Одним быстрым движением Макс откинул коврик на полу, и дернул вверх кольцо, открывая крышку, ведущую в предположительно секретный погреб. Как он узнал, черт возьми? Убежище строила местная фирма, но я заплатил её владельцу золотом, и был уверен, что не оставил никаких цифровых следов. Ганьшиец повернул ручку своего кейса, и швырнул его вниз. Послышался громкий шипящий звук. Мерзавец привёл в негодность мой путь к спасению?

— Десять секунд, — пробормотал он. — Нужно подождать.

В один прыжок я пересек гостиную, и распахнул дверь на террасу.

— Милый…, - она встревоженно обернулась ко мне, указывая в сторону моря, когда её горло пробила пуля, следом за этим оцарапавшая моё плечо.

Стреляли не со стороны воды — снайпер засел сбоку, на горе примерно в километре от дома. Мастерский выстрел, за которым последовали ещё три, но я уже отшатнулся внутрь, и пули лишь выбили щепы из деревянной двери. С моря на особняк заходили два вертолетных звена по пять машин в каждом, выстроившиеся клином. Видимо, они получили подтверждение стрелка, и тут же дали залп двадцатью ракетами. Зачем так много? Даже одна начисто снесёт мое жилище, и выжжет всё на гектар вокруг.

— Сюда! — глухо прозвучал голос Макса.

Я бросил взгляд в гостиную, но коротышки в ней не обнаружил. Призыв доносился из подвала. Зачем он туда залез? Я приготовил убежище для Кэрол. На случай, если за мной явятся ребята с автоматами — чтобы она отсиделась, пока я буду разбираться с ними снаружи. Оно не спасет от прямого попадания ракеты «земля-воздух». У меня был выбор — рвануть от дома по пляжу под огнем снайпера, к которому через несколько секунд присоединятся пулеметы с вертушек, или принять самоубийственное приглашение ганьшийца. Но вряд ли он стремился умереть таким образом, да еще и в моем обществе. Маленький негодяй умен, и всегда знает, что делает.

Я прыгнул вниз, в зияющую пасть люка, и приземлился на ноги, чуть не врезавшись в гостя. Странное ощущение — мне показалось, что падение что-то замедлило. Действительно, я пролетел сквозь верхнюю грань невидимого снаружи чёрного куба размерами примерно два на два метра. Изнутри его поверхность мягко мерцала, но я мог видеть всё, происходящее за его пределами. Чемодан?

Ракеты достигли цели, и над нашими головами пронёсся огненный шторм. Я не почувствовал ни удара, ни жара. Но дома над головой больше не было, а взрыв двух десятков боеголовок снёс даже верхний пласт земли, обнажив наше убежище.

— Не волнуйтесь, они не могут нас видеть, — успокоил меня Макс. — Та же технология, что и у кораблей хозяев. Сверху кажется, что подвал пуст.

Они не стали приземляться, просто облетели пожарище, наверняка делая съемку для отчёта. Их тёмные борта красиво переливались на солнце, оттеняя ярко-голубые эмблемы — скрещенные мечи на фоне земного шара. Черная гвардия. Личная армия карателей Протектора.

— Как я и сказал, — пробормотал Макс, — она очень плохо на него влияет.

Долго отсиживаться мы не стали. Я опасался, что снайпер еще не покинул позицию, но ганьшиец не сомневался, что его подобрали вертолеты. Важно было убраться до появления местных властей и любопытных соседей. Моё чудесное воскрешение оказалось бы весьма некстати. Вряд ли кто-то здесь станет лить по мне слезы. Протекторат опубликует скупое заявление, в котором расскажет, как доблестная Черная гвардия в ходе специального рейда уничтожила жилище крупного наркодилера. Они делали это постоянно и по всему миру, пусть обычно ракеты им и не требовались.

Соседи пошушукаются о подозрительном бородатом иностранце, не желавшем участвовать в делах общины, посочувствуют бедняжке Кэрол, которая связалась с плохим парнем, и перейдут к более насущным проблемам вроде рождественской иллюминации. Макс оставил машину в полукилометре от дома, и сразу вручил мне новые документы, как только я уселся рядом с ним на пассажирское сиденье. Вацлав Гавел. Издевается, что ли? Впрочем, мы в Великой Америке. Кто здесь разбирается в этих чудных именах? Я просто очередной натурализованный выходец из Восточной Европы. Достаточно, чтобы объяснить акцент.

— Не боитесь, что ваш визит ко мне за минуту до атаки покажется Джимми странным? — поинтересовался я, пока авто неспешно катило в сторону международного аэропорта.

