Глава XXVIII
Необыкновенное происшествие

Прежде всего я внимательно осмотрел комнату, в которой находился. Это была, как уже упоминалось выше, уютная, хорошо меблированная комната, какие часто встречаются в дачных местностях в семьях среднего достатка. Я начал изучать предметы, находившиеся в ней: фотографию на камине, книги на столе, ноты на этажерке и маленькую рабочую корзиночку с рукоделием, которая стояла рядом со мной. Среди всевозможных предметов, находившихся в ней, я заметил также пару чулок, которые показались мне настолько маленькими и поношенными, что едва ли могли принадлежать вдове Бельден. Я рассмотрел чулки и нашел на них метку «Д.». После этого вновь сложил их и убрал на место, а затем в раздумье стал смотреть в окно на дом напротив; внимание мое вдруг привлекли буквы, нацарапанные на оконном стекле. Долгое время я никак не мог понять написанного, но, вглядевшись хорошенько, прочел: «Мэри Клеверинг».

Обрадованный этим открытием, я принялся, наконец, за письма; не успел я еще их закончить, как в комнату вошла миссис Бельден и известила меня, что ужин готов.

– Что касается помещения, — продолжила она, — то я приготовила для вас свою собственную комнату: мне кажется, что вам будет приятнее спать на первом этаже.

С этими словами она открыла передо мной дверь в соседнюю комнату, которая оказалась маленькой, но очень уютной спальней.

– Конечно, моя комната по меблировке немного старомодна для вас, — заметила она, проходя первой в столовую, — но, надеюсь, вам в ней будет уютно.

Ужин состоял из простых, но очень вкусно приготовленных блюд, а миссис Бельден оказалась чрезвычайно любезной хозяйкой. Я не мог избавиться от чувства неловкости при мысли, что пробрался в ее дом как шпион.

Мы находились в длинной узкой комнате, с одной стороны соседствующей с гостиной, а с другой — с той комнатой, которая предназначалась для меня.

– Неужели вы не боитесь жить в этом доме одна? — спросил я ее. — Ведь здесь, вероятно, немало бродяг…

– Меня никто не обидит, — ответила она, — мало того, если кто нуждается в крове или пище, то он найдет в моем доме и то и другое.

Как странно, что эта добрая женщина, покровительница убогих и сирот, оказалась замешана в темное дело. Между тем ее слова навели меня на мысль, что если Джен скрывается в этом доме, то хозяйка, конечно, должна отнести ей что-нибудь на ужин. Я внимательно посмотрел на стоявшие передо мной блюда, чтобы потом проверить, насколько уменьшится их содержимое.

– Пойду покурю на террасе с вашего позволения, — проговорил я, — надеюсь, что у вас найдется время немного поболтать со мной.

– С большим удовольствием, — ответила моя хозяйка, — но ради того, чтобы покурить, вам незачем выходить на террасу, вы можете курить и в комнате, мне табачный дым не мешает.

– Я все же предпочту террасу, — ответил я, — мне хочется немного подышать свежим воздухом.

На самом деле я надеялся повидать «Тонкое Чутье»; я чувствовал, что если буду знать, что он где-то неподалеку, то это подбодрит меня. Но желанию моему не суждено было исполниться: напрасно я ходил по террасе взад-вперед — нигде не было заметно ни малейшего следа присутствия моего помощника.

Некоторое время спустя миссис Бельден вернулась с верхнего этажа с пустой тарелкой — я это хорошо заметил, — отнесла ее в кухню и затем вышла ко мне.

– Как я слышала, вы адвокат? — спросила она, вынимая чулок из своей корзиночки и принимаясь за штопку.

– Да, — ответил я, — это моя специальность.

Она немного помолчала, потом продолжила с запинкой:

– Быть может, вы будете так добры и дадите мне совет? Дело в том, что я нахожусь в очень странном положении, из которого не могу сама выпутаться, а между тем мне немедленно следует принять какое-нибудь решение. Не будете ли вы так добры выслушать меня и посоветовать, как мне поступить в данном случае?

– Охотно. Я буду рад оказать вам услугу, если это в моих силах.

Женщина тяжело вздохнула и начала свой рассказ:

– Дело состоит вот в чем: мне был передан на хранение пакет с бумагами. Вручили мне его две дамы с условием, что я не могу вернуть бумаги обратно или уничтожить их без согласия обеих. Я должна была хранить эти документы и ни при каких условиях не расставаться с ними.

– Пожалуйста, продолжайте, — подбодрил я свою хозяйку, когда она остановилась.

– И вдруг я получаю от одной из этих дам письмо, в котором она пишет, чтобы я немедленно вернула ей эти бумаги, что от этого зависит ее душевный покой и даже чуть ли не спасение. Следует пояснить, что эти документы, главным образом, касаются именно ее.

– И вы хотите узнать мое мнение относительно того, как вам следует поступить?

