1) Христианину, право верующему в Бога, не следует беззаботно предаваться беспечности, но всегда ожидать искушения и быть готову встретить его, чтоб, когда придет, не изумляться и не смущаться, но благодарно претерпевать тяготу скорби, содержа в мысли, что во Псалмопении говорит с пророком: искуси мя, Господи, и испытай мя (Пс. 25, 2), – и то, что в другом псалме пророк не сказал: наказание Твое извратит меня, но – исправит мя в конец (Пс. 17, 36).

2) Начало добра страх Божий, а конец – любовь к Богу. Начало всякого блага разум деятельный и делание осмысленное. Почему ни делание без разума не благо, ни разум без дела не успешен (γ᾿ προερχόμενος – непрогрессивен).3) Делание тела есть пост и бдение, а делание уст – псалмопение. Но молитва лучше псалмопения, и молчание драгоценнее слова. Рук делание есть то, что ими безропотно делается; а ног то, что ими по первому мановению исполняется. Делание души есть воздержание с простотою и простота воздержно действующая; а ума– молитва в созерцании, и в молитве созерцание Бога.

4) Предводительствует всеми добродетелями милость и истина, коих порождение есть смирение и из нее происходящая, по святым отцам, рассудительность, без коей ни одна (из сказанных добродетелей) не может увидеть (или достигнуть) конца своего.

5) Делание, презирающее иго разума, оказывается, подобно юнице, бесполезно блуждающим там и сям; а разум, сбрасывающий честный хитон делания, не благообразным видится, хотя всячески ухитряется казаться таким.

6) Мужественная душа, подобно жене, держащая два горящих светильника, – деятельный и созерцателный, – всю жизнь делает свое должное. Противное сему бывает с душою, изнеженною удовольствиями.

7) Недостаточно для души к совершенному освобождению от греха произвольное злострадание, если кроме того она не будет переплавлена и в раскаленной пещи непроизвольного.

8) Душа, если для совершенного очищения от греха не пройдет, подобно мечу, сквозь огнь и воду, т. е. сквозь произвольные и непроизвольные труды и тяготы, не может оставаться неуязвленною при встрече неприятных случайностей.

9) Как для искушений произвольных три бывают главных причины: здоровье, богатство и слава, так и для непроизвольных искушений тоже три причины: потери, болезни и клеветы. Бывает же все сие иным на созидание, а другим на разорение.

11) Истинно добродетельный имеет добро внутрь насажденным; у тщеславного же оно только в мыслях. Зло же ревнитель добродетели имеет на поверхности, а самоугодливый сластолюбец – в глубине сердца.

12) Не часто и не намеренно бывает не в добром чине тот, кто ненавидит зло; с тем же, кто еще лелеет причины зла, случается это часто и самоохотно.

13) Которые не имеют расположения приносить покаяние, те чаще и грешат; а которые не по расположению грешат, тем удобоисполнимее покаяние, в котором к тому же редко и потребность бывает.

14) Чувство и совесть да сшествуют произносимому слову, чтобы Божественному Слову, рекшему, что ту будет посреде их (Мф. 18, 20), не стыдно было по причине продерзости или бесчинности того, что говорится или делается.

15) Кто душу свою не делает неправою делами, о том нельзя еще утверждать, чтоб он хранил ее неоскверненною словами; и о том, кто хранит ее чистою от слов, нельзя еще утверждать, чтоб он не осквернял ее помыслами. Ибо согрешающий трояко это делает (т. е. делом, словом и помышлением).

16) Не можешь ты добре видеть лик добродетели, пока с услаждением еще представляешь вид греха. Этот последний тогда покажется тебе ненавистным, когда возжелаешь вкусить первой и лицо свое отчуждишь от такой образины.

17) Помыслами, а не делами сначала борют душу демоны; но главное, конечно, у них в виду дела. Дел причина – слух и зрение, а помыслов – привычка и демоны.

18) Трояка грешительная часть души, обнаруживаясь в делах, словах и помышлениях. А благо негрешения шестерояко: ибо для него надо блюсти непадательными пять чувств и произносимое слово. Аще кто в слове не согрешает, сей совершен муж, силен обуздати все тело, говорит св. Иаков (3, 2). Это же можно приложить и к пяти чувствам.

19) На шесть доль делится бессловесная часть души: на пять чувств и говорящее слово, которое, когда бесстрастно, отрезвляет все другие части, нераздельно разделяясь по ним, а когда страстно оскверняет собою все их.

