Глава 29
Черное небо над головой качалось под сплетением веток. Голова запрокинулась, в затылке отдавало резкой болью с каждым шагом человека, что нес меня на руках. Нес небрежно, ударяя ноги о кусты и деревья, царапая откинутые вниз руки ветвями. А я ничего не мог поделать. Чувствительность вернулась, но там, где положено быть Силе — равнодушие. Будто созерцание глубокого сна, над которым нет власти.
Отряд из четырех человек двигался к воде, легко удерживая свой груз. Дорога петляла в лабиринте, на поворотах позволяя мне посмотреть на Артема с перекошенными очками на лице; на Федора, руки которого прижали к футляру скрипки, чтобы та не упала…
Где-то внутри рождается тревога и злость, свежей каплей падая в мутное болото безразличия.
«— Спасти, его надо спасти!» — билось внутри понимание.
Но в этом сне нет на это силы. Лишь только злость.
Не поднять руки, не сжать ладони в кулак. Только зубы скрежещут друг о друга в бессилии
— Мой очнулся, — с сомнением произнес голос над головой.
«— Рано!» — закрыл я глаза.
Процессия остановилась, послышался звук приближающихся шагов. Щека вспыхнула от резкой боли, но я позволил голове свободно мотнуться из стороны в сторону, не издав и звука.
— Продолжаем движение, — холодный голос прозвучал укором моему конвоиру.
Через два десятка шагов, на очередном повороте, я позволил себе приоткрыть глаза. И неожиданно столкнулся со взглядом Светланы. В этом перевернутом мире, где небо под ногами, мы мгновение смотрим друг другу в глаза.
«Она жива..» — слегка припозднившись, капает в бесконечность апатии радостная мысль.
Эмоция добавляется к гневу, объединяется с ним. Ладони чувствуют, что могут собраться в кулак.
«— Рано» — произнес ее взгляд.
«— Хорошо», — движение ресниц.
Поворот сменился прямой линией, разводя контакт взглядов. Но мы продолжали ощущать друг друга. Чувствовать, что больше нет битвы один против четырех, их всего лишь в два раза больше. А это уже обычное дело, мне ли привыкать. Надо всего лишь приготовиться к тому моменту, когда будет не рано.
Силы все еще нет, но ведь сойдет и заемная? Тут неоткуда взяться линии электропередач, выручившей половину года назад, но Андрей обещал, что на финише будет множество камер… Потянулся вокруг… Пустота.
Где-то там, так далеко, что можно обмануться, виднелась крохотная капля — обрезанный ли кабель… Или мы действительно слишком далеко от финиша. Или нас обманули, опять.
Взгляд невольно попытался посмотреть через пелену черных туч в глаза спутниковых аппаратов, с укором. Но облакам все равно до чужих бед, не разойдутся они в сторону.
Кое-что все равно есть — крохотными искорками чувствовались рации, зацепленные у противника возле сердца. Забирать бессмысленно, но испортить — сумею.
«— Я отлично умею портить», — с горечью пронеслась мысль, эхом отзываясь событиями первого сентября, прожигая ответственностью за последствия. — «Научиться бы создавать..»
Что-нибудь для победы. Дотянуться до иглы в вороте пиджака… Тоже — оружие. Руки, желая ощутить холод стали, сжались вокруг пустоты. Невольно щелкнули друг о друга перстни, подаренные отцом.
«— Точно!» — участилось сердце от воспоминания давней беседы. — «Ослепить! И щит во втором перстне! Щит — Федору!» — Взгляд невольно потянулся к бесчувственному телу брата, небрежно несомого конвоиром справа.
Моментальное возбуждение сменилось размеренным спокойствием. Половина плана есть. Осталось пробудиться от этого сонного марева, включить в комнате свет и сознательно вернуться в полудрему, взяв кошмар в свои руки.
— Тела сюда клади, — равнодушно прозвучал голос.
Ветви над головой кончились, холодный ветер дунул тиной и сыростью, плеснуло недалеко волной.
Нас уложили на пологий холм из мокрого песка, одним рядом, ногами к воде. Повезло оказаться крайним справа и положить голову так, чтобы видеть остальных. Рядом оказался Федор, около него положили футляр и сумку. Метром дальше от Федора — Света, которую уронили настолько неловко и удачно, что лежала она животе, лицом ко мне, положив руки возле головы. Последним в ряду нечувствительной куклой упал на землю Артем. Очки почти слезли с его лица, но несший его бандит заботливо поправил их на переносице.
Свои маски они подняли, показав миру, в общем-то, далеко не страшные лица. Обычные, спокойные, без злодейской щетины и шрамов. Возраст — немного за тридцать. Пройти в толпе мимо, сесть рядом в кино, проехать в одном транспорте и даже указать на оброненную мелочь — легко… Но больше я не позволю вам никого обмануть.
«— Жди», — строго посмотрела Света из-под ресниц.
