Глава 13

Кристина и Лорен то и дело обменивались взглядами, сидя в приемной адвокатской конторы «Леонардо и Ко». Внутреннее убранство приемной поражало воображение: если верить заламинированным газетным статьям, развешанным по стенам, Гэри Леонардо был известен как «Лев» отдела по медицинским ошибкам Юридической Ассоциации Коннектикута, и название его фирмы украшало огромную бронзовую голову льва. Два позолоченных каменных льва служили ножками для стеклянного столика, и даже настенные бра были сделаны в виде черных львов, широко оскаливших пасти. Львы красовались и на подголовниках черных кожаных кресел, в которых расположились Кристина и Лорен.

Лорен слегка наклонилась вперед:

– Ему нравятся львы. Надо этим воспользоваться.

– Бинго. – Кристина выдавила из себя улыбку, понимая, что лучшая подруга пытается ее хоть немножко отвлечь и развеселить.

– Он внушает страх и уважение. Прямо Король Коннектикута. – Лорен тихонько фыркнула. – Здесь пахнет опасностью. Эти разинутые пасти – как бы не укусили! Да уж, он очень брутальный.

– Очевидно.

– У него, наверно, очень много сперматозоидов. Просто водопад сперматозоидов. – Лорен примолкла, потому что к ним с приятной улыбкой подошла симпатичная темноволосая секретарша.

– Гэри готов вас принять, – сказала она, приглашая их следовать за собой.

– Спасибо, – хором ответили Кристина и Лорен, вставая. Они пошли по длинному коридору вслед за секретаршей лет двадцати или чуть больше, в роскошном красном платье из джерси – на ее фоне они обе выглядели как-то особенно неброско и немодно: Кристина была одета в голубую клетчатую рубашку, хлопчатобужную юбку и удобные сандалии, а у Лорен под темно-синим пиджаком была надета муслиновая полупрозрачная коричневая блуза, а на ногах красовались туфли «Danskos», так что обе как будто собрались на «Родительскую Ночь».

– Леди, добро пожаловать! – воскликнул Гэри Леонардо, схватив Кристину за руку и буквально втащив ее в свой кабинет. – Теперь я знаком со всей вашей семьей! Проходите, садитесь, садитесь же!

– Спасибо, – Кристина слегка растерянно улыбалась, ошеломленная гостеприимством и восторженностью Гэри.

Глаза у него были черные и очень подвижные, он то и дело вспыхивал ослепительной белоснежной улыбкой. Лето только началось, но он уже мог похвастаться ровным загаром, а его волосы были подозрительно блестящими и очень уж черными. Он был в темном классическом костюме, белоснежной, безупречно отглаженной рубашке и шелковом галстуке с принтом в виде джунглей – и все это только подчеркивало исходящее от него ощущение силы, какой-то безграничной уверенности в себе, власти – этакий Аль-Пачино юридического мира.

– Я хочу выиграть ваше дело! – Гэри сощурил глаза, в которых плясали хитрые огоньки. – Пока еще не выиграл – но выиграю. Я выиграю ваше дело! – он повернулся к Лорен. – А вы, должно быть…

– Лорен Вейнгартен, ее лучшая подруга.

– Лучшая подруга! Счастлив с вами познакомиться! Добро пожаловать! – воскликнул Гэри, тряся руку Лорен. – Поверьте, уж я-то знаю, что такое лучшая подруга – у моей жены Денизы есть лучшая подруга. И они вместе руководят моей жизнью, управляют моим миром. Они мои солнце и луна. Присаживайтесь вот сюда. Располагайтесь поудобнее.

– Спасибо. – Кристина опустилась в черное кожаное кресло, Лорен сделала то же самое.

– Леди, хотите кофе? Или, может быть, диетическую колу? Знаю-знаю, хотите, – Гэри махнул секретарше. – Тереса, принеси им диетическую колу!

– Спасибо, но можно попросить вместо колы обычную воду? – повернулась к секретарше Кристина. Секретарша любезно улыбнулась и вышла.

– Кристина, вы не подумайте чего-нибудь, Тереса моя племянница. Моя жена Дениза – мой партнер и помощник, она сейчас у клиента, иначе я обязательно бы вас познакомил. Здесь ничего этакого не происходит, я верный парень.

