47

– Стой! Куды! Держи его!

Ахнул выстрел, потом еще один, и кто-то завыл, да так громко, словно этот бордель был окружен волчьей стаей. В соседней зале, где сидели здешние труженицы, завизжала нервная дамочка. Вышибалы, которые обеспечивали порядок в этом заведении, сидели вдоль стен и вытирали кровавые сопли. Казаки – они ведь что дети малые: если куда-нибудь не пускают, то это лишь подогревает их врожденное любопытство. Тем более что мужики изголодались по женскому обществу. Пусть урядник и провел разъяснительную беседу среди станичников, но кто за ними уследит, скаженными? Вот и с охранниками получилось… некрасиво. Они по глупости набычились у входа, а казаки были не в настроении. Одного наглухо упокоили, а других избили да вдоль стен уложили, чтобы ребятки передохнули и подумали.

Сильвестр Морено – так звали здешнего хозяина. Даже не зная имени, я бы заподозрил его в родстве с Хесусом. Очень похожи. Мне показалось, что Сильвестр старше своего брата-каторжанина. Хорошо одет. Держался спокойно и даже вальяжно. Не сопротивлялся нашему вторжению. Стоял на лестнице, держа руки в жилетных карманах, и наблюдал, как казаки валяют по полу его мальчиков. Когда буча закончилась, старик благодушно хмыкнул и кивнул нам, стоящим у дверей:

– Сеньоры, если ваши люди закончили развлекаться, то предлагаю пройти в мой кабинет и побеседовать…

Кабинет был обставлен довольно скромно. Даже удивительно, учитывая специфику этого заведения. Никакой лишней мишуры и аляповатости. Кстати, и Михаил Ярин, и Альгирдас Микульскис это оценили. Как и превосходное бренди, которое было предложено вместе с кофе и сигарами.

– Вы изрядно здесь повеселились, сеньоры, – усмехнулся Сильвестр Морено. – Я живу в Дель Торро уже давно, но не припомню такого переполоха. Даже… – Он прищурился. – Даже когда в этих краях промышляла банда Родригеса, убитых было меньше, а уж он любил грабить мелкие поселения, развешивая жителей на деревьях.

– Это уже в прошлом, – перебил его Микульскис. – Нас интересуют дела настоящего и недавнего прошлого.

– Все, что в моих силах, сеньоры… – Старик развел руками.

– Разумеется, сеньор Морено, вы скажете, что сведения, которыми обладаем, ошибочны, но других у нас нет, – объявил Альгирдас. – И эти сведения касаются трагических событий, которые имели место в Дель Торро.

– Вы говорите о стычке местных жителей с людьми профессора Бергмана?

– Вы неплохо осведомлены о происходящем. Я имею в виду имена участников.

– Привычка, – пожал плечами хозяин.

– Полагаю, вы не будете отрицать знакомства с неким Хесусом Морено?

– Господь с вами, сеньор! – воскликнул Сильвестр. – Как я могу отказаться от младшего брата? Пусть и беспутного, но мы с ним одной крови!

– Ну да, кровь не водица, – кивнул Альгирдас. – Давно виделись с братом?

– Вы разве не знаете?

– Нам известно, что Хесус Морено проходил через город около двух недель назад.

– Тогда к чему этот вопрос?

– Видите ли, Сильвестр… Мы люди мирные и благодушные, не любящие применять силу против своих ближних. Разумеется, пока эти ближние держат определенную дистанцию и не докучают своим вниманием. И уж конечно не начинают стрелять в нас, словно по уткам или цесаркам. Есть у нас подозрение, что именно вы, с подачи вашего брата, пустили слушок о неких путешественниках, которые должны пройти через этот город.

– Мой брат здесь ни при чем.

– То есть своей причастности к этому вы не отрицаете?

– Глупо отрицать очевидное, – поджал губы Сильвестр.

– Понимаете, чем это вам грозит?

– Прекрасно понимаю, но надеюсь на ваше благоразумие.

– Какое может быть благоразумие, черт побери?! – взвился Ярин. – Мы потеряли…

– …Так уж повелось, господа, что эти края всегда требовали жертв, – заметил Морено. Он поджал губы и продолжил: – Одни гибли от диких зверей, а другие от рук своих ближних. Земля здесь такая… Кровью напоенная.

Несколько секунд царила тишина. Я сидел рядом со столом и ждал, кто первым закатит пулю в лоб хозяину – Ярин или Микульскис? Никто не выстрелил, и пауза слегка затянулась.

– Вы не стали стрелять сразу, – произнес Сильвестр. – Это радует.

– Это мы всегда успеем, – огрызнулся Альгирдас.

– Я говорил и готов это повторить – Хесус Морено не имеет отношения к нападению.

– Слух был пущен…

– По просьбе других людей. Очень влиятельных и опасных. Даже здесь, в этом глухом и всеми забытом месте.

– Кто? – спросил Ярин, хотя и знал ответ. Предчувствовал.

– Задолго до появления моего брата здесь проходил отряд под предводительством некоего Альвареса Гарса. Вижу, что вам знакомо это имя, не правда ли? Знаете ли вы о его подвигах на этих землях?

– Хм… Что за подвиги? – прищурился Микульскис.