«— Жду», — согласно прикрыл я глаза. — «Вспышка» — крепко зажмурился и показал взглядом вниз
«— Вспышка?» — недоверчиво приподняла она бровь.
Скосил взгляд на отвернувшихся к реке бандитов и подтвердил, беззвучно произнося слова о перстне губами.
Края губ Светы на мгновение приподнялись. Ближняя ко мне ладонь немного сдвинулась, показывая острую и тонкую щепу в семь сантиметров длиной, и тут же ее скрыла. Интересно!
«— Жди!»
«— Жду…» — отозвался я, прислушиваясь к пробуждению знакомой и безумно приятной эмоции.
Болото в душе исчезало под покалывание тысячи иголок, будто при первом шаге на отлежанную ногу — болезненно-приятном, побуждающим сделать еще одно движение.
— Мелковато, — донесся обеспокоенный голос от реки.
— Нет разницы, — ответили ему без эмоций. — Лицо в реку, сами захлебнутся. Ты там не ходи особо, следы потом сам затирать будешь.
— А если очнутся? — повеяло трусостью от вопроса.
— Не очнутся, — уверенно ответили ему. — И не вздумай ногой прижимать! Никаких следов насилия!
— Да кому они нужны, безродные, — хмыкнул третий голос. — Кто расследовать-то будет?
— Босс сказал, мы делаем. Заткнулись и работаем.
— С кого начнем?
«— С кого начнем?» — из под ресниц спросил я Свету.
Вместо ответа, девушку скрючило в жестком приступе кашля.
— Ты сказал, они не очнутся! — Истерично прозвучал голос.
— Да мы «ветеранов» этой штукой глушили! — Зло сорвался голос их старшего.
Света между тем приподнялась на коленки, кашляя, и дернула ворот платья, бессильно падая на землю и загребая ногтями землю.
— Тащи ее первой в воду!
— По башке может дать? — меланхолично поинтересовался голос четвертого. — Камнем и в реке могло приложить.
— Так закинем. Видишь, у нее сил нет. Побарахтается и потонет. Ладно, я сам. — Зло чертыхнулся прежний голос.
В пару уверенных шагов на нас надвинулась слабая, из-за непогоды, человеческая тень.
— Давай, красавица, переворачивайся, — встал он рядом, наклонился и потянул девушку, намереваясь забросить себе на плечо.
Света неловко повернулась и вновь зашлась в приступе кашля, резко сгибаясь и поднимая руки к лицу.
А затем тянувшийся к ней мужчина неловко упал на нее всем телом.
— Вадимыч, неужто так девка понравилась? — Скарбезно произнес трусливый голос.
«Пора» — посмотрел на меня жесткий взгляд из-под тела бандита. Тела, из правой глазницы которого выглядывал кончик щепы.
Света тут же зажмурилась и вжалась в грудь покойника. Я же потянулся Силой к рациям на груди оставшейся на ногах троицы и одновременно активировал перстень, подняв его над головой, сгибом другой руки прикрывая глаза.
Вспыхнуло так, что показалось, будто вижу кости руки на просвет, сквозь ткань одежды и кожу. Тут же по ушам ударил тройной крик, а по чувствам — жар огненной волны, прошедшей над головами.
— Н-не вижу, ничего не вижу! — визжал трусливый голос.
— Держу щит! Стоять на месте! Маски на лицо! — Вылаивая команды, распоряжался другой.
— Вадимыч, ты где? Вадимыч?!
— Серый, сволочь, где разведка?!
— Никого вокруг нас на триста метров! Вадимыч лежит на этой… Вадимыча убили! — добавилось истерики в тон третьего.
— Снайпер! — разгадкой прозвучал нервный голос.
Паника врага требовала действия. Сердце стучало, как бешеное, призывая к броску. Но в мыслях отчего-то наступило странное спокойствие.
«Думай, перед тем, как бить». И я думал, машинально комкая песок в сжавшихся кулаках, глядя на синеватое марево щита вокруг тройки бандитов. Защита искажала их облики, размывала силуэты, делая то огромными, то приближая увеличительной линзой берег вдали, скрывая врага. Обманчивое бездействие и тишина с их стороны, которое не означает ни победы, ни шанса на побег.
Если я нападу — берег рядом зальет слепым огнем, задевая друзей. А кольцо у меня только одно.
Бежать, схватив друзей на руки? Но один из них может чувствовать противника. Сейчас он насторожен, пытаясь отыскать врага и будет таковым, пока его не найдет.
Поэтому — указать Свете на друзей и на лес. Повелительно дернуть рукой еще раз, пока возмущение на ее лице не сменится покорностью, и она не схватит Федора и Артема под плечи и не потянет к лесу.
Самому — приподняться и скатиться по пологому склону вниз, к самой воде. И уже оказавшись за спинами врага, сидя, поджав под себя ноги и уперев руки в мелководье, крикнуть со всей накопленной злостью.