20) Ни тело не может очиститься без поста и бдения, ни душа – без милости и истины; а также ни ум – без созерцания и собеседования с Богом (т. е. без молитвы). В ряду этих двоих сия последняя есть самая значительная.

21) Вращаясь в кругу сказанных добродетелей, душа делает недосязаемым для стрел искушений свое охранилище, которое есть терпение. В терпении вашем стяжите души ваша, говорит Господь (Лк. 21, 19). Если же она в ином находится положении; то, подобно граду, не огражденному стенами, еще при издали слышном треске и шуме бывает сильно потрясаема ударами страха.

22) Не все разумные в слове разумны и в духовных деланиях; но все разумные в духовном разумны и во внешнем. Ибо это внешнее (тело, чувства, положение), хотя всех держит на оброке (со всех берет подать); не все однако ж одинаковые платят ему оброки; иные же и совсем отказываются от сего.

23) Разумность, по природе неразделимая, делится однако ж на разные доли: ибо одному дается большая, а другому меньшая ее доля; пока деятельная добродетель, множась и разрастаясь с помощию родовых добродетелей, исполнит по каждой из них все возможное добро. Ибо так бывает всегда, что соответственно недостаточности деятельной жизни и разумности получается меньшая мера.

25) Благоразумного молчания сотрапезники суть время и мера; трапезу же его составляет истина; в силу коей отец лжи, пришедши к душе, страннице (от всего устранившейся), не находит в ней ничего из того, что обычно ищет.

26) Истинно милостив не тот, кто произвольно раздает излишнее; но кто охотно уступает необходимое похитителям.

27) Одни вещественным богатством стяжевают невещественное чрез постоянство в милостынеподаянии; а другие невещественным отчуждаются от вещественного; тем что пребывают в чувстве (или вкушении) неоскудевающего блага.

28) Всякому приятно богату быть благами, но прискорбно, если тому, кто по Божию устроению получил богатство, не попускается подолже наслаждаться им.

30) Не оскорбляйся на того, кто против твоей воли хирургисал (оперировал) тебя (т. е. обличением вывел наружу кроющееся в тебе зло); но, взирая на выброшенную нечистоту, себя окаявай, а Бога, бывшего причиною такого о тебе устроения, благословляй.

31) Не падай духом, взирая на трудность (душевной) болезни своей; но употребляя действеннейшие против нее врачевства притрудных подвигов, удаляй себя от нее, если искреннее имеешь попечение о здравии души своей.

33) Чем больше чувствуешь душевные болезни свои, тем более будь благодарен тому, кто указал тебе их своими обличениями. Ибо чрез это он стал виновником для тебя совершенного очищения, без коего ум не может войти в чистую область молитвы.

34) Когда обличают, или молчать надо, или кротко защищаться, если обличение клеветливо; не для того, чтоб поставить на своем, а чтоб поправить ошибку обличителя, соблазнившегося, может быть, по неведению дела.

36) Как высокомудрый не знает своих недостатков, так смиренномудрый своих добрых качеств: ибо у того скрывает все неведение себя укорное, а у этого – богоугодное.

38) Укор возбуждает энергию в душе, а похвала расслабляет ее и делает ленивою на добро.

39) Опора богатства – золото, а добродетели – смиренномудрие. И как тот, у кого золото не спорится, беден бывает, хотя совне не кажется таким: так и без смирения добродетельный не бывает благоплоден.

40) Как без злата торговец не торговец, хотя бы очень способен был к тому: так без смиренномудрия подвизающийся не увидит благих плодов добродетели, хотя бы очень много полагался на свое благоразумие.

43) Как в исполнении всех заповедей надобно преуспевать, так и в смиренномудрие глубже и глубже должно погружаться тому, кто боится, как бы не оказаться чуждым среди возлежащих на брачной вечери.

44) Смешай с простотою воздержание и с смиренномудрием сочетай истину, – и окажешься сотрапезником правды, вслед коей любит сопривводима быть, как на трапезу, всякая другая добродетель.

46) Нрав благий свидетельствует о красоте добродетели, а благопристойность членов о мире души.

47) Первое добро есть ни в чем не погрешать; второе – не стыдиться открывать свое погрешение; но и не бесстыдствовать в нем, а паче смиряться, и когда укоряют, укорять и самому себя и охотно принимать епитимию; чего если не бывает, не имеет цены все приносимое Богу.