– Приятно узнать, – Кристина и Лорен улыбнулись, а Гэри обежал вокруг своего массивного стола из красного дерева с резными ножками. По стенам всего кабинета шли книжные полки с длинными рядами книг по юриспруденции, каких-то тетрадей и файлов вперемежку с семейными фотографиями, изображениями львов, игрушечными львами, самыми разнообразными фигурками львов – включая упаковку от конфет Petz с головой льва из мультфильма «Король Лев».

– Доборо пожаловать в мое логово! – Гэри вскинул руки и плюхнулся в кресло, тоже из черной кожи, но чуть более высокое, чем все остальные в комнате. Он внимательно наблюдал, как Тереса принесла два стакана с напитками на золотистом подносе и поставила стаканы перед Кристиной и Лорен – в каждом были соломинка и лед.

– Спасибо, – поблагодарили гостьи хором.

– Пожалуйста, – ответила Тереса, потом поплыла к двери и вышла.

Выражение лица Гэри тут же резко изменилось – он стал совершенно серьезным и очень деловым.

– Кристина, ваш муж говорит, что вы не хотите судиться. Скажите мне – почему? – Гэри развел руками: – Я весь внимание.

– Я не думаю, что доктор Давидоу сделал что-то плохое. Он направил нас в лучший банк спермы в стране, туда даже его сестра обращалась. – Кристина задумалась на секунду. – И кроме того – он мне нравится, он сам, лично. И я не хочу подавать против него иск.

– О’кей, вы победили. – Гэри пожал плечами. – На самом деле я хотел его привлечь. Но вы меня переубедили.

– Правда?

– Да. – Гэри просиял своей ослепительной улыбкой. – Я хочу, чтобы вам было хорошо и комфортно. Я никогда не давлю на своих клиентов. Вы сняли доктора Давидоу с крючка. Но Хоумстед – дело другое, они все еще на крючке. Хотите мой совет как юриста? Подайте в суд на этих ублюдков.

– Расскажите мне, зачем и почему, – сказала Кристина заинтересованно.

– Сначала я хотел бы вам кое-что объяснить. – Гэри поднял вверх указательный палец с безупречным ногтем. – Вы должны знать, откуда я вышел. Я – американец итальянского происхождения. Моя семья приехала сюда в тридцатых годах, осела в Мистике, мой дед был водопроводчиком, мой отец был водопроводчиком, мой брат – водопроводчик. Я же не хотел быть водопроводчиком. Вы понимаете меня, леди?

– Понимаю, – кивнула Кристина.

Нетрудно было понять.

– И я понимаю, – добавила Лорен.

– Водопроводчики – они маленькие люди, – продолжал Гэри, – я выходец из рода маленьких людей. И если вы еще не заметили – я и сам маленький человек, – он показал на самого себя. – Поэтому я сочувствую маленькому человеку. Понимаю маленького человека. Я очень цепкий и знаю законы – поэтому я сражаюсь за маленького человека, – Гэри махнул в сторону фотографии льва на стене: – Я сам сделал эту фотографию. Каждый год я езжу на сафари – в Ботсвану, Серенгети, всю Африку объездил. Беру с собой Денизу, беру с собой ее лучшую подругу, с тех пор как та развелась. Это прекрасно! Я никогда не охочусь и не стреляю – никогда не убил ни одного льва, я вегетарианец вообще. Только фотографирую. Чтобы были воспоминания, – Гэри показал на свою голову: – Я помню каждого льва, которого сфотографировал. Лев – он заботится о каждом члене своего прайда. А вы теперь моя стая, – Гэри нахмурился. – Вы думаете, что живете в Коннектикуте – но на самом деле вас окружают джунгли.

Кристина ждала, чувствуя, что он уже подходит к моменту истины. По крайней мере она надеялась, что это так.

– Позвольте, я расскажу вам кое-какие факты о банках спермы, об этой индустрии – а вы можете мне поверить, это именно индустрия. Это крупный, очень крупный бизнес. И по моему мнению – совершенно беззаконный. Такой же беззаконный, как джунгли. – Гэри пожевал свою губу. – Нет никаких законов относительно анализов и тестов, применяемых банками спермы этой страны. Есть кое-какие рекомендации Управления по контролю лекарственных средств и продуктов питания США, но они касаются только контагиозных или инфекционных заболеваний, таких как венерические болезни или ВИЧ, на которые и проверяли вашего донора 3319.

