Походы Святослава на вятичей, касогов, хазар

Оставив Киев, Святослав вместе с верной ему языческой дружиной прибыл в «русский» Крым (восточную Таврику), ставший операционной базой всех его последующих военных предприятий.

Под 964 г. летопись кратко сообщает: «И иде [Святослав] на Оку реку и на Волгу, и налезе вятичи, и рече: „Кому дань даете?“ Они же реша: „Козаром по щелягу от рала даем“».

Под 965 г.: «Иде Святослав на козары. Слышавше же козари, изыдоша противу с князем своих каганом, и сътупишася битися: и бывши брани, и одоле Святослав козаром и град их Белу Вежу [Саркел] взя. И ясы победи и касогы». В следующем году «победи вятич Святослав и дань на них возложи».

Походы русов в 60–70-х гг. X в.

Летописную картину первого похода Святослава нельзя считать достоверной по нескольким причинам. Во-первых, поражает неосведомленность князя о делах своих ближайших соседей – вятичей, которые, согласно самой же Повести временных лет, выплачивали хазарам дань по крайней мере с IX в. Святославу же, оказывается, нужно было проникнуть в глубь Вятичской земли, чтобы узнать этот факт, наверняка известный любому русскому купцу, занимавшемуся торговлей с Востоком. Во-вторых, обнаружить вятичей на Волге князь ни в коем случае не мог, так как северная граница расселения вятичского племени проходила по правобережью Москвы-реки, захватывая также верховья Клязьмы. В-третьих, война с Хазарским каганатом в летописном сообщении предстает всего лишь средством к достижению главной цели – покорению вятичей, что выглядит очевидной военно-политической несуразицей. И в-четвертых, в 60-х гг. Хв. хазарский каган уже не появлялся на поле боя, так как окончательно превратился в «церемониального» государя, фактически запертого в своем дворце. «У хакана власть номинальная, – отметил около этого времени арабский историк аль-Истахри, – его только почитают и преклоняются перед ним при представлении… хотя хакан выше царя [бека], но его самого назначает царь».

К счастью, сохранилось кабардинское предание о взятии Саркела, проясняющее многие детали. В нем говорится, что года за три перед вторжением русов адыгейский князь Безруко Болотоков вел войну с хазарами. Адыги одержали победу; однако хазарам удалось захватить в плен союзного адыгам князя Алегико Конжова, которого они заточили в Саркеле. Между тем Святослав с многочисленным войском вторгся в Адыгею и вступил в землю кеггахов (касогов). Те, объединившись с адыгами, сразились с русами на реке Пшиш (левый приток Кубани). Видимо, исход битвы был не в пользу горцев, так как они запросили помощи у опсов (авасгов), которые не оставили соседей в беде и прислали им несколько тысяч воинов. Тогда русы, не испытывая больше судьбу, заключили с горцами мир и сообща овладели Саркелом, освободив Алегико. Затем союзная дружина захватила Тмуторокань, где ей досталась богатая добыча. Святослав поблагодарил союзников за мужество и, щедро одарив, отпустил их с почестями на родину.

В кабардинском предании мы видим те же самые этногеографические реалии, что и в летописи: хазар, касогов, опсов (ошибочно названных в Повести временных лет ясами – аланами), Саркел (Белую Вежу). Ясно, что речь идет об одних и тех же событиях. Но в историческом плане горский вариант выглядит предпочтительнее – как по своим подробностям (даже за вычетом легендарного с формальной точки зрения сюжета об освобождении Алегико), так и по внутренней логике повествования. Следуя ей, события 965/966 г. можно выстроить следующим образом. Первой заботой Святослава было выкроить себе удел. С этой целью он прибыл в восточный Крым, где, однако, поначалу очутился на положении вольного атамана, одного из многих черноморских князьков, промышлявших разбоем на побережье. Чтобы поднять свой престиж военного вождя, Святослав задумал совершить набег на Адыгею. Вероятно, дружина его пополнилась местными «русскими» удальцами, всегда готовыми поживиться за счет соседей. Поход начался успешно, но для того, чтобы закрепиться в Адыгее, у Святослава не хватило сил. Тогда он предложил горцам союз против хазар. Враги, как это часто бывало в то время, в одночасье сделались боевыми товарищами. Саркел, запиравший донской водный путь, был бельмом на глазу не у одних русов, а у всех народов Приазовского региона. Как показывают археологические исследования, крепость была разрушена до основания (при раскопках Саркела в пластах приблизительно середины X в. обнаружен «мощный слой со следами пожарища»). Падение Саркела стало провозвестником скорого конца Хазарского каганата. Вернувшись в восточную Таврику, Святослав при помощи касожской дружины утвердился в Тмуторокани, которая, по единодушному мнению историков, именно с этого времени становится крымской колонией киевских князей.

Возможно, в следующем году Святослав развил свой успех, поднявшись по Дону и вторгшись в землю вятичей. К археологическим свидетельствам этого похода некоторые исследователи относят следы пожаров на городище Горналь (на реке Псел) и на крупном вятичском городище у села Супруты (на реке Упе, притоке Оки). Однако если Святославу и удалось взять дань с вятичей, то, скорее всего, в виде одноразовой контрибуции. Никаких других последствий для Вятичской земли эта экспедиция не имела, ибо Святослава вскоре совершенно перестали интересовать дремучие мещерские леса. Его приглашали в большую политику.