48) При произвольном злострадании (подвигах самоумерщвления) должно покорно принимать и непроизвольное, состоящее в клеветах, потерях и болезнях. Не приемлющий покорно сих последних, но бывающий недоволен ими и ропотлив, подобен тому, кто желает всегда вкушать хлеб свой без соли.

49) Господином будучи, зрак раба приемлющим является тот, кто Божественными словесами одежду (души) ближнего запятнанную омывает, а раздранную починяет приложением заплат. Да блюдется однако ж делающий сие, как бы чрез тщеславие по поводу того, что он так делает, вместе с наградою за то не лишиться и присущего ему достоинства власти.

51) Господь сохранит вхождение и исхождение твое (Пс. 120, 8), – воздержанием относительно яств и языка. Ибо кто воздержан в пище – входящей, и употреблении слова – исходящего, тот избегает похоти очес и неразумный гнев укрощает, о которых паче всего должна быть забота у подвизающегося, чтоб они не прорывались. От этого деятельность получает силу, а созерцание твердость.

52) Иные же о входе яств внимательную блюдут осторожность, а об исходе словес нерадят. Таковые не умеют, по Еклезиасту, исторгать гнев из сердца и похоть из плоти (Еккл. 11, 10): чем сердце чисто созидается от обновляющего нас Духа Святого.

54) Пусть чрево твое горит от скудости яств, и сердце утесняется воздержанием языка; и твои силы – вожделетельная и раздражительная – всегда будут у тебя находиться в услужении добру.

56) Подвизающемуся необходимо знать, когда и какими яствами следует питать тело, как врага, и когда следует утешать его и подкреплять, как друга изнемогшего: чтоб по ошибке не предложить ему дружеского питания, когда оно враг, и вражеского, когда оно друг, и, раздражив его тем и другим, не найти его во время искушения на стороне борющих врагов.

57) Когда приемлющий пищу питание предпочитает услаждению гортани, тогда посещает его благодать слез и начинает утешать его с такою силою, что он забывает о всякой другой сласти, будучи вполне насыщен несравненною сладостию сих слез.

58) У расширяющего путь свой слезы иссякают, а у возлюбившего путь тесный они бьют большим ключом.

59) Не бывают без печали ни грешный, ни праведный; но первый печалится о том, что еще не совсем отстал от греха, а второй о том, что еще не овладел всем добром.

60) Молитва и молчание суть из числа добродетелей, в нашей власти состоящих; а пост и бдение суть из числа не вполне в нашей власти состоящих добродетелей; так как они зависят и от сложения тела. Подвижнику предлежит потому избирать, что наиболее для него исполнимо и полезно.

61) Дом молитвы – терпение: ибо им она поддерживается; потребы же ее – смирение: ибо им она питается.

63) Не связывай себя малым, и большим не будешь порабощен: ибо не бывает так, чтобы большее зло образовалось прежде меньшего.

66) В ком царствуют милость и истина, в том качествует и все богоугодное; ибо та никого не судит без милости, а эта ни к кому не человеколюбствует не по истине.

67) Растворивший воздержание простотою причастником будет тамошнего блаженства.

68) Не отсечешь борющих тебя страстей, если наперед не перестанешь возделывать землю, из которой они заимствуют себе пищу.

69) Одни только тело стараются очистить, а другие – и душу: ибо одни получили силу воздерживаться только от дел греховных, а другие – и от страстей; которые же и от похотения (получили силу воздерживаться), тех весьма не много.

72) Страстен тот, у кого влечение ко греху сильнее помысла, хотя он и не грешит еще; сладострастен тот, у кого действие (энергия) греха слабее помысла, хотя им обладает страсть внутри; пристрастен тот, кто свободно, или лучше раболепно, привязан к тому и другому; бесстрастным был бы тот, кому неизвестны такие разные движения и состояния греховные (кто не испытывает их).

73) Изгоняется из души страстность постом и молитвою, сладострастие бдением и молчанием, пристрастие – безмолвием и вниманием. Бесстрастие же установляется памятью Божиею.

74) Из уст бесстрастия, как соты меда, каплют словеса Вечной жизни. Кто убо сподобится к устам оного прикоснуться своими устами, и посреде сосцов его водвориться, и сладкою вонеюодежд его облагоухается? – т. е. насладиться плодами добродетелей, коих воня паче всех ароматов, известных нам чрез чувства (Песн. 4, 10, 11)?!

75) От видимого обнажится всякая душа; от тела же греха, не многие из тех, кои насладились сладостями здешней жизни.