– Я говорю про усмирение недовольных, случившееся на этих землях около десяти лет назад. На побережье нашлось несколько деревень, которые противились новым налогам. К ним примкнули дикари, которых планомерно уничтожали ставленники испанской короны. Альварес Гарса изрядно порезвился… – протянул Сильвестр. – Сжигал целыми деревнями, а уж про дорожные указатели, сделанные из голов казненных, я по доброте душевной уже и не вспоминаю. После усмирения повстанцев сеньор Гарса был отозван в метрополию, но людская память еще сохранила свидетельства и свидетелей его подвигов. Пусть их осталось немного, но они живы.

– И вы, увидев его здесь, испугались?

– Да, – кивнул старик, – и не стыжусь этого. Я хочу умереть своей смертью.

– Это он попросил распространить слухи о путешественниках, которые отправляются на поиски богатств древних, и про некую карту, которой они обладают?

– Именно так. Увы, произошла ошибка. Ждали отряд из Сантьяго-де-Лион, а в город вошли казаки господина Бергмана. Трагическая ошибка… – Он развел руками.

– Что вам обещали взамен?

– Забыть о некоторых фактах моей биографии, которые могут навредить на этих землях.

– Вы что, тоже отметились в этой бойне? – поинтересовался я, но тут же прищурился и махнул рукой. – Впрочем, можете не отвечать. Странно другое. Вы служили, как я понимаю, под началом Альвареса, но не смогли облегчить судьбу своего брата, который в это время сидел на каторге Анхело-де-Сорр.

– Я был капралом, сеньор Чатров. Слишком мелкой фигурой, чтобы обращаться с такими просьбами к начальству. Могло так обернуться, что и сам оказался бы в Анхело-де-Сорр. Рядом с братом. Извините, но меня это не устраивало…

Спустя час мы вышли из дверей борделя. Микульскис вытащил из кармана портсигар и долго, ломая спички, раскуривал сигару. Михаил Ярин молчал. Я выбил трубку и посмотрел на казаков, которые держали охрану периметра. На улице уже собирались зеваки, а их лица не светились добротой и милосердием к ближним.

– Что будем делать, господа? – спросил дагеротипист.

– Пустить бы ему красного петуха… – протянул Михаил Михайлович и бросил взгляд на бордель. – Вместе с обитателями. Воздух, черт побери, станет изрядно чище!

– Что мешает? – буркнул я.

– Это грозит новой бойней. Или вы, господин Шатров, думаете, что дуболомы, которые отдыхают на полу гостиной, это все его люди?

– Нет.

– Вот и незачем нам воевать, – ответил Альгирдас. – Идемте, господа! Будем считать, что нам повезло…

Вечером, после ужина, я вычистил свои револьверы и собрался немного поспать, но напряжение последних дней не отпускало. Ворочался на лошадиной попоне, служившей мне постелью, а потом тихо выругался и поднялся. Вышел из дома, достал из кармана кисет и трубку.

Во дворе горел костер, и доносились обрывки фраз – казаки вечеряли, коротая время за беседами. Слышался бас Вани Кольца, распекавшего своего подчиненного, который, судя по репликам урядника, не удержался и задрал юбку одной из здешних красоток. Рисковый малый… Его бы сейчас в водке искупать, для дезинфекции и профилактики, но откуда взять столько водки?

Кто-то из казаков рассказывал товарищам притчу. Начало я пропустил, а вот последние фразы услышал:

– …Ну а что было потом, станишные, известно только Богу и ворону.

– Какому ворону?

– Тому самому, который сидел на суку и все видел. Видел, примечал да спешил каркать. Везучие мы, казаки! Как есть везучие! Поэтому и смерть бережет, холит и милует. Странной любовью, но любит. Бьет, корежит, словно наблюдает, курносая, сколько же ты, станишный, выдержишь? Может и забыть про тебя на время, но жизнь весчь такая… Хвилософическая!

– Ох и любишь ты, Андрей Васильевич, по-господски выражаться.

– Чай не первый год в столице служу. Еще при покойном государе начинал…

Я усмехнулся и отошел в сторону. Спать не хотелось, а бродить по двору скучно. Решил пройти на галерею, которая опоясывала второй этаж. Там было поспокойнее, да и мешать никому не буду. Еще подумают, что вынюхиваю что-нибудь.

Наверное, зря. Зря пошел. Надо было ложиться спать, пусть и лежал бы, уставившись в потолок. Потому что не успел докурить трубку, как услышал голоса. Они доносились из окна одной из комнат. Я замер и прижался к стене. Вот глупо-то…

– …Альгирдас Альгирдович Микульскис, он же Густав Ле Грей, Огюст Беллок и Оскар Рейландер, – усмехнулся Ярин. – Не слишком ли много имен для простого дагеротиписта?

– Оставьте ваши шутки, Михаил Михайлович. Мне, как видите, не до смеха. Были почти у цели, но, как всегда, опоздали.

– Увы, так иногда бывает. Что случилось на этот раз?

– Ускользнула из гостиницы. Когда мы напали на след – Виолетта покинула город.

– Каким же образом?

– Села на торговое судно, – буркнул Микульскис.

– Вот это новость! – фыркнул Ярин. – В прошлый раз, если мне не изменяет память, она скрылась на воздушном шаре.

– Перестаньте!

– Как скажете. Кстати, этот ваш Шатров – что за птица такая? Не простой каторжник. Да и его дела с Вильяром вызывают определенный интерес. Что думает Курдогло, не знаете?

– Курдогло сейчас погряз в испано-российских проблемах.

– Англичанка опять гадит?

– Гадит, стерва такая…

– Давайте это обсудим в другой раз, – послышался шорох. – Если не возражаете, я закрою окно, пока не налетела местная живность. Терпеть не могу здешних насекомых…