, — продолжала служанка, — я видела его всего один раз. Мы с Эфи гуляли по лесу, и он подъехал верхом. На его белых руках блестели кольца, а вместо пуговиц на манишке были драгоценные камни.

— И больше вы не видели его?

— Никогда. Мне кажется, что я и не узнала бы его. Как только он меня заметил, то раскланялся с Эфи и быстро исчез. Это был очень красивый мужчина. Военные держатся так прямо…

— Значит, он был военным? — уточнил мистер Карлайль.

— Да, Эфи называла его капитаном, но однажды призналась, что он еще не имеет этого звания.

— Может, поручик? — подсказал Арчибальд.

— Да, — подхватила служанка, — поручик Торн. Когда он спешил уехать, в тот самый вечер, то выронил носовой платок из тончайшего батиста. Я подняла его, но Эфи вырвала его у меня из рук и закричала: «Капитан Торн, вы потеряли носовой платок». Он вернулся и забрал его. В тот же самый вечер я видела в лесу молодого Гэра — он бродил возле коттеджа, а через неделю после этого убили Галлиджона.

Карлайль, не считая нужным продолжать расспросы, отпустил Джойс.

Встреча Ричарда с матерью скоро закончилась. Несчастный молодой человек снова покинул родной дом. Миссис Гэр и Барбара долго смотрели ему вслед, пока он наконец не вышел на дорогу, освещенную лунным светом.