Кожистая черепаха

Dermochelys coriacea

Тип: хордовые
Класс: пресмыкающиеся
Отряд: черепахи
Охранный статус: вид на грани исчезновения

Вечный идеал — это изумление.

Дерек Уолкотт

Звезд почти не видно из-за облаков. Позади нас в дымке лес. Впереди едва различимая серая береговая линия: видно всего на несколько метров в любую сторону, зато отчетливо слышно, как вдалеке хлещут и перекатывают по песку волны. Проходит несколько часов, и из пены, сумеречного гула и рокота прибоя начинают всплывать пятна густой темноты. Это кожистые черепахи выбираются на берег, чтобы отложить яйца в прибрежном песке Западного Папуа в Индонезии — одном из последних известных мест в западной части Тихого океана, где они выводят детенышей. В июле 2006 г. я в составе небольшой группы приехал сюда, чтобы наблюдать это все более редкое событие.

В океане, где кожистые черепахи проводят 99% своего времени, это быстрые и неутомимые пловцы. А вот на суше сила притяжения оказывается для них слишком большим испытанием, а собственный вес, часто достигающий полтонны или даже больше, — жестокой шуткой. Здесь эти черепахи (и их яйца) становятся легкой добычей охотников и их собак. Мы не желаем им мешать, поэтому стоим вдалеке и смотрим, как первая из прибывших кожистых черепах начинает перетаскивать свою тушу размером почти с небольшой автомобиль по пляжному песку с помощью передних ласт. Кажется, что каждое движение вперед требует огромных усилий, и она часто останавливается, тяжело и глубоко дыша. На ум приходит мысль о рабочем, поднимающем гигантский камень, или вспоминается собственный опыт похода с тяжелым рюкзаком в Гималаях, где каждый шаг дается с таким трудом, будто тащишь на себе пианино.

Убедившись, что от кромки прибоя достаточно далеко и вода здесь не размоет песок, черепаха принимается обустраивать гнездо. Передними ластами — настолько большими, что они скорее напоминают крылья, — она начинает разрывать песок. Правый ласт, левый ласт — по очереди отбрасывают песок назад мощной полудугой. Иногда ласт уходит слишком глубоко в песок и застревает, иногда промахивается и отбрасывает только несколько песчинок. Выглядит процесс довольно неуклюже, но на самом деле работает она вполне эффективно, и вскоре в песке появляется углубление, достаточно большое, чтобы черепаха могла в него залезть. Тогда она приступает к самой деликатной стадии процесса: обустраивает камеру для яиц. Сейчас, объясняет нам гид, черепаха впала в своего рода транс и не замечает людей вокруг, так что можно подойти поближе и даже дотронуться до панциря (что я и делаю: на ощупь черепаха теплая). Она копает задними ластами: они меньше, более гибкие и даже кажутся аккуратными по сравнению с передними. Эти задние ласты на самом деле напоминают человеческие руки — они могли бы так выглядеть, если бы были более широкими, плоскими и на них были надеты перчатки из слоновьей кожи. Черепаха работает только на ощупь (задние ласты полностью находятся вне поля зрения) — она вырывает глубокую яму в форме горшка с узким горлышком во влажном песке. Мастерство и точность, с которыми она выгребает из ямки песок, а затем похлопывает по стенкам углубления, чтобы сделать их твердыми, напоминают движения опытного горшечника или скульптора. Когда, наконец, черепаха удовлетворена результатом, она опускает свой мясистый, похожий на клюв яйцеклад в это углубление и начинает медленно откладывать яйца: несколько десятков яиц размером с мяч для пинг-понга в густой прозрачной слизи. Закончив, она закапывает яму — сначала очень аккуратно и осторожно задними ластами, а затем поворачивается и засыпает огромные кучи песка мощными передними. После этого черепаха разбрасывает песок в разных направлениях, возможно, пытаясь замаскировать гнездо.

Дотронуться до кожистой черепахи — все равно что вновь оказаться в волшебном мире детства. Это полное жизни существо, но живет оно в каком-то измерении, недоступном самому богатому воображению. Позже мне вспоминается фраза, приписываемая Чжуан-цзы: «Все существа в этом мире имеют измерения, не поддающиеся исчислению».

