LV
Простая изгородь из колючего кустарника над рвом небольшой ширины составляла ограду Буджарека, достаточную для защиты от шакалов и гиен, но не преграждавшую путь проворному и решительному человеку. Жорж Прадель перепрыгнул ров, сделал в изгороди узкое отверстие и ловко перебрался на другую сторону. Луна пока еще пряталась за холмами. Ночь была темная. Молодой человек мог дойти до дома, уверенный, что никого не встретит. Он увидел Даниеля Метцера и Ришара Эллио, распивающих шампанское в зале нижнего этажа.
Лейтенант вернулся в Блида лишь после того, как увидел издали, что Ришар Эллио в сопровождении Даниеля Метцера, войдя в свою комнату, упал на кровать и заснул тяжелым сном пьяного человека. Жорж провел все утро в своей комнате, куда ему и подали завтрак. Незадолго до вечера он услышал странное движение в соседней комнате — Ревекка словно готовилась к отъезду.
Лейтенант снова припал глазом к сделанному накануне отверстию, но любопытство его осталось неудовлетворенным: жидовка ни разу не попала в поле его зрения. Через полчаса дверь номер 5 отворилась, и в коридоре раздались быстрые шаги. Жорж поспешно открыл дверь своего номера, выглянул и увидел, как какая-то мавританка — по крайней мере по одежде — дошла до конца коридора и исчезла на лестнице. За ее плечами висел короб вроде тех, в которых разносчики носят свои товары, и восточная гитара.
Жорж приметил, что дверь номера 5 осталась полуотворенной. Он заглянул в комнаты. Там никого не было, но большой чемодан, наполненный разной одеждой, показывал, что жидовка ушла не насовсем. Ведомый инстинктом, Жорж тихо ступил в первую комнату, подошел к двери, которая вела в его номер, и быстро отодвинул задвижку. Оставалось только сделать то же самое и в номере 4, и дверь уже можно было бы открыть. Сделав это, Жорж вернулся к себе и стал ждать возвращения жидовки. Прошло полчаса, час. Ревекка все не возвращалась. Это показалось лейтенанту подозрительным. Он надел широкую соломенную шляпу, сошел вниз и спросил у трактирщика:
– Кажется, у моей соседки сейчас была гостья?
– Гостья? — повторил тот.
– Да, какая-то женщина.
– Вы ошибаетесь, — возразил трактирщик, — никто не приходил.
– Ах, позвольте, — продолжал Жорж, — я видел гостью, выходившую от моей соседки. Это была туземка в мавританском костюме, с коробом и гитарой.
Трактирщик засмеялся:
– Я тоже видел вашу мавританку, только костюм ее был маскарадный, и этой гостьей была сама моя жилица.
– Возможно ли? — вскрикнул офицер в испуге. — Куда могла отправиться эта дама?
– Она спросила у меня дорогу в Буджарек.
В Буджарек! Ревекка, переодевшись, отправилась в Буджарек! Выходит, она была сообщницей миллионера и вместе с ним расставляла сети Леониде. Жорж бросился к выходу.
Ришар Эллио вышел утром к столу в плачевном виде, немного стыдясь своей вчерашней невоздержанности. За завтраком он извинился перед Леонидой, которая с презрением сделала вид, будто не понимает, на что он намекает.
– Вы говорили, — сказал муж Леониды, — об эксперте в металлургии. Вы прибавили, что привезете его и что он поселится в Блида.
– Конечно. Его можно ожидать дня через два. А до тех пор мы употребим наше время с большой пользой. Мы вместе обойдем ваше имение, осмотрим ручеек с золотой рудой. Если будет еще не слишком поздно, мы прогуляемся по окрестностям и вернемся к ужину.
Напившись чудесного кофе, сваренного Долорес, банкир и хозяин закурили сигары и вышли из дома. Леонида осталась одна и, желая воспользоваться своим одиночеством, села на дерновую скамью под старыми деревьями, в тени которых укрывался накануне Жорж Прадель.
Госпожа Метцер сидела тут уже давно, погруженная в мысли. Голова ее склонилась на грудь. Внезапно какой-то шум нарушил ее уединение. Кто-то неподалеку от нее пел арабскую песню, аккомпанируя себе на гитаре. Леонида подняла голову и увидела в нескольких шагах от себя женщину. Она была довольно высокая и очень стройная, облаченная в мавританский костюм. Длинная шелковая вуаль, бледно-голубая с золотыми полосками, окутывала ее с головы до ног. Тонкая ткань совершенно скрывала ее черты, лишь для глаз и рта были сделаны отверстия. Музыкантша перестала петь и поклонилась по мавританскому обычаю в ту минуту, когда госпожа Метцер подняла на нее глаза. Облик этой женщины не вызывал страха, и ее появление объяснялось тем, что калитка сада оставалась не заперта до вечера.
