Гиде, оставив судебного следователя, вышел в сад. Он внимательно осмотрелся, как охотник, разыскивающий след. Он дошел до стены под окном залы. Толстая ветка дерева, недавно сломанная, валялась на снегу, в этом же месте ясно виднелись и следы сапог.

«Негодяй выпрыгнул в окно, — подумал Гиде. — Он сломал ветку, упав, и должен был ушибить себе или руку, или ногу».

Гиде медленно шел по следам. Он сделал предположение, что преступник бросился через сад к калитке, которая, без сомнения, была отворена, затем через луг перебежал в лес. В кустарнике трудно было отыскать следы. Снег, упавший с ветвей, отчасти скрыл следы, и лесничий окончательно потерял их на большой дороге, которая вела через лес в Мусьер. Утром тут проходило несколько лесорубов, и следы перемешивались.

Гиде вернулся к дому и предпринял новую попытку. Он нашел то место, где упал и откуда стрелял в убегавшего человека. Его следы были ясно видны на снегу. Лесничий продолжал разговаривать сам с собой:

— Он должен был знать, что за соснами находится ограда не более двух метров высотой.

Гиде пошел по новому следу. Очевидно, через ограду перелезли. По всей стене снег лежал грудами и обрушился только в одном месте. Не желая уничтожать следов, Гиде вернулся к калитке, обошел сад и с другой стороны обнаружил новые следы. Человек направлялся к опушке леса, туда же вели и следы первого убийцы.

«Они, без сомнения, встретились, — подумал лесничий. — Рамаже видел одного, другой бежал впереди».

На опушке леса бежавший остановился. Видимо, он колебался. Сначала бросился по направлению к саду, затем вошел в лес.

— Они сговорились, это ясно, — пробормотал Гиде.

Пока лесничий занимался следами двух незнакомцев — теперь не оставалось сомнений, что их было двое, — Дампьер и Фульгуз внимательно осматривали дом Гонсолена. Рамаже, помогавший им, напрасно обыскивал ящики, показывал бумаги — не было найдено ничего такого, что могло бы пролить свет на это дело. Перейдя в залу, где лежал труп торговца лесом, Дампьер сказал:

— Осмотрите одежду убитого.

Рамаже взглянул на судебного следователя с нерешительным видом.

— Извините, — сказал он, — я к этому не привык, и мне будет неприятно прикасаться к этому бедному человеку, который никогда не сказал мне дурного слова.

Дампьер ласково ободрил его.

— Мы отыскиваем виновного, — сказал он, — мы хотим отомстить за вашего хозяина. Вы служите правосудию.

Рамаже дрожа приблизился к трупу, встал на колени, перекрестился, как бы прося у души покойника прощения за свою фамильярность, и осмотрел его одежду. Он вынул несколько мелких вещей, потом письмо, скомканное, разорванное, которое, вероятно, было прочитано раз двадцать. Мы знаем это письмо, подписанное Луаром. Оно содержало обращенную к Мадлен просьбу о последнем свидании, во время которого Гонсолен и был убит.

Дампьер быстро прочел письмо. Читатели помнят, в чем состояла последняя просьба лесоруба: «Я навсегда оставляю Бушу. Вы больше не увидите меня никогда. Но прежде позвольте мне увидеть вас еще раз, сказать вам, как я вас люблю. Если вы согласны, будьте в одиннадцать часов в конце сосновой аллеи возле сарая. Стена, отделяющая сад от луга, не очень высока в этом месте, и я легко перелезу через нее».

Фульгуз читал письмо, заглядывая через плечо судебного следователя. Теперь сомневаться не приходилось: лесоруб, если и не был убийцей, в любом случае оказался серьезно скомпрометирован — он наверняка находился в саду во время преступления. Нужно было без колебаний арестовать его. В ту минуту, когда Дампьер уже хотел подписать приказ об аресте Томаса Луара, вошел Гиде и сообщил следователю о сделанных им открытиях. Дампьер отправился с лесничим осматривать сад.