Каждый член нашей группы — ученые, борцы за защиту окружающей среды, фотографы и другие жители богатых промышленно развитых стран — испытывает какую-то эйфорию и детскую беспочвенную радость. Эти животные — самое потрясающее и необычное, что нам когда-либо доводилось или доведется видеть в своей жизни. Они очень странные. Гигантские (даже по отношению к остальному телу) передние ласты, как у горбатого кита. Продолговатый панцирь, так что все тело имеет форму слезы или миндального ореха, с семью длинными ребрами во всю длину, как на задней деке лютни. Панцирь темно-серого или черного цвета с беловатыми пятнышками, на ощупь напоминает нубук или плотный коврик для компьютерной мыши. Голова с тупым носом — как артиллерийский снаряд и почти такая же мощная. Клювообразный рот, составленный из изогнутых друг под друга роговых частей. Глотка — этого, конечно, мы не видим — усеяна острыми, направленными назад шипами: жутковатое снаряжение для захвата и проглатывания медуз (мягкие, противные и сильно ядовитые для человека медузы как хлеб с маслом для кожистой черепахи). Слезы, ручьем льющиеся из узких глаз, можно неправильно истолковать: на самом деле это просто способ выведения избытка солей, которые поступают с пищей. В каждом вдохе и выдохе, поднимающем и опускающем панцирь, чувствуется объем и мощь легких. Крокодил такого размера привел бы нас в ужас, но мы знаем, что это животное безвредно, и не испытываем страха.

Вспоминая тот день, я думаю, чему мы научились тогда и насколько это важно. Конечно, вид кожистых черепах внушил нам благоговейный трепет. Но наши мысли и эмоции в тот день формировались под влиянием множества предрассудков, предположений и фактов, в которых мы едва ли отдавали себе отчет. Мы считали, что приехали сюда с «добрыми» намерениями, хотя и пользуемся всеми благами цивилизации, уничтожающей этих животных. Так просто обвинять в разрушении окружающей среды других людей: например, тех, кто посягает на права местного населения и на ресурсы окружающего океана и суши. У нас у каждого была своя жизнь, свои радости и горести, сентиментальные чувства или негодование, которые мы готовы были выражать публично. Но если разобраться, что мы увидели в тот день, к чему прикоснулись?

«Жить в океане, наверное, это как жить в аду, — писал Вернер Херцог в наиболее тяжелые свои дни. — Большом беспощадном аду постоянной и неотвратимой опасности. Это настоящий ужас, так что в процессе эволюции некоторые виды… выползали, ища спасения на суше, где продолжаются “Уроки темноты”». Но такие высказывания говорят больше о легендарном немецком режиссере, чем об окружающем мире. На самом деле сухопутные виды на протяжении 200 млн лет часто возвращались в океан и там процветали и развивались в многочисленные удивительные формы. В течение десятков миллионов лет, в период, который сейчас принято называть эрой динозавров, морские рептилии — ихтиозавры, плезиозавры, мозозавры — населяли территории океана от Арктики до Антарктиды, иногда достигая огромных размеров. Катастрофа в конце мелового периода 65 млн лет назад, в результате которой вымерли динозавры, уничтожила и этих животных, после чего жизнь в океане на какое-то время стала поспокойнее, но в течение 15 млн лет предки дельфинов и китов начали разведывать богатые воды эоценового океана. Сирены, ластоногие (морские котики и моржи), морские выдры, пингвины, морские игуаны и другие, начинавшие на суше, перебирались в воду. Несмотря на все опасности, океан — хорошее место для жизни: место, где можно почерпнуть множество уроков о жизни и смерти.

Морские черепахи одними из первых начали эту обратную миграцию и оказались самыми последовательными переселенцами. Их последние наземные предки жили примерно 225 млн лет назад, когда только начиналось господство динозавров, продолжавшееся 160 млн лет, и когда мировые континенты объединились в сверхконтинент Пангею — подлинный черепаший остров, существовавший задолго до того, как Северная Америка получила свое имя. Примерно 220 млн лет назад вид Odontochelys уже значительную часть своей жизни проводил на мелководье. У этого животного, название которого означает «зубастая полупанцирная черепаха», был костяной брюшной щит, но не было панциря на спине (или, возможно, он был кожистым). В течение следующих 100 млн лет, когда Пангея раскололась на несколько континентов, настало время расцвета этой проточерепахи или очень похожих на нее видов. У многих «бронежилет» был более привычного для нас вида — на брюхе и на спине. У других же это была толстая кожа, натянутая на костяную решетку. Архелон (Archelon), самый крупный из известных нам видов, мог вырастать до 4 м в поперечнике — больше, чем орудийная башня современных танков. Благодаря легкому панцирю архелон мог быстро передвигаться, так что у него был неплохой шанс не встретить преждевременный конец в пасти мозозавра (возможно, самого свирепого морского хищника всех времен). Большой клювообразный рот доказывает, что питался этот вид живым «рыбным супом», какой можно было добыть в океане мелового периода.

