Многие места, где произошло нечто ужасное, излучают ауру, которая вызывает противоречивые чувства. При этом человека одновременно притягивают и отталкивают вовсе не очевидные признаки брутальной жестокости. Не брызги крови или мозгов на обоях над кроватью или отрезанные конечности рядом с корзиной, где лежит свежее выглаженное белье. Именно косвенные сигналы, которые посылает место преступления, обладают для непосвященного нездоровой притягательностью. Огороженная зона на станции метро, где обычно много людей, воздействует так же, как и неестественно ярко освещенная площадка, на которой припарковалось сразу несколько полицейских машин.

– Проклятье, – выругался Хертцлих и потер уставшие глаза, не снимая очки в золотой оправе. Мрачно махнул рукой Энглеру, который стоял у входа в кафе, подзывая к себе. В сумраке осеннего вечера ярко освещенная забегаловка на Мексикоплац напоминала лампочку, к которой по ночам слетается мошкара. Необходимо было держать подальше от ограждений многочисленных прохожих, направлявшихся к железнодорожной станции. Здесь действительно нечего было смотреть, о чем с определенными интервалами сообщал интересующимся сотрудник в униформе.

– Чертово проклятье, – громко повторил он, когда комиссар подошел к нему. Казалось, что все выходит из-под контроля, поэтому решил составить представление о ситуации непосредственно на месте. Но он не догадывался, что все выглядит настолько катастрофично.

– Я хочу получить от вас отчет, – требовательно сказал он, с отвращением наблюдая, как Энглер у него на глазах достает из упаковки аспирин и принимается жевать шипучую таблетку без воды. Хертцлих задавался вопросом, не лучше ли отстранить его от ведения этого дела.

– Борхерт угодил в наши сети случайно, из-за автомобильной аварии, – начал Энглер. – Он привел нас сюда, на Мексикоплац, и упорно утверждает, что Роберта Штерна похитили вместе с маленьким Симоном. И сделала это женщина, с которой Роберт якобы встречался здесь, в кафе. Номерной знак, который видел Борхерт, нигде не зарегистрирован. Единственная зацепка, которая у нас пока есть, – это электронный адрес… – Энглер устало махнул рукой на табличку в витрине кафе, – маленького агентства недвижимости в берлинском районе Штеглиц. Им управляет некий Теодор Клинг вместе с женой Тиной. Его секретарша уже собиралась уходить. Но сказала, что в настоящий момент Клинг осматривает дом, выставленный на продажу, и выслала нам факсом список объектов недвижимости, которыми располагает бюро. Мы их как раз проверяем.

– Сколько всего домов?

– Восемь объектов в ближайших окрестностях. Не так уж много. Проблема в том, что мы не можем вломиться во все, чтобы… э-э-э… извините. Это может быть Брандман.

Энглер раскрыл складной телефон и скорчил гримасу, как будто откусил что-то кислое.

Хертцлих вопросительно поднял брови.

– Где вы, черт побери? – услышал он вопрос комиссара. Растерянность в голосе выдавала, что Энглер разговаривает не с коллегой.