Кристина вздрогнула при упоминании их донора – она вдруг поняла, что Гэри читал их историю болезни. Вероятно, Маркус дал ему ее.

– Существуют только две профессиональные ассоциации, это Американская Ассоциация Репродуктивной Медицины и Американская Ассоциация Банков Тканей, которые могут хоть как-то влиять на банки спермы и анализы, и тесты, проводимые ими. Они рекомендуют дополнительные анализы и исследования, такие как генетический скрининг, например, но это только рекомендации. Рекомендации – а не законы. – Взгляд Гэри был полон негодования. – На практике получается, что банки спермы – это мульмиллионный бизнес со своими собственными законами. Они сами себе начальники. Они – короли джунглей.

Кристина подумала, что, возможно, недооценила Гэри: он, при всей своей претенциозности, несомненно, был умен и проницателен.

– Мы приближаемся к сути. – Гэри посмотрел Кристине прямо в глаза. – Итак, нет абсолютно никаких законов, предписывающих Хоумстеду или любому другому банку спермы проводить психологические тесты для потенциальных доноров спермы. И поскольку подобные исследования стоят денег – они их не проводят. Никто не заставляет их тратить на это деньги – вот они и не тратят. Это же бизнес. И им нужно получить максимальную прибыль. Поэтому они не хотят тратить деньги на то, что делать, по большому счету, не должны.

Кристина сглотнула.

– Так что они сажают симпатичных девушек за стол – и те проводят интервью с донорами. Эти девушки – выпускницы колледжа. Разве этого достаточно? Нет. У этих девушек нет научной степени по психологии. У них нет степени магистра по социальной работе. Они не являются профессиональными психиатрами, – Гэри снова метнул на своих собеседниц гневный взгляд: – Разве такого интервью достаточно?! Нет. Это не психологическое обследование. Это даже не оценочный личностный тест, который проводит психолог или психиатр в течение полутора часов после клинического обследования.

Кристина понимала, о чем он говорит – и не могла не соглашаться с ним.

– Некоторые банки, такие как Хоумстед, используют тесты Майерса-Бриггса. Но это не замена психологическому исследованию! Это тест, который помогает выявить особенности темперамента или склонность к какому-то виду деятельности, но он не скажет вам, есть у вашего потенциального донора психические отклонения.

– Что это значит?

– Это значит, что в отличие от настоящих психологических обследований этот тест не покажет вам, что у вашего донора есть психические расстройства, такие как депрессия или тревожность, что он, возможно, слышит голоса или что-то вроде того, что у него ОКР (обсцессивно-компульсивное расстройство) или любые другие расстройства. Некоторые банки используют совсем уж «левые» тесты, состряпанные непонятно кем на коленке, которые якобы дают исчерпывающую психологическую характеристику испытуемому. Вы, наверно, сами видели такое онлайн, в других банках. Видели?

– Да, – кивнула Кристина, вспомнив, что и правда видела.

– Ни эти тесты, ни эти интервью не имеют никакого отношения к настоящей психиатрии или психологии. Никто из этих симпатичных дамочек, которые имеют, возможно, диплом по искусствоведению или кулинарии, не в состоянии идентицифицировать социопата, не говоря уже о том, чтобы его остановить.

Кристина почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. Лорен взглянула на нее с тревогой, но ничего не сказала.

– Еще одной важной составляющей настоящего психологического теста является то, что его можно и нужно повторить. Это называется «ретестовая надежность». Другими словами, результаты теста считаются достоверными тогда, когда повторный тест дает те же результаты, что и первичный. Для доноров яйцеклеток такие тесты проводятся – а вот для доноров спермы нет.

– Почему?

– Потому, что забор яйцеклетки – процедура куда более инвазивная и сложная, чем сдача спермы. Доноры яйцеклеток должны пройти циклы ЭКО, и только потом яйцеклетка изымается из организма матери.

Кристина поняла.

– Донорство яйцеклетки – более доходный бизнес?

