107

Детоубийство и выкидыши, как известно, не были преступлением в Спарте; мужеложство и морской грабеж – в Афинах, кровосмешение – в Египте, в Персии и у инков. Убийство никогда не было преступлением, если совершалось в честь богов, а убийство стариков, часто по просьбе их самих, было делом сыновнего почтения. Агамемнон не был ни врожденным, ни даже случайным преступником, принеся в жертву свою дочь. Назовем ли мы преступниками алжирских арабов, которые по принятому обычаю при вступлении в брак с очень юной девушкой совершали настоящее супружеское насилие, влекущее иногда за собой смерть жертвы, и уподобим ли эти факты насилию над тринадцатилетними детьми, совершаемому в публичных домах Лондона? (См. «Преступность у арабов» доктора Kocher.) Я читал у Lyall’я «Религиозные и социальные нравы на Дальнем Востоке»: «Принесение в жертву людей чаще всего употреблялось в Индии как последнее средство умилостивить божий гнев… предполагают, что таков еще истинный мотив таинственных убийств, повторяющихся время от времени». Эти религиозные убийцы, конечно, заслуживают отдельного места в собрании преступлений, если их только можно туда поместить. Я читал еще в том же произведении: в Афганистане о крестьянах, живущих у нашей границы (английской), недавно узнали только потому, что они задушили живущего среди них святого, чтобы упрочить за собой обладание его могилой на своей земле (сила, исходящая от могил святых, делает эту могилу для них драгоценной). Можно ли уподобить это действие европейскому убийству? «Я забыл, что в Неаполе, – как говорит Гарофало, – иногда мучают монахов, считающихся одаренными пророческим даром, чтобы принудить их открыть номер выигрыша в будущий розыгрыш лотереи, и что плотские насилия там часто бывают с целью достигнуть от такой связи исцеления от болезней». Sumner-Maine говорит: «Две кельтические общины, основанные на британских островах (Шотландии и Ирландии), открыто пристрастились к краже скота». Эта привычка не считается у них позорной; она не выше морского грабежа финикийцев или соблазна женщин у новейших европейцев.