– Да, — ответила миссис Бельден нерешительно.

– Вы должны хранить эти бумаги у себя до тех пор, пока обе дамы не освободят вас от данного слова.

– Это ваше мнение как юриста?

– Да, и просто как человека. Выбора у вас в этой ситуации нет. Вы не имеете права исполнить просьбу одной стороны без позволения другой. Возможность какого-нибудь несчастья в случае сохранения вами у себя бумаг не освобождает вас от данного слова. Кроме того, вы ведь не можете быть уверены в том, действительно ли права в данном случае сторона, главным образом заинтересованная в этом деле; может быть, отдав эти документы, вы навлечете на другую сторону неприятности и даже несчастье.

– Но ведь иногда могут возникнуть обстоятельства, меняющие положение вещей. И мне кажется, что в данном случае я должна исполнить просьбу заинтересованного лица, поскольку между обеими особами, о которых я вам говорила, теперь весьма натянутые отношения и другая сторона, быть может, никогда не даст своего согласия на выдачу бумаг.

– По-моему, несмотря на это, вы все же должны сохранить эти документы у себя, миссис Бельден, — заметил я.

Она печально опустила голову — по-видимому, ей очень хотелось помочь обратившейся с просьбой даме.

– Законы так жестоки, так жестоки, — сказала, вздыхая, добрая женщина.

– Дело не в законе, — возразил я, — а во взятом на себя обязательстве. Представьте только, что, быть может, счастье и честь другой стороны зависят от того, что эти бумаги останутся у вас на хранении!

– Но…

– Обещание остается обещанием. Изменить ничего нельзя. Вы взяли на себя известное обязательство и должны исполнить его, чего бы вам это ни стоило.

– Пожалуй, вы правы, — сказала она и погрузилась в раздумья.

Я смотрел на нее и думал: будь я Грайс или какой-нибудь другой сыщик, я не успокоился бы до тех пор, пока не узнал, кто эти дамы и какие документы они поручили сохранить Эми Бельден, но поскольку это не казалось мне особенно важным, то я поддерживал разговор на эту тему только для того, чтобы выяснить еще какие-нибудь подробности касательно занимавшего меня дела.

Только я собрался задать ей какой-то вопрос, как вдруг обратил внимание на нищенку, выходившую из двора дома напротив: ветер немилосердно трепал лохмотья, в которых с трудом можно было узнать юбку, а стоптанная обувь едва держалась на ногах. Она жевала корку хлеба, но потом бросила ее и направилась к нашему дому.

– Вот идет одна из ваших клиенток, — заметил я, — вероятно, вы не откажете ей в подаянии?

Миссис Бельден будто очнулась от тяжелого сна; она медленно поднялась, огляделась кругом и взглянула на нищенку.

– Бедное создание! Конечно, она достойна жалости, но сегодня вечером я не много могу сделать для нее. Только накормлю…

Добрая женщина повела нищую на кухню, и я слышал, как та сказала: «Да благословит вас господь!» — очевидно, миссис Бельден дала ей поесть.

Но этим дело не кончилось: спустя некоторое время, когда нищая поела, она принялась умолять пустить ее переночевать хотя бы в сарай или в кладовую. Она говорила таким умоляющим тоном, что моя сердобольная хозяйка не выдержала и позволила ей переночевать в кухне, у очага.

Появление незваной гостьи прервало наш разговор; миссис Бельден поднялась затем наверх, а я остался один. В то самое время, как я пришел к заключению, что Эми Бельден, вероятно, все же послушается веления своего сердца, а не моих советов, я вдруг увидел, что она украдкой вышла из дома через парадный ход. Поскольку у меня имелись основания держаться относительно ее настороже, то я поспешил надеть шляпу и пойти следом за ней.

Поначалу она шла по главной улице, и я подумал, что моя хозяйка собирается навестить кого-либо из соседей или пойти в отель, но она замедлила шаг, словно впереди ее ждало долгое путешествие, и, миновав последний дом, вышла в открытое поле. Куда она могла направляться?

Я шел за ней по пятам, не спуская глаз с ее темной фигуры, закутанной в платок. Я нарочно шел по траве на обочине дороги, чтобы она не услышала шагов и не обернулась. Наконец, она миновала мост, затем шаги затихли: очевидно, женщина остановилась и прислушивалась. Поскольку я не хотел возбуждать подозрений, то решился в темноте пройти мимо нее и только спустя некоторое время повернул назад и опять приблизился к мосту, но миссис Бельден уже исчезла.

Теперь я был почти убежден, что она догадалась о намерениях, с которыми я явился в ее дом, и потому увлекла меня нарочно подальше, чтобы дать Джен время бежать. Я уже собирался вернуться назад, как вдруг до меня долетел странный звук, как будто где-то открывали старую дверь на ржавых петлях. Наугад я пошел в направлении, откуда донесся этот звук, и при вспышке зарницы увидел перед собой небольшой сарайчик, стоявший на берегу ручья.