– Да, а сперму до недавнего времени можно было вообще сдавать анонимно, а заказчик мог заказывать нужные образцы сам – пока банки спермы не заняли эту нишу. Грубо говоря, все происходило с помощью кухонной спринцовки.

Кристина вспомнила, что ей рассказывали об этом лаборанты в «Начале Семьи».

– Никто не думал о последствиях, другими словами – не имело никакого значения, каким именно образом получена гамета, будь то яйцеклетка или сперма, все равно, а имело значение только желание клиента. Нет никаких разумных объяснений, почему доноры спермы не подвергаются таким же психологическим тестам, что и доноры яйцеклеток. – Глаза Гэри вспыхнули еще большим негодованием. – Больше того, ведь нет никакого регулирования в том, что касается частоты использования донорской спермы! Пациенты (или покупатели) – как вы – не обязаны отчитываться о возникающих дефектах и проблемах банку. Банк не обязан отчитываться о дефектах кому-либо еще, включая FDA. Поэтому ни у кого не возникает никаких подозрений, и они продолжают продавать образец, – Гэри покачал головой. – Ограничений на использование спермы того или иного донора не существует – это остается на усмотрение банка. Некоторые банки устанавливают лимит в 60 раз. Но я слышал, что в некоторых из них число использований спермы одного и того же донора доходило до 170!

Кристина вздрогнула.

– С финансовой точки зрения банкам не выгодно ограничивать количество использований образцов. Ведь выгоднее использовать их снова и снова, верно? В этом случае банк оплачивает лишь самый минимум анализов, которые делаются донору. Да и эти расходы некоторые банки пытаются компенсировать, заставляя доноров сдавать сперму в течение года.

Кристина этого не знала. Она думала, что доноры сдают сперму один раз. Голова у нее кружилась, и она подозревала, что Лорен чувствует себя сейчас не лучше.

– И вот именно потому, что банки живут по законам джунглей, с такими, как вы, и происходят всякие нехорошие вещи – с теми, кто просто хочет стать мамой. Вы уязвимы, вы слабы. Некоторые пытаются бороться, предъявляют иски. Я могу рассказать вам о недавнем случае с банком в Вайоминге, который продал сперму двадцатилетнего донора, и ребенок родился с муковисцидозом. Никто не удосужился сделать анализ на муковисцидоз донору спермы!

Кристина была потрясена.

– А еще один случай с большим банком, таким, как ваш, с Ксайтексом. Они работают уже больше сорока лет, огромный банк с отличной репутацией. Вам ведь знакомо это название?

– Да, «Начало Семьи» с ними работают.

– Так вот, знаете ли вы, что в прошлом году они судились с однополой парой, с двумя женщинами, потому что их донор спермы оказался шизофреником, которого исключили из колледжа и арестовали за грабеж?

– Черт! – Кристина подумала, что этот случай чем-то похож на их. – А как эти женщины узнали, что это был их донор?

– Банк по ошибке выдал имя личности донора в письме. Они решили поиграть в детективов. Имя у них было, они подняли информацию по нему – и все выяснили.

– Боже мой.

– А кстати, вы знаете, что анонимное донорство спермы или яйцеклеток в Великобритании, например, запрещено? Они просто отказывают таким. Интересно, не правда ли? – Гэри кивнул. – Но вернемся к нашим баранам. Ксайтекс обходится историей семейных болезней донора до третьего поколения, общим анализом крови, медосмотром и минимальным набором генетических тестов. И никакого психологического тестирования.

– Эта пара… они выиграли?

– Да, – Гэри помолчал, – и это иллюстрирует главную проблему этих джунглей. Даже лучшие банки, такие, как Хоумстед, не могут гарантировать достоверности информации, которой располагают. Они не знают, страдает ли потенциальный донор душевными болезнями или расстройствами психики. И даже не пытаются узнать. Тот профиль, который показывал мне ваш муж – профиль донора 3319, это просто бумажка. Ничто. Понимаете?

– Да, – ответила Кристина мрачно. Ведь они даже не знали, правда ли то, что их донор поступил в медицинский колледж.

