Глава 20

После обеда все выглядели умиротворенными, кое-то успел и выкурить по сигарете. Однако дела не ждали, нужно было успеть обсудить сегодня и остальные вопросы.

— Так что там с Горбачевым и Ельциным? — напомнил Рябов.

— С Горбачевым все в порядке, — ответил Матросов. — В смысле, для страны в порядке, а вот для него не очень. Мои ребята, вместе с прокурорскими, нарыли всякого криминала в Ставрополье не на один приговор. Так что, когда я прилетел поговорить с «архитектором перестройки», будущий «лучший немец» имел весьма бледный вид. Даже болтливость куда-то исчезла. В общем, за место советника в посольстве в Кувейте он ухватился как утопающий за соломинку, быстро собрал семью и барахло, и уже жарится на аравийском солнышке.

— Вы все же присматривайте за ним, Семен Кузьмич, — посоветовал Романов.

— Само собой! — отозвался Цвигун. — Хотя, он уже не опасен. Вообще-то говоря, личность абсолютно ничтожная, пустышка. Мещанин, севший не в свои сани, с головокружением от того, что «мировые лидеры» соизволили с ним ручкаться и похлопывать по плечу, и готовый за такую приятность все отдать! В прошлом Губернского вся его сила была в том, что маразматики из высших эшелонов партии посадили его на высшие должности в стране, а народ по привычке слишком долго слушался и терпел это болтливое чучело!

— Ну а Ельцин? — спросил Щербицкий.

— С этим тоже проблем не было, — с явным удовольствием сказал Цвигун. — На днях, в Свердловском обкоме состоялся разбор персонального дела тогда еще члена КПСС Ельцина. Мои ребята сделали видеозапись. Скажу честно, смотрел — наслаждался, как несостоявшегося «президента руссиян» мешали с дерьмом! Если хотите, товарищи, могу прислать копии.

— Не откажемся, — ответил Романов, а все остальные закивали.

— Короче говоря, — продолжал Цвигун, — вышибли из обкома и из партии. Хотели даже подробно осветить все в местной прессе, но мои люди помешали. Незачем этому подонку делать рекламу! А то у нас принято жалеть «обиженных» властью. Причем иногда, как мы знаем, жалеют тех, кто этого абсолютно не заслуживает. Ну а дальше мои ребята начали ковать железо пока горячо. Пользуясь тем, что «дорогой Борис Николаевич» после случившегося пребывал в прострации, примерно как в том будущем, когда его выкинули из политбюро, только на этот раз досталось ему круче и шок был сильнее, к нему подъехали два симпатичных собутыльника. Те, действуя по принципу «ты меня уважаешь?», быстро поставили бывшего первого секретаря на рога. Причем, между рюмашкам предложили ему место секретаря в посольстве в Панаме, выставив альтернативой должность завсклада на Чукотке. Ельцин сразу за это ухватился, решив, что посольство, хоть и в Панаме, всяко престижнее чукотского склада.

Подмахнул все бумаги о переходе в МИД и о назначении, и на следующий день в малотрезвом виде был вывезен на самолете в Москву, а оттуда в Панаму. Сейчас обживает кабинет в посольстве в компании надежных людей. По их сообщениям — не просыхает. Жена в отчаянии, но ничего не может сделать. Так что, есть подозрения, надолго это не затянется.

— Хорошо сработано! — одобрил Романов и все собравшиеся подтвердили эти слова кивками и короткими междометиями. — Примите нашу благодарность, от имени всей страны, Семен Кузьмич.

— Товарищи, чистка страны от уголовников, предателей и потенциальных разрушителей, это хорошо, — сказал Машеров. — Но у нас есть не менее серьезные внутренние враги. Как показало прошлое Губернского, именно бюрократы разрушили страну и уничтожили социализм ради своей корысти. Это и есть наш главный враг. Уголовники, диссиденты, националисты и прочие, были у них на подхвате.

— Согласен, — поддержал Кулаков. — Думаю, после съезда, принятия новых законов и создания новых автономий, номенклатура поняла, что наша политика направлена на ограничение и устранение их власти и ломает все их планы и затаенные мечты. Однако новый состав ЦК, избранный на съезде и принятые поправки в устав, обязывающие аппаратчиков, для участия в партийных выборах уходить в отставку со своих должностей, мешают им свергнуть нас легальным путем в ходе внутрипартийных процедур. Через Верховные Советы Союза и республик им тоже ничего не сделать, так как они там в меньшинстве. Ведь при Брежневе это была декоративная власть и бюрократы туда не стремились. Зачем им дополнительная работа — принимай избирателей, возись с их жалобами. Они это сваливали на заслуженных людей с заводов, из колхозов, из науки. Теперь это обернулось против номенклатуры, ведь большинство депутатов для нее чужие. Так что они наверняка понимают — добиться своего могут только насильственным путем и готовятся к этому.

— Готовятся, — подтвердил Цвигун. — Комитет отслеживает ситуацию. Если поначалу было обычное недовольство личного плана — кого-то подвинули, кого-то не выдвинули — то теперь образовался настоящий заговор. Началось все после съезда и выступлений Григория Васильевича и Петра Мироновича, которые номенклатура расценила как вызов и покушение на свои права.

