VII
Водевиль переходит в драму
Когда друзья встретились вечером, чтобы поделиться друг с другом результатами своих розысков, у каждого была тайна, которую один старался скрыть от другого.
Фрике промолчал о встрече с Этиоле.
Николь скрыл от него интересный эпизод, случившийся в доме по улице Сурдьер.
Ни тот, ни другой и не предполагал, что случайные обстоятельства эти могли содействовать достижению их общей цели.
Фрике весь вечер был задумчив, а Николь – очень озабочен. И что могло произойти у этого Баратена? Может быть, мы узнаем это позже. В настоящий же момент воздадим должное уважение скрытности Николя. Не без некоторого страха ожидал он следующего дня.
От двух до трех он должен был принять четырех посетителей: студента Гедена, обойщика Ревершена, капитана Мартена и банкира Нурредена.
– Какими же сказками отделаемся мы от этих господ? – спросил Фрике.
– А, право, я еще и сам не знаю, – вздохнул Николь.
– Во всяком случае, важное преимущество на нашей стороне, – продолжал Фрике.
– Какое? – оживился его приятель.
– Да то, что мы-то, по крайней мере, знаем, чего добиваемся, а им и это не известно.
– Верно… Ну, ладно, утро вечера мудренее. Пора спать.
Рано поднялся Николь на следующее утро, ему надо было все устроить и приготовить. Требовалось преобразить комнату в деловой кабинет… И вот на столах, и под столами, и на стульях, и на диванах появились кипы якобы деловых бумаг.
В какой-нибудь час цель была достигнута, и жилище Николя совершенно преобразилось. На самом видном месте возвышалось старинное бюро со всеми необходимыми принадлежностями, а рядом с ним был поставлен письменный стол, долженствовавший служить секретарю Николя.
Фрике облекся в старое пальто своего приятеля и с самым сосредоточенным видом уткнул нос в кипы наваленных на столе бумаг.
Николь поспешил воспользоваться своими знаниями и опытностью актера и искусно загримировался ловкой, привычной рукой. Он взбил себе хохол а-ля Луи-Филипп и налепил баки, придававшие его физиономии серьезный, весьма внушительный вид. В каждой морщине лба, в каждой складке платья виден был строгий законник. Легкий слой пудры придавал шевелюре стряпчего серебристый оттенок только что проявляющейся седины, большие очки и высокий белый галстук довершали искусно придуманный туалет.
– Надо нам с тобой условиться, милый Фрике, – сказал Николь своему воображаемому клерку. – Если в одном из четырех посетителей ты узнаешь кого-нибудь из участников дуэли в Медонском лесу, то сейчас же углубись в письмо.
– Прекрасно… Если личности эти окажутся совершенно незнакомыми, я имею право вмешаться в вашу деловую беседу, мосье Николь?
– Можешь.
– Знаете, мне пришла в голову отличнейшая штука! – радостно вскричал Фрике, разрывая кипы бумаг и журналов.
– Что ты хочешь сделать?
– Глядите!
Фрике схватил спичку и принялся поджигать бумаги.
– Безумец! Ты сожжешь весь дом! – перепугался Николь.
– Не беспокойтесь!
– Какие же ты сжег бумаги?
– Да просто никуда не годный хлам.
– А наш драгоценный обрывок конверта?
– Он у меня в кармане. Насчет этого обрывка можете быть совершенно спокойны.
– Да объяснишь ли ты мне, наконец, к чему ты бумаги сжег! – нетерпеливо топнул ногою Николь.
Фрике уже было разинул рот, чтобы дать требуемое объяснение, как у входной двери звякнул звонок.
– Ах, черт возьми! – засуетился он и кинулся отворять дверь.
– Господин Николь? – резко спросил вошедший.
– К вашим услугам, – ответил Николь.
– Я капитан Мартен.
– А-а! Хорошо-с… Сейчас…
– Вы известили меня письмом о каком-то важном деле. Николь и Фрике тревожно переглянулись, но так как гамен не принимался за письмо, Николь смекнул, что капитан не участвовал в дуэли.
– Вы господин Мартен? Капитан зуавов?
– Капитан гвардейских егерей, – поправил тот.
– Да-да… – с озабоченным видом проговорил Николь, пересматривая бумаги. – Где же переписка по тяжбе Мартена? – нетерпеливо прикрикнул он на клерка.
– Какая тяжба? У меня нет никакой тяжбы! – сердито возразил капитан.
– Прошу извинить! Но по делу…
– У меня нет никаких дел! Что за глупая мистификация!
