XIV

По приказанию следователя тела Мариетты и ее отца положили в кладовой на два тюфяка и накрыли простыней. В это время вернулся бригадир.

– Вы одни? — воскликнул Сидуан Фовель.

– Да, господин мэр, — ответил жандарм, — доктор Гренье с утра еще уехал к своим клиентам в окрестные деревни. Но его ждут дома с минуты на минуту. Я сказал его экономке, чтобы он тотчас направился сюда.

– Ну и отлично! А теперь приступим к допросу свидетелей.

– Мне бы очень хотелось присутствовать на допросе, — сказал Жобен.

– Само собой разумеется, вы будете принимать в нем участие.

– В таком случае я попросил бы еще несколько минут не вызывать свидетелей.

– Почему?

– Мне необходимо убедиться в некоторых обстоятельствах.

– Поступайте, как считаете нужным, мы подождем…

Полицейский всем поклонился.

– Когда вы прибыли в замок, господин судья и господин мэр, двери в нем были заперты? — спросил он.

– Да, — ответил Фовель. — На замок. Без помощи слесаря мы не смогли бы войти. Ключ висел в передней, на гвозде за дверью… он, наверно, и сейчас там.

Жобен вошел в комнату Жака. Из нее был еще один выход — в сад. Полицейский приблизился к этой двери и отворил ее отмычкой.

– Замок в один поворот, — пробормотал он, — и ключа нет. Отсюда, я уверен, и вышел убийца.

Он стал изучать открытые шкафы и сундуки, перебирать вещи, разбросанные по полу. Жобен хотел удостовериться, что убийца не выронил какую-нибудь вещь, которая бы его немедленно обличила. С этой целью он выворачивал и вытряхивал скомканную одежду, пересматривал книги на полу и мешки с разными семенами. Сначала ничего не находилось, но вдруг Жобен радостно вскрикнул: по полу покатились две блестящие монеты, вывалившиеся из матросского кафтана.

– Что это? — спросил следователь.

Полицейский поднял деньги и произнес:

– Это золото.

– Кажется, иностранное?

– Да, — подтвердил Жобен, — испанский квадрупль и английская гинея. Эти монеты, наверно, нечаянно упали, когда убийца набивал ими свои карманы… Теперь ясно, что убийство совершено ради кражи. В этом нет ни малейшего сомнения. Хорошо, что мы это узнали.

– Откуда у Ландри могли взяться эти золотые монеты?

– Вероятно, владелец замка скажет нам это.

– Хорошо. Но как убийца узнал, что деньги хранятся в этой комнате?

– Если бы мы могли выяснить это, а также то, кто именно убийца, то он был бы уже в наших руках. Меня больше всего интересуют эти монеты: квадрупли и гинеи не обращаются во Франции, каким же образом они попали сюда?

– Это, положим, неудивительно, — заметил судья. — У Домера богатые суда в Гавре, они привозят много иностранного золота.

– Так-то оно так, — возразил Жобен, — но я уверен, что он не платил этим золотом управляющему, ведь тот не смог бы им воспользоваться. Не оставил ли Домера это золото на хранение Ландре?

– Очень вероятно, — сказал следователь.

– Убийца, несомненно, знал о существовании денег, — продолжал полицейский, — но ему не было известно, где именно они находятся, и он перерыл все вверх дном. Не угодно ли вам, господин следователь, убедиться в правоте моих слов? Пойдемте… — С этими словами Жобен прошел по коридору в комнату Мариетты.

– Вот, посмотрите, — продолжал он, — за исключением смятой постели и одежды на стуле, все в полном порядке, шкаф и комод не прорублены, как в той комнате. Убийца, возможно, даже не потрудился войти сюда. Это было для него лишнее. Он нашел, что искал, и поспешил скрыться со своей добычей. Для него одно спасение: расплавить золото. Если он этого не сделает, то наверняка попадется… А я держу пари, что если он не опытный вор, то и не подумает об этом, а просто пойдет менять деньги, и тогда он наш.

– Итак, Жобен, вы довольны своим открытием? — спросил следователь.

– Конечно. Начало положено.

– Так приступим к допросу.

По приказанию следователя посреди передней поставили большой стол с витыми ножками и кресло из залы, а рядом с ним маленький стол для писаря. Свидетели появлялись поочередно в том же порядке, что и прежде. Говорили они то же самое, почти в тех же выражениях, но так как слова их записывались, то это отняло много времени.

Когда неграмотный Андош Равье подписывался крестиком под своими показаниями, пришлось принести свечи. Оставалось допросить Жана Поке, но следователь хотел сначала узнать мнение Жобена о полученных сведениях.

– Ну, — спросил он, — что вы скажете о Сиди-Коко? Нужно ли нам искать другого виновного? Не доказана ли виновность чревовещателя?

Жобен отрицательно покачал головой.

– Как! — воскликнул следователь. — Вы считаете этого человека невинным?

Жобен повторил отрицательный жест и ответил:

– Вы делаете мне большую честь, советуясь со мной. Скажу откровенно, что в глубине души я почти уверен в невиновности чревовещателя.

– Да ведь против него есть улики.

– Позвольте спросить какие?

– Во-первых, тот факт, что он находился вчера вечером в парке в то время, когда было совершено убийство, и спускался на дорогу с ветвей каштана, где его видел Андош. Разве этой улики недостаточно?

– По-моему, недостаточно, это лишь доказательство того, — возразил Жобен, — что Сиди-Коко, несмотря на запрет Мариетты, хотел ее увидеть… Влюбленному это простительно, осмелюсь к тому же заметить, что для совершения убийства чревовещатель должен был войти в парк после того, как он из него вышел…

– Нет, когда Андош Равье видел его, преступление было уже совершено.

– Я с этим не согласен.

– На каком же основании?

– Да ведь Андош сказал, что тогда на колокольне пробило девять часов. На то, чтобы совершить преступление и найти деньги, преступнику понадобился по крайней мере час. Нельзя же предположить, что Жак и Мариетта в восемь часов улеглись спать, тем более что Жервеза ушла от них в половине девятого.

– Свидетель легко мог ошибиться во времени, потому что находился под влиянием выпитого сидра.

– Это еще подлежит сомнению.

– И все-таки, — сухо сказал следователь, — я уверен, что убийца — Сиди-Коко.