Создание новых автономий, которое привело к перераспределению власти в «старых» республиках и автономиях не в пользу местных, как говорит Губернский, «элит», подавление националистических выступлений в республиках, с многочисленными арестами среди этих самых «элит», а также аресты агентов влияния во властных кругах и просочившиеся сведения о множестве открытых дел по воровству и коррупции, убедили номенклатуру что все очень серьезно. К счастью, у них нет пока авторитетного в масштабах всей страны руководства. Заговорщики обращались к брежневской группе в политбюро и ЦК, а также к Громыко. Но те осторожничают. Им есть что терять. То, что Брежнева не стали гнобить, как Хрущева после свержения, перевели на почетную должность с уважением, то, что Громыко, убрав из министров, поставили во главе Президиума, показали брежневцам, что у них есть выбор. И рисковать им не хочется. Да и возраст не тот, чтобы кидаться в авантюры. Хотя, наши дела им не нравятся.

Но это не должно нас успокаивать. Если есть запрос на вождей заговора, такие найдутся. Заговорщики уже сейчас активно действуют. Во многих местах появилась нехватка продуктов в государственных магазинах, кроме того, срываются поставки сырья и комплектующих для многих предприятий, обеспечение ГСМ и так далее. Мы вместе с МВД и прокуратурой распутываем и пресекаем такие вещи, но на все нас просто не хватает. Саботаж организован масштабно. Бюрократы тут действуют вместе с торгашами из госторговли, которые тоже недовольны новыми порядками и ничего хорошего для себя не ждут. К ним присоединилась часть руководителей предприятий. Хотя другие наоборот поддерживают перемены и рады возможности самим решать свои дела, не оглядываясь на каждый чих министерства или главка. Особенно на новых предприятиях, построенных в кооперации с итальянцами и прочими. Бороться с саботажем в магазинах помогают кооперативные и семейные предприятия а также колхозные рынки, хотя там цены и поднялись. Также помогают открывшиеся во всех областных центрах государственные товарные биржи, где можно заказать товар прямо у производителя. Через армейские гарнизоны и отделения милиции мы с согласия Григория Васильевича и Петра Мироновича организовали выдачу под запись продуктов и вещей первой необходимости с военных складов и из хранилищ Госрезерва. Ситуация под контролем в Москве, где очень помогла замена Гришина на Николая Григорьевича Егорычева. Хорошо, что на Гришина был компромат по делам с валютой и еще много чего. Персональную пенсию союзного значения он воспринял чуть ли не как подарок. В Ленинграде ваши, Григорий Васильевич, преемники, тоже удерживают ситуацию в руках, как и Кирилл Трофимович в Минске и Владимир Васильевич в Киеве. Неплохо обстоят дела в Мурманской, Калининградской, Архангельской, Николаевской областях, в Приморском крае и в Крыму, где местное начальство ориентируется на флот, а моряки во главе с Горшковым смогли стабилизировать ситуацию. А вот в других местах — плохо. Исключением являются новые автономии, где местное начальство практически полностью на нашей стороне, да еще Пенза, где местный первый секретарь, Лев Борисович Ермин, наотрез отказался присоединиться к заговорщикам и сообщил обо всех удочках, что они закидывали, в тамошний Комитет. Правда, кроме намеков, хотя и прозрачных, там ничего не было.

Заговорщики позаботились и о силовой поддержке. Привлекли на свою сторону часть генералов и офицеров, кому из-за сокращения армии и военной реформы грозит увольнение, и кому не светит перейти в МВД и КГБ по причине пьянства, тупости или бездарности.

— Да, такие есть, — хмуро кивнул Огарков. — Мы постепенно избавляемся генералов и офицеров, чьи подчиненные показывают наихудшие результаты при проверках и учениях. От неспособных, нерешительных, сильно пьющих. Недовольство среди этой категории есть.

— Кроме того, — продолжал Цвигун, — к заговорщикам примкнула значительная часть выгнанных из КГБ и МВД за профнепригодность и разные грехи, недостаточно большие для суда, но не настолько малые, чтоб закрыть глаза.

Короче, некоторое количество генералов и офицеров, как действующих, так и отставных, и не сказать что малое, примкнуло к заговору. Мы контролируем ситуацию, но я прошу пока отложить отделение Службы Военной Контрразведки от Комитета. Это может затруднить отслеживание действий заговорщиков в погонах.

Хорошо, примем это как временную меру, — согласился Романов. — Но предупреждаю, Семен Кузьмич, затягивать этот вопрос не выйдет. У вас есть согласованный с Николаем Васильевичем кандидат в начальники службы?

— Это вопрос непростой, — признал Цвигун. — Честно говоря, надежных людей не хватает. Андроповские кадры, вроде Бобкова, я выкинул. Недавно выпер в отставку Цинева. Помимо его близости к Брежневу, он вообще для нашей работы не подходит. Хам и самодур. Так что на Службу Военной Контрразведки я предлагаю Федорчука или Алидина. Лично я склоняюсь к первой кандидатуре. У Алидина со здоровьем не очень, а Федорчук пороху не выдумает, зато и не продаст. Сейчас во главе военной контрразведки и не нужен слишком умный и шустрый, который еще в свои игры начнет играть. Пусть Федорчук несколько лет побудет, от него хоть знаешь чего ждать, а там вырастим ему подходящую замену.

— У меня возражений нет, — вставил Огарков.

— Значит принято, — сказал Романов.