– Мне крайне прискорбно… Но я уверен, что секретарь мой задевал куда-нибудь эти важные бумаги и теперь…
– Я их не брал! – качал головой Фрике, готовый прыснуть от смеха.
– И к тому же, говоря откровенно, я не уверен, сударь, вас ли именно касается это дело… Мы разыскиваем некоего Мартена…
– Но Мартенов в Париже целые сотни, черт возьми! – горячился капитан.
– В том-то и дело! – вздохнул Николь.
– Но в полку гвардейских егерей нет другого капитана Мартена, – продолжал тот.
– Гвардейских егерей… – глубокомысленно протянул ходатай по делам. – А тот Мартен, которого мы ищем, служит в гражданском ведомстве.
– Милостивый государь, как должен я понимать эту глупейшую шутку?
– Могу вас уверить, что тут нет никакой шутки, – обиделся почтенный стряпчий.
– Как смели вы беспокоить гвардейского офицера по каким-то пустым, ни на чем не основанным догадкам?
– Тут вышло маленькое недоразумение.
– Недоразумение! Ошибка! Что за чертовская контора! – пожал плечами капитан и вышел из комнаты, со всей силы хлопнув дверью.
Фрике дал волю душившему его смеху. Николь поднялся с места и начал беспокойно шагать по комнате.
– Что за непростительный промах! – проговорил он.
– Да ведь сразу-то не сообразишь, что именно следует сказать! – хохотал Фрике.
– Этот проклятый офицеришка просто не давал мне дух перевести, – отдувался стряпчий.
– Фамилий-то подходящих немало по Парижу, так что нечего удивляться первой неудаче, мосье Николь, – утешал Фрике.
– Ты вместо того, чтобы помочь, только хохочешь, – укоризненно поглядел на него приятель.
– Но ведь стоит только взглянуть на вас! – покатился опять со смеху Фрике.
Новый звонок, новый посетитель… В комнату вошел обойщик Ревершен.
– Вы вызывали меня, господин Николь? – подошел он к бюро.
– А-а! Мосье Ревершен… – начал фразу Николь, собираясь с мыслями.
– Да, Ревершен.
– О! Вы, конечно, уже догадались, по какому делу я пригласил вас сюда?
– Далек, признаюсь, далек от всяких догадок на этот счет.
– Ну, как не догадались? Должников-то, я думаю, у вас немало!
– Как не быть! – вздохнул обойщик.
– Есть, вероятно, и такие, на которых вы уже давно махнули рукой, – продолжал Николь. – Ну-с, так я должен вам сообщить, что мне поручено свести с вами счеты по одной довольно крупной расписке, которая была вам выдана уже много лет тому назад мосье… мосье… погодите, я сейчас скажу вам фамилию этого человека.
– Но что же затрудняет вас? – спросил Ревершен. Николь не мог ему ответить, что его затрудняет самое имя, что его-то именно он и не знает.
– На случай я захватил с собой кое-какие счета, – продолжал обойщик. – Так как я на них уже не рассчитывал, то могу получить по двадцати за сто.
– Но по двадцати же будет для вас обидно, – заметил Николь.
– Буду и тем доволен.
– Получением этих денег вы, конечно, обязаны единственно мне. Благодаря моему содействию, вам придется получить хоть что-нибудь. Итак, согласны вы, сударь, удовольствоваться двумя третями следуемой вам суммы, предоставив остальную треть в мою пользу?
Фрике недоумевал, но тем не менее с восторгом следил за каждым словом Николя.
Отставной комедиант попал в свою сферу и был, действительно, неподражаем.
Ревершен подумал и отвечал:
– Хорошо! Я дам вам тридцать три процента. Сейчас я вам вручу все эти полуистлевшие расписки и обязательства.
Николь был в восторге.
– Что за милый, догадливый субъект! – подумал он.
– А-а! Так вот что ему нужно, – догадался, наконец, Фрике. – Ему нужны имена клиентов этого Ревершена! Надо, однако, помочь Николю.
Прельщенный заманчивой перспективой выгодной получки коммерсант, действительно, предупреждал желания Николя.
– Теперь поговорим обстоятельно… – продолжал делец. – Секретарь мой даст вам сейчас подробные сведения…
Но Фрике уже подносил платок к глазам и потихоньку всхлипывал.
– Что с тобой? – повернулся к нему с озабоченным видом патрон.
– Не лишите меня последнего куска хлеба! Не прогоните меня, мосье Николь!.. – бормотал гамен, заливаясь притворными слезами.
– Но что такое? В чем дело? – удивлялся стряпчий.
– Да… бумаги этого мосье…
– Ну?