Гиде указал ему на сломанную ветку, на первые следы, что вели к калитке, потом на то место, где неизвестный перелез через стену. Они вместе дошли до леса, где следы терялись. Возвращаясь назад, Дампьер наклонялся несколько раз, потом вдруг сказал лесничему:

— Господин Гиде, в этих следах, которые идут от окна залы до калитки, вы не замечаете ничего необычного? Вы не находите, что они похожи на те, которые вы видели возле сосновой аллеи?

Гиде не ответил.

— Итак, ничего не поражает вас? — снова спросил Дампьер.

— Ничего.

Судебный следователь улыбнулся и продолжал:

— У того из двух убийц, который выбежал через калитку и бросился в лес с этой стороны, были сапоги со шпорами. Следы остались на снегу, и я удивляюсь, что такой старый охотник, как вы, господин Гиде, не заметил этого.

Лесничий покраснел и взглянул на Дампьера с некоторым уважением к его проницательности.

— Вы правы, господин судебный следователь, — пролепетал он. — Я не приметил.

Вернувшись в дом, следователь вызвал двух жандармов и велел арестовать Томаса Луара.

— Может быть, и мне пойти с жандармами? — вызвался Гиде. — Наступит уже ночь, когда они достигнут Гот-Бюта, а если лесорубу придет мысль ускользнуть от них, то им будет трудно найти его в лесу. Потом, — прибавил он, — трое все-таки лучше, чем двое. С таким негодяем, как этот лесоруб, который настолько силен, что может свернуть шею кому угодно, неизвестно, что может случиться.

Следователь согласился. Жандармы ушли с лесничим. Через два часа они подошли к домику Томаса Луара. Хижина, грубо выстроенная, была покрыта соломой и находилась на самом краю отвесной скалы, у подножия которой проходил глубокий овраг. Дверь была только одна, со стороны леса. Она была заперта, и сквозь щели не проникало ни единого луча света.

— Будьте осторожны, друзья мои, — сказал Гиде жандармам.

Они встали с разных сторон от двери, приготовившись ко всему. Лесничий постучался. Затаив дыхание, все трое стали внимательно прислушиваться.

— Ничего! — сказал Гиде шепотом и постучался сильнее.

— Кто там? — раздался громкий голос Томаса Луара.

— Отоприте!

Томас Луар повторил:

— Кто вы и зачем пришли в такое время? Я спал.

Тогда один из жандармов произнес:

— Именем закона!

Сквозь прозрачные занавески окна блеснул свет. Дверь отворилась, и на пороге появился Томас Луар. Увидев жандармов, он с минуту колебался, а затем попятился назад. Однако вскоре тоном довольно спокойным, почти равнодушным он обратился к лесничему:

— Это вы, Гиде? Зачем вы пришли ко мне в такое время и с этими людьми?

— Здравствуйте, Томас, — ответил лесничий, с трудом скрывая свою неприязнь к лесорубу.

Наступило молчание.

— Скажите наконец, чего вы от меня хотите! — резко потребовал Луар.

Один из жандармов подошел к нему:

— Нам приказано арестовать вас.

— Арестовать меня?

— Это вы Томас Луар?

— Да, но, наверно, здесь какая-то ошибка…

— Полно! — сказал Гиде. — Не ломай комедию. Ты знаешь, в чем дело. Советую тебе пойти с жандармами и не сопротивляться, а то тебе придется худо!

Томас отступил в глубину хижины и теперь между ним и жандармами находился большой массивный стол. Жандармы с револьверами в руках стояли у дверей и у окна. Побег был невозможен. Гиде, засунув руки в карманы, насмешливо смотрел на лесоруба, лицо которого стало смертельно бледным.

— В чем меня обвиняют? — спросил молодой человек у жандарма.

— Вам скажет господин судебный следователь, — ответил тот, — это не наше дело. Мы не должны давать вам никаких объяснений.

— И вы думаете, что я не стану защищаться? — спросил Луар со сверкающими глазами и дрожащими губами. — Вы думаете, что я позволю надеть на себя кандалы, послушный, как ребенок?