— Тогда я продолжу, — снова заговорил Цвигун. — Нам удалось выяснить, что заговорщики планируют свое выступление накануне открытия Олимпиады. Предполагается что в Москве и других городах где будут проходить соревнования, спровоцировать беспорядки с участием торгашей, уголовников, отставников из МВД и КГБ а также недовольных нехватками товаров и перебоями в работе предприятий граждан, которых предполагается подпоить и довести до погромов и вандализма. Так как власть такое допустить не может, нам придется реагировать и подавлять все силой. Запад поднимет крик о кровопролитии и жестокости в отношении населения, объявит о бойкоте Олимпиады и отзовет своих спортсменов. Об этом заговорщики договорились через посольства в Москве. Игры фактически провалятся. Заговорщики обвинит руководство страны и партии в том, что они опозорили СССР в глазах всего мира, и вообще довели ситуацию до голода, и при поддержке участвующих в заговоре военных, потребует нашей отставки. Был у них расчет одновременно устроить массовые волнения в республиках при поддержке местной бюрократии, но из-за подавления националистической бузы при создании новых автономий и изъятия активных националистов, эти планы неосуществимы.

— Понятно, — жестко сказал Романов. — Посольства значит… Это уже откровенное предательство! Они и на это пошли! Тогда и мы стесняться не будем.

— В прошлом Губернского они, десятью годами позже, пошли гораздо дальше, — отозвался Щербицкий. — Ну ничего, кто предупрежден, тот вооружен. Я нашим сволочам тоже сюрприз приготовил!

Первый секретарь ЦК компартии Украины зло улыбнулся.

— Семен Кузьмич, Александр Николаевич, Вадим Александрович, Николай Васильевич. Какие планы противодействия заговорщикам у вас имеются? — Романов обвел взглядом силовиков и добавил. — Имейте ввиду, массовые побоища и кровопролития нам действительно не нужны. На это можно пойти только в самом крайнем случае, если не будет никакого иного выхода.

— С вашего позволения, Григорий Васильевич, я отвечу за всех, — сказал Цвигун. — План разработан нами четырьмя и подготовка к его осуществлению уже началась. Сам план будет приведен в действие в назначенный заговорщиками день «икс». Можете не опасаться товарищи, ничего кровавого и жестокого не будет. Наоборот, будет довольно смешно, хотя, шутка выйдет злая, тут не поспоришь. Зато с заговорщиками как с организованной силой и политическими фигурами будет покончено навсегда. Их даже не понадобится арестовывать. Они и так не отмоются будут опозорены не только перед всей страной но и в глазах всего мира. И я уверяю вас, товарищи, желающие пойти по их пути найдутся ОЧЕНЬ нескоро. Подробности здесь, товарищи, — Цвигун положил руку на папку, — по окончании нашей встречи я раздам вам соответствующие документы. Но, предупреждаю, товарищи, до того как все случится, никто кроме вас не должен знать написанного в этих бумагах. А потому, по отношению к ним прошу руководствоваться словами из книги Стругацких, упомянутой Григорием Васильевичем на съезде: «Перед прочтением — сжечь!»

— С заговорщиками мы выяснили, — сказал Машеров. — Но бюрократы, они как крысы. Трудновыводимы. Через какое-то время они снова попытаются стать хозяевами страны и повернуть все в старое русло. Допустить этого нельзя. Мы с Кириллом Трофимовичем и нашим другом, председателем колхоза Николаем Николаевичем Тертышным обсуждали эту тему и наработали некоторые предложения, как максимально затруднить доступ к власти бюрократам, а также всяким гешефтмахерам и пустозвонам, за которыми ничего, кроме «умных» речей, не стоит. Нам здорово помог прошлогодний съезд и пленум перед ним. До сих пор не очень понимаю, как удалось заставить пленум созвать внеочередной съезд, да еще и обеспечить на съезде большинство, не относящееся к номенклатуре.

— Это было непросто, — усмехнулся Рябов, — пришлось членов ЦК доставлять в Москву спецрейсами в один день, накануне пленума. А по приезде с каждым по отдельности побеседовали люди Семена Кузьмича, напомнили о кое-каких грехах и намекнули, что другие участники пленума собираются их сделать козлами отпущения и выгородить себя. В итоге, первые секретари и прочие, смотрели друг на друга волками и сговориться никак не могли. Да и не успевали. Вот и проголосовали за предложенное, каждый спасая свою шкуру. Потом-то наверняка разобрались что к чему да поезд ушел.

— Ну а со съездом, тут уже мы с Федором Давыдовичем и Владимиром Васильевичем поработали, при поддержке КГБ и МВД. Объездили все области и республики, общались с аппаратчиками и убеждали, что делегатами на съезд им идти не стоит. На непонятливых пришлось надавить, используя компромат. Хорошо, Сталин, Хрущев, Брежнев успели выдрессировать номенклатуру, приучив подчиняться начальству особо не раздумывая. Авторитет КГБ и МВД тоже сказался, вот и прокатило. А когда опомнились — было поздно. У нас уже были составлены списки уважаемых принципиальных людей, в основном из фронтовиков, офицеров, прошедших «горячие точки» за рубежом, изобретателей, молодежи из ершистых и принципиальных. Например Лигачев, Тюлькин, Анпилов, Нина Андреева и другие, кто не продался перестройщикам и капитализаторам. Надо только следить, чтобы не наделали ошибок, как в прошлом Губернского, когда капиталистическая власть и гешефтмахеры вроде Зюганова, смогли оттереть их на обочину.

А теперь, после решений съезда, номенклатуре для участия в партийных выборах придется оставлять свои должности, а этого им абсолютно не хочется. Выберут, нет ли — поди знай, а руководящее кресло — вот оно, под задницей.

Думаю, пользуясь случаем, надо поблагодарить Якова Петровича, Федора Давыдовича, Владимира Васильевича, Семена Кузьмича, Александра Николаевича и Вадима Александровича за отличную работу, — сказал Машеров. — Думаю, все со мной согласны. Возвращаясь к теме… Мы предлагаем ряд мер, которые помогут ограничить и стреножить бюрократию, отодвинув ее от рычагов власти и принятия решений.