— Я твой враг!!!
Потому что иначе ударят по друзьям. Не дадут им уйти. Ну а я…
На руке вспыхнул сиянием серебристый ободок кольца со щитом, застыв жемчужной волной света в метре вокруг. По щиту тут же ударило полосой огня. Стегнуло по воде и песку рядом воздухом, стянутым в отчетливо видимое лезвие, а затем ударило вновь, на этот раз разбившись о жемчужную завесу над головой.
А я как-нибудь справлюсь.
Секунды, отмеренные абсолютной защите, начали обратный отсчет жизни. Главное, не дать им обернуться, схватить за горло страхом и не отпускать.
— Я отнял у тебя глаза, — прошипел, поднимаясь на ноги и делая шаг к врагам.
По щиту ударило еще раз — закрученным в шар огнем, раздутым порывом ветра до метрового диаметра.
— Которыми ты смел на нас смотреть. — В голос добавилось хрипоты и скрежета.
Огненное и воздушное лезвие двумя гильотинами одновременно опустились на щит.
— Я заберу твои руки.
Щит окутало пеленой огня, бушевавшей еще два моих шага.
— Что смели нас касаться.
На этот раз ударило передо мной, раскаляя песок до уровня потеков грязного стекла, зло шипевшего выкипающей из него водой.
— Я отрежу твои ступни, — ботинок хрустнул по спекшемуся песку, обозначая новый шаг. — Но оставлю колени, чтобы встать на них и молить о пощаде.
Оставалось еще два до мерцающей завесы, за которой скрывались трое бандитов. И, скорее всего, пару-тройка секунд от щита.
По остаткам защиты грохнула очередная конструкция из огня и воздуха, не различимая из-за расстояния.
— Ссе-ерый, с-связь н-не работает…
— Я ее забрал, — поделился я с ними таинственным шепотом, касаясь пальцами вытянутой вперед руки вражеской защиты, ответившей искрами на усиливающееся нажатие. — Чтобы остальные не смели сбежать от моего гнева!
Голос сменился ревом, а ладонь на десяток сантиметров рухнула вглубь защиты, побледневшей на фоне ярких разрядов, в которые превратились искры.
А затем поймал краем глаза движение, перевел взгляд за спины врагов и, со вздохом теплой грусти, собранной из укора и благодарности, осуждения и понимания, искренне, хоть и устало улыбнулся.
Зачем они… Хотя, я бы тоже не ушел…
Улыбнулся Свете, что спокойно стояла прямо за щитом с очередной острой деревяшкой в руках, на этот раз наспех овитой медной проволокой поверх нацепленных на дерево серебряных перстней.
Улыбнулся Федору, с трудом сидящему в отдалении над распахнутым кофром со скрипкой и уже занесшим смычок над струной. Артем лежит рядом… Но он наверняка простит пользование своей вещью.
Длинная, тоскливая нота прошла по берегу вместе с последним моим шагом. Мигнула их защита и схлопнулась мыльным пузырем. Пошел разводами мой щит, нагревая кольцо и намекая на мгновения, оставшиеся до конца работы. Но он все же успел отразить слепую атаку стихией, в которой было больше отчаяния, чем формы.
— Да сдохни уже!!
Тут же за спину им шагнула Света, вонзая острие в основание шеи лидера и подножкой помогая упасть отшагнувшему назад Серому, угощая его деревом в горло на новом замахе.
Последнего, трусоватого, выставившего перед собой кулаки и слепо, мелкими шажками, отступающему назад, я перехватил за кулаки, дернув Силой и болью за попытку освободить руки, и мягко потянул вниз, помогая встать на колени.
— Будем отрубать руки? — Деловито поинтересовалась Света.
— Н-не надо. Я т-только наемник! Я никого не убивал! Пощадите!! — бормотал мужчина.
— Не, — смутился я от слов девушки, отпуская его руки и протирая ладони о ткань брюк. — Это я пугал просто.
— Д-добрый господин!
Света коротким ударом по затылку отправила трусоватого в беспамятство и укоризненно посмотрела на меня.
— Что опять не так? — С возмущением посмотрел я на нее.
— Добрым господам ни слова правды не говорят. — Тоном учителя, отчитывающим прогульщика, ответила она.
— Это на обществознании или на уроках права было?
Девушка вздохнула и махнула на меня рукой.
— У меня просто ускоренный курс… Но я исправлюсь! Что ты так смотришь? Да в какой четверти хоть было? — Допытывался до крайне недовольной и построжевшей на лицо девушки.
А потом она прыснула смешинкой и тихо расхохоталась, падая на колени в мокрый песок, закрыв лицо ладонями и содрогаясь плечами от хохота.
Ну, это нервное — обвел я глазами поле боя, до сих пор исходившее паром от ударов огненной стихии. Туман потихоньку сползал в сторону леса, прибавляя случившемуся облик грез — на этот раз, взятых под контроль и доведенных до победы.