Произошло нечто неслыханное. Быстрее молнии Томас наклонился, схватил скамейку и швырнул ее в жандармов с невероятной силой. Потом прыжком хищного зверя перескочил через стол, сбил с ног Гиде и опрокинул жандармов. Это нападение было так внезапно, что, прежде чем все трое успели опомниться от изумления, лесоруб бросился в лес. Два выстрела из револьвера, сделанные наудачу, не достигли цели. Лесничий приподнялся со страшным ругательством.

— Следуйте за мной! — закричал он жандармам.

Мужчины бросились в лес догонять Томаса Луара. Лесоруб бежал метрах в сорока впереди жандармов.

— Черт побери! — кричал лесничий. — Этот негодяй может ускользнуть от нас!

Несмотря на свой возраст, он не уступал Луару в проворстве. Он бежал, не теряя его из виду. Жандармы уже давно остались позади. Эта погоня длилась бы еще долго, если бы Луар, бросившийся в чащу, не зацепился ногой за терновник. Он упал, вскрикнув от гнева. Тотчас вытащил нож, перерезал ветку и хотел опять побежать, но в эту минуту подоспел Гиде. Лесничий бросился на него как бешеный зверь. Страшная борьба завязалась между двумя мужчинами. Раздвинув ноги, как два дуба, со вздувшимися мускулами, Томас обвил своего врага могучими руками. Это были противники почти равной силы.

— Гиде, вы поступаете дурно, — с тудом произнес Томас. — Вы затеяли гнусное дело. Меня хотят арестовать, но я не сделал ничего противозаконного, я защищаюсь…

Лесничий ответил ему задыхающимся голосом:

— Ты убийца… ты убил господина Гонсолена этой ночью! Твои следы узнали. Тебя заставят сознаться…

Оба продолжали бороться. Гиде то и дело вскрикивал от ярости и боли. В пустом лесу, побелевшем от снега, с обнаженными деревьями вместо свидетелей, на краю глубокого оврага их борьба была поистине драматическим зрелищем. Вдруг Гиде громко вскрикнул. Томас ухватил его своими сильными руками, приподнял с земли и сдавил ему грудь. Лесничий раскрыл рот, чтобы набрать воздуху, он изнемогал. Лесоруб выпустил его, и Гиде повалился на землю, из носа и изо рта у него хлынула кровь. Он был без чувств. Томас Луар сделал несколько шагов по направлению к оврагу и вдруг остановился.

— Я поступаю нехорошо, — пробормотал он. — Если я убегу, разумеется, все скажут: это Луар убил Гонсолена. Если я останусь, может быть, мне удастся доказать свою невиновность.

Он колебался. Он понимал всю важность своего решения. Никто теперь не мог помешать ему бежать. Через час он уже будет на швейцарской границе. Между тем, если он останется и сам выдаст себя суду, что из этого выйдет? Томас бросался очертя голову в неизвестное, страшное неизвестное. Но тут все его существо возмутилось.

«Нет, — сказал он себе, — я останусь, так будет лучше».

Он вернулся к Гиде, который мало-помалу приходил в себя. Вскоре подоспели жандармы. Они сбились с пути, но затем отыскали следы лесничего и лесоруба. Они подошли к Луару с револьверами в руках, но молодой человек печально улыбнулся и покачал головой.

— Я не хочу бежать, — сказал он. — Вы можете связать мне руки, я не стану защищаться.

В эту минуту Гиде приподнялся и осмотрелся. При виде Томаса, которого связывали жандармы, он сделал движение, как будто хотел снова броситься на него. Томас пожал плечами.

— Я сам решил сдаться, — произнес он. — Мне не в чем упрекнуть себя, нечего бояться. Ведите меня в Бушу.

Гиде проворчал:

— Ступай, негодяй, там с тобой разберутся.

Томас не ответил. Все его мысли устремились к Мадлен, которую он надеялся вскоре увидеть.