Во-первых, надо будет изменить структуру партийных организаций. Все республиканские ЦК, обкомы, крайкомы, окружкомы в автономных округах, горкомы, райкомы — упразднить. Из прежних структур останутся только ЦК партии в Москве (его работа тоже будет перестроена под новые задачи) и первички на местах (на предприятиях, в колхозах, учебных заведениях и так далее). А вот между ними все создавать заново, причем так, чтобы у партийных структур не было, как сейчас совпадения с государственными, и чтобы партийный аппарат не срастался с государственным.

— Похоже, нас свергают, Кирилл Трофимович, — усмехнулся Щербицкий, обращаясь к Мазурову.

— Даже не надейтесь, товарищи, — ответил Машеров, взглянув на руководителей УССР и БССР. — Работы у вас будет выше головы. Так как именно вам придется продвигать партийную реформу не только в ваших республиках но и в соседних частях страны. В СССР имеется двадцать экономических районов. Именно в них и надо создавать новые органы, примерно равные по статусу республиканским ЦК. Сразу после революции была весьма популярна идея строить партию и новое социалистическое государство как раз по экономическим районам. Но из-за известных причин победила идея положить в основу границы губерний и национальных образований. Результат нам известен. Таким образом, в РСФСР появится сразу одиннадцать, назовем их, территориальных комитетов (теркомов). На Украине их будет три. В Молдавии, Казахстане, Белоруссии границы экономического района совпадают с границами республики, тут формально ничего не изменится, был ЦК будет терком. А вот в наиболее проблемных Прибалтике, Закавказье, Средней Азии, на каждый терком будет приходиться по три республики, а в Средней Азии даже четыре. И между их «элитами» будет серьезная грызня за места в теркомах, причем Москва им будет необходима как арбитр.

С другой стороны, мы получим поддержку партийных кадров РСФСР, а также юга и востока УССР перед которыми откроются новые перспективы роста. Понятно, на Западной Украине и в Киеве в восторге не будут…

— Да, разорется воронье, — согласился Щербицкий, — ну да я их угомоню.

Уровнем ниже, между прежними обкомами и райкомами будут находиться окружные комитеты партии — окружкомы. В каждой области и приравненной к ним административной единице будет по несколько окружкомов, причем они должны охватывать районы двух или даже трех соседних областей. Это поможет борьбе с местничеством. Ну а уровнем ниже уже только первички. Что касается парторганизаций в силовых структурах то они должны замыкаться на Военный Совет ЦК и на парткомы объединенных военных округов.

— Хорошо придумано, — сказал Романов, — такой ход практически исключает объединение партийного аппарата против нас на обозримую перспективу. Бывшие райкомовцы начнут конкурировать за места в окружкомах, бывшие обкомовцы за места в теркомах. А число мест по сравнению с райкомами и обкомами сильно ограничено.

— У меня есть предложение, — сказал Щербицкий. — Правда, оно не относится напрямую к партийным делам. Я предлагаю административно выделить из состава республик все военные объекты и все предприятия союзного подчинения, а образовавшиеся союзные административные территории подчинить напрямую СССР. Есть же в Индии, помимо штатов, союзные территории, управляемые центральной властью. А мы чем хуже? Как вспомню рассказы о том, как эти «незалежные» твари пилили Черноморский Флот, растаскивали и гробили Южмаш, киевский «Арсенал»… А вот хрена им! Пусть знают, что любая самостийность будет без штанов! Кстати, и Москву не мешало бы так же выделить, как Вашингтон у американцев. А столицу РСФСР разместить в Ленинграде.

— Мысли правильные, Владимир Васильевич, — сказал Романов, — думаю, стоит их поддержать. Кроме выделения Москвы и столицы РСФСР в Ленинграде. На мой взгляд, целесообразнее было бы оставить столицу РСФСР в Москве, а столицу СССР перенести за Урал. В Красноярск, Иркутск или Новосибирск… Или построить столицу с нуля на новом месте, как когда-то бразильцы. Это поможет развивать наши сибирские и дальневосточные земли, и покажет нашим дальневосточным соседям, да и «партнерам» за океаном, что им ничего не светит. Впрочем, это вопрос не ближайшего будущего. Но мы отвлеклись. Петр Миронович, у вас есть еще что-то?

— Есть, — ответил Машеров. — Надо также изменить место партии в обществе. Партийные органы не должны лезть в административные и хозяйственные дела. Это забота государственных структур и предприятий. Надо разгрузить партийные органы от бюрократического балласта. Совмещение партийных должностей с государственными и хозяйственными должно быть запрещено. Исключением должны быть только председатели совмина и президиума СССР и союзных республик, а также члены Центрального Военного Совета, Военного Совета ЦК, политбюро, командование объединенных военных округов и вообще силовые структуры. В результате, все дорожащие креслом в государственных и хозяйственных структурах выберут именно их, так как партийные должности будут выглядеть уже не такими «вкусными». В партийных структурах останутся более идейные кадры. А сама партия будет уже не указывать что и как делать, а контролировать деятельность чиновников и быть фильтром, рассматривающим кандидатуры на государственные должности и отсеивающим явно некомпетентных или нечистых на руку людей. То есть, партия станет контролером и трибуналом над бюрократией. А чтобы ее решения имели силу — и нужен контроль над силовыми структурами через военсовет ЦК и ЦВС.