— Я знал, где сидит наблюдатель, и не дал заснять своё лицо, — рассеянно пояснил он, похоже, думая о чем-то своем. — Просто худощавый тип с чемоданчиком, который оказался не в том месте и не в то время. Саймон Браун, если точнее. Страховой агент. Очень солидный электронный след, включая запись в ежедневнике о намерении посетить некий особняк на юге Кауаи именно сегодня. Кстати, почему вы так и не застраховали дом?

Он не стал выражать мне соболезнования по поводу гибели Кэрол. Вообще-то на него не похоже — коротышка слегка помешан на земных социальных условностях. Я задумался о том, что чувствую сам. Ничего. Мы прожили вместе восемь месяцев. Я куролесил в Гонолулу, она прилетела туда в творческий отпуск из какого-то захолустья на Среднем Западе. Уж не знаю, кто присоветовал ей тот бар. Верное место для симпатичной туристки, чтобы попасть в неприятности. Я-то как раз их и искал. Те четверо, что пытались затащить ее в машину на парковке, получили сполна. Благодарная жертва, благородный спаситель, да еще и при деньгах. Я пригласил её в свой домик на Кауаи, она согласилась. Прошла неделя, другая, но никакого желания возвращаться к серой жизни в американской глубинке она не высказывала. Я не возражал. Мы отлично ладили во всех отношениях. Но любви, наверное, не было. Или я просто утратил способность чувствовать.

— Она работала на Джеймса, — прервал мои мысли Макс, заставив вздрогнуть. — С самого начала. Вся эта история с вашим знакомством… Она из его хранителей. Агент УБН. А вы, мой друг, по их версии крупнейший поставщик кокаина на Гавайях. Поздравляю. Точнее, им был погибший в доме Томаш Коморовский.

— Если он нашел меня так давно, то чего ждал? И почему послал вертолеты, если у него на кнопке спутники, способные сделать то же самое с орбиты? — я чувствовал одновременно и облегчение, и досаду на собственную глупость. Розовые очки давно сняты, но думал, Кэрол интересуют жизнь у моря, и мои деньги. Ну и я сам, как приемлемое дополнение к тому и другому.

— Полагаю, просто хотел держать вас под присмотром, — предположил ганьшиец. — Мудро с его стороны. А вы могли бы так не стараться, пряча электронные следы. Он же знал, что вы помешаны на Гавайях. Здесь всего два миллиона жителей. Нашли вас по старинке, прошерстив каждый остров на предмет новых поселенцев. Не каждый может позволить себе купить, или даже снять дом у океана. Не знаю, какие глупости ему нашептала Марра. Что вы его конкурент, что хозяева хотят передать власть вам? Результат вы видели. На ваше счастье, доступ к спутникам у него отобрали, когда вернулись хозяева. Это мощное оружие, которое в состоянии причинить вред их кораблю. А ещё вам повезло с тем, что я сам не спускал с вас глаз.

— И что теперь? — кисло поинтересовался я. — Ваш выкормыш хочет моей смерти, и я сильно сомневаюсь, что убийство Марры его остановит. Скорее, раззадорит. Вряд ли элтам нужна битва Пятых за власть над планетой. Они предоставляют политические убежища? Я тут подумал, что непрочь прокатиться посмотреть другие миры.

— Это стало бы очень необычным прецедентом, — осторожно заметил Макс. — До сих пор между мирами перемещались только элты, мы с Разрушителями, и Настройщицы. В любом случае, на вас у них другие планы. У моего хозяина — определенно.

Авто подкатило к аэропорту, и аккуратно запарковалось на площадке для пассажиров частных джетов. Самолет уже ждал нас на взлетно-посадочной полосе с тихо гудящими двигателями. Я забрался внутрь, и оглядел салон. Знакомое место. И пассажиры — тоже.

— Приветь, — ухмыльнулся мне из своего кресла Амбал, он же Т’Кор.

— Здравствуйте, Алекс, — холодно поздоровалась Аирра, на секунду оторвавшись от выпуска новостей на панели перед ней.

Третий из пассажиров обошелся без приветствий. Василевский восседал в углу в традиционной серой рясе, из чего я сделал вывод, что самолет он не покидал. Моё появление не вызвало у него какого-либо интереса. Он даже не поднял глаз, продолжая возиться со своим планшетом. Дежавю. Джет пронесся по полосе, и взмыл в воздух. История повторяется — я снова пленник элтов.