– Вам же известно, какое несчастье настигло нас сегодня утром, мосье Николь…
– Да, да! Огонь… Угрожавший пожаром, – вспомнил Николь.
– Бумаги эти сгорели…
– А банковые билеты?
– Их постигла та же участь.
– Ах ты, презренный негодяй! – привскочил на своем стуле бывший актер.
Дело принимало такой оборот, что ходатай по судебным делам, казалось, готов был уже отколотить своего коллегу, но сердобольный Ревершен явился посредником.
Сцена эта была разыграна так искусно, что и более опытный и проницательный человек мог попасть в ловушку, а простачок Ревершен попался, конечно, с руками и ногами.
Расходившийся не на шутку патрон уступил наконец настоятельным просьбам пострадавшего клиента и несколько успокоился.
– Но вы, надеюсь, сохранили, по крайней мере, запомнили имя должника? – строго кинул он пристыженному клерку.
– К сожалению – нет! – вздохнул Фрике. – Когда я входил в кабинет, все бумаги были уже в огне, и мне не удалось спасти ни одного листочка. Я успел вытащить только клочок конверта с адресом господина Ревершена. Вот он, мосье Николь: «Улица Пепиньер, мосье Ревершен». – Лица обоих дельцов сияли каким-то победным блеском, но, углубленный в рассматривание поданного ему клочка бумаги, обойщик ничего не заметил.
– Мне крайне прискорбно, что вам приходится терпеть убытки из-за небрежности и нерадения к делу моих служащих, – принялся извиняться Николь. – Но если вам угодно, сударь, мы можем сейчас же сделать приблизительный расчет.
– Нет! Нет! – замахал руками сговорчивый клиент. – Это еще успеется, надо же вам собрать необходимые справки, привести все в порядок – тогда и сочтемся. А почерк этот мне знаком, очень знаком, – прибавил он, внимательно разглядывая обожженный обрывок конверта. – Надо сравнить дома…
– Секретарь мой может пойти с вами, сударь. Сравнив почерк, вам, может быть, и удастся найти хоть одного кредитора.
Полчаса спустя Фрике, утешенный и успокоенный Ревершеном, возвратился к Николю со следующим драгоценным свидетельством, написанным рукою самого обойщика:
«Сравнив почерк обрывка конверта с почерком неуплаченной расписки некоего Викарио Пильвейра, улица Тревиз, нахожу между ними большое сходство».
– А ведь мы, кажется, напали, наконец, на след, дружок Фрике! – торжественно воскликнул Николь. – Однако нельзя терять ни минуты. Пока ты был у этого обойщика, сюда приходил конторщик Нурредена. Я сказал ему, что ты отправился к его патрону, и что вы, вероятно, разошлись в дороге.
– Что же надо мне сказать тем, с улицы Гранж-Бательер?
– Скажи им, что мы просим сведений насчет состоятельности и благонадежности некоего Викарио Пильвейра, вексель которого предлагается нам в уплату.
Вот ответ, данный кассиром банкирской конторы Солимана Нурредена в виде справки: «Подпись Викарио Пильвейра не имеет никакого значения. Это третий поручитель по векселям Карлеваля, выданным на имя Буа-Репона. Наша контора имеет этих векселей на двенадцать тысяч франков, и все они не оплачены. Карлеваль объявлен на бирже не состоятельным. Местожительство Викарио неизвестно».
– Ну, что ты скажешь насчет всего этого, дружок Фрике? – победоносным тоном спросил Николь.
– Конечно, сведения эти могут пригодиться, но все же этого еще слишком мало, мосье Николь.
– Фрике! Мы с тобой разыграли сцену с обойщиком не хуже актеров «Комеди Франсез».
– Чудак этот Ревершен. Да! А что же наш студент, мосье Николь?
– Альфонс Геден?.. Пока еще не приходил.
– У этого голыша, конечно, куча кредиторов, его и не заманишь к поверенному по судебным тяжебным делам!
– Постой, постой!.. Он, кажется, публикуется в какой-то газете!
– Да, он пишет в «Нувель де Пари».
– А ведь мы можем извлечь из этого немалую пользу, дружок Фрике.
– Какую?
– А вот поживешь – узнаешь. Теперь нам необходимо прежде всего разыскать этого Викарио Пильвейра… Собирайся-ка опять на охоту!
– Ну, теперь, по крайней мере, знаю, где не надо искать этого гуся, – сказал гамен.
– Где же это? – полюбопытствовал Николь.
– Понятно, между порядочными и честными людьми ему не место.
С большим аппетитом пообедали в этот день наши приятели.