Леонида с детским любопытством смотрела на странный костюм певицы, потом сделала ей знак подойти. Мавританка тотчас приблизилась.
– Вы понимаете по-французски? — спросила госпожа Метцер. — Вы из Блида или окрестностей?
– Понимаю, — ответила музыкантша гортанно. — Я отовсюду. Я странница.
– Вы молоды? Покажите мне ваше лицо.
– Нет. Моя религия запрещает мне это. Вы христианка, а слугам пророка приказано не снимать покрывала перед христианином.
– Чем же вы живете?
– Старуха из моего племени научила меня, когда я была ребенком, науке, которая давала ей средства к жизни. Тем, кто протягивает мне ладонь, я рассказываю прошлое и предсказываю будущее.
Леонида улыбнулась.
– Вы не верите, что судьба начертана на руке? — спросила мавританка.
– Признаюсь, не очень верю.
– Напрасно, и, если захотите, я дам вам доказательство. Я также пою старинные арабские песни, умею танцевать, продаю материи, амулеты и талисманы.
– Амулеты? Талисманы? — повторила Леонида.
– Да. Это верное средство. Те, которым я предсказываю несчастье, покупают их у меня, чтобы отвратить его.
Леонида снова улыбнулась:
– Кто вам посоветовал прийти сюда?
– Никто. Проходя мимо, я увидела открытую калитку. Я вошла, приметила вас издали и, чтобы привлечь ваше внимание, начала петь.
– Мне было бы любопытно дослушать песню, которую вы начали петь.
Мавританка заиграла на гитаре и запела прерванную песню. После этой она спела другую, потом третью. Госпожа Метцер не могла наслушаться.
– Благодарю, — наконец, сказала она, — я не хочу больше злоупотреблять вашей любезностью, возьмите.
Вынув из портмоне золотую монету, она подала ее мавританке. Та силой удержала протянутую ей щедрую руку и хотела поднести ее к губам, но вдруг устремила глаза на нежную ладонь и прошептала:
– Золотой! Этого слишком много за старые песни. Но вы щедры, а я благодарна и заплачу за ваше благодеяние. Берегитесь, сударыня, вам грозит опасность!
Странный пророческий тон, которым были сказаны эти слова, подействовал на Леониду.
– Опасность! Кто вам это сказал?
– Ваша рука.
– Полно, это безумие!
– Клянусь Аллахом, я говорю правду. Позвольте еще раз взглянуть на вашу руку.
Леонида колебалась. Впрочем, недолго. Она протянула руку и пролепетала:
– Говорите! И, если умеете читать будущее, читайте!
Прошло несколько секунд.
– Вы не совсем счастливы, — сказала дочь Востока.
Леонида потупила взор и молчала.
– Я вижу рядом с вами трех мужчин, — продолжала мавританка. — Вы носите имя первого, вы его боитесь и не любите.
Госпожа Метцер с изумлением посмотрела на нее. Та продолжила:
– Второй — старик. Этот старик любит вас, и его любовь вам противна. Вы отвечаете ему презрением. Третий — молодой человек. Он также вас любит, и этого вы не отвергаете. Вы любите его! Вы любите его всем сердцем, всей душой!
Испуганная женщина хотела запротестовать, но у нее не хватало сил. Мавританка наслаждалась своим очевидным торжеством. Метнув на соперницу мрачный взгляд, она продолжала:
– Из столкновения этих троих возникнет опасность, которую я вам предсказала. Она будет страшна и неизбежна.
– Она угрожает только мне? — спросила Леонида.
– Вам и тому, кого вы любите. Ему, может быть, больше, чем вам.
– Боже мой! — пролепетала Леонида. — Боже мой!
И из глаз ее хлынули слезы.
– Не надо ни дрожать, ни плакать, — продолжала мавританка, — опасности можно избежать. Кажется, я уже говорила, у меня есть амулеты и талисманы.
В начале разговора госпожа Метцер улыбнулась, услышав об амулетах и талисманах. Теперь, после предсказаний мавританки, ей все казалось возможным, даже сверхъестественное перестало ее удивлять. Незнакомка поставила на скамью свой короб и открыла его. Он был разделен на два отделения. В одном, побольше, лежали восточные ткани. В меньшем находились уборы из стекла, филигранные браслеты, дешевые ожерелья, булавки с коралловыми головками, склянки с розовыми духами, словом — целый запас безделушек.
Среди этого товара виднелась красная шелковая материя, в которую было что-то завернуто. Мавританка развернула ее почтительно и вынула полдюжины серебряных перстней со странными буквами и четыре хрустальных флакончика в золоченой оправе.
– Вот амулеты, — сказала она, указывая на перстни. — Вот талисманы, — прибавила она, дотрагиваясь до склянок.
– Как их употреблять? — спросила молодая женщина.
– Дайте вашу левую руку.
Леонида повиновалась, мавританка надела перстень на безымянный палец, потом, откупорив флакон, продолжала:
– Понюхайте.
Госпожа Метцер колебалась.
– О! Не бойтесь, в этом флаконе чудные духи.
Это было правдой, и Леонида, снова повинуясь, испытала восхитительное ощущение. Ей показалось, что душистые цветы с самым тонким и нежным ароматом распустились прямо перед ней.
– А дальше? — спросила она.
– Оставьте этот перстень на пальце. На нем кабалистические знаки, те самые, которые позволили царю Соломону победить врагов благодаря волшебному кольцу. Нюхайте время от времени духи из этого флакона. В нем вытяжка из растений, собранных в горах в особые часы последователем тайного учения, произносившим специальные заклинания, которым злые гении вынуждены покоряться. Верьте и спите спокойно. Вам нечего опасаться: ни вам, ни тому, кто вас любит и кого любите вы.
– Ах! — прошептала Леонида. — Как бы мне хотелось вам верить!
– Не сомневайтесь! Без веры амулет и талисман потеряют свою силу. Теперь вас защищают Аллах и его пророк. Я расплатилась с вами.
– А я хочу заплатить свой долг, — поспешно сказала молодая женщина, сунув три золотых в руку мавританки.
Та выразила свою признательность и хотела уже уйти, когда появились Даниель Метцер и Ришар Эллио, возвращавшиеся с прогулки. Даниель удивился, увидев мавританку, и спросил, что это значит. Леонида ответила правду, но умолчала о последней части разговора.
– Если у этой разносчицы есть вещи, хоть сколько-нибудь достойные госпожи Метцер, — оживился Ришар Эллио, — позвольте мне, любезный компаньон, поднести их ей. Ну-ка! Покажи нам свой товар!
Мавританка поспешно разложила драгоценные ткани, затканные золотом и серебром, китайский креп, вышитый шелком. Ришар Эллио купил все, заплатил, не торгуясь, и сложил это богатство к ногам Леониды, даже не взглянувшей на него.
– Благодарю вас, щедрый господин! — сказала мавританка гортанно и тише прибавила, обращаясь к молодой женщине: — Помните. — Потом, забрав свои пожитки, она быстро удалилась.
Сумерки сменили день. Ужин продолжался не так долго, как накануне. Ришар Эллио, был воздержан в напитках, осторожен в словах, не позволил себе ни одной двусмысленности. Следовательно, госпожа Метцер не имела предлога, чтобы покинуть застолье. Она испытывала какую-то дремоту, возникшую, конечно, из-за прошедшей бессонной ночи.
Обед, наконец, кончился. Даниель Метцер, как и накануне, проводил гостя в его комнату и снова предложил ему свои услуги. Ришар Эллио противился:
– Вчера усталость после дороги, а главное, слишком усердные возлияния заставили меня забыть о приличиях. Будет непростительно, если я и сегодня злоупотреблю вашей любезностью. Притом перед сном я хочу написать два-три письма и выкурить сигару. Итак, добрейший друг и любезный будущий компаньон, прощайте.
Даниель Метцер ушел, а на губах Ришара Эллио опять появилась злая улыбка. Леонида, вернувшись в свою спальню, опустилась в кресло. Дремота и какое-то непонятное оцепенение все больше овладевали ею. С трудом встав с кресла, она подошла к окну и отворила его. Свежий вечерний воздух немного оживил ее, и несколько секунд ее глаза жадно всматривались в гущу зелени.
– Однако он, должно быть, пришел, — прошептала она. — Я уверена, что он там, мой рыцарь! Он любит меня! Откуда она это знает? Как линии моей руки могли открыть ей тайну нашей любви? А эти талисманы! Надо быть безумной, чтобы верить им. А я верю. Стало быть, я безумна!
Леонида, оставив окно открытым, подошла к лампе, стоявшей на столе возле ее постели, взяла хрустальный флакон и понюхала. Глаза ее тотчас закрылись. Флакон, вырвавшись из рук, упал и разбился, бедняжка же упала на постель без чувств, словно мертвая.