Я не знал, идти ли мне дальше, как вдруг услышал вблизи чье-то тяжелое дыхание и следом звуки шагов, будто кто-то перебирался через плохо сложенные доски. Сейчас же вслед за тем в сарае показался огонек; я заглянул внутрь и увидел миссис Бельден, стоявшую посередине с зажженной спичкой в руке. Она внимательно оглядывалась, посматривая то на разрушенную крышу над своей головой, то на пол. Затем вынула из-под платка небольшой оловянный ящичек и положила его на пол. Только теперь я понял причину ее ночной прогулки и уже собирался подойти к ней, как вдруг спичка погасла. Пока она зажигала другую, мне пришло в голову, что будет гораздо разумнее подождать, пока она уйдет, и затем забрать ящичек. Я спрятался за угол и стал дожидаться ее ухода.

Минута проходила за минутой, уже начинало светать, а она все еще не выходила из сарая; наконец, дверь скрипнула, и я увидел миссис Бельден, которая снова направилась к мосту. Как только она оказалась на некотором удалении, я тотчас же бросился в сарай. Там было совершенно темно, но у меня, как у человека курящего, всегда имелись при себе спички. Я зажег одну, но только собрался кинуть взгляд на то, что меня окружало, как она погасла; вторая погасла так же быстро, и я не успел ничего толком рассмотреть.

Теперь только я понял всю сложность предстоявшей мне задачи. Наверняка миссис Бельден выбрала какой-нибудь укромный уголок, куда и спрятала свое сокровище, и отыскать его было совсем не просто. Мне оставалось только жечь спичку за спичкой. Но все мои старания оказались напрасны — я ничего не мог найти. У меня осталась, наконец, последняя спичка; поскольку я раньше заметил, что одна из досок пола слегка сдвинута с места, то решил прежде хорошенько ощупать ее в темноте. Доска, к моей радости, легко подалась под рукой; под ней оказалось довольно большое углубление. Я зажег спичку, чтобы его осмотреть, но порыв ветра ее погасил, и я оказался снова в темноте. Это, однако, не помешало мне приподнять доску, и в результате в моих руках скоро очутился заветный ящичек.

Довольный полученным результатом, я быстро вышел из сарая, движимый только мыслью — очутиться дома раньше, чем миссис Бельден. Но было ли это возможно? Она ушла уже далеко. Кроме того, мне пришлось бы обогнать ее на дороге, и она могла меня узнать. Но делать было нечего — надо было рискнуть. Оказавшись на дороге, я ускорил шаг. Пройдя уже довольно большое расстояние, на повороте дороги я чуть не наткнулся на свою хозяйку. Она стояла и смотрела в сторону сарая; по-видимому, меня она даже не заметила.

Я тоже обернулся, чтобы узнать, что могло привлечь ее внимание, и остановился как вкопанный: сарай полыхал! Я тотчас понял, что это моих рук дело: очевидно, каким-то образом тлевшая спичка угодила в щель между досками пола. Пламя поднималось все выше и выше, яркое зарево осветило весь небосклон. Я так увлекся этим зрелищем, что совершенно забыл про миссис Бельден, пока, наконец, громкий вздох неподалеку не напомнил мне снова о ее существовании. Я подошел ближе и услышал, как она промолвила, словно сквозь сон:

– Боже мой, этого я не хотела!

Потом прибавила со вздохом облегчения:

– Но по крайней мере теперь все похоронено, Мэри будет счастлива, и никто ни в чем не будет виноват.

Больше мне ничего и не требовалось узнавать, я повернулся и пошел по направлению к городу, в то время как оттуда к месту пожара бежали люди. Вернувшись в дом, я прошел к себе в комнату и внимательно осмотрел ящичек: он был заперт и так легок, что едва ли мог заключать в себе что-нибудь, кроме тех документов, о которых говорила миссис Бельден. После этого я спрятал свою находку под подушку и отправился в гостиную. Не успел я усесться и взять в руки книгу, как в комнату вошла хозяйка.

– Вот так ночь, — воскликнула она, снимая шляпу и шаль; лицо ее, хотя и раскрасневшееся от ходьбы, было довольно спокойным. — Молнии так и сверкают, — продолжала она, — вероятно, от нее где-нибудь загорелось. Надеюсь, вы здесь не соскучились в одиночестве. Мне необходимо было выйти по делу, но я и не предполагала, что так задержусь.

Она опять вышла из комнаты, чтобы запереть все двери. Я долго ждал ее возвращения, но хозяйка, по-видимому, удалилась на покой и предоставила меня самому себе. Что касается меня, я вовсе не жаждал новых впечатлений в этот день. Как только гроза утихла, я лег в постель и в скором времени забылся тяжелым сном.