76) Из живых телесно мертвыми бывают все; греху же мертвыми только те, кои возненавидели его от всей души.

78) Душа разумная, находясь в сопределии света чувственного и мысленного, при помощи одного имеет возможность видеть и делать телесное, а при помощи другого – духовное. Но поелику в ней свет мысленный помрачился, а чувственный стал более ясным по причине навыка к нему, из начала установившегося: то она не может всецело простертися зрением к Божественным вещам, если во время молитвы не будет вся со светом мысленным; но поневоле ей приходится оставаться в промежутке между тьмою и светом, во тьме (чувственной) вращаясь по привычке и склонности, во свете же (мысленном) одним мечтанием.

79) Да сопребывает с умом, как луч в солнце, молитва, без коей чувственные попечения, как облака безводные, вокруг носясь, лишают ум свойственной ему светлости.

80) Ум страстный не может войти в тесную молитвенную дверь, если прежде не оставит сластолюбивых попечений своих о чувственном; но всегда будет лишь мучиться бесплодно, вращаясь в тени его (попечения).

82) Если ум не отбросит всякое излишнее попечение о чувственном, то легко возносящимся горе сделаться не может; не может понять и своего чина.

83) Молитва, подкрепляемая слезами, извергает из души вовне все враждебные ей помыслы; но их возвращает опять блуждание ума, усиливаемое празднословием, которое изгнавший изгоняет вместе и всегубительное зло дерзости (несдержанности во взорах, речах и движениях).

84) Пост есть образ дня по причине явности его, а молитва образ ночи по причине неявности ее и сокровенности. Кто же то и другое проходит, как должно, сочетавая каждое из них с другим, тот достигнет града преднамеренного, откуда отбеже болезнь, и печаль, и воздыхание (Ис. 54, 11).

85) Духовное делание может состояться и стоять без телесного соответствующего ему дела. И блажен, кто вещественному делу (т. е. телесному) предпочел лучшее, невещественное (т. е. духовное) делание. Кто имеет его, тот им восполняет и отсутствие дела внешнего, живя жизнию молитвы, сокровенною для других, но явною для Бога.

86) Апостол призывает нас верою терпеть, упованием радоваться, в молитве пребывать, чтоб пребыло в нас и благо радования. Если так, то следует, что не имеющий терпения и веры не имеет; не радующийся не имеет надежды; ибо отверг причину радости молитву и не пребывает в ней (Рим. 12, 12; Кол. 4, 2; Евр. 12, 1).

88) Как древле, ниспав из своей области, ум забыл о ее преславной светлости: так теперь, забыв о всем здешнем, должно ему опять востекать туда молитвою.

89) Что для дитяти иссохшие сосцы матери, то для ума молитва, не дающая ему утешения. Когда же она инаковою бывает (т. е. исполняет ум утешением); тогда он уподобляется дитяти, от удовольствия засыпающему в объятиях матери.

91) Не может содружиться с молитвою тот, кто не отрекся от всего вещественного, кроме пищи и одежды (1 Тим. 6, 8). Стань вне всего другого, если желаешь быть в молитве с единым умом.

94) Не все одну и ту же имеют цель в молитве; но одни одну, а другие другую. Иной молится, чтоб, если возможно, сердце его всегда было с молитвою, и чтоб все выше и выше восходить в ней; другой – чтобы (стяжать навык) не быть пресекаемому в молитве помыслами; все же молятся (говоря обще) или чтобы сохранену быть в добре, или чтоб не быть увлечену во зло.

95) Если от молитвы никто не отходит не смиренным: ибо всякий, когда молится, сокрушается во смирении; то очевидно, чтоне молится во смирении тот, кто вовне обнаруживает горделивую продерзость.

96) Если, пребывая в молитве, будешь смотреть на вдову, подвигшую жестокосердого судью оказать ей справедливость; то не станешь стужати си (Лк. 18, 3) при нескорости получения благ, испрашиваемых молитвою.

97) Не пребудет с тобою молитва, если замедляешь в суетных помыслах внутри и в пустых беседах вне; но она скоро возвращающеюся видится к тому, кто ради нее многое отсекает в себе.

98) Если в лоно души не внидут словеса молитвы; то слезы не омоют ланит души.

100) Ключ в Царство Небесное – молитва. Держащий ее, как следует, зрит отложенные (обетованные) друзьям ее блага. Кто же только настоящее видит, тот не возымел еще дерзновения в ней.

