29
Грузчик, ему бы рояли перевозить… «Ахиллесова пята»… I’m just a man… Жан… вода с мятным сиропом… крокодил… Китайская стена… красная рыбка… поставили крест на любви… я – нет… они блестят… грузчик, ему бы рояли перевозить… «Ахиллесова пята»… I’m just a man… Жан… вода с мятным сиропом… крокодил… Китайская стена… красная рыбка…
Жюльетта вздрагивает от звонка мобильного.
Телепатия?
Улыбаясь, она отвечает – и тотчас улыбка гаснет, Жюльетта вскакивает, опрокинув стул, выбегает из студии, налетает в коридоре на Макса.
– Выключи все у меня… нет времени объяснять… мне надо домой.
Метро? Такси! Нет, не такси, если где-то демонстрация, я застряну. Что-то случилось с Жан-Пьером? Я не могу бежать на высоких каблуках. Сланцы? В сумке. Черт! Я забыла сумку! Нет сумки, нет билетиков, нет денег. Перепрыгнуть через турникет не получится. Прижмусь к кому-нибудь. Вот эта вроде худенькая. Вперед! Может быть, Симоне плохо? Да что же он не идет, этот поезд? Надо было ей сказать, чтобы вызвала «скорую». «Шатле», «Ле-Аль», «Этьен-Марсель». Еще одна станция. Потом пересадка. Конца не видно. Что за спрут сжал мне щупальцами живот и горло? Почему я так переполошилась? Розали, Джузеппина… где они?
Розали заканчивает сеанс медитации. Собирает подушки. Она знает, что до дома недалеко. Кинулась бы бегом, да ноги не слушаются.
Джузеппина выскакивает из такси в повязанном сикось-накось шарфе. Она продавала пару подсвечников девятнадцатого века, бронзовые с позолотой, когда зазвонил телефон. Поручив сделку и свою лавку Морису, она доковыляла, волоча больную ногу, до бульвара, поймала такси.
Жан-Пьер мечется по двору, как хищник в клетке.
Всем им позвонила Симона. Бесцветным голосом проговорила: «Скорей приезжайте… пожалуйста».