— Но этого недостаточно, — продолжал Машеров. — Мигрировавших в госаппарат чиновников тоже надо держать в узде. В свое время, Николай I, при всей своей самодержавности, заявил: «Россией правят тридцать тысяч столоначальников!». Мы можем принимать любые решения, но столоначальники в министерствах и на местах все это замотают, извратят и спустят на тормозах. Поэтому мы предлагаем ежегодно созывать отраслевые съезды опытных и заслуженных специалистов соответствующей профессии, которые должны рассматривать кандидатуры министров, их замов, начальников управлений, отделов и прочих контор в союзных и местных ведомствах, будут иметь право отсеивать неподходящих, а также предлагать своих кандидатов.

Кроме того, эти съезды будут избирать административные трибуналы в которых граждане смогут оспаривать и отменять решения разных инстанций и отдельных чиновников, противоречащие законам. Чиновник, решение которого трибунал отменяет три раза подряд, лишается должности. Причем чиновников, уволенных после решения трибунала или за плохую работу, будет запрещено пересаживать на равноценные места. Только с понижением. Нарушителей будут выкидывать с должности с запретом на госслужбу. Это поможет разрушить внутренние связи бюрократии. Тот, кто и после понижения проштрафится или нарвется на три отмены его решений подряд — получает пожизненный запрет на руководящие должности.

Также надо ввести правило по которому человек желающий занимать государственные, хозяйственные, партийные и прочие должности, должен не менее пятнадцати лет проработать в других частях страны. Пусть покажет чего он может сам добиться, без родни, земляков и друзей.

А чтобы чиновники не тянули, не заматывали, не отфутболивали дела и не устраивали бесконечный кругооборот бумаг, установить правило, что чиновник, не решивший так или иначе дело, с которым к нему обратились в течение рабочего дня, платит серьезный штраф. Если дело заматывают в каком-то учреждении больше трех дней- штраф платит начальник учреждения.

Еще нужны меры против произвола бюрократов на местах. Граждане, помимо обращений в административные трибуналы, должны иметь право на местном референдуме отменять решения отдельных чиновников и государственных структур, затрагивающие их права. Исключение — вопросы безопасности и обороны. Чиновникам придется не просто приказывать, а УБЕЖДАТЬ людей.

Кроме того, нужен новый порядок выдвижения людей на руководящие должности в стране. Не те, кто умеет хорошо лизать зад начальству, не те, кто умеет красиво трепаться, а имеющие ЗАСЛУГИ перед страной и народом.

— Меритократия? — спросил Цвигун.

— А что в этом плохого? — ответил Машеров. — Губернский мне рассказал про одну американскую фантастическую книгу, по ней еще фильм сняли «Звездный Десант», кажется, название. Там быть гражданами и занимать какие-то должности в стране могли только те, кто отслужил в армии или сделал еще что-то полезное для страны. И это правильно.

— А неплохая идея, товарищи, — сказал Судоплатов, — при такой системе всяким Горбачевым, Ельциным и прочей швали, станет крайне трудно подниматься наверх.

— Да, мне тоже нравится, — заметил Романов. — Правда, вот что делать с нетрудоспособными, теми же инвалидами…

— Для них тоже можно что-то придумать, даже многие инвалиды в состоянии принести пользу государству.

— Хорошо, тогда отдельно продумайте вопрос. Есть у кого-то возражения? Значит, принято. Петр Миронович, подготовьте в Совмине ваши предложения в виде законопроектов для Верховного Совета и съезда. Предлагаю работать вместе с Федором Давыдовичем, Яковом Петровичем и Владимиром Васильевичем, так как ваши направления работы пересекаются.

— У меня есть еще предложение, — сказал Машеров. — На эти мысли меня навели разговоры с Губернским. Он рассказал, что в его будущем существовала радикальная прокоммунистическая и патриотическая организация под руководством некоего Юрия Мухина, журналиста и историка. Эта организация предлагала систему народной оценки властей. На выборах граждане должны отмечать одной из трех предложений: «Наградить», «Наказать», «Без последствий». В первом случае данное должностное лицо или орган власти получают награду, во втором — срок, в третьем — остаются с тем, что есть. Сажать — это, конечно радикально, но отстранять от государственных должностей на пару избирательных сроков будет полезно, чтобы не появлялись всякие «всенародные», которые, усевшись во властное кресло, плюют на народ и страну.

— А еще, Губернский в этой связи упомянул античные Афины, где был «суд черепков» или остракизм. Граждане ежегодно собирались и писали на черепках имена самых ненавистных политиков и чиновников. И тот, против кого было больше всего черепков — отправлялся в изгнание. Ну, у нас ненавистных чиновников в изгнание отправлять незачем, а вот изгонять с должности с запретом на чиновничью профессию будет очень полезно, чтобы не было как в будущем, когда всякие чубайсы, ненавистные всей стране, много лет сидели наверху и никак их убрать было нельзя.

— Остроумное предложение, — сказал Романов, — хотя одно из будущего а другое из глубокого прошлого. Но выглядит разумно. Зарвавшихся и зажравшихся людей при власти, надо окорачивать и приводить в чувство.

— В дополнение ко всему этому, — сказал Машеров, — нужно создать независимый контроль, причем треть состава должна избираться Верховным Советом, треть съездом партии и треть — отбираться по жребию из кандидатов выдвинутых коллективами. И последнее. Для усиления контроля снизу над выбранными властями, надо изменить порядок выдвижения кандидатур. Сейчас это делает в избирательном округе сумма никак не связанных между собой граждан, которые никак не могут контролировать своего избранника. Если кандидатов будут выдвигать, так сказать, «группы по интересам», коллективы предприятий, научных и прочих учреждений, общественные объединения, то они смогут их проконтролировать, и после избрания, а в случае чего и организовать отзыв.

Между прочим, есть в Африке такая интересная страна, Ботсвана. Вполне благополучная, замечу. Там довольно интересная система выборов. Везде ведь как? При избрании исполнительной власти либо аморфная сумма граждан выбирает разрекламированного кандидата, либо это делают выборщики — депутаты и прочие. А в Ботсване каждый кандидат на выборах в парламент должен объявить, кого из кандидатов в президенты он поддерживает. Затем происходят выборы, смотрят, чьих сторонников избралось больше всего и этот кандидат становится Президентом. При этом депутаты его не избирают, но и граждане не избирают его напрямую, все зависит от того, насколько народ поддержал его сторонников. А это уже не одну рекламную морду в ящике выставить, засрав, простите за выражение, товарищи, всем мозги пропагандой, вроде выборов Ельцина в 1993 и 1996, тут сотни людей должны народу понравиться. На это никакой пропаганды не хватит!

— Интересная система, не знал, — сказал Романов. — Вы, Петр Миронович, эти соображения тоже проработайте c Кириллом Трофимовичем, если никто из присутствующих не против. Это поможет нам решить одну из двух главных проблем страны — с дураками. Точнее, дураками у власти.

— Тогда, если позволите, я выскажусь и о второй нашей главной беде, — сказал Машеров, — о дорогах. Ежегодно огромные средства просто зарываются в землю на ремонте дорог. И все равно, каждый следующий год то же самое — трещины, провалы, все ползет. По словам Губернского, в том будущем после установления «капитализма» на ремонте дорог шло просто фантастическое воровство. И Губернский упомянул, что как-то читал статью на эту тему. Помнил он ее плохо, не его профиль. Запомнил оттого, что наши дороги там сравнивались с дорогами в Средиземноморье, сработанными еще рабами Рима, которые и сейчас служат людям. Оказывается, дело в мягком и сухом климате, из-за которого почва под дорогами не раскисает. А у нас климат сырой и морозный, почва пропитана водой, которая зимой превращается в лед и рвет дороги. Так вот, в той статье было написано про одного ученого из автодорожного института в Москве. Фамилию его Губернский не смог вспомнить. Какая-то еврейская — то ли Гольдштейн, то ли Гольденберг… Что-то немецкообразное. И этот ученый создал машину, которая «отжимала» грунт, выжимая всю воду, потом утрамбовывала его обратно и сверху укладывала дорожное полотно. Такая дорога могла обходиться без ремонта полвека! А если под «выжатый» грунт класть специальную полимерную пленку и покрытие делать особое, из смеси асфальта, перемолотых в гранулы старых покрышек и каких-то синтетических смол, так и больше ста лет! На испытаниях изобретение отлично себя показало, но это уже было начало 90-х и оно грозило лишить дорожную мафию огромных доходов, так что машина никому была не нужна, а ученому бандиты предложили убираться, пока цел. Он и убрался, в Израиль. Но сейчас он в стране и его можно найти. Вряд ли в том институте много ученых с подобными фамилиями. Если он уже работает над этой темой, ему надо помочь, а если еще нет — подсказать. Думаю, Семен Кузьмич мог бы его отыскать.

— Сделаем, — сказал Цвигун, — если он сейчас занимается дорожно-строительными темами, то найдем.

— Будем надеяться, — сказал Машеров. — Однако, по дорогам что-то должно ездить, товарищи. Губернский передал мне недавно свои соображения на этот счет, с собственно ручными рисунками машин из будущего. Иномарок, как вы догадываетесь. Почему-то так сложилось, что грузовики, тягачи и другой тяжелый транспорт мы делать умеем, а как коснется легковушек или автобусов — получаются или уродеры, как выражается Губернский, или по его же словам, «ведра гаек», или что-то устаревшее лет на двадцать по сравнению с остальным миром.

— Ну, это вы уже перегибаете, Петр Миронович, — сказал Романов, — сами же говорили о рисунках Губернского. И вполне симпатичные машинки по ним на ГАЗе и ВАЗе сделали. Даже запад в шоке.

— Сделали, Григорий Васильевич, — ответил Машеров, — вот только когда они в серию пойдут, неизвестно. Я ведь после встречи с Губернским подробно интересовался историей нашего автопрома. И выяснил, что делали наши инженеры в автотранспортном НИИ и заводских КБ машины не хуже западных и даже лучше. Вот только изготавливали их хорошо если по десятку штук. А потом либо заворачивали под разными предлогами, либо долгие годы обсуждали с чиновниками из Минавтопрома, а если потом и ставили в серию, то на фоне иномарок они уже выглядели старьем. И начальству автозаводов это было не нужно — легче гнать вал. Поэтому я предлагаю дать в этом смысле коллективам автомобильных институтов, КБ, заводов, больше свободы. Пусть создают новые машины и выпускают мелкими сериями без разрешений и согласований. Если машины будут хорошо продаваться у нас и за границей, значит можно сразу ставить на конвейер.