101) Не может ум во время молитвы с дерзновением говорить пред Богом: растерзал еси узы моя, Тебе пожру жертву хвалы (Пс. 115, 7); если он вожделением лучшего не отторгся от боязливости (страха за жизнь от утеснения плоти) и разленения, многоспания и многоядения, от коих падение.

102) Стоит вне первой завесы (вне скинии на дворе) тот, кто влается мыслями во время молитвы; за сею завесою внутри скинии (передней ее части, именуемой святая) находится тот, кто молится неразвлеченною молитвою; во святая же святых проникает один тот, кто по умиротворении естественных помыслов и движений с Единым Тем пребывает, Кто есть превыше всякого естества, получая от Него и потребное просвещение.

103) Когда душа, упразднившись от всего внешнего, сочетается с молитвою; тогда как бы пламя некое окружает ее и делает ее всю, как железо, огнем проникнутою. И тогда душа – все та же душа, только бывает неприкосновенною, подобно раскаленному железу, для всего стороннего.

106) У добре проходящих деятельную жизнь молитва иногда, подобно облаку осеняя их, укрощает палящие их помыслы, а иногда как бы каплями дождевыми орошая их, показывает им духовные созерцания.

114) Ум, устремляясь горе, не тотчас востекает туда, но после того, как совершенно презрит все дольнее, посвятив себя Божественным деланиям.

117) Когда освободишь ты ум свой от всякого пристрастия к телам, яствам и деньгам; тогда что ни будешь делать, все то вменится в чистый дар Богу от тебя. И воздано тебе будет за то тем, что откроются очи сердца твоего и ты будешь ясно поучаться в нем Законам Божиим, кои слаще меда и сота покажутся умной гортани твоей по причине издаваемой ими приятности.

118) Не можешь ты сделать ума своего высшим похотения тел, денег и яств, если не введешь его в чистую страну праведных, в коей (или под действием коей), внедрившись в сердце память о смерти и Боге, уничтожит в нем всякое восстание земных похотений.

119) Ничего нет страшнее памяти смертной и дивнее памяти Божией; та вселяет спасительную печаль, а эта исполняет духовным веселием. Ибо пророк Давид поет: помянух Бога и возвеселихся (Пс. 76, 4); а Премудрый учит: поминай последняя твоя, и во веки не согрешишь (Сир. 7, 39).

120) Пока ум не узрит славы Божией откровенным лицем (2 Кор. 3, 18), дотоле душа не может возглашать в чувстве своем: аз же возвеселюся о Господе (Пс. 103, 34), возрадуюся о спасении Его (Пс. 19, 6). Потому что покрывало самолюбия лежит на сердце ее, которое не снимается с нее без произвольных и невольных скорбей и лишений; оставаясь же на ней, не дает ей видеть, как все есть и бывает.

121) Не после бегства из Египта, т. е. не после пресечения греха делом, и не после прехождения моря, т. е. не после отсечения сочувствия и склонности ко греху; но после пребывания в пустыне, т. е. после претерпения всяких бед, лишений и скорбей, вождь Израиля сподобляется узреть землю обетованную, т. е. бесстрастие, обладающее сильным созерцанием умным (Второз. 34, 1).

122) По пустыне шествующие, – т. е. те, у которых грех в бездействии, – по одному слуху знают о благах блаженной оной земли; соглядатаи своими глазами видят их, т. е. пребывающие в трудах добродетели и послушания упованием объемлют их; войти же в нее сподобившиеся всем чувством насыщаются ими, как медом и млеком.

123) Не сораспялся еще Христу тот, кто имеет естественные движения плотские, и не спогребся еще Ему тот, кто носит помышления и сочувствия плотские: как же совосстать такому с Ним, чтобы ходить во обновлении жжизни (Рим. 6, 4)?

138) Древле древним заповедано было приносить в храм начатки от гумна и точила (Исх. 22, 29). Ныне же нам должно приносить Богу, как начатки деятельной добродетели, воздержание и истину, а как начатки добродетели созерцательной – любовь и молитву: теми отсекая стремления похоти и гнева, а этими – суетные помышления и порождаемые ими прилоги.

139) Начало деятельной добродетели – воздержание и смирение, истина и целомудрие; конец же ее – мир помыслов и святая чистота тела.

140) Истинно доброе действование требует не только того, чтобы добре (т. е. с добрым духом) делать добро, но и того, чтобы делать, как следует, т. е. чтобы делающий соблюдал в отношении к делаемому и время и меру.