Кожистые черепахи (напоминающие древний вид архелон кожистым, натянутым на костяной каркас панцирем, но вряд ли состоящие с ним в родстве) появились 110–90 млн лет назад и мало изменились с тех пор. Самки, очень похожие на ту, что мы наблюдали на побережье в Папуа, откладывали яйца, когда в лесах еще бродил тираннозавр рекс (а не как сегодня — тень этнических чисток и экологического опустошения). Они населяли океан, простиравшийся на месте современных Сахары и Великих равнин Северной Америки.

Кожистым черепахам каким-то образом удалось пережить катастрофу мелового периода, уничтожившую почти всех остальных крупных рептилий, кроме крокодила. Возможно, помогли удачная гидродинамическая форма и нетребовательность к пище. Ребра на панцире черепахи работают как киль корабля, позволяя стабилизировать ее туловище, направлять потоки воды и увеличивать скорость плавания. Соответственно, черепаха может, передвигаясь с помощью ласт, плавать на огромные расстояния, почти не затрачивая усилий, поедая при этом медуз, вес которых в ежедневном рационе черепахи достигает ее собственного. (Медузы содержат мало питательных веществ — примерно 2% от ее веса, зато они есть повсюду. Описан случай, когда кожистая черепаха съела за три часа 69 цианей (Cyanea capillata). Средняя цианея этого вида бывает размером с автомобильную шину и весит более 5 кг.) При движении кожистые черепахи генерируют тепло, и черепахи, достигшие изрядных размеров, могут сохранять его благодаря толстому слою жира. Это позволяет им в поисках медуз заплывать в более холодные воды, дальше на север или юг, чем другие ныне живущие рептилии. (Взрослые самцы обычно крупнее самок и лучше удерживают тепло: самая крупная черепаха была замечена у берегов Уэльса.) Эти черепахи, кроме того, могут нырять глубже остальных позвоночных, за исключением, наверное, кашалота. Способность чувствовать магнитное поле Земли превращает их в отличных штурманов, и после путешествий на другой конец света они благополучно возвращаются к родным берегам. Задолго до исчезновения пролива между Северной и Южной Америкой кожистые черепахи распространились по регионам, которые сегодня носят название Тихоокеанского, Индийского и Атлантического океанов и Карибского моря.

Многие из наших сведений о кожистых черепахах — расположение мест, где они откладывают яйца, тот факт, что небольшие различия температуры определяют пол их детенышей, масштаб и характер их миграций — стали нам известны в последние несколько десятилетий. Только в 2006 г. ученые узнали, что некоторые особи регулярно проплывают десятки тысяч километров от берегов Юго-Восточной Азии (как тот, на котором побывал я) до побережья Северной Америки и обратно.

Но эти замечательные открытия сделаны только теперь, когда кожистые черепахи оказались по-настоящему в плачевном положении (как и остальные, хотя в разной степени, шесть современных видов морских черепах: каретта, или головастые морские черепахи; атлантическая ридлея; оливковая ридлея; зеленая (суповая) черепаха; австралийская зеленая черепаха и бисса — всем присвоен охранный статус близких к угрозе вымирания). «Только перечисление разнообразных способов, которыми они умирают, — пишет один журналист, — повергает в отчаяние». Черепахи гибнут, запутавшись в рыболовных сетях, задыхаются в плавающих в воде пластиковых пакетах, попадают под суда, их вылавливают на мясо, а некоторые уже обречены, еще не появившись на свет, когда разоряют их гнезда, чтобы продать яйца кому-нибудь в пищу или в качестве афродизиака. В течение 20 лет (до 2000 г.) число черепах сократилось на 90%, и ученые предсказывали их неизбежное исчезновение. Это резкое сокращение отражает и более длительную историческую тенденцию: люди уничтожили целые популяции кожистых черепах в течение последних 500 лет. Европейцы, жившие в прошлых веках, рассказывают о такой численности этого вида, что сегодня нам это кажется преувеличением, но современные биологи считают, что есть основания верить этим рассказам. Проплывая мимо архипелага Хардинес-де-ла-Рейна у побережья Кубы, Христофор Колумб и его матросы были поражены:

