L

Даниель Метцер на другой день отправился к Ришару Эллио, набив карманы голышами и блестками из ручья в Буджареке. Банкир принял его отлично.

– Я очень рад вашему визиту, — сказал он, — но отчего вы раньше не решались прийти ко мне?

– Ничто не давало мне права… — начал жид.

– Явиться сюда? — перебил его Ришар Эллио. — Это излишняя скромность! Ваши необыкновенные способности дают вам доступ всюду. Вы пришли предложить мне какое-нибудь дело?

– Причем первоклассное, господин Эллио! Золотоносная руда!

– В иносказательном смысле, я полагаю.

– Вовсе нет. Руда существует. Она находится в моем имении.

– И вы уверены, что эта руда золотоносная?

– Судите сами.

Даниель показал голыши и песок с блестками. Ришар Эллио рассеянно рассмотрел их.

– Я в этом ничего не понимаю, — заметил он. — Золото представляет для меня ценность только в виде монет или ювелирных вещиц. Но, если вы можете оставить у меня эти образцы, я отдам их на изучение геологу и химику.

– Я их для того и принес. Дело верное, но я один не могу за него приняться, потому что моих средств будет недостаточно.

– Когда я получу сведения, мы договоримся. Свободны ли вы сегодня, господин Метцер?

– Я свободен всегда.

– В таком случае я представлю вас моей жене, и вы отобедаете с нами. Соглашайтесь без церемоний. Я знаю, что вы женаты и имеете прекрасный дом на улице Баб-Азун. Скоро я попрошу вас представить меня госпоже Метцер и пригласить на обед. Решено?

Даниель не заставил себя упрашивать.

Госпожа Эллио была уже немолода, к тому же страдания и унижения, которым муж подвергал ее ежедневно, состарили ее преждевременно. Она казалась кроткой и безответной. Обед был роскошный. Во время и после обеда банкир избегал говорить о делах, что приводило Даниеля в смущение, потому что он не умел беседовать ни о чем другом. Проводив гостя до дверей дома в десять часов вечера, Эллио сказал тому на прощание:

– Сегодня понедельник, завтра я покажу ваше золото кому следует. В среду мне дадут ответ. В четверг я буду у вас, вы представите меня супруге.

Геолог и химик, с которыми советовался Ришар Эллио, дали положительный ответ и пришли в восторг от чистоты и количества металла.

В четверг Ришар Эллио отправился на улицу Баб-Азун. Даниель весь дом перевернул вверх дном и опустошил все местные лавки, чтобы предложить своему будущему компаньону достойный обед. Банкир, хотя и лакомка, обращал мало внимания на деликатесы — до того им овладело волнение, вызванное красотой Леониды. Он пленился госпожой Метцер, встретив ее на улице. Теперь же она показалась ему в тысячу раз обольстительнее. Даниель приметил пламя в глазах банкира, когда тот смотрел на Леониду, потому что циник, чьи нравы нам известны, и не думал ничего скрывать от мужа.

«Если он серьезно влюбится в мою жену, у меня будут все козыри в игре, — говорил себе жид с цинизмом, равным цинизму его гостя. — Добродетель Леониды устоит против любых искушений. Стало быть, я ничем не рискую, а поскольку любовь ослепляет, я буду водить за нос этого старого волокиту и приберу к своим рукам его дела».

Восторг Ришара Эллио был так очевиден, что госпожа Метцер поняла чувства банкира. С этой минуты ее замешательство сделалось нестерпимым. Она то краснела, то бледнела и, не смея выйти из-за стола, обращала на мужа умоляющие взоры, казалось, говорившие: «Разве вы не видите, что этот человек бросает на меня оскорбительные взгляды? Заставьте его уважать вас и меня или прогоните из дома!»

Но Даниель не хотел ничего видеть, и, когда Ришар Эллио ушел, обещая вскоре прийти вновь, а Леонида, залившись слезами, с горечью упрекала мужа в жестокости, он грубо возразил:

– Право, моя милая, вы помешались! Глупое и смешное тщеславие вскружило вам голову! Вы считаете себя такой ослепительной красавицей, что с вами невозможно провести и пяти минут, не влюбившись в вас!

– Ну да, — прошептала Леонида, — я, конечно, ошибаюсь! Да, я смешна и глупа, но этот человек, который так меня пугает, не придет больше сюда?

– Напротив, он будет приходить часто. Я собираюсь вести с ним важные дела.

– Хорошо. Но принимать его будете вы. Вы не заставите меня терпеть его общество.

– Вы будете принимать его вместе со мной.

Впервые после замужества госпожа Метцер упорно отказывалась уступить. Даниель опасался, что Эллио прервет переговоры насчет разработки золотоносной руды, и, желая избежать этого, отослал Леониду с мулаткой на несколько дней в Буджарек. По крайней мере теперь он мог сказать Ришару Эллио: «Моя жена не совсем здорова и уехала в деревню, впрочем, ненадолго».