142) Как действование без созерцания не бывает твердо: так созерцание без соответственного действования не бывает истинно. Надлежит как действованию быть проникнуту созерцанием, так созерцанию утверждаему действованием: чтоб с одной стороны обессиливать зло, а с другой мощною являть добродетель в исполнении благонамерений благостынных.

143) Конец деятельной жизни – умерщвление страстей, а конец жизни созерцательной – видение добродетелей.

145) На поприще деятельной добродетели многие текут, един же приемлет почесть (1 Кор. 9, 24), – именно тот, кто конца ее старается достигнуть с участием созерцания.

147) Деятельному не удается надолго пребывать в созерцании. Ибо он в отношении к созерцанию похож на странника, странно-принятого кем-либо в дом свой, из которого однако ж он скоро должен выйти.

148) Деятельные вратами Заповедей Божиих входят в молитву; а созерцатели пребывают во дворе добродетелей в пениих и песнех духовных: и те благодарят, что избавились от уз; а эти – что взяли в плен восстававших на них бранию.

150) Гребцами мысленного корабля почитай помыслы, веслами – живительные силы души – раздражение (энергию) и похотение, волю и произволение (избирания решимость). В этих деятельный всегда имеет нужду, а созерцатель не всегда.

155) У деятеля, по причине множества представлений вещей чувственных, во время молитвы лежит на сердце покрывало, не могущее открыться при сочувствии к ним. Один созерцатель, не имеющий такого сочувствия, может откровенным лицом отчасти видеть славу Божию.

158) Двор разумной души есть чувство; храм – рассуждение; архиерей – ум. И так на дворе стоит ум, развлекающийся безвременными помыслами; в храме – занимающийся домышлениями благовременными; сподобившийся же внити в Божественное святилище – не касается ни того ни другого.

159) В доме души деятельной пребывают рыдание, жалость и горе (Иез. 2, 10) по причине тяготы трудов; а в душе созерцательной слышится глас радования и исповедывания (Пс. 41, 5), по отрадности ведения.

162) Созерцание мысленных вещей есть рай. Муж духовный входит в него в молитве, как в дом; а муж деятельный в отношении к нему походит на прохожего, который хотел бы заглянуть туда, но не может, потому что ограда того дома выше его духовного роста.

164) Деятель не может украситься совершенным благообразием нравственным, если, подобно патриарху Аврааму, и он не изыдет из дома своего, – естественного закона, и от сродства своего, – сроднившейся с ним самоугодливой жизни. Ибо только таким образом и он, как печать, получит обрезание родительной похоти (Быт. 17, 11; Рим. 4, 11), по причине коей от рождения лежит на нас покрывало, не дающее нам восприять совершенную свободу.

166) Для жизни деятельной пост и бдение суть препоясание чресл; а для жизни созерцательной молчание и молитва суть светильники горящие (Лк. 12, 35).

167) Уму несовершенному не попускается внити в плодоносящий вертоград молитвы; ему достаются, как бедному останки от обранья винограда (Втор. 24, 21), одни псалмопения.

168) Как не все, удостоивающиеся говорить с царем, приглашаются и к столу его: так не все и из приступающих к молитвенному собеседованию с Богом, вводятся в состояние молитвенного созерцания.

169) Узда гневу благовременное молчание; бессловесному похотению – воздержное питание; а неудержимому помыслу – однословная молитва.

170) Ни желающий спустится вглубь, чтоб достать оттуда маргарит чувственный, ни желающий вознестись горе, чтоб обрести там маргарит духовный, не достигнут желаемого и искомого, если первый не обнажится от одежд, а второй от всего чувственного.

171) Ум, внутрь сердца сосредоточивающийся во время молитвы, бывает как жених, беседующий с невестою своею; а не входящий внутрь себя, как стоящий вне брачного чертога, стеня вопиет: кто введет мя во град ограждения (Пс. 59, 11)? или кто будет мне вождем, чтоб во время молитвы не призревать в суеты и неистовления ложна (Пс. 39, 5)?

172) Что пища без соли для гортани; то молитва, без сокрушения проходимая, для ума.

173) Душа, еще ищущая молитвы, подобна жене мучащейся родами; а душа, обретшая молитву, подобна жене родившей и радости исполненной по причине рождения (Ин. 16, 21).

174) Некогда Аморрей, обитавший на горе, поразил понудившихся взыти на верх горы той (Числ. 14, 44, 45; Втор. 1, 44). Ныне же злое забвение отгоняет тех, которые прежде достижения сердечной чистоты покушаются взойти на самый верх молитвы чистой.