За время плавания они видели множество очень крупных морских черепах. Но на этих 20 лигах они увидели их во много раз больше, море было буквально переполнено ими, причем преогромными. Их было так много, что, казалось, корабли сядут на черепаху, как на мель; корабли как будто купались среди черепах.

Европейцев восхищали штурманские способности черепах. В «Истории Ямайки» (1774) Эдвард Лонг пишет:

Инстинкт, заставляющий черепах находить эти острова и ежегодно приплывать к ним с такой регулярностью, по-настоящему удивителен. Значительная их часть приплывает из Гондурасского залива за 150 лиг и совершает этот утомительный путь без помощи карт или компаса, причем с гораздо большей точностью, чем та, на которую способен человек, даже прилагая максимум усилий. Черепахи настолько точны, что известны случаи, когда корабли, потерявшие долготу из-за погодных условий, ориентируясь исключительно на шум, издаваемый черепахами при плавании, достигали Каймановых островов.

Скорее всего, в этих двух отрывках говорится не только о кожистых, но и о других видах черепах, например зеленой морской черепахе. Но и кожистые черепахи в большом количестве когда-то населяли Карибский регион, и колонизаторы уничтожили больше морских черепах, чем сделали это местные народы до их появления. Отсюда и эти рассказы, для нас почти невероятные, о черепахах в таком количестве, что в них можно «купаться». Сегодня встретить даже одну живую черепаху в этих водах — большая редкость.

Но конца этой истории пока не видно. Во-первых, катастрофа разразилась не во всех регионах с одинаковой силой. В Тихоокеанском регионе кожистые черепахи почти полностью исчезли или близки к этому. В начале 1980-х на тихоокеанских пляжах Мексики откладывали яйца около 75 000 самок. Сейчас они исчисляются несколькими сотнями. Пляжи в Малайзии, некогда кишевшие черепахами, сейчас пустынны. Та черепаха, к которой я прикоснулся в Новом Папуа, была представительницей одной из последних жизнеспособных популяций в западной части Тихоокеанского региона, причем их общая численность — всего несколько сотен или максимум пара тысяч. В Индийском океане кожистые черепахи тоже почти полностью исчезли. А вот в Атлантическом океане и Карибском море, где они были на грани вымирания, популяции начинают медленно восстанавливаться. Так, на пляже острова Сент-Круа в Карибском море в 1980 г. откладывали яйца всего 20 самок (исторически самый низкий уровень), а в 2000 г. — уже 200, число черепашат увеличилось с 2000 до 50 000.

Нет никакой гарантии, что позитивная тенденция, замеченная на Сент-Круа и в нескольких других местах, будет продолжаться. Но совсем необязательно, что это ложная надежда. В опубликованном в 2007 г. исследовании «Путешествие черепахи» (The Voyage of the Turtle) биолог Карл Сафина пишет: «Вопрос, который я задаю, — не “в чем проблема”, а “можем ли мы обеспечить восстановление популяции”?» А ответ, по его мнению, положительный: «Различные доказательства сводятся к тому, что местное население вполне способно контролировать ряд условий, которые могут во многих случаях вернуть черепах. И такие примеры уже есть». Популяции, практически полностью уничтоженные, как на острове Сент-Круа в 1980 г., могут начать восстанавливаться, если обеспечить охрану кладок от браконьеров и собак, считает Сафина. Если спасать хотя бы несколько яиц каждый год и защищать обреченные в противном случае кладки, это позволит выиграть время, чтобы начать решать более масштабные проблемы: например, бороться с разрушительными способами рыбной ловли.

«Привести в порядок» рыбный промысел — крайне сложная задача. Ежегодно в Тихий океан забрасывают около двух миллиардов рыболовных крючков, на которые ловят тунца, а фактически и черепах. И даже если удастся контролировать подобные риски, остаются и другие угрозы, которые могут возрастать в будущем. Это удушение пластиковыми пакетами, слишком горячий для яиц песок (по мере увеличения средней температуры в регионе) и проблемы сохранения территорий для кладок в связи с более интенсивной деятельностью человека. И если уменьшение плотности планктона, наблюдающееся в некоторых частях океана в течение последних нескольких десятков лет, подтвердится и окажется стойкой тенденцией, то это может означать критическое оскудение пищевой цепочки, от которой зависят не только черепахи, но и почти все крупные морские животные.

В этих обстоятельствах незначительные шаги, такие как защита гнезд, могут показаться недостаточными. Но с чего-то ведь нужно начинать. За ними может последовать создание заповедных морских зон — уже неоднократно было доказано, что это лучший способ обеспечить восстановление морских экосистем, по крайней мере в ближайшем будущем. Нет никакой гарантии, что подобные меры сработают и кожистым черепахам удастся преодолеть «бутылочное горлышко» антропоцена и уплыть в будущее, где не будет нас. Но, как говорит Карл Сафина, «бороться с отчаянием нужно, не пытаясь сразу же охватить весь список проблем. Надо сфокусироваться на том, что можно сделать, что может оказаться полезным, надо просто ухватиться покрепче — и не отпускать».

О морских черепахах было придумано немало мифов в самых разных странах — от Северной Америки до Китая и от Месопотамии до Полинезии. Мы вряд ли вспоминаем об этих мифах, пересказывая бородатый анекдот про человека, который пытался доказать ученому, что Земля не вращается в космосе, а стоит на черепахе. (На вопрос о том, на чем же стоит черепаха, он отвечает: «Там черепахи до самого низа».) Но, даже отказываясь от ненаучных идей, наше сознание никогда полностью не освобождается от мифов и символов, которые иногда дают нам подсказки (помимо прочего) о сущности и природе происходящих в нас самих процессов, которые мы не можем полностью контролировать. Нам нужны новые истории о том, как устроен мир.

Кожистые черепахи могли бы рассказать очень интересную историю. В ней большое место занимают жестокость, глупость и расточительность, но, как раз когда тени сгущаются, появляется надежда на внезапный поворот в сюжете (в данном случае — восстановление практически уничтоженной популяции и экосистемы). По крайней мере так эту историю хотели бы рассказать защитники окружающей среды. По сути, это все та же древняя история: утрата, восстановление после пережитого, новая мудрость и опять расцвет. Но хуже она от этого не становится. Возможно даже, это наша самая важная история. Но я думаю, в данном случае это не единственный сюжет. И ведь современный бестиарий должен не хуже средневекового уметь раскрывать разные смыслы и передавать противоречия. Можно, например, использовать кожистых черепах как медитативный объект для размышлений о сущности бытия.

В японских садах камней (карэсансуй) камни и растения расположены на гравии или песке, на которых делаются бороздки. Для одних сад камней — просто ветви, камни и гравий. А для других — это «вход без входа», окно с видом на горы сквозь облака, тигры в реке, острова в волнах океана. Объекты в саду неподвижны, конечно, движение происходит только в мыслях человека. И я думаю, что черепахи могут стать схожим символом: несмотря на свои путешествия, на огромные расстояния и бессчетные смены поколений, они остаются практически неизменными уже на протяжении невероятно долгого времени — в 50 раз дольше, чем существует наш род, и в 500 раз дольше, чем наш вид.

Если смотреть на плывущую под водой кожистую черепаху, она похожа на гигантскую скалу. Она надвигается на вас: огромный монолит в переливах воды и света, — приковывая внимание с силой, соизмеримой с гравитацией, пока не проплывает мимо, легко и быстро, чтобы вновь раствориться в морской голубизне. Это переживание похоже на само сознание: преходящее видение, придающее объемность настоящему моменту, фокусировка внимания, заставляющая игнорировать все остальное вокруг.