— Я много какого бреда выслушал за последние пару лет, — мне было несложно выдерживать рассудительный тон, ведь я определенно находился в обществе сумасшедших. — Но ваш последний план — это нечто. Где вы прятались весь прошлый год? На плантациях коки? Или мешаете себе синтетические коктейли на ночь глядя? Нужно завязывать, любезный. Скажите «нет» наркотикам. Знаю, вы привыкли в итоге добиваться своего, и думаете, что я опять сломаюсь. Вот и нет. Ваши идеи погубят мою планету. Я не стану сотрудничать.

— Ключевое слово — «последний», — Макс вовсе не выглядел обескураженным моей тирадой. — Этот план расставит все точки. Решит все проблемы. Освободит вас. Конечно, существует небольшой риск того, что события пойдут не по сценарию. Но и к этому мы готовы. Ведь это очень, очень простой план.

— Действительно, что плохого может случиться? — язвительно поинтересовался я, повысив голос, чтобы меня было хорошо слышно во всех углах салона джета. — Давайте пройдёмся по основным пунктам. Специально для вашего господина, который притворяется, что не слушает нас. Мы летим на Мальту, остров Джимми. Тот самый, что он за год превратил в крепость, набитую сторонниками протектората. Предупреждать его мы не станем — ведь этот джет может незаметно проскользнуть мимо систем безопасности, и сесть прямо перед дворцом Протектора. Якобы мы прибыли для того, чтобы примирить двух Пятых. Он и Марра выйдут к нам — ведь отказать во встрече элту невозможно. И тут Настройщица, которая всю жизнь провела, служа хозяевам, вдруг попытается… убить одного из них? Невзирая на последствия? Да с какой стати-то?

— Я кое-что ей скажу, — Василевский не счел нужным отрываться от планшета, и не смотрел на нас. Но он, о чудо, говорил. Я ожидал продолжения, но пришелец явно считал свою речь оконченной.

— Хозяин скажет нечто, — поспешил пояснить Макс, — что крайне её заденет. Вы наверняка обратили внимание — она очень неуравновешенная и импульсивная. Это будет несложно. Она точно среагирует.

— Пусть он договорит, — потребовал я, злобно глядя на элта. — С вами мы уже заключали сделку. Пусть объяснит всё сам. И даст своё слово, или побожится, или как там у них принято, чтобы потом было стыдно отказываться.

— Я скажу ей правду о том, как умер её господин, — к моему удивлению, Василевский вовсе не выглядел расстроенным моей настойчивостью. — И о том, кем он был. В оскорбительной форме. Наши спутники служат нам с детства, и их верность не знает границ. Мы редко умираем, и потеря хозяина — нечто неведомое их родам. Это разрушает их мир, и толкает на отчаянные поступки. Двое из них уже погибли, осталась Марра. Я расскажу вам то, о чем умолчал Шииив. Проблема не просто в её плохом влиянии на Джеймса Васкеса. Она в сговоре с одним из тех, кто был близок к брату её хозяина. Он ненавидит меня, и вашу планету — тоже. И сделает всё, чтобы эксперимент завершился провалом. Это он уговорил остальных оставить Марру на Земле.

— Мы не знаем точно, в чём состоит их план, — подхватил Макс, убедившись, что его босс закончил. — Может, она выждет, пока хозяева улетят, и убьет Джеймса. К тому времени она способна занять высокое место в иерархии протектората, и унаследовать его пост. Или просто разрушит созданное им. А когда ситуация на Земле вновь ухудшится — призовёт элтов. Те вернутся, и осуществят мечту её патрона — уничтожат человечество. Как вы понимаете, ваша смерть — важная часть её замысла. Конкурентов, способных претендовать на кресло протектора, быть не должно.

— Тот, кто отдает ей приказы, немало выиграет от моего провала, — с показным равнодушием добавил элт. — Срок моей ссылки увеличится, а репутация не будет восстановлена. Я стою на пути его возвышения. У вас это называется интригами.

— С другой стороны, — торопливо вклинился ганьшиец, обрадовавшись, что хозяин решил сам затронуть деликатную тему, — если его протеже попытается убить элта, он окажется в немилости у остальных. А наша ссылка может стать гораздо менее обременительной. И более короткой.

— И вы готовы ради этого рисковать получить огненным шаром в лицо? — с недоверием спросил я. — Ради сокращения срока ссылки?

— Я не бессмертен, — сухо откликнулся Василевский. — Лишние сто лет и для меня существенны. Не хочу провести их на планете еще примитивней вашей.