– Не существует анализов крови или генетических маркеров на душевные болезни. И дело это нелегкое и небыстрое – но это очень важно, это, пожалуй, самое важное – провести необходимое обследование. Позвольте вам кое-что зачитать. – Гэри повернулся к своему лэптопу, набрал несколько паролей, затем стал читать, глядя на монитор: «Этот вопрос был задан директору по общественным связям Американской Ассоциации Репродуктивной Медицины, и он ответил: “Технические возможности для того, чтобы делать генетическое тестирование и всестороннее обследование, у банков имеются. Но слишком дорого проверять донора на всё”».

Кристина задохнулась, она была буквально в отчаянии. Теперь она понимала, почему Маркус так настаивал на том, чтобы она пришла сюда.

– Так что видите сами – все дело в деньгах. Это бизнес. Они могли бы с тем же успехом продавать кроссовки – для них нет разницы. – Гэри нахмурился. – Они могли бы нанять квалифицированных психологов и психиатров для обследования доноров – но они этого не делают. «Начало Семьи» для своих доноров яйцеклеток – делает. И правильно. Это делает им честь. Но для доноров спермы они этого не делают – потому что это не их дело. И вы, наверно, хотите спросить почему.

Кристина моргнула.

– Почему?

– Давидоу делает только то, в чем действительно разбирается. А кроме того – он хочет избежать неприятностей. Сейчас идет новая волна судебных разбирательств по поводу врачебных ошибок, а те, кто работает с бесплодием, ходят по лезвию ножа, причем чем дальше – тем больше, особенно теперь, когда однополым парам разрешили вступать в брак.

Кристина видела, к чему он клонит.

– Теперь вы понимаете, почему я советую вам и Маркусу подать иск против Хоумстеда. Они виноваты. Они причинили вам ущерб. Они царствуют в этих джунглях. И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы они на этот раз не вышли сухими из воды. – Гэри помолчал. – Решать, конечно, вам, но мой совет – послать им уведомление, что мы подаем против них иск с обвинением в халатности в области психологического обследования. А также – за нарушение условий договора, потому что вы подписали с ними договор и тем самым рассчитывали на определенные гарантии и внимание с их стороны, а они, мне кажется, ничего этого вам не дали.

– Но как это поможет нам узнать имя нашего донора? Как мы выясним – Джефкот это или нет?

– Мы выдвинем это в качестве условия для мирового соглашения. Они раскрывают нам личность 3319 и оплачивают ущерб. Чем больше людей будет подавать на них в суд – тем больше шансов, что им придется сменить подход. Но я не сражаюсь за все человечество – я сражаюсь за вас. И защищаю именно вас.

– Я понимаю.

– Что ж, теперь нам осталось обсудить только одну, очень личную тему.

Кристина не могла представить себе тему, более личную, чем все, о чем они только что беседовали.

– Ваш муж сказал мне, что вы не хотите прерывать беременность.

Кристина потеряла дар речи.

– Прошу вас – я просто хочу обсудить с вами сроки.

– В смысле? Какие сроки? – спросила Кристина настороженно.

– Подобные процессы занимают не один день. Я могу подать иск на следующей неделе. У них будет тридцать дней для ответа. Они наверняка попросят об отсрочке – я им откажу. Я собираюсь надавить на них и сделать все как можно быстрее. Хочу, чтобы у них земля под ногами горела.

– Так а при чем тут какие-то сроки?

– При том, что вы не узнаете имени донора в ближайшее время. При самом лучшем течении событий это займет месяц или два, особенно если Давидоу не будет привлечен в качестве соответчика – это могло бы здорово ускорить дело. Не знаю, что он там наговорил вам, он наверняка мог бы прижать их к ногтю, уж поверьте. Но если вы не собираетесь прерывать беременность – то особой спешки, получается, нет.

– Именно так. – Кристина все еще была озадачена.

– Тогда у меня еще один вопрос к вам: зачем вам знать, является ли Джефкот вашим донором, если вы не собираетесь ничего предпринимать… ну, я имею в виду прерывание беременности?

– О чем вы говорите? – смущенно спросила Кристина.

– Все эти судебные тяжбы – нелегкое и неприятное занятие. Оно требует больших усилий. А я хочу, чтобы мои клиенты были сильными. – Теперь Гэри смотрел на нее по-новому, как-то оценивающе. – Мне нужно понимать, сможете ли вы выдержать допрос или хотя бы дать видео-показания. Итак. Ответьте мне на мой вопрос, пожалуйста.