176) Молитва, как молитва, бывает хлебом, укрепляющим новоначальных; молитва, с каким-либо созерцанием соединенная, бывает елеем умащающим; а молитва безвидная (без воображений), – вином благоуханным, которое ненасытно пиющие приходят в исступление (Пс. 103, 15).

178) Подвизающемуся надобно тело свое ограничить одним видом пищи, – а ум однословною молитвою. И тогда, став неудерживаемым страстями, будет он в состоянии восторгаться к Господу во время молитвы.

179) Грозящий палкою на собак раздражает их против себя; а демонов раздражает тот, кто нудит себя чисто молиться.

182) Когда непрерывным упражнением в молитве напечатлеются в сердце молящегося словеса псалмов; тогда он, как добрая земля, и сам от себя начинает произращать то розы созерцаний в области духовной, то лилии уразумения красоты и стройности мира вещественного, то фиалки постижения неудобозримых разнообразных судов Божиих.

184) Душа, совершенно отрекшаяся от себя самой и всецело предавшаяся молитве, сходит долу из области, в коей витает выше тварей, не когда сама хочет, но когда благоволит Тот, Кто мерою и весом располагает все наше.

191) Воин слагает оружие, когда кончится брань; а созерцатель – помыслы, когда отрешенно возносится ко Господу.

192) Воевода печалится, не получив добычи на войне; а проходящий деятельную жизнь скорбит, когда не сподобляется духовного созерцания в молитве.

193) Олень бежит на источники вод вещественных (Пс. 41, 2), как ураненный зверем; а душа, уязвленная сладчайшею стрелою молитвы, стремится к духовным озарениям.

195) Звезды скрываются с восходом солнца; а помыслы престают с возвращением ума в свое царство.

197) И созерцательный ум, когда, влекомый потребностями естества, сходит с неба долу, может возгласить то же, что и тот, кто изрек: есть ли что дивнее Божественной красоты? И какая мысль обрадованнее помышления о Божеском велелепии? И какое чувство так живо и неудержимо, как любовь, Богом возжигаемая в очищенной от всего худого душе, которая от полноты сердца говорит тогда: уязвлена есмь любовию аз (Песн. 2, 5; 5, 8)?

198) Говорить: согреяся сердце мое во мне, и в поучении моем возгорится огнь (Пс. 38, 4), прилично тому, кто не утомляется тещи вслед Бога молитвою, и дне человеча видеть не пожелал (Иер. 17, 16).

199) Да глаголет и деятельная душа, подобно невесте в Песнях песней, когда, по отложении ею всех своих худостей, злые демоны и помыслы лукавые начнут понуждать ее снова воззреть на суеты и неистовления ложна (Пс. 39, 5): совлекохся ризы моея, како облекуся в ню? Умых нозе мои, како оскверню их (Песн. 5, 3)?

200) Сколь блаженна ты, боголюбивая душа, если с дерзновением можешь взывать к Богу: возвести ми, Пастырю добрый, где пасеши овец Твоих, и где в полудне даешь почитие овнам Твоим, чтобы, последуя им, не быть мне блуждающею по стадам другов Твоих (Песн. 1, 6)?

201) Деятельная душа, ища удержать слово молитвы и не возмогоши, подобно невесте Песней, вопиет: на ложи моем в нощех исках, Его же возлюби душа моя: исках Его, и не обретох Его: воззвах Его, и не послуша мене. Востану убо притруднейшею молитвою, и обыду во граде, и на торжищах, и на стогнах, и поищу, Его же возлюби душа моя (Песн. 3, 1, 2). Может быть, я найду Его, во всем и вне всего сущего; и насыщуся, внегда явитимися славе Его (Пс. 16, 15).

204) Если принявший в дом свой царя, чрез это самое становится преславным и этою преисполняется радостию паче всякой другой радости: то что должна чувствовать душа, по очищении своем приявшая в себя Царя Царей по неложному Его обетованию (Ин. 14, 23)? И оставит ли она в себе что-либо не выброшенным вон такое, что казалось бы не к упокоению Его служащим? Или что не позаботится она приять внутрь себя такое, что явно благоугодно Ему?

205) Ожидающий быть наутро позванным пред царя, о чем другом будет заботиться, как не о придумании слов, имеющих быть благоугодными царю? – И всякая душа, сие в отношении к Богу соблюдающая, не окажется неготовою к тамошнему судилищу.