Тела четверых, тихий хохот, тишина, плеск волны… И только странный ритмичный звук…
— Это он чего? — Тронул я девушку за плечо.
— Ох! — Засуетилась Света, заметив поднявшегося-таки Артема, вставшего над телом Вадимыча и методично вбивавшего каблук ботинка ему в затылок.
Девушка метнулась к нему, тщетно пытаясь оторвать от неприглядного занятия. Затем резко остановилась, подбежала к Федору, подхватила скрипку и изо всех ног рванула к Артему, буквально силой вручая ее ему в руки. Только после это парня удалось увести в сторону и усадить на землю.
— Ты как, нормально? — Подошел я в это время к брату и помог ему подняться. — Цел? Ничего не болит?
Тот, дрожа крупной дрожью, неопределенно дернул плечом и схватился за меня стальной хваткой. Кое-как перецепил его чуть выше, чтобы вернуться вместе с ним к Свете и расслабленно рухнуть рядом.
Артем, вроде, успокоился. Только дрожал сильно, сжимая скрипку так, что еще немного и наверняка сломает. Наверное, родная вещь, оттого успокаивает.
Света между тем доламывала свою туфлю, выбивая деревяшкой подошву под каблуком.
— Хоть бы шоколад, — произнес я вслух свою надежду.
Девушка мельком глянула на меня и с очередной попытки добралась-таки до тайника.
— Тоже пойдет, — воодушевленно отреагировал я на набор карамели в железном пенале.
— Это — нашему спасителю, — Света вредно отвела мою руку в сторону и протянула угощение Федору. — Заслужил.
— Спасибо, — со второй попытки смог уцепить тот угощение и тайком подмигнул мне, шепнув, — я поделюсь.
А затем незаметно для себя сонно клюнул мне в грудь. Из подкладки выглянула любопытствующая мордочка Лучинки и тут же скрылась обратно. Надо же, живая. Только камни в переплетениях проволоки ее нового доспеха будто выгорели. Защитные? Интересно…
Тихонько поднялась Света, подошла и уверенным движением выудила леденец обратно изо рта брата.
— Эй! — спохватился я запоздало.
— Федор заслужил не смотреть на пытку, — с улыбкой посмотрела на меня она, укладывая леденец обратно в пенал.
— Н-не бойся, это б-безопасно, — исходя крупной дрожью, простучал зубами Артем. — П-пусть спит. Ему н-не надо на это смотреть.
Метнув злой взгляд на них, скинул основательно подпорченный событиями пиджак с плеч и аккуратно разместил на нем брата, укрыв, как умел.
Когда повернулся обратно, Света уже во всю разоблачала оставшегося в живых бандита, снимая одежду до пояса.
— Некомфортные условия и холод повышают желание говорить, — пояснила она на мой изумленный взгляд.
— Армейских т-татуировок нет, — подошел к телу Артем и внимательно осмотрел плечи, грудь и не поленился приподнять за туловище, чтобы оглядеть спину. — Тюремных тоже. На плече кельтский узор. К-кто угодно может быть.
— Сейчас парализуем конечности, и спросим, — взяла она в руки свое деревянное оружие и резким махом вонзила в спину ниже черепа, равнодушно отведя в сторону дернувшуюся было и тут же ослабевшую руку врага. — Можно работать.
— Как-то это… — не находил я подходящих слов.
Бандит, конечно, и его совсем не жалко. Но та легкость, с которой это делала Света… А она ведь моя соседка по парте! Вот так отвернешься — а она тебе запятую под лопатку.
— Эффективно. — Предложила она свой вариант, с которым не хотелось соглашаться.
— У нас там Пашку поймали, нам бы к нему бежать, — буркнул я, чтобы что-то сказать.
— К-куда бежать? — Подошел Артем, с силой прижимая скрипку к груди. — Сколько их там? Какие ранги? Сколько будут ждать этих четверых? Куда полетят потом?
— Разведка — основа боя, — с важным видом качнула пальцем перед моим лицом Света.
А затем оглушительной пощечиной пробудила трусливого обратно в реальность.
— Имя! — Щелкнул ее голос кнутом.
— В-веньямин. — В панике вращал он глазами, явно пытаясь дернуться, но не в силах это сделать.
Почувствуй себя в нашей шкуре.
— Род!
— Петров! Свободный горожанин! Д-добрый господин, я все скажу, — поймал он меня взглядом. — Меня заставили!
Сверху надвинулся Артем, перехватил его руку так, чтобы трусоватый ее видел, ухватил зубами за кожу мизинца. А затем плавно повел челюстью, снимая кожу и мясо с кости.
Света только и успела, что всунуть заготовленную деревяшку ему в зубы, но стон все равно пролетел над рекой, а тело его выгнуло несмотря на блокировку подвижности.
— Доброго господина тут нет, — зло улыбнулся Артем окровавленными губами.
— Причем тут род Еремеевых, — Света дождалась, когда крик сменится поскуливанием, и вынула разлохмаченную зубами деревяшку из его рта.
— Н-не при чем. Мы убили охрану и экипаж вертолета… — со стоном полилась правда.
Трусоватый желал говорить, он тараторил столь быстро, что порою проглатывал слова. Он закладывал, предавал, говорил имена, перечислял города и улицы. И с ужасом смотрел на Артема, продолжавшего держать его руку.
Я тоже смотрел на Артема, пытаясь угадать, кто и как подменил моего друга. Я совершенно его не узнавал и чувствовал, что после того, как этот сон окончится, с ним придется знакомиться заново. Если я этого захочу.
— О-он гений, все будут смотреть вверх. Никто не будет смотреть вниз! Никто его не найдет! Но я, я все расскажу! Я буду свидетелем! Кочетов продает наркотики! Хорошие, очень чистые! «Сияние ветра», «Сила гор», слышали, а? — Облизывал бандит губы и торопливо тараторил дальше. — Большие деньги! А Зубов, он товар потерял. Там несколько тонн, на всю страну, на три месяца в к-каждую вену. Платить не хочет. Упрямится! Тогда он сына приказал взять. У него сын один. М-мы бы ему по пальчику, по уху присылали, пока не оплатит. Но без меня — не докажете! Нет! У него на самом верху связи! Такие люди! Ш-шею сломаешь, если голову вверх поднять! Все равно не увидишь, да! Но я все расскажу! Он-ни же всю страну травят! И м-меня т-тоже, — расплакался он.
Но веры в эти слезы не было, совсем.
— Сколько их? Где?
— В-вертолет! Б-будут ждать! Там, где мы встретились. Прямо, направо, двести метров, б-большая поляна.
— Я примерно дорогу помню, — успокоил я задумавшуюся Свету.
На Артема предпочитал больше не смотреть.
— Н-не ходите! Дети! Т-там два «учителя» и т-три «ветерана»! Он-ни все дозу приняли. С-считай, ранг выше! Зовите Д-долгоруких, я д-дам показания. — Дрожал он, лязгая зубами из-под синих от холода губ.
— Закончили, — холодно ответил Артем.
Деревянное острие взлетело еще один раз.
— А как же свидетель? — Перевел я обескураженный взгляд с тела на Свету.
— Я — свидетель, — хмуро ответил Артем, вставая и направляясь в сторону леса. — Моего слова достаточно.
— Ты не заметила, его когда несли сильно деревьями по голове било? — Шепотом поинтересовался я у Светы.
— Почти как тебя.
— Но меня вообще не било!
— А кто обещал ступни отрезать? — Криво улыбнулась она, поднимаясь.
— Да я же чтобы внимание отвлечь! — Возмутился уже нормальным голосом.
— Это ты сейчас так говоришь. — Покачала она головой, двигаясь к Федору. — Если бы нас рядом не было, совсем по-другому могло получиться.
— Да никогда!
— Так же никогда, как Артем — снимать кожу зубами. — Горько произнесла она.
— Но, он же… — растерялся я.
— …Страшно об этом сейчас переживает. Так же, как если бы ты выполнил свои угрозы. — Подняла она на меня взгляд на секунду. — Ему сейчас очень плохо.
Света присела возле Федора, помогая ему-спящему устроиться поудобнее на мокрой земле.
Посмотрел на берег, на тела врагов, на траву под ногами. Тайком глянул на спину Артема, устроившегося поодаль на колени, положив скрипку перед собой. Нет, ну я бы точно никогда и Света говорит ерунду, но… Все-таки, даже если Артем стал чудовищем, он мой друг. На крайний случай, найдем ему принцессу. Пусть целует и расколдовывает нашего ботаника-пессимиста обратно. С этими мыслями направился к нему и присел чуть позади справа.
— Пашу будем спасать, или ты метишь на его парту в нашем классе? — С ворчанием обратился я к нему.
Тот легонько вздрогнул и как-то странно на меня посмотрел.
— Я спасу, — вернул он взгляд на скрипку. — Я не могу иначе.
— Ну, он мой друг тоже.
— Мой род гарантировал его семье безопасность. За деньги и привилегии. Не за то, чем занимался его отец, — спохватился он и поспешил пояснить. — Мы не знали о его бизнесе и удавили собственными руками, если бы знали.
— Паша не знал, — уверенно произнес я.
— Это не имеет значения. — Пожал он плечом. — Слово дано. Оно обязано быть выполнено.
— А спасти его просто потому, что он Пашка?
— Это тоже важно, но во вторую очередь. — Нагнулся он к скрипке и принялся крутить дальний винт сверху, ослабляя струну. — У нас, аристократов, особое отношение к обещаниям.