При этом, товарищи, у нас вообще транспорт развит недостаточно. Это на одной шестой суши! И на большей части этой суши вообще нет дорог! Правда, у нас подписаны контракты с теми же итальянцами о строительстве и модернизации железных дорог, особенно ведущих к богатствам Сибири. Планируется наконец закончить БАМ, а в перспективе продолжить его на Сахалин, до пролива Лаперуза а там, кто знает, может, и в Японию мостик перекинем. Кроме того, я считаю, что нужно возобновить строительство Заполярной дороги Архангельск-Анадырь, но понятно, на другом уровне. Работать должна техника, а не заключенные. Аналогичную дорогу надо проложить и вдоль нашего Тихоокеанского побережья от Владивостока до Анадыря и Петропавловска. Это даст нам круглогодичный доступ к богатствам Севера, Сибири и Дальнего Востока, не зависящий от навигации, а также укрепит наше стратегическое положение.

— Поддерживаю, — сказал Огарков, — нам необходимы пути на дальний Восток и в Арктику помимо Транссиба…

— Строить их — каторжная работа, — задумчиво сказал Кулаков. — Тундра, льды… Можно использовать вахтовый метод — сказал Машеров — для обеспечения энергией ставить в укромных бухтах списанные атомные подводные лодки, используя как электростанции, а также приводить буксиром приливные электростанции на бетонном понтоне и притапливать где надо. Технология такая разработана.

Однако, товарищи, будем реалистами. Есть у нас много мест, где строительство железных или любых других дорог нецелесообразно и вряд ли будет. Тундры, степи, пустыни, горы. Но и там нужно возить людей и грузы. Тут напрашивается непривычный, но вполне реальный транспорт. Во-первых, дирижабли…

— Диирижааблии… — протянул Рябов. — Не слишком ли архаично?

— Ничуть не архаичнее двигателей внутреннего сгорания и автомобилей, появившихся примерно в одно время с дирижаблями и как бы даже не раньше-ответил Машеров-Губернский упомянул что в начале следующего века, над дирижаблями всерьез работали в Европе и за океаном, в том числе военные (противолодочное патрулирование, носители мощных РЛС и баллистических ракет). А в условиях нашей страны дирижабль во многих местах имеет преимущество перед самолетом и вертолетом. Большой дирижабль берет намного больше груза, может в отличие от самолета нести негабаритный груз на подвеске и дальше любого вертолета, намного экономичнее, дальше летает, не нуждается во взлетно-посадочных полосах. Доставит что угодно в любую глухомань или хоть на другой континент. Губернский рассказывал, как во время нападения НАТО на Югославию в 1999 году, Россия пыталась послать свои войска в Косово, но пронатовские правители Болгарии, Румынии и других соседних стран не разрешили пролет над своей территорией, а лететь вокруг Европы без дозаправки было нельзя и дозаправиться негде. А дирижабль все довез бы без проблем. «Гиндендбург» в тридцатых из Германии в Америку летал!

— Пока не взорвался, — заметил Щербицкий.

— Отчего и как он взорвался — дело темное, — ответил Машеров, — уж больно вся шумиха вокруг его гибели была выгодная конкурентам дирижаблей — судовладельцам, авиакомпаниям, железнодорожным компаниям. А отказываться от дирижаблей после катастрофы «Гинденбурга» так же «умно», как после гибели «Титаника» отказаться от океанских лайнеров. В любом случае, сейчас технологии куда совершеннее, чем в тридцатых. Вместо взрывоопасного водорода гелий или флегматизированный водород, автоматизация и прочее. С дирижаблей можно и ракеты в космос запускать из стратосферы. Но мне вам объяснять, сколько стоит каждая тонна груза выводимая на орбиту и какая это экономия.

— Я тут прикинул по поводу Югославии, — вмешался Огарков. — А ведь верно! Эти пузыри за несколько суток могут перебросить крупные силы с Дальнего Востока к западной границе и наоборот. Вблизи фронта им, понятно, делать нечего, но доставлять людей и грузы в армейский тыл вполне могут. Или перебрасывать с одного участка на другой. По грузу, дальности, экономичности вне конкуренции и аэродромы не нужны.

— Помимо дирижаблей есть еще один вид транспорта, который незаслуженно затирают, — сказал Машеров. — Это экранопланы. Я говорил с конструктором Ростиславом Алексеевым. Там какой-то бред, товарищи. Машина есть, прекрасно себя показала, но в серию не идет, так как ведомствам это не надо! Моряки считают, что раз летает, тем более над сушей — то не корабль. Авиаторы считают, что раз летает совсем низко — то не самолет! И отличные машины уж который год как подзаборники! В прошлом Губернского, они так промурыжили проект до самого капитализма, когда и это, извините, просрали.

— Да, красивые машины, видел как-то, — подтвердил Ивашутин. — Но не дороговато ли?

— Мы тут прикинули, — ответил Машеров, — расходы окупятся при доставке людей и грузов туда, где нет дорог и аэропортов. Гладких поверхностей на земле и воде у нас хватает. К тому же, можно удешевить. У нас хватает старых самолетов, которые уже не выпускают в небо, вроде АН-2. При минимальных затратах они могут быть переоборудованы в экранопланы и прослужить еще долго. Кстати, на Западе в двадцать первом веке тоже работают над экранопланами, в том числе военными. Поэтому я предлагаю создать при Совмине СССР управление воздушно-экранного транспорта и управление воздухоплавательного транспорта.

— Немного фантастично звучит, но предложения интересные, — сказал Романов. — Что ж, раз вы, Петр Миронович, с ними выступили — вам над ними и работать. Инициатива, как известно, наказуема.

— Кстати, тут столько раз упоминали Губернского, что за история с ним была в институте? — спросил Шелепин. — Тут Демичев говорил, что чуть из ВГИКа не вылетел, да с такими обвинениями, что впору застрелиться.