206) Блаженна душа, которая, в ожидании, что ныне придет Господь ее, ни во что совершенно становит труд целого дня, – а за тем и ночи, помышляя, что как только настанет утро, Он тотчас явится ей.

207) Бог всех видит; Бога же видят одни те, кои во время молитвы ничего другого кроме Бога не видят. И которые видят таким образом Бога, те и услышаны бывают от Него; которые же не бывают услышаны, те и не видят Его. Блажен, кто верует, что видим есть от Бога: ибо таковой не подвигнется с пути благоугождения Ему (Пс. 15, 8).

208) Благ царствия, сущего внутрь нас, миролюбивое око не видело, и честолюбивое ухо не слышало, и на сердце, лишенное Духа Святого, не восходило то. Они суть залоги благ, какие имеют быть дарованы праведным в будущем Царстве Христовом. Кто не наслаждается здесь сими плодами Духа, тот не может сподобиться наслаждения ими и там.

209) Помыслы мужей деятельных походят на еленей. Ибо как эти то витают на вершинах гор, страха ради от звероловов, то спускаются в долины по желанию насладиться тем, что на них: так и эти, – ни в духовном созерцании всегда быть не могут по бессилию своему на то, ни всегда вращаться в естественном порядке дел, по потребности упокоения от них, которого они не дают.

212) Не столько трудно пресечь путь реке, чтоб она не неслась вниз, сколько остановить стремление ума, чтоб не влаялся по видимым вещам, а устремлялся горе к сродному ему, сосредоточиваясь в молитве; хотя это последнее по естеству ему, а то не по естеству.

217) Не так быстро течет восвояси освободившийся после долгого плена пленник, как ум, освободившись от вещественных пристрастий, обрадованною ногою устремляется к сродным ему вещам небесным.

218) Кто не со вниманием молится, но рассеивается в молитве, тому псалом кажется иноязычным, и он сам для псалма бывает, как иноязычный (1 Кор. 14, 17). Посмешище из такого устрояют бесы.

219) Не одно и то же – кому мир распался, и кто сам миру распинается. Ибо для одних гвоздьми служат пост и бдение, а для других – нестяжание и самоуничижение. К тому же без вторых труды первых бесполезны.

220) Не может чисто молиться тот, кто одержим красотолюбивою и честолюбивою страстию. Ибо пристрастие к сим вещам и суетные помыслы опутывают такого, как вервями, и во время молитвы совлекают его долу, как бывает с привязанною птицею, когда она покушается подняться на воздух.

221) Невозможно уму быть мирну в молитве, если не стяжет он наперед содружества с воздержанием и любовию; из коих первое подвизается уничтожить вражду тела против души, а второе вражду души к ближнему, Бога ради: от чего приходит наконец мир, превосходящий всяк ум (Флп. 4, 7), и творит себе обитель у того, кто так умиротворяется (Ин. 14, 23).

222) Делу правды того, кто подвизается внити в Царствие Божие, необходимо преизбыточествовать во благих: в милостынях чрез подаяние от лишения своего (Мр. 12, 44; Лк. 21, 4); и в трудах, подъемлемых ради мира, чрез истощание, терпение, еже о Господе.

226) Иные страсти суть телесные, и иные душевные. Кто первые из них отревает, а о вторых никакой заботы не имеет: тот подобен человеку, для защиты от зверей построившему себе высокую и прочную ограду, а птицам охотно попускающему клевать славные грозды мысленного винограда.

230) Нельзя не открывать чувств, как и не отворять городских ворот. Но необходимо блюсти, чтоб, когда открываются они на нужное, не вошло что-либо чрез них, благоприятное для врагов наших, и не сделалось причиною брани.

234) Многие восходят на крест злострадания (произвольных телесных лишений); но немногие приемлют гвозди его (пригвождают себя на нем навсегда). Многие бывают рабами произвольного послушания; на посрамление же произвольно предают себя только те, которые отрешились от честолюбия.

240) В ком всему не предшествует страх Божий, в тех помыслы бывают в смятении, как овцы, не имущие пастыря; а кому он сшествует или предшествует, в тех помыслы пребывают в благопокорности и в благочинии, как овцы в овчарне.

241) Страх Божий есть сын веры; сам же он есть блюститель исполнения заповедей, как пастырь, держащий овец на тучном пастбище. Кто не стяжал матери его, тот не сподобится быть узренным овцою паствы Господней.