LX
Вернемся в Париж и в нескольких словах напомним нашим читателям, в каком ужасном положении мы оставили Жоржа.
– Милостивый государь, — продолжал Жобен, — советую вам избегать огласки. Это в ваших же интересах. Полицейские агенты заняли все выходы в этой зале. Мне стоит сделать знак, и тотчас появится подкрепление. Видите, на нас уже смотрят. Следуйте за мной.
– Я готов следовать за вами, — ответил Жорж, — но эта девушка — моя сестра, а этот старик — мой дядя. Могу ли я бросить их?
Он указал на бесчувственную Леонтину, поддерживаемую Домера, который казался пораженным громом.
– Может быть, и лучше, что ваша сестра теперь без чувств, — заметил сыщик. — Обморок смягчит для нее тяжесть разлуки, которая, как я надеюсь, будет коротка.
– Я следую за вами. Позволите ли вы проститься с дядей?
Жорж подошел к Домера. Тот перебил его и тихо спросил у Жобена:
– В чем его обвиняют?
– В двойном убийстве, — ответил сыщик.
Лейтенант пожал плечами и посмотрел на полицейского как на сумасшедшего.
– В двойном убийстве, — повторил он. — Теперь я спокоен! Я боялся какого-нибудь проступка против военной дисциплины, отъезда без разрешения, мало ли еще чего? Речь идет о преступлении, и я не боюсь. Подобное обвинение смешно и не страшно. Убийца! Он, Жорж Прадель?! Вы ошибаетесь! Ступайте своей дорогой.
– Может быть, обвинение необоснованно, — возразил Жобен, — и по многим причинам я очень этого желаю. Но, к несчастью, в приказе, который я должен исполнить, указан зуавский лейтенант Жорж Прадель, племянник господина Филиппа Домера, богатого гаврского судовладельца, с которым я имею честь говорить. Невинный или виновный, он обязан повиноваться закону, который я представляю. Следуйте за мной, лейтенант Прадель.
– Ступай, милое дитя! — сказал старик. — Ступай и помни, что, если даже вся земля поднимется против тебя, я буду знать, что тебя оклеветали. Будь мужествен и тверд!
– Постараюсь. Прощайте.
– Когда я смогу увидеть моего племянника? — спросил Домера у сыщика.
– Это зависит от судебного следователя. Позвольте узнать, где вы переночуете?
– В Гранд-отеле.
– Через два часа я буду иметь честь явиться туда.
Дядя и племянник обнялись. Пока Домера отвозил в Гранд-отель свою племянницу, Жобен сел в фиакр с офицером, Сиди-Коко влез на козлы, и экипаж покатился к тюрьме. К Жоржу вернулось хладнокровие. Он думал, что произошла какая-нибудь ошибка. Желая узнать подробности, он стал расспрашивать сыщика.
– Милостивый государь, — ответил ему Жобен, — хоть вы меня не знаете, я очень много занимался вами последнее время. Я принимаю в вас серьезное участие, чему вы скоро получите доказательство, но мой долг запрещает мне исполнить ваше желание и сообщить то, чего вы, по-видимому, не знаете. Поэтому прошу вас не расспрашивать меня — я, как солдат, исполняю приказ. Знайте только, что можете полагаться на меня.
– Полагаться на вас? — повторил молодой человек. — Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что, когда вы явитесь к судебному следователю и возникнет необходимость подкрепить ваши заверения аргументами — доказать, например, ваше пребывание в другом месте, я отдам себя в полное ваше распоряжение и помогу вам опровергнуть обвинение.
– Вы мне говорите о надежных доказательствах, о моем пребывании в другом месте. Я вас не понимаю.
– Скоро поймете. Вот мы и приехали. Не унывайте!
Экипаж остановился. Жобен сдал своего пленника и поехал на телеграф отправить депешу, чтобы уведомить Абади об аресте лейтенанта.
– Вероятно, вы еще не обедали, — сказал он потом Сиди-Коко. — Я знаю неподалеку небольшой ресторан. Заедем туда, нам надо поговорить.
Отставной зуав послушно последовал за сыщиком. Пустой желудок Сиди-Коко предъявил свои права, и, несмотря на глубокое горе, чревовещатель поел.
– Ну! — сказал ему Жобен с улыбкой. — Мне кажется, вам теперь получше.
– Да, — прошептал отставной зуав, — и я стыжусь этого. Разве инстинкты тела могут говорить так громко, когда сердце обливается кровью, а душа страдает?
– Я не вижу в этом ничего дурного! — воскликнул сыщик. — Притом у вас есть причина если и не радоваться, то хотя бы немного успокоиться. Арест Жоржа Праделя произошел по вашей милости. Это начало мщения.
– Да, но, увы! Наказание убийцы не возвратит жизни ни Мариетте, ни ее отцу.
– Вы сказали «убийцы». Так вы все же думаете, что лейтенант виноват в рошвильском преступления?
Сиди-Коко изумленно посмотрел на Жобена:
– Вы же продемонстрировали мне улики, прочли показания свидетелей, спросили меня, убедился ли я, и я ответил утвердительно. Разве сомнение возможно?
– Да, — сказал сыщик твердо.
– Разве что-нибудь переменилось?
– Нет. Но что это значит? Ничего! Ваш личный опыт должен был вам это подсказать. Помните, судебный следователь считал вас виновным и велел арестовать. Я сам сомневался, однако вы не были виновны.
– Но, стало быть, Жорж Прадель…
– Совершенно не виновен.
– Вы имеете доказательства этому?
– К несчастью, нет, только уверенность, и не будь я Жобеном, если не заставлю суд принять мое мнение.
– Кто же убил Жака Ландри и Мариетту?
– Неизвестный, которого мы найдем. Дерзкий и изумительно ловкий, он выдал себя за Жоржа Праделя.
Чревовещатель вздрогнул.
– Не находите ли вы, — продолжал сыщик, — что это все объясняет?
– Вы правы, — воскликнул Сиди-Коко, — это бросается в глаза! Но зачем же, если вы уверены в невиновности моего взводного командира, вы его арестовали?
– Это моя обязанность. Судья приказывает — я повинуюсь. Разве, будучи зуавом, вы обсуждали приказы?
– Никогда!
– Я тоже солдат, солдат закона и правосудия, и действую не рассуждая.
– Словом, моему взводному командиру, чтобы стать снова свободным, стоит только сказать, где он находился в то время, когда Мариетту и ее отца убивали в Рошвиле.
– Сказать недостаточно, надо доказать. И возможно, дело не так просто, как вы думаете. Кто знает, быть может, сообщники устроили здесь засаду Жоржу Праделю, между тем как ловкий негодяй там принял его облик.
– Господин Жобен, — прошептал Сиди-Коко, — вы меня пугаете!
– Не пугайтесь, — возразил полицейский. — Я объяснил возможные и почти вероятные затруднения в этом деле, потому что вы мне нужны не только для доказательства невиновности нашего офицера, но и для обнаружения настоящих преступников.
– Ах! У меня теперь двойная задача: отомстить за Мариетту и выпросить прощение у моего командира. И я ее выполню, даже если мне придется расстаться с жизнью!
– Завтра, несомненно, мне будет поручено отвезти подозреваемого в Руан. Вы поедете со мной.
Жобен расплатился и вышел из ресторана с Сиди-Коко. На часах здания суда пробило половину двенадцатого. Мимо проезжал пустой фиакр. Сыщик сел в него вместе с зуавом и приказал ехать в Гранд-отель. Он спросил, где остановился господин Домера, и осторожно постучался в дверь. Филипп Домера сам отворил ему.
– Я принес вам утешительные вести, — сказал Жобен, — лейтенант Жорж Прадель проявляет большое хладнокровие и мужество и сохраняет спокойствие.
– Вы верите в его невиновность? — с жаром воскликнул судовладелец.
– Вполне.
– И, несмотря на это, его арестовали?
У сыщика ответ был готов, тот же, который он дал чревовещателю.
– Но это неслыханное, чудовищное обвинение, которое тяготеет над ним! — продолжал Домера. — Я ничего не понимаю. Ради бога, расскажите мне подробности!
– Я для этого и приехал, — ответил сыщик. — Я обязан молчать, чтобы не мешать действиям судебного следователя, но с вами я могу говорить.
Домера провел сыщика в гостиную, подал Жобену стул и сам сел.
– Позвольте мне задать вам один вопрос, — начал сыщик. — Сколько времени вы не получали известий из вашего рошвильского имения?
– Десять или двенадцать дней. Я приехал из Марселя, и мой управляющий не знал, куда мне писать.
– И вы не читали газет?
– Я читал в поезде «Фигаро» и «Пти-журнал», но не нашел там ничего достойного внимания.
– Стало быть, я первым сообщу вам об ужасном несчастье. Вооружитесь мужеством, милостивый государь, потому что удар будет жесток. Ваша крестница Мариетта и ее отец убиты, а триста пятьдесят тысяч франков, вверенные вами Жаку Ландри, украдены.
Домера страшно побледнел.
– Жак Ландри и Мариетта убиты! — пролепетал он. — Это ужасно!
Наступило минутное молчание, потом старик вздрогнул, словно пораженный внезапной мыслью, провел рукой по мокрому лбу и вскочил, закричав прерывающимся голосом:
– И Жоржа Праделя, моего племянника, обвиняют в этом преступлении?!
Домера побледнел, потом побагровел, и пару секунд сыщик боялся, что старика хватит удар. Но Домера принадлежал к той породе людей, которые будто созданы из железа. Он глубоко вздохнул, потом, опять опустившись в кресло, сказал:
– Ах, вы сказали правду: удар был силен, и я едва его выдержал. К счастью, мне пришло в голову, что я буду нужен Жоржу. Два часа тому назад, во время его ареста, я сказал себе: подобное обвинение нелепо и безумно! Теперь я думаю так же! Ничто не поколеблет моего доверия к племяннику!
Жобен начал подробный рассказ о событиях, изложенных в первой части этой истории. Закончил он словами:
– Человеческое правосудие имеет право верить таким доказательствам и лишь исполняет свой долг, захватив человека, на которого все указывает. Вы с этим согласны?
– Согласен, — прошептал старик.
– Теперь, когда вы знаете все, ваш взгляд на невиновность лейтенанта изменился?
– Нисколько.
– Как же вы можете объяснить присутствие вашего племянника в Рошвиле в ночь убийства?
– Жорж Прадель не был в Рошвиле! — воскликнул Домера.
– Кто же был?
– Негодяй, назвавшийся его именем.
Сыщик радостно потер руки. На вопросительный взгляд старика он ответил:
– Я доволен, потому что ваше мнение совпадает с моим. Это значит, что мы оба правы. Мой инстинкт сыщика привел меня к тому же результату, к которому вас привела родительская привязанность к лейтенанту.
– К счастью, если человеческое правосудие и ошибается, то по крайней мере оно не слепо. Мы осветим мрак. Мы спасем Жоржа, не так ли?
– Конечно, мы его спасем, и надеюсь, что это будет легко, потому что все зависит от него самого.
– Каким образом?
– Для этого ему будет достаточно доказать, где он был и что делал в то время, когда его двойник действовал в Рошвиле.
Домера снова побледнел.
– Ах, — прошептал он, — вы меня пугаете. Жорж четыре дня не был в Гранд-отеле и вернулся только вчера. Приехав сюда вчера и очень удивившись его присутствию, я спросил о причинах его исчезновения, которое показалось мне странным. Он отказался мне объяснить. И упорствовал, несмотря на то что я настаивал.
– Жаль. Но все же он объяснил причины своего отказа?
– Очень смутно. Он сказал мне, что дело идет о чести женщины.
– А! — вскрикнул сыщик. — Женщина! Итак, ваш племянник влюблен? В замужнюю женщину?
– Надо полагать, но я ничего не понимаю, — возразил судовладелец. — Жорж приехал из Алжира. Он не знал никого в Париже.
– Без сомнения, — продолжал Жобен, — речь идет о случайном любовном приключении, важность которого молодой офицер преувеличивает.
– Я сам так подумал и сказал ему. Он возразил, что я ошибаюсь, и, несмотря на сильное неудовольствие, упорствовал в своем молчании.
– Все изменится, когда лейтенант узнает, что над ним тяготеет страшное обвинение. Ручаюсь вам, он скажет.
Домера покачал головой:
– Если Жорж считает, что тут замешана честь, он говорить не станет.
– Даже чтобы спасти свою голову? Ну, тогда мы спасем ее против его воли.
– Каким образом?
– Отыскав эту женщину и вынудив ее сказать нам то, о чем он хочет умолчать.
– Неужели вы можете сделать это?
– Господин Домера, полиция может почти все. В девяноста пяти случаях из ста розыски приводят к цели.
– Да услышит вас Бог! Когда вы должны везти в Руан несчастного мальчика?
– Наверно, завтра, но я не могу назвать час отъезда — это зависит от депеши судебного следователя. Не езжайте одним поездом с нами.
– Как! — вскрикнул в отчаянии Домера. — Разве Жоржа повезут как преступника?
– Положитесь на меня. Никто не приметит, что он арестант. Поезжайте утренним скорым поездом и скажите, в какой гостинице вы остановитесь в Руане.
– В гостинице «Париж», — ответил Домера.
– Вероятно, завтра вечером я буду иметь честь явиться к вам с известиями.
Полицейский простился со стариком и вернулся к Сиди-Коко, который ждал его, прохаживаясь взад-вперед по бульвару. Жобен привел его в скромную квартиру, в которой жил уже много лет, и устроил для Сиди-Коко постель на старом диване.
Сыщик спал мало, встал очень рано и пошел за сведениями. Пришла депеша руанского судебного следователя с требованием, чтобы лейтенант Жорж Прадель был отправлен незамедлительно, и припиской, что ему было бы приятно, если бы арестанта сопровождал Жобен. Сыщик устроился с Жоржем в вагоне первого класса, на котором объявление со словами «Приватное помещение» не допускало присутствия других пассажиров. Переезд из Парижа в Руан прошел благополучно.
Доставив лейтенанта в тюрьму, Жобен отправился в здание суда. Судебного следователя там не оказалось, но, уезжая, он отдал приказ прислать сыщика к нему на дом. Сыщик поспешил последовать этому распоряжению и был принят судебным следователем незамедлительно:
– Поздравляю вас, Жобен! Вас справедливо ценят в Париже. Я вовсе не ожидал такого быстрого успеха.
– Господин судебный следователь, — ответил сыщик, — ваши похвалы смущают меня, потому что я их не заслуживаю.
– Скромность украшает человека, — продолжал следователь с улыбкой. — Но вы мастерски отыскали Жоржа Праделя, который, наверно, хорошо спрятался.
– Увы… — прошептал Жобен. — Должен вас разочаровать, Жорж Прадель не скрывался, и только случай позволил мне встретить его на железнодорожной станции, где я ожидал чревовещателя, который и указал мне на него.
– На железнодорожной станции? — повторил Поль Абади удивленно, — он был на станции?
– Ну да! Он сопровождал свою молоденькую сестру, собираясь уезжать вместе с ней и своим дядюшкой Домера в Нормандию, в рошвильский замок.
Поль Абади воздел руки к небу.