— По Долгоруким не скажешь.
— Долгоруких больше нет, — произнес он со спокойной уверенностью.
— Такого огромного клана, с землями и городами? — Усомнился я.
— Падая в пропасть, можно дышать. — вытянул он первую струну, аккуратно отложил в сторону и приступил к снятию второй. — Долгорукие достаточно высоко, чтобы падать пару лет.
А по мне так, вряд ли. Хотя бы потому, что среди них есть Игорь. Этот точно обязан уцелеть, он мне торт должен.
— А ты чего это делаешь? — Заинтересовался я уже третьей снятой струной, отвлекая Артема от мрачных мыслей.
Вроде, так берег свой инструмент, а сейчас чуть ли не с силой выдирает струны и не глядя откидывает винты в траву.
— Мне же как-то надо спасти Пашу.
— Так пойдем и спасем? — Недоуменно посмотрел я.
— Ты же слышал, там два бойца с рангом «учитель». — Поднял он на меня взгляд. — Скорее всего, ранг на нижней планке, слабенький, но с учетом химии, не пробить даже Свете.
— Но ты все равно собираешься пойти? — Не находил я связи между его словами.
Если мы слишком слабы, это не повод пойти и убиться. Это значит, что надо стать сильнее. А пока — оставить проблему организаторам. Паша ведь нужен бандитам живым и совершенно незачем мертвым, а значит, даже если помощь слегка запоздает — ничего страшного.
— Я обязан пойти, — нахмурился он, со звоном выдергивая последнюю струну. — Чтобы род исполнил свое слово. Чтобы не стать, как эти… Это ведь всего лишь бандиты, Максим.
— Где-то в этом лесочке есть дерево со вмятиной в твой череп величиной, — расстроенно покачал я головой.
— Ты обо мне ничего не знаешь. — Хмыкнул он, раскручивая металл струны в обратную сторону, обнажая тонкие серые и серебристые нити, составлявшие его сердцевину.
Металл был небрежно отброшен в сторону, а нити бережно собраны и ловко свиты в крупное кольцо, закрепленное двойным узлом.
— Это что? — Подался я вперед, смутно чувствуя легкое покалывание, будто исходящее от них.
Или кажется? Но ощущение сродни пыльце, попавшей в нос.
— Долгая история.
— Я тебе, на секундочку, жизнь спас. — Укорил я его, заливаясь любопытством и чуть ли не котом вокруг сметаны принимаясь его обходить.
Сунулся бы ближе, но он ловко убирал ладонь от моего носа, умудряясь одновременно вить новое кольцо. Первое уже зацепил на левую ногу, совершенно нечестно поджатую под себя.
— Это Света. — бросил он взгляд в ее сторону. — Отблагодарю ее потом.
— Я смотрю, много ты видел, лежа под кустом. — Отреагировал я спокойно, не собираясь хвастать или спорить.
Куда интереснее было умыкнуть четвертую струну.
— Ну-ка!
Провал.
— Ладно, — вздохнул он, надевая второе кольцо на правую ногу и принимаясь за создание третьего. — Ты с историей как?
— Не очень. — Повинился я.
— Тогда будет проще, — дернул он плечом. — В общем, создание нашего княжества немного отличается от официальных хроник. По ним, нас отправили в пустые земли. На карте там действительно никаких надписей в те времена не было, даже большинство рек без названий. Но тем, кто жил на тех землях до нас, было плевать на карты, нарисованные чужаками, — сжал он губы в мрачной улыбке.
— А оглавление этой истории можно сразу посмотреть?
— Да там, в общем-то, немного осталось. Мы считали земли своими, а они не хотели уходить. Когда пятая часть родичей померла в окрестных лесах, пришло понимание, что надо мириться. Свадьбы играть и родственниками называть друг друга, а не убивать. Только у предка сыновей не осталось, всех на службе убили. Но тогда подумали, что можно принять в род их жениха, обвенчав на нашей невесте. Все равно наша кровь сильнее. У нас ведь уже тогда была Сила крови, а это такая вещь… Даже не у каждого князя тогда еще пробудилась. Дети у предка нашими бы были, не чужими. Да не грызи ты струны!
Я поспешно отложил железку, на которой вроде оставались следы того самого искристого.
— В общем, предок слегка ошибся, — подытожил Артем, надевая на правую и левую руку по кольцу, свободно свисавшему с рук — еще солидное расстояние осталось, хоть голову суй.
— В чем ошибся? — Подтолкнул я его затянувшееся молчание.
— Они древнее нас оказались. Сила Крови своя была, сильнее нашей. Был один род, стал другой. Но предок ничего поделать уже не смог, старый он был, а это уже во внуках проявилось.
Важно ли, что вместо Шуйских появился кто-то еще? Мне — без разницы, потому лучше спросить у Артема.
— Это плохо?
— Хлопотно в детстве, — нахмурился он, вставая с колен и проверяя, чтобы кольца из нитей не спали. — Там, в древности, нельзя было жить в лесу, не став частью леса. А у нас вокруг город. Очень сильно по сознанию бьет. Только вот это рядом и спасает, — указал он на самодельное украшение.
— Так что это? — Чуть не подпрыгивал я от нетерпения.
— Ты сейчас не сильно удивляйся. — ответил он, вновь опуская на землю, вставая на все четыре конечности, будто перед отжиманием. — Просто оставайтесь тут и ждите спасения. Света!
— Да? — Отозвалась девушка.
— Охраняй их.
— Хорошо.
— Артем, — нахмурился я, напоминая о своем вопросе.
— Волосы предков, — произнес он голосом, словно пропущенным через железную бочку.
В этот миг будто волна прошла по его телу, искажая, ломая привычные линии человеческого силуэта. И моментом позже, словно гром после яркой вспышки — дикая волна Силы, заставившая отшатнуться на пару шагов.
Там, где только что был Артем, в коричнево-зеленом урагане, захлестнувшем пространство на несколько метров, под звуки сошедшей с гор лавины, рождалось нечто огромное, изредка в своих порывах давая разглядеть гигантские лапы и бурый бок.
— Они превращают тебя в это?! — В восторге пытался перекричать я рокот камня о камень.
— Они. Сдерживают. Мою. ЯРОСТЬ!!! — Диким ревом донесся искаженный голос из магического урагана.
А парой секунд позже из шторма Силы выступил просто гигантский медведь. В мой рост вышиной, он даже ступая отчетливо сотрясал землю. Отпечаток лап украшали длинные борозды от когтей, отливавших иссиня-черным. Из зубастой пасти исходил не пар — сама Сила была ему воздухом. А шкура — мягкая, приятная такая на ощупь.
— Хороший, хороший мальчик, — провел я рукой, а затем заполошно сунулся в потайной карман рубашки и выудил запечатанный в пластик стратегический ресурс. — Ам? — предложил я, распаковав котлету.
Зверь грозно рыкнул и небрежно отвернул морду. А затем жадно принюхался и смахнул угощение с ладони шершавым языком.
— Как знал, как знал, — чуть не прослезился я. — Давай, присаживайся на лапы, я залезу.
Тут зверь совершенно невежливо яростно взревел и рванул в туманный лес.
— Медвеежооонооок! — Расстроенно протянул я ему в след.
— Света!
— Да?
— Охраняй Федора.
— Хорошо.
Блин, теперь еще медведя спасать.
* * *
— Где Максим? — Прозвучало первым, когда младший Самойлов проснулся.
Света поправила его воротник, удобнее устроила на своих коленях, запахивая на нем чуть сбившийся пиджак Максима.
— Он скоро вернется. — Ответила она то, что Федор наверняка желал услышать.
Мальчик дернулся в ее руках, оперся о землю и упрямо выполз из ее объятий.
— Он мне обещал, — глухо прозвучал детский голос.
— Ты в безопасности. Он тебя не оставил и особо позаботился, чтобы…
— Он ничего не понял, — чуть пошатнувшись, встал Федор на ноги и подошел к своей сумке.
Одним движением мальчик вытряхнул все содержимое в траву. Оказалось там, мягко говоря, много. Больше, чем могло поместиться в сумке.
Но даже не смотря на то, что самыми габаритными оказались инструменты, подставки, весы и катушки с материалами, на земле оказался ассортимент небольшого ювелирного магазина.
— Максим очень о тебе заботится. Скоро он выручит Пашу и вернется обратно.
— Скоро… Вернется… — мрачно прозвучал голос Федора, выискивающего что-то особенное в россыпи драгоценностей. — Я уже слышал. Выручит и вернется.
Необходимым оказался небольшой мешочек из замшевой ткани, стянутый сверху шнуром.
— Максим никогда не врет.
— Она тоже. Никогда.
Содержимое мешочка было извлечено куда бережнее и тут же надевалось на пальцы.
Странные перстни. Грубоватые, сделанные будто наспех. Только камни отличают от дешевой безделицы — как на подбор крупные, с явным дефектом посередине, будь то трещина или грязный наплыв, рассекавшей агат, рубин, карбункул, аметист и яхонт — по два каждого вида.
— Федор, иногда нужно идти и спасать друзей. На то они и друзья.
— Почему друзья не спасли ее? — Поднялся на Свету тяжелый взгляд, совсем чужой для хрупкого тела второклассника.
— Кого? — Мягко уточнила девушка.
Мальчик словно замкнулся в себе, сев на землю и перебирая перстни в руках.
Света не стала к нему лезть разговорами, вернувшись к привычному делу — сжигать нервы вагонами в тоскливом ожидании, сканируя все вокруг и всматриваясь в небо, ожидая, когда разойдутся хмурые грозовые тучи над головой — тогда можно будет дозваться до помощи.
И только до уха сам собой долетал повторяющийся мотив детского стишка, устами Федора:
«— Придет серенький волчок и утащит за бочок…»
Невольно заинтересовавшись после очередного повтора, Света краем глаза присмотрелась к мальчику.
Самойлов будто играл в какую-то детскую игру: щелкал перстнями на разных пальцах друг от друга под нехитрый мотив, выбивая звуки из камней. Только хмурился совсем не по детски, то и дело снимая перстни, правя их своим Талантом и надевая вновь.
Делом занят — хорошо. Пусть не переживает, достаточно, что она… специалист в этом деле. Но что-то все равно легонько тревожило душу. Будто просмотрела что-то.
Света внимательно прислушалась к чувствам, встала и осмотрела окрестности. Все чисто, не то. Но ведь что-то увидела… У Федора среди вещей? Красивые драгоценности, но… Федор! Пальцы!
С холодеющей от ужаса спиной, Света заметила кровь, истекающую из под перстней на руках мальчика.
— Федор! Ты что делаешь?!
— Все нормально, — удостоил он ее коротким взглядом. — Почти получилось.
— Сними перстни! Это очень опасные вещи!
— Я знаю. Я же их сделал. Ну ка, еще раз… «Придет…»
Вместо звука камней — треск стекла, сломленного холодом, что впускает стужу в дом.
— Федор!
— … серенький…
И без того далеко не ясный день потемнел, посерел до картины черно-белого кино
— … волчок …
В сером мире растекалась черная клякса, будто прорастая в метре перед мальчишкой, упрямо поднимающегося на ноги, не смотря на лютый голод вокруг и ужас, веющий от вызванной твари.
Света титаническим усилием заставила себя сдвинуться с места и пойти в сторону Федора. Она прикроет его своим телом. Потому что иначе ОН все равно ее убьет.
— … и укусит…
Перстни на его руках сияли кроваво-красным, пульсируя в такт сердцу, а на землю от них медленно капала черная кровь.
— Б-бе-еги-и, — тянулся голос Светы в будто застывшем времени мира.
Во времени, где привычную скорость имели только двое — черное облако и мальчик, его призвавший.
Дикий скрежет сминаемого ржавого металла возвестил окончательное прибытие Твари в мир
— …моих врагов.
И тут же вопль повторился вновь — мальчишка, слабый, маленький перед разросшегося до уровня двухэтажи мрака, схватил ее плоть перстнями.
— Заткнись.
Звук прекратился.
— Федор! Отойди! — Остановилась рядом Света, пробуждая щиты и готовясь к смертоубийственной атаке.
— Спокойно, — устало ответил младший Самойлов. — Уже все.
— Э-эт-то что такое?!
— То, что обитает под кроватью.
— Зачем?!
— Сейчас оно пойдет и спасет моего брата, — через зубы произнес Федор. — Пойдет и спасет! Иначе я уничтожу его самого!
Тварь дернулась под сжавшейся рукой со вспыхнувшими перстнями и простонала несмазанной петлей.
— Мать не спас! — Ударил мальчик ее второй рукой, уже открыто плача. — Только посмей! Не спасти! Максима!
От каждого удара Тварь съеживалась в размере, на последнем уже уступая Федору ростом.
— Там еще Артем, — ворохнулся в Свете вассальный долг и тут же был погашен заботой об опекаемом. — Федор, не надо. Ты не успеешь. — Увещевала его она, нервно поглядывая на мрак. — Они справятся раньше, чем ты добежишь.
— У того, что живет под кроватью, много обличий. — Протер Федор щеку, оставляя кровавый развод от пальцев. — Вырасти крылья! — Ударил он монстра.
Тварь поспешила преобразиться, формируя туманные кожистые плоскости в десяток метров каждая. И седло для пилота.
— Артема не тронет, — решительно произнес мальчишка. — Я пойду с ним.
— Стой! А я? — Растерялась Света.
— Вот, — спохватившись, одной рукой выудил Федор мышку из внутреннего кармана.
— Охраняй Лучинку.
Девушка, словно сомнамбула, приняла мышь и прижала руку с питомцем к груди.
Федор подхватил с травы жемчужный браслет и пару перстней, а мгновением позже небо в вышине стало еще чернее от взлетевшей к облакам тьмы.
— Так не пойдет, — встряхнулась Света.
Положила мышку в оставленный Максимом пиджак, зацепив ниткой пуговицу пиджака и часть конструкции из проволоки на Лучнике. Впрочем, если захочет — перегрызёт и ее.
— Если умная, останешься здесь, — закусила девушку губу до крови и с тоской посмотрела в сторону чащобы. — У тебя хоть выбор есть.
Девушка в бело-сером платье рванула в сторону леса.
Где-то там, в лесу, верхушки деревьев тронул первый порыв ветра начинающейся грозы.