– Я хочу знать это потому… потому что в глубине души по-прежнему надеюсь, что это не он. Что наш донор – не Джефкот.

– О’кей, я понял. При таком раскладе все будут довольны, – Гэри покачал головой. – Но давайте поговорим о том, что будет, если ответ будет не тот, которого вы бы хотели. Что вы будете делать тогда? Остановите судебное разбирательство?

– Ох… – сердце Кристины упало. Она не знала, что делать, если вдруг ответ будет неправильным, и Гэри, видимо, это понял, потому что снова заговорил:

– На самом деле есть причина, по которой вы хотите это узнать, каким бы ни был ответ. Вы хотите это знать потому, что Джефкот биологический отец вашего ребенка, поэтому ваш ребенок может унаследовать от него психологические отклонения, а значит, ему нужны будут постоянные, ежегодные дополнительные обследования, чтобы убедиться, что его душевное здоровье в порядке и никаких признаков душевных болезней не наблюдается. Если же появятся симптомы этих болезней – то вам нужно будет его лечить. А это стоит денег – немалых денег. – Гэри потер указательным и средним пальцами руки о большой палец. – Но вы не должны платить за это – платить должен Хоумстед, потому что это их халатность и небрежность в психологическом тестировании привела к такой ситуации. Поэтому, Кристина, вам нужно знать, является ли Джефкот вашим донором 3319, независимо от ответа – вам это нужно знать, вы понимаете?

– Да. – Кристина сама не рассматривала ситуацию с этой стороны и не задумывалась об обследованиях и лечении. – Но как проходит судебный процесс?

– Сначала – досудебное расследование, потом суд, если мы пойдем до конца – а именно это мы и собираемся сделать.

– Они затребуют мои показания?

– Обязательно, первым делом. И я только рад этому. Не могу дождаться. Вы станете великолепным свидетелем! – воскликнул Гэри, но Кристина поморщилась.

– С чего вы это взяли? Я никогда не давала показаний в суде.

– Да мне достаточно того, что я вижу. Вы очаровательны, вы беременны, вы школьная учительница – это стопроцентное попадание, прямо в яблочко!

Кристина не улыбнулась.

– Но я очень нервничаю из-за этого.

– Я вас подготовлю. И буду рядом с вами. Да и потом – ну и что, даже хорошо, если вы будете слегка нервничать. – Гэри небрежно пожал плечами. – Это отлично. Это искренне. Это по-настоящему. И это трогательно. Я бы даже хотел, чтобы ваше волнение было видно на видео – тогда Хоумстед поймет, что если дело дойдет до суда, то присяжные увидят огромную плохую корпорацию с одной стороны – и хрупкую, нежную беременную школьную учительницу с другой.

– А Маркус? Он тоже будет давать показания, да?

– Да, разумеется. Его я тоже подготовлю. Ему не стоит нервничать – он будет спокойным, как удав, ваш муж. Вы – пара, попавшая в беду. Вы вызываете сочувствие. Вы – причина, по которой им придется заплатить и все вам рассказать.

– Вы правда так думаете? – Кристина чувствовала себя как на качелях: все это было очень плохо и хорошо одновременно.

– Да. Но есть еще кое-что. Вы должны понять и принять, что соглашение с Хоумстедом, если оно состоится, должно быть совершенно конфиденциальным. Вы не должны говорить об этом никому. Никто не должен знать о личности донора, если они сообщат вам о ней, и о сумме договора. Никаких Фейсбуков, ничего такого. – Гэри повернулся к Лорен и остро взглянул на нее: – Это касается даже вас, лучшая подруга, – даже вы не должны ничего знать. И если лучшей подруге все-таки что-нибудь кто-нибудь расскажет – я не хочу об этом ничего знать. Вы меня понимаете, леди?

– Да, – нестройным хором ответили Кристина и Лорен.

Гэри снова переключил внимание на Кристину.

– Итак, пан или пропал. Решайтесь. Могу ли обозначить вас истцом вместе с Маркусом?

Кристина оглянулась на Лорен, та подняла вверх большие пальцы обеих рук.

– Это «да» от лучшей подруги. Итак? – снова спросил Гэри.

– Да, – тихо ответила Кристина, от всей души надеясь, что поступает правильно.