— Мои люди все выяснили, — ответил Цвигун, — тут целая интрига. Из посольства в Гаване в МИД прислали телегу с обвинениями Губернского в целой куче грехов, до антисоветизма и расизма включительно, из-за сочиненных им песен, особенно той, известной, про негра.

— Да, песня, конечно, хулиганская, — улыбнулся Романов, — но мне нравится. Племяшка с подружками ее целый месяц на магнитофоне крутили.

— Так вот, — продолжал Председатель КГБ, — Громыко сразу за это ухватился. На Губернского ему было плевать, главное — подкопаться под Петра Мироновича который ему покровительствует. Ну и под всех нас, косвенно. Предсовмина СССР поддерживает «расиста» и «антисоветчика»! Таким способом деды из политбюро и ЦК хотели нас стреножить. Ну и послал Громыко во ВГИК своего референта, с приказом натравить на Губернского местное начальство, пришить политику и выгнать из института. А у этого референта был приятель, некий Владлен Памфилов из отдела культуры ЦК комсомола. У которого был серьезный зуб на Губернского.

— А что ему Губернский сделал? — поинтересовался Мазуров.

— Ему-то ничего, они даже знакомы не были, — ответил Цвигун. — Но у этого Памфилова есть сводный брат, который был секретарем райкома комсомола в Ленинграде. Так вот, этому брату не понравилось творчество Губернского и его рок-группы, и он решил облить их помоями, используя связи в прессе. Так как мы отлеживали все, что касалось Губернского, то проверили этого секретаря и узнали немало интересного о его глубокой и нежной любви к другому молодому человеку.

— Тьфу, гадость! — виртуально сплюнул Мазуров.

— Секретаря этого сразу турнули из комсомола со всеми вытекающими, — ухмыльнулся Цвигун. — А этот Памфилов решил, что Губернский имеет к этому отношение. Тут он угадал, он только не знал, какое именно отношение. И вот, услышав от приятеля-референта о задании Громыко, решил, что это шанс отомстить за родственника и за свою оказавшуюся под угрозой карьеру. Раздобыл в ЦК комсомола соответствующую бумагу и поехал с референтом в ВГИК. А тот и рад — две бумаги из двух контор выглядят внушительнее, чем одна из одной. И они чуть не добились своего! Хорошо, куратор Губернского майор Метелкин вовремя все узнал и с помощью директора творческого объединения «Экран» Хессина поломал им всю игру. Когда Памфилов и этот референт поняли, что против них играет Комитет и что никакого недовольства на Кубе Губернскому не пришить — сразу скисли и были рады выбраться из этой истории под предлогом недоразумения.

Цвигун вздохнул:

— Тяжело с этими творческими личностями. Невозможно понять, куда у них мозги вывернутся! Один Тарковский сколько крови попортил своей американской дуростью…

— И что с ним теперь? — спросил Машеров

— Да что, кается! — махнул рукой Цвигун. — Говорит, затмение нашло. По уму надо бы простить и пусть дальше кино снимает. Но не просто так. Пусть выступит на телевидении, обгадит этот «свободный мир» посильнее! И другим наука, и ему обратного пути не будет.

— Думаю, все согласны с Семеном Кузьмичом? — спросил Романов. — Тогда решено.

— А что с Громыко будем делать? — поинтересовался Шелепин. — Доверять ему после такого нельзя.

— А что с ними делать, — отозвался Кулаков, — проводим на персональную союзного значения, благо возраст подошел да и здоровье не очень.

— Я согласен, — кивнул Романов. — Вижу, возражающих не нашлось.

— Кстати, о возрасте, — сказал Машеров. — Похоже, нашим ученым удалось синтезировать препарат, по своему составу и действию практически полностью совпадающий с сывороткой, полученной из крови Губернского. Не знаю насчет бессмертия, но от старческих болячек он избавляет полностью. Да и зубы начинают расти, ученые окрестили это «акульим синдромом». Так что, думаю, больше нет необходимости изводить Сергея Андреевича заборами крови, делать из него донора поневоле.

— Отличная новость, Петр Миронович, — откинулся на спинку кресла Романов. — Планируется производить препарат серийно?

— С этим бы мы лучше не торопились, — ответил Машеров. — Во-первых, он еще не прошел клинические испытания на добровольцах, во-вторых, его себестоимость все же получается немаленькая, в-третьих, в случае массового применения старики начнут молодеть, а пенсию у них уже не отнимешь. Представляете, какой удар по бюджету СССР? У нас будет страна вечномолодых пенсионеров. После окончания испытаний на добровольцах предлагаю производить препарат небольшими партиями, давать его людям, кто реально ценен для страны — заслуженным артистам, ученым, художникам, писателям… Ну и политикам тоже, если они того заслуживают. И, кроме того, направить ограниченные партии в медучреждения под строгим учетом. Пусть используют только при лечении тяжелобольных. Например, в онкологические отделения, поскольку, по мнению проводивших исследования препарата, он неплохо воздействует на раковые клетки. Опять же, мы оказываемся монополистами, никто в мире в ближайшие годы не сможет, я думаю, повторить наш успех, разве что выкрасть состав препарата. Так что с его помощью мы можем диктовать условия западным странам, во главе которых обычно стоят немолодые политики. Ну это в общем и целом, как говорится, тут еще стоит се как следует обдумать, учесть все нюансы.

— Здравая мысль, Петр Миронович, не поспоришь. Тогда возглавьте разработку соответствующего законопроекта или документа… Что ж, товарищи, может быть, пожалуй, на сегодня закончим? Возражений нет? Все знают, кто чем занимается? Тогда всем спасибо, больше никого не задерживаю.