– Итак, — гневно воскликнул он, — преступник без страха ехал на место своего преступления?! Злодей был уверен в своей безнаказанности!
Жобен спокойно выслушал эту пылкую тираду. Судебный следователь продолжал:
– Итак, закон настиг его. Какое ужасное пробуждение! Негодяй, должно быть, чувствовал себя словно пораженный громом.
– Нисколько, — ответил полицейский. — Жорж Прадель был очень удивлен, но сохранил спокойствие.
Поль Абади с изумлением посмотрел на собеседника.
– Сохранил спокойствие? — повторил он. — Что это значит?
– Это значит, господин судебный следователь, что Жорж Прадель не виновен.
– Жобен, что вы такое говорите? Вы сами принесли мне неопровержимые доказательства вины лейтенанта!
– Доказательства лживые, обманувшие меня. Я искренно заблуждался.
– Итак, по вашему мнению, офицер не виновен? В таком случае вы знаете убийцу?
– Нет еще, но уверен, что найду его.
Судебный следователь пожал плечами. Сыщик повторил следователю все, что накануне говорил Сиди-Коко и Домера. Но Поль Абади покачал головой и возразил:
– Вы ошиблись со своим призванием, Жобен! С вашим воображением вы с успехом могли бы писать романы. Вы обманываете себя. Я считал вас сыщиком серьезным, но вижу, что вы не более чем фантазер.
– Итак, господин судебный следователь, — сказал озадаченный сыщик, — мне не удалось вас убедить! Однако, — продолжал Жобен, — вы будете вынуждены поверить мне, когда я приведу к вам убийцу Мариетты.
– Я подожду этого дня, постарайтесь, чтобы он скорее наступил.
– Постараюсь, — ответил сыщик.
Он прямо пошел в гостиницу «Париж» к господину Домера. Ответив на вопросы старика о племяннике, Жобен приступил к главному.
– Я должен просить вас, — сказал он, — сообщить мне нечто чрезвычайно важное для оправдания вашего племянника. Я уже знаю, что в рошвильском замке убийца украл еще и триста пятьдесят тысяч, но мне нужно знать, что составляло эту сумму — банковские билеты, золото, серебро или векселя?
– Двести тысяч франков банковскими билетами, каждый в тысячу франков, сто сорок тысяч французским золотом и десять тысяч золотом иностранным, испанскими квадруплями и английскими гинеями, заплаченными мне за несколько дней до этого одним руанским торговцем.
Сыщик потер руки так, что чуть кожу не содрал.
– Полтораста тысяч франков золотом! — вскрикнул он. — Слава богу! Наконец случай на нашей стороне! Если бы вся сумма была банковскими билетами, мы не смогли бы быстро отыскать убийцу.
– Почему?
– Потому что негодяй унес бы все разом! Триста пятьдесят тысяч билетами французского банка составляют не слишком толстую пачку, но полтораста тысяч франков золотом — тяжелая ноша. Человек, который взял бы монеты с собой в день преступления, непременно привлек бы внимание. Искусный мошенник не сделал бы этого. Стало быть, полтораста тысяч франков еще находятся в окрестностях Рошвильского замка, где-нибудь спрятанные. Когда убийца решит, что ему уже нечего опасаться, он вернется за деньгами, на это-то я и рассчитываю.
– Но вы не знаете этого убийцу. Кто вам укажет на него?
– Хотя я никогда его не видел, но узнать его не составит труда. Убийца, кто бы он ни был, мошенник высшего класса. Он работает в Париже, потому что портфель лейтенанта был украден в Париже. Вы понимаете, что такой человек не сможет стать полностью похожим на нормандских крестьян. Всякий посторонний человек, который появится без повода у Рошвильского замка, вызовет у меня подозрение.
Уверенность Жобена была так велика, что непроизвольно передалась и Домера, и добрый старик немного успокоился. Сыщик простился с судовладельцем и вернулся в скромную гостиницу, где назначил свидание чревовещателю.