Отдельная особь кожистой черепахи вряд ли может похвастаться тем, что мы называем сознанием. В конце концов, мозг этого животного размером не больше виноградины. Память и навыки, необходимые ему для совершения их навигационных подвигов и обустройства гнезд, обусловлены его повседневной жизнью. Но, сами того не зная, черепахи обладают определенной грацией. Дело не только в бесчисленных формах жизни, которые появились в ходе эволюции и продолжают эволюционировать, пока наша планета проходит свои циклы согласно закону тяготения; это узор и танец, которые возникли задолго до нас и, вероятно, сохранятся в далеком будущем, окружая наше кратковременное пребывание на Земле красотой. Кожистые черепахи мирно и с большим достоинством плывут по водам океана (океан греки считали великой рекой, воды которой омывают сушу). Мы же, для сравнения, всю свою короткую жизнь куда-то спешим, скачем туда-сюда, пока наконец не замедляемся и не останавливаемся.

Дув Драаизма (2004) заметил: «Объективное время на часах движется равномерно, как река, текущая по долине. В начале своей жизни человек резво бежит по берегу вдоль реки, опережая ее течение. Под вечер он устает, и река убегает вперед, а человек — отстает. В конце концов, он останавливается и решает прилечь на берегу, а река все продолжает свое мерное течение, такое же спокойное и невозмутимое, как вначале.

Представление о том, что наш мир покоится на спине гигантской черепахи — или нескольких черепахах — не так уж абсурдно, если считать его метафорой. Большинство космологов считают, что материя и энергия Вселенной, которые видимы для нас, и, следовательно, мы имеем о них некоторое представление, как огромная черепаха в бескрайнем океане — лишь небольшая часть целого, тогда как темная материя и темная энергия составляют значительно бо́льшую его часть. И если верно предположение некоторых ученых, что наша Вселенная — одна из многих на одном из многочисленных уровней мультивселенной, то мы можем сказать, что в каком-то смысле там действительно черепахи до самого низа. Та черепаха, которую мы видим, становится талисманом для брахмана, символом бескрайней трансцендентной реальности, основой для материи, энергии, времени и пространства.

Я снова вспоминаю тот пустынный пляж, на котором мы несколько лет назад наблюдали за кожистыми черепахами. Облака рассеялись, и сквозь них начал пробиваться лунный свет. Вскоре небо полностью очистилось, и свет звезд стал таким ярким, что появились тени. Океан успокоился. Мы начинаем замечать какое-то шевеление в песке. Детеныши кожистой черепахи, каждый из которых легко уместится на человеческой ладони, проклевываются из яиц, отложенных в гнездах по соседству несколько недель назад, и направляются к воде — решительные, словно крохотные игроки в регби, бегущие к боковой линии. У каждого на спине перламутровые пятнышки, образующие каплевидный узор, похожий на аналемму Солнца, видимую с поверхности планеты Марс.

Помню, мой покойный ныне друг, архитектор и морской инженер Вольф Гильберц, веривший, что человечество может достичь своих целей, не уничтожив при этом нашу планету, рассказывал мне одну историю. Вольф мечтал о том, чтобы построить на удаленных мелководьях в Индийском океане «экотопию» — искусственный остров из минералов, полученных электролизом с помощью энергии волн и солнечного света. Он рассказывал мне о предварительной экспедиции, которую организовал на предполагаемое место строительства со своим коллегой, биологом Томом Горо:

Мы стали свидетелями уникального метеорологического явления. Представь: поверхность моря более гладкая, чем зеркало, безоблачное ночное небо. Отражение звезд в воде настолько яркое, что казалось, под нами второе небо. Горизонт сместился, и все боги, по-видимому, наслаждались моментом. Такое бывает раз в жизни. Если что, с научной точки зрения все может объяснить Том.

Наблюдая, как маленькие черепашки со всех ног бегут к темной воде, где большинство из них будет съедено другими животными еще до того, как они вырастут с кулачок ребенка, а из выживших большая часть попадет в «мясорубку» человеческой цивилизации, мы все-таки почувствовали, что представление Шопенгауэра об этом мире как о месте бесконечной боли и страдания, было ошибочным. Некоторые из этих черепашат, возможно, все-таки выживут, и вернутся сюда, и снова поползут по песку — только теперь их туловище будет в 2000 раз тяжелее. Как утверждал ярый атеист Альбер Камю, Сизифа следует представлять счастливым. И в ту ночь нам показалось, что где-то в далекой Вселенной боги улыбаются.