Глава 22
И снова Москва, снова Казанский вокзал и широкие столичные проспекты с важно скользящими по ровному асфальту «Волгами», тарахтящими «Жигулями» и «Москвичами». И ни одной иномарки, вот было время!
Хотя нет, вон ползет «Мерседес» с флажком какой-то страны слева на капоте, а впереди со включенной мигалкой катит милицейский «Жигуль». Не иначе посла везут в Кремль на встречу с Громыко, а может, и из Кремля, так и не разберешь навскидку. Стекла затонированы, кто внутри сидит — непонятно.
А я с рукописью повести «Знак беды» пробираюсь в редакцию «Юности», ставшей для меня за последние месяцы чуть ли не родной. На этот раз Полевого не было, сказали, укатил отдыхать на море в Крым, но завещал, если что, позаботиться обо мне. Невольно вспомнились события 2014 года, когда полуостров, как выразился Владимир Владимирович, «вернулся в родную гавань». Крым наш — и никаких гвоздей!
Интересно, как сейчас в мире дела обстоят? Война на Донбассе, наверное, по-прежнему продолжается. Какое-то ИГИЛ теребит Ближний Восток, грозится захватить весь мир. Ну, с этих фанатиков станется, их же вроде пиндосы поддерживают, пытаясь руками игиловцев скинуть в первую очередь сирийского президента Башара Асада. Боюсь, рано или поздно России придется вступить в схватку с этими отморозками, но ведь они могут ответить террористическими актами.
Но, может быть, в моих силах повернуть ход истории таким образом, чтобы не было ни Донбасса, ни ИГИЛ, чтобы Союз не развалился, словно старый тарантас на кочках? При известном старании и удаче — почему нет? И вот эти письма в МВД и ГРУ могут стать небольшим шажочком на пути к тому, чтобы что-то изменилось в лучшую сторону.
Перед тем, как опустить письмо для Щелокова в почтовый ящик на улице Огарева, снова воспользовался лейкопластырем. Добираясь до Хорошевского шоссе, где располагалось здание ГРУ, я пластырь не отдирал, чтобы одну и ту же работу не проделывать дважды.
Избавившись от писем, почувствовал огромное облечение. Вытер со лба пот и, довольный проделанный работой, еще раз удостоверился, что в мою сторону никто не смотрит. Как хорошо, что в это время нет понатыканных всюду камер наблюдения. Отодрал пластырь и выбросил клейкие комочки в первую же попавшуюся урну для мусора.
Оставалось время побродить по Москве. Почему-то потянуло в центр, не иначе Кремль обладает какой-то загадочной притягательностью. Минуя Таганскую площадь, невольно задержался у парадного входа в «Театр на Таганке». Афиша призывала посетить спектакль «Жизнь Галилея». В ролях значились Валерий Золотухин, Леонид Филатов, Владимир Высоцкий в роли Галилея… Хм, а ведь никого из них в будущем мне вживую увидеть не довелось. А каждый из них — фигура, Актер с большой буквы. Тот же филатовский «Сказ про Федота-стрельца» я помнил почти наизусть. Мелькнула даже мысль напечатать его, и выдать за свой, но эту идею я все же задавил в зародыше. На святое не покушаются. Другое дело, по роману или повести от Пикуля с Астафьевым не убудет, а у Филатова его «Сказ» — главное, на мой взгляд, достижение, а не роли в непонятных перестроечных фильмах. Разве что «Экипаж» еще куда ни шло.
Нужно будет как-нибудь приехать в Москву не одним днем, а хотя бы с ночевкой, чтобы один вечер посвятить походу в театр, вживую насладиться творчеством звезд, пока они не перемерли один за другим.
По возвращении из Москвы я наконец-то нашел время для посещения областного военного комиссариата. Пообещали в ближайшее время разобраться с моим вопросом, и я с легким сердцем покинул это заведение с красными звездами на воротах. В прежней жизни послужить мне не довелось, в этой я уже тоже по возрасту не подходил для срочника, даже не знаю, что мне впишут в военный билет, если я его все-таки получу.
Между тем Полесских со своими студентами уже перебрались на Золотаревское городище, активно приступив к раскопкам. Я выкроил время в ближайшее воскресенье, чтобы туда съездить. Хотел было и Валю прихватить, подумав, что, быть может, ей будет интересно. Но ее опять начало подташнивать, поэтому она предпочла остаться, как говорится, на хозяйстве.
Все ждал, когда ее животик начнет понемногу округляться. Но пока, похоже, было рановато. И сколько я ни приникал ухом, ничего, кроме как бурчания желудка в один из моментов, услышать не удалось. Тем более никто еще не толкался ножками.
Появившись на раскопках, я немного офигел. Студенты, возглавляемые старым археологом, успели тут все перелопатить. Михаил Романович, который выходной день решил провести со своими ребятами, а не на диване у телевизора в четырех стенах, при моем появлении буквально засиял.
— Сергей Андреевич, вы не представляете, это же настоящий Клондайк! Посмотрите, что мы обнаружили. И это только малая часть, мы практически каждый день отправляем находки в Пензу, и в первую очередь самые ценные. Мы даже сумели найти несