Глава 19
ПЛАН
— Эй, Летта. — Староста настойчиво стучала в дверь чулана.
— Заходи, — разрешила я, и девушка быстро проскользнула внутрь. Удобно устроившись на сундуке возле окна, Элинна окинула взглядом убогое жилище.
— Даже уютно стало, — заметила она.
— Смеешься надо мной?
— Нет. Самая обычная комната, только маленькая и без душевой. Зато только твоя.
Я скептически посмотрела на рыжую девчонку, рассматривавшую небольшую стопку носовых платков на подоконнике.
— Ты хорошо шьешь. Я думала, что аристократки ничего не умеют.
— Любая хорошо воспитанная девушка умеет шить, вышивать, музицировать, декламировать стихи, танцевать и многое другое. Этому мы учимся с самого детства.
— Да уж понятно, что стирать одежду, готовить и мыть полы вас не учат. О, миленькая сорочка. — Элинна указала на вывешенную сбоку от окна постиранную сорочку. — Где ты только ткань берешь?
— Ректор поделился.
— Слушай, — девушка присмотрелась к ткани, — а как ты стираешь? Тут, кажется, мыло присохло.
— Намыливаю, погружаю в воду и болтаю там хорошенько.
— Ха-ха!
— Что?
— Ткань тереть надо! Как иначе ты грязь отстираешь?
— А я откуда знаю как?
— Да-а, кажется, и правда лучше будет, если твои вещи Гер и Луз постирают. У них чище выйдет.
— Они согласились?
— Еще бы! Там такой спектакль разыгрался. Дин за завтраком им говорит: «Слышал, вы все к элите цепляетесь», — а те ему: «А почему бы не развлечься? А то ходит тут, нос задирает, будто она лучше нас, ну мы и показали ей, кто на самом деле лучший». А Дин отвечает: «А что, если она вас тоже в чем-нибудь обставит?» Те давай смеяться, типа, не смеши нас, эти элиты ничего делать не умеют. Дин тогда: «А давайте на спор, если она вас обставит, вы любое ее желание выполните, а если проиграет, тогда пусть она ваше исполняет».
— Какое их желание?
— А что он должен был предложить? Не ему же их желание исполнять.
— А дальше что?
— Ну а дальше они решили, что после ужина сюда придут и предложат тебе спор, а предмет спора ты сама выберешь.
— Очень уж они в себе уверены.
— Ну, как маги они достаточно сильные, потому и уверены. А самим выбирать — засмеют, скажут еще, будто они девчонки испугались, даже состязание полегче придумали.
— А те студенты, что держат лошадей в конюшне, согласятся одолжить их для скачек?
— Да уж полагаю. От хорошего зрелища здесь не отказываются. Это аристократы на все «фи» говорят, а мы церемонии разводить и притворяться не любим.
— Не притворяться, а контролировать свои эмоции и вести себя согласно этикету.
Элинна в ответ лишь махнула рукой и сказала:
— Вечером увидимся. Если дело выгорит, тогда я ключи от манежа раздобуду.
Вечером, как и было обещано, Луз с Гером заявились под дверь моего чулана, а с ними еще толпа человек пятьдесят.
— Эй, рыжая, выходи! — загоготал Луз.
«От рыжего слышу», — хотелось огрызнуться мне, но я сдержалась, с достоинством вышла за дверь, встала напротив своих недругов и гордо выпрямила плечи.
— Эй, элита, а у нас к тебе предложение, — начал Гер. — Давай спорить на желание. Ты тут мнишь себя лучше всех, а мы беремся доказать, что ты ничего делать не умеешь. Если мы в споре победим, тогда ты наше желание исполнишь.
— Какое желание?
— Будешь нам с Лузом завтра за обедом прислуживать.
— А если я выиграю?
— Ну, это вряд ли. Но если победишь, мы тогда твое желание исполним. Чего загадаешь?
— Выстираете всю ту одежду, что сами испачкали.
— Лады! — Гер ухватил меня ручищей за ладонь и крикнул напарнику: — Луз, разбей.
Его широкоплечий друг разнял наши ладони и хлопнул меня по плечу:
— Все, элита, озвучивай.
— Хорошо, — ответила я, потирая занывшее плечо. — Выбираю конные состязания. Сможете верхом на лошади обогнать меня — вы победили, я обгоню — значит, я выиграла. Идет?
Парни растерянно переглянулись. О простом соревновании без магии они точно не думали. Я старательно сдерживала улыбку. Катаюсь верхом я с детства, а вот насчет этой парочки сильно сомневаюсь. Разве только на тягловой кобылке в город сено на продажу возили.
— Давай ты, Гер. Ты у нас на лошадках ездить умеешь, — проговорил наконец Луз.
— Хорошо, — кивнул головой темноволосый гигант.
До манежа мы добрались едва ли не бегом — парни впереди, я позади них, а следом вся толпа студентов, которым не терпелось посмотреть, как элиту в очередной раз макнут носом в грязь. Хотя, зная характер вредной парочки, я полагала, что половина зрителей вовсе не прочь лицезреть падение Гера с лошади.
Зрители разместились на трибуне, а нам с Гером владельцы подвели своих лошадей. Признаться, я была удивлена не только существованием манежа в академии, но и тем, что состоятельные виеры оставляли в местной конюшне своих коней, предпочитая добираться из города верхом. Я осмотрела жеребца и осталась довольна. Это, конечно, не чистокровное животное вроде тех, что принадлежат моему отцу, но для скачки вполне сгодится.
— Ты с ним поаккуратнее, элита, — велел мне черноволосый парень, подведший скакуна. — Если Шолко пострадает, я тебе лично за него голову оторву.
Я лишь смерила юношу высокомерным взглядом и холодно спросила:
— А дамского седла у вас нет?
— На что мне дамское седло? — искренне удивился парень и передал мне поводья. Жеребец фыркнул, но артачиться не стал, а послушно последовал за мной к краю песчаного круга, на котором была прочерчена полоса старта. Ну что же, придется скакать в мужском. Боком сесть не получится, иначе вылечу при галопе личиком прямо в песок. Такие седла не имеют второй луки, значит, и опереться не на что.
— Итак, проходите три круга, — подошла к нам Элинна. — Кто придет в конце первым, тот и победил.
Мы кивнули. Я изящно взлетела в седло, расправила юбку, прижав ее ногами, чтобы не задралась при скачке, и наблюдала с высоты, как Гер карабкается на своего коня.
— Эй, плебей, может, сразу признаешь поражение, чтобы не позориться лишний раз?
— Еще чего! — Громила сплюнул на землю и выпрямился, крепко ухватив поводья руками. — Не зарывайся, элита!
Мне было несколько непривычно сидеть в мужском седле, да еще и без амазонки. В который уже раз подумала, что дома меня попросту бы высекли за подобное нарушение приличий. Чтобы аристократка восседала в простом домашнем платье на лошади, широко разведя ноги в стороны и подражая мужской посадке?! Какой ужас! В кого я здесь превращаюсь? Я нарушаю этикет по всем пунктам, а никому и дела нет, никто меня не осуждает, не прижимает шокированно руки ко рту, не падает в обморок от моей наглости, а только и ждет для себя интересного зрелища.
Элинна привлекла наше внимание, подняв вверх руку с белым платком, позаимствованным у меня же. Я приготовилась, привычно развернула плечи, уперлась ступнями в стремена, перенося вес тела на них, и отвела голень слегка назад.
Едва белый платок опустился вниз, я подтолкнула коня шенкелем, переводя на быструю рысь, а затем пуская его в галоп. Бедра и таз слово проглаживали неудобное седло, скользя взад-вперед в такт движениям скакуна. Я отклонялась назад на последнем такте галопа, а потом снова подавалась вперед, чутко реагируя на импульс, идущий от животного. Поясница расслабилась, смягчая для меня резкие толчки, правой ногой я слегка подталкивала коня на поворотах, не давая ему остановиться, руки крепко держали поводья, не позволяя скакуну опустить голову. И, послушный моей воле, он летел вперед, словно на крыльях, а я парила на его спине, и даже дыхание попадало в ритм этих быстрых движений.
Какое это непередаваемое удовольствие — слиться в одно целое со своей лошадью, скакать верхом, отринув в сторону все тревоги, наслаждаться ощущением быстрой скачки, чувствовать, как развеваются за плечами волосы, освобожденные от сорвавшейся с них ленты.
Я едва не позабыла про соревнования, но увидела мелькнувший сбоку круп коня Гера и еще прибавила ходу. Я прошла уже два круга, и впереди оставался только один, а соперник уже настигал меня, он оказался очень неплохим наездником, но… не лучше меня. С безмерным ликованием в душе я пересекла финишную черту, обойдя Гера на полкорпуса, и резко натянула поводья, ставя скакуна на дыбы и красуясь перед зрителями.
Мать бы сделала выговор за такое позерство, но я сейчас была безумно счастлива и не помнила о привычных запретах. Победила! Утерла им всем нос и доказала, что я лучше! Кто-то даже зааплодировал с трибун. Зрителям понравилось мое представление. Болельщики вредной парочки заулюлюкали, пытаясь подбодрить проигравших. А мне было все равно. Я наслаждалась победой и предвкушала впереди еще одну, не менее сладкую.
В этот вечер легла спать намного позже обычного. Все еще находясь в радостном возбуждении от своего выигрыша, я принялась составлять список. В первую очередь записала в него крем, мыло и бальзам для волос, затем добавила расческу, платки, заколки, в подробностях расписала, какие мне требуются платья (не менее десяти штук), плащ, амазонка и чулочки. Не забыла перечислить туфельки к каждому наряду, домашние туфли и сапоги для верховой езды.
Покончив с этой частью списка, я с предвкушающей улыбкой перешла к тем пунктам, покупка которых должна была повергнуть Амиральда в состояние, близкое к отчаянию. Очень детально я стала описывать все предметы женского нижнего белья. В подробностях расписала, какие ночные рубашки, какой длины и из какого материала мне нужно купить. Далее следовало описание корсетов, кружевных бандо и бюстье, а уже ниже — перечисление всевозможных кальконэ от очень коротеньких до более скромных, длиной до середины бедра. Я также не забыла указать точное их количество.
Закончив список, перечитала его с чувством глубокого удовлетворения. Право же, будь это другой человек, не Амир, я бы сгорела со стыда. Писать о подобных вещах мужчине совершенно непозволительно, я бы даже Эрину не решилась показать ничего подобного. Однако в случае с Амиральдом природная стыдливость, старательно взращиваемая моей матушкой, проиграла в споре с оскорбленной гордостью. Отсутствие необходимых вещей в моем гардеробе — это полностью его вина. А их покупка, которая ему недешево обойдется, пусть будет приятной компенсацией за мое унижение.
Я даже руки потерла от удовольствия, просто представив себе, как он отправится покупать все это. Какое лицо будет у посетительниц дорогого женского магазина, когда мужчина подойдет к прилавку и начнет зачитывать список потерявшей дар речи продавщице. А потом она станет расспрашивать о таких подробностях, как фасон, отделка, ткань и прочее, и точно знаю, что тут невозмутимый Амир не выдержит. Как «приятно» ему будет ощутить себя полным профаном во всем, что касается женских штучек, да он и двух слов связать не сможет. Какой удар по мужскому самолюбию и гордости! Ведь для мужчины нонсенс покупать подобные вещички для девушки. Да ради всего этого я готова отринуть в сторону собственную стыдливость.
Моя фантазия разыгралась настолько, что даже нарисовала чудесный момент, как пожилая леди прогоняет Амира из магазина, злобно помахивая кружевным зонтиком. А как было бы здорово, явись он туда в то время, когда с благородной полуодетой дамы будут снимать мерки. Вот бы увидеть его лицо в этот момент! Он ведь не поймет, что означает выложенная на прилавок зеленая карточка, пройдет через соседнюю дверь в мастерскую, а там… и вот уже дама, ее служанки и сама продавщица гонят его из магазина метлами (или что под руку попадется) и громко зовут на помощь.
С такими радужными мыслями я сладко заснула, чтобы утром проснуться в самом замечательном настроении, которое стало еще лучше, когда за дверью чулана обнаружились развешенные вдоль стены постиранные и уже просохшие вещи. С подозрением к ним присмотревшись, я убедилась, что парни честно выполнили условия пари. Все было хорошо выстирано, и никакого подвоха в этот раз не обнаружилось. Молодцы, умеют достойно проигрывать. Как это чудесно! Наконец-то могу снять надоевшее желтое платье, которое окончательно потеряло милый вид после вчерашней скачки.
С удовольствием переодевшись в красивый голубой наряд из моих прежних вещей, я отправилась на завтрак.
На отработку спешила в самом радужном расположении духа и в кабинет вошла с сияющей улыбкой на устах. А когда Амир поднял голову, одарила этой улыбкой его.
— Доброе утро, Виолетта. Хорошо спалось? Вижу, что сегодня ты впервые не хмуришься.
— Мне не из-за чего хмуриться, ректор Сенсарро, ведь вчера я выиграла наше с вами пари и получила все вещи назад совершенно чистыми.
— Полагаю, парни полночи стирали, чтобы никто не застал их за этим занятием.
— Для меня это не важно. Главнее другое, как вы собираетесь выполнять условия нашей с вами сделки?
Амиральд откинулся на спинку кресла и невозмутимо ответил:
— Как и обещал. Ты подготовила список?
— Да. — Я вручила ректору лист бумаги и с удовольствием наблюдала, как постепенно меняется выражение его лица в процессе чтения.
Мужчина упер кулак в подбородок, и брови его поднимались все выше и выше, пока он наконец не положил лист на стол и вновь взглянул на меня.
— Вы чего-то не поняли из всего перечисленного? — вежливо спросила я, едва сдерживая издевательскую усмешку.
— Летта, дорогая, но ведь я говорил «в разумных пределах». Тебе просто жизненно необходимо приобрести десять платьев из… — Амир снова взял лист и зачитал вслух: — «Парчи, шелка, атласа, тонкого льна, с золотым шитьем, серебряными лентами, декольтированные и с высоким воротом, отделанным астийскими кружевами, с длинными рукавами, с короткими рукавами…» Кажется, это не попадает под понятие разумного. А здесь ниже: «Туфли соответствующего цвета под каждое платье».
— Все очень просто. Пусть вы и привезли меня сюда, но я не обязана одеваться, как последняя оборванка. Дома платьев у меня было раз в пять больше.
— Зачем тебе шикарные наряды в стенах этой академии? Позлить студенток?
— Повторюсь, ректор Сенсарро, я не желаю выглядеть оборванкой. И даже если кому-то не понравится, одеваться буду так, как привыкла.
— Значит, ты настаиваешь?
— Именно. И надеюсь, что вы в точности исполните свое обещание и купите именно то, что я попросила, а не отправите в магазины одного из студентов, чтобы мне принесли нечто совершенно противоположное моему заказу.
В ответ Амир вновь склонил голову и запустил пальцы в волосы.
— Бюстье из кружев особенного карандольского плетения… что это вообще такое?
— Предмет дамского нижнего белья.
— Нижнего белья?
— А по-вашему, оно мне не полагается?
— Я об этом не задумывался, Летта.
— Именно по этой причине я и написала все так подробно. Надеюсь, вы ничего не перепутаете.
— А столь юной особе, воспитанной в лучших аристократических традициях, совсем не стыдно составлять и показывать подобный список мужчине?
— Я воспринимаю вас в несколько ином качестве, уважаемый ректор Сенсарро.
— В качестве служанки, которую отправляешь за покупками?
Я пожала плечами.
— Ну ладно, Летта, раз твоя скромность не страдает при общении со мной, иди сюда.
— Куда?
— Сюда, ко мне поближе. Чтобы не ошибиться и купить именно то, что тебе нужно, я обязан сделать замеры.
— Какие замеры?
— Нужно определиться с величиной твоей груди, талии и бедер. Иначе как я куплю вещи нужного размера?
Я даже растерялась от его слов. Амир же с усмешкой наблюдал, как краска медленно заливает мое лицо.
— А… — Я не нашлась, что ответить.
— Стой так, я сам. — С этими словами Сенсарро поднялся из кресла и решительно двинулся в мою сторону.
— Подождите! Вы как собрались замерять?
— Руками, — серьезно ответил ректор, а зеленые глаза так и искрились от сдерживаемого веселья.
— Не надо руками! — Резко отступив назад, я уперлась спиной в шкаф. Выставив вперед ладони в попытке остановить неумолимо приближающегося мужчину, громко заговорила: — Стойте, стойте! У вас не получится так замерить. Это очень неудачный способ. Лучше попросите Элинну.
— Попросить Элинну о чем? — Амир остановился в шаге от меня.
— Попросите ее купить, она девушка, разбирается в этом намного лучше, она сможет выбрать нужный размер.
— Полагаешь? — Амир принял на себя задумчивый вид.
— Я уверена.
— Ну, если ты настаиваешь… ведь сама говорила, что я должен выполнить свое обещание и купить все лично.
— Нет, я настаиваю, пусть Элинна купит.
— Тогда тебе самой придется ее попросить. Я ведь не держу девушку у себя на посылках.
— Прошу, отдайте мой список.
Амир все еще делал вид, что сомневается. И, словно досадуя, отошел обратно к столу и взял с него список.
— Что же, Летта, бери, передашь ей, и пусть поднимется сюда за деньгами.
— Да, хорошо. — Я выхватила листок и попятилась к двери, прекрасно понимая, что меня снова очень ловко обвели вокруг пальца, но все же не рискуя поворачиваться к непредсказуемому Амиру спиной.
— Да возвращайся поскорее, здесь еще много неразобранных бумаг.
Когда я захлопнула за собой дверь и перевела дух, из кабинета раздался веселый смех ректора. У-у-у, мерзавец! Наглый беспринципный мерзавец!
— Элинна! — крикнула я, заметив пробегавшую под балконом пухленькую рыжую девчонку.
Староста задрала вверх голову и махнула рукой:
— Некогда, у меня занятия!
— Тебя ректор зовет.
— Да?
Спустя всего лишь минуту Элька уже стояла передо мной на балконе.
— Случилось чего?
— Ничего не случилось.
— А что у тебя лицо так горит?
— Спор один вышел. Тебе Амир сейчас денег даст. Нужно некоторые вещи купить.
— Какие вещи, кому купить?
— Мне.
— Чего-то я не поняла.
— Ну… долгий разговор. Просто пойди, возьми у него деньги и выходи сюда, я все объясню.
Мне кажется, староста готова была отказаться, но любопытство пересилило, и она постучала в дверь кабинета. Я все так же ждала на балконе, когда девушка вышла наружу, сжимая в руке холстяной мешочек.
— Я теперь совсем ничего не понимаю. Он сказал, купить все в точности по твоему списку. Какому такому списку? Почему я должна что-то покупать?
— Вниз пойдем, в мою комнату, расскажу.
Нетерпение Элинны просто зашкалило, когда мы наконец добрались до чулана и устроились на кровати.
— Так чего там?
— Спор с Гером и Лузом я затеяла лишь затем, чтобы выиграть пари, заключенное с ректором.
— Да?
— Да. Мы поспорили, что, если я заставлю мальчишек выстирать мою одежду, он оплатит все те вещи, что я укажу в своем списке.
— А что за список?
— Вот.
Элька взяла листок, начала читать, и брови ее точно так же полезли на лоб, как у ректора.
— То есть ты выиграла спор и теперь хочешь, чтобы он вот это все тебе купил? А я при чем?
— Я попросила его отправить тебя за нижним бельем потому… потому что я выйти никуда не могу, а сам ректор вряд ли купит нужные вещи.
— Ну уж нет, дудки! Я что, подрядилась выполнять роль твоей служанки? Почему это мне нужно идти за покупками?
— Мне больше некого просить, — ответила я и отвернулась к стене.
Элинна замолчала, а потом вздохнула негромко:
— Ну ладно, мне в общем-то несложно, тем более такое удовольствие было наблюдать, как Гер с Лузом одежду твою стирали.
— А ты видела?
— Так почти все видели. Мы специально в постирочную шар зеркальный запустили, через него и наблюдали. Вот умора была! А как они тебя там ругали на все лады. Теперь мальчишки им недели две проходу не дадут, стирку эту припоминать будут.
— Спасибо за помощь, — поблагодарила я.
— Ой, элита, ты мне спасибо сказала? Даже неожиданно как-то. Слушай, а ты вообще уверена, что тебе все это нужно? Я понимаю, когда другой платит, почему бы не понаглеть, но это ведь ректор, да и наряды эти…
— Меньше не покупай. А то он решит, что я все это нарочно написала, а как до дела дошло, так сразу отступилась.
— А ты нарочно?
— Да.
— Позлить хотела?
— Унизить.
— Ректора унизить? Чем?
— Хотела, чтобы он сам пошел покупать. А он… ну, в общем, теперь лучше ты иди.
— Слушай, Летта, ты зря так. Не лезь на рожон, не пререкайся с Амиром, он правда хороший, он тебе мог бы помочь здесь освоиться, он…
— Да я не хочу здесь осваиваться и быть здесь не хочу! Он меня силой привез, даже мнения не спросил! Он самый худший из мужчин, кого я когда-либо встречала! И поквитаться с ним не могу за все, что он сотворил!
— Амир тебя сюда силой привез? Ерунда!
— Ерунда? Ну конечно, он ведь святой, ничего плохого сделать не может.
— Нет, не так. Если он делает что-то с виду плохое, то у этого всегда есть важная причина. И даже если он перевел тебя в нашу академию без твоего согласия, значит, тому было веское основание или Амир преследует важную цель.
— Да он мерзавец, вот и все!
— Ну, хватит! Нечего оскорблять ректора. Ты даже не понимаешь, какой он. И не вздумай при других его ругать, тут половина академии у него в поклонницах ходит. Все волосы тебе повыдергают. Здесь не аристократки учатся, которые только за спиной пакостить привыкли.
— Что за глупость? Как его можно любить?
— А так… недосягаемый он, не такой, как остальные, вот они, глупые, и тянутся, мечтают. И про то, что одежду тебе покупает, никому ни слова, иначе совсем обозлятся, решат, что ты его любовница.
— Я?!
— Ты. В обморок только не упади. Ведь со стороны именно так и выглядит: привез тебя сюда, за пределы академии не выпускает, наверное, чтобы от него не сбежала, наряды богатые оплачивает, значит, любви твоей добиться пытается. Поселил опять же отдельно ото всех…
— В чулане!
— А может, это только для видимости. Так что, элита, для твоего же блага про Амира лишний раз не упоминай. А платья я бы поскромнее купила, иначе девчонок зависть возьмет.
— Не буду брать скромнее!
— Ну и упрямая же ты. Еще намаешься со своим дурным характером. Учти только, у нас здесь такие, как ты, либо быстро ломаются, либо быстро понимают, что к чему, и ведут себя гораздо сдержаннее.
Я вновь отвернулась от Элинны, а она молча поднялась, взяла мой список, деньги и ушла.
А позже вечером посыльные из магазинов принесли к моему чулану уйму коробок с вещами. Элинна специально открыла черный ход, чтобы никто из студентов не увидел длинной процессии.
Я ожидала, что рыжая девчонка придет одна, но она явилась вместе с Амиром.
— Вот, — указала Элька пальцем на груду у стены. — Задание выполнила. Как она это в чулан затащит, не представляю.
Честно говоря, я тоже не представляла, а где это все разместить — и подавно.
— Виолетта, — обратился ко мне ректор, когда я, пыхтя, пыталась протащить коробку с платьем в узкую дверь, — теперь ты всем довольна?
— Еще не знаю, — ответила, бросив первую коробку на кровать и выйдя за второй. Эта оказалась еще шире и никак не желала втягиваться внутрь. — Я пока не видела, что она там накупила.
— Да уж все точно по списку, не сомневайся, — возмущенно ответила староста, а потом вдруг подскочила ко мне и со словами: «Давай я тебе помогу», — со всей силы толкнула в спину.
— Ай! — Я влетела в чулан, приземлилась прямо на кровать, изрядно примяв тонкий картон и то, что он скрывал, а сверху меня пристукнуло коробкой.
— Ну, Виолетта, можно ли считать условия спора выполненными? — долетел снаружи голос Амира.
В ответ я скинула с себя коробку, и с нее свалилась крышка, а всевозможных расцветок кружевные кальконэ живописно рассыпались по полу. Ректор с крайне задумчивым видом обозревал сие богатство, пока я спешно забрасывала нескромные штанишки в сундук.
— Элинна, а это точно кружева особенного карандольского плетения? Надеюсь, ты не перепутала?
— Да как можно? Оно это, то самое плетение.
— Превосходно. Значит, все по списку, Летта, или проверим остальные коробки?
— Можно считать, что вы выполнили пари, ректор Сенсарро, премного вам благодарна, — ответила я, выходя за дверь и громко захлопнув ее за собой.
— Тогда, девушки, разрешите откланяться. — Удостоив нас изящным поклоном, Амир направился к двери черного хода и вышел на улицу.
— А он не здесь живет?
— На территории. У ректора свой дом, он же глава академии. Ну все, я тоже пойду. Устала с твоими покупками. Все деньги, что Амир мне выделил, потратила, так что можешь порадоваться.
Элинна последовала за ректором на улицу, а до меня донесся щелчок замка.
Беспомощно оглянувшись на картонную груду у стены, решила вытащить все наряды и затянуть в чулан без коробок.