Миллионера не мог оскорбить ее отъезд, а всем известно, что отсутствие, если только продолжится не слишком долго, оживляет любовное пламя, а не гасит его.

За время отсутствия Леониды страсть Ришара Эллио усилилась. Возможно, впервые в жизни он почувствовал себя истинно влюбленным. Считая Даниеля Метцера существом презренным, способным торговать своей честью, миллионер готов был согласиться на некоторые жертвы, чтобы достичь своей цели, но, расчетливый и осторожный, он хотел идти на жертвы для цели верной.

Разработка золотой руды, правда, могла стать блестящей операцией, но и это могло быть ненадежно. Прежде чем стать компаньоном Метцера и потратить значительный капитал на сомнительное предприятие, Ришар Эллио хотел получить неопровержимое доказательство низости Даниеля и ветрености Леониды.

Пока банкир придумывал средство достичь желаемого результата, он решил отбить у лейтенанта Праделя прелестную жидовку Ревекку. Он знал, что та не устоит перед блестящей перспективой, которую он ей предложит. «Но надо набраться терпения, — думал он, — жидовка расточительна, и кошелек офицера скоро опустеет, настанет мой час. Лучше подождать».

На другой день по возвращении госпожи Метцер в Алжир Ришар Эллио, которому Даниель дал об этом знать, поспешил явиться на улицу Баб-Азун. Леонида, застигнутая врасплох и боясь вызвать страшную сцену, была вынуждена принять гостя. Она выказывала холодность, но банкир не унывал. Даниель, от которого ничего не ускользало, решил воспользоваться этим. Он увел Ришара Эллио в свой кабинет.

– Ну, любезный банкир, — спросил он, — когда мы начнем наше дело? Не находите ли вы, что госпоже Метцер будет очень к лицу сделаться миллионершей? Мы с Леонидой не забудем, когда разбогатеем, что обязаны богатством вам!

Кровь бросилась в лицо банкиру, и он побагровел. Его маленькие глазки сверкнули фосфорическим блеском за стеклами золотых очков.

– Размышления закончены, решение принято.

Даниель приложил левую руку к сердцу, а правую протянул Ришару Эллио. Последний продолжал:

– Вы уже набросали условия нашего партнерства?

– Да, я сделал черновой проект.

– Перепишите его начисто и принесите мне завтра в одиннадцать часов утра. Мы рассмотрим его вместе, сделаем, если понадобится, необходимые изменения.

Даниель ровно в одиннадцать часов на другой день постучался в дверь банкира, имея при себе проект. Хитрец поместил в нем пункт, позволявший ему одному вести дело, если произойдут какие-либо разногласия между компаньонами, с условием тотчас возвратить истраченные банкиром деньги. Другой пункт определял, что сумма этих затрат может достигать полумиллиона.

«Да-а-а! — подумал миллионер. — Он почти беден. Как он вернет пятьсот тысяч? Опасности с этой стороны нет!» Он пропустил этот пункт. Даниель перевел дух.

– Итак, — спросил Метцер, — кроме незначительных изменений, мы договорились?

– Во всем.

– Тогда я сегодня вечером перепишу два экземпляра на гербовой бумаге, принесу вам завтра, и мы подпишем.

Банкир снял очки, погладил свои длинные бакенбарды, прокашлялся и ответил:

– Завтра я буду в домике у старого укрепления.

– Могу я отнести документ туда?

– Нет, не вы. Но вы можете мне его прислать. Мне было бы особенно приятно, если бы госпожа Метцер взяла это на себя.

Даниель вздрогнул и побледнел. Как ни низок негодяй, но, когда он впервые подвергается прямому оскорблению, он невольно возмущается.

– Госпожа Метцер… — повторил Даниель.

– Да, — небрежно ответил Ришар Эллио. — Я всегда находил удовольствие обсуждать серьезные дела с хорошенькой женщиной. Контраст свежего личика и скучной гербовой бумаги, покрытой каракулями, кажется мне восхитительным. Притом госпожа Метцер сделается моей компаньонкой вместе с вами, и я намерен подарить ей жемчужный убор, очень красивый. О, не возражайте! Я имею на это право, и ценность подарка не должна вас пугать. Надеюсь, что госпожа Метцер удостоит меня своим доверием. Я буду ждать ее ровно в одиннадцать часов. Отдайте ей акты, подписанные вами. Тот, который она принесет вам, будет подписан мной, а теперь меня ждут клиенты. До свидания, любезный друг.

Возвращаясь на улицу Баб-Азун, Даниель Метцер, несмотря на свой цинизм, стыдился и пугался гнусной роли, навязываемой ему Ришаром Эллио. «Я знаю, — говорил он себе, пытаясь найти оправдание, — я знаю, что ничто не угрожает Леониде. Но как уговорить ее исполнить требование старого донжуана? Однако ее повиновение необходимо. Речь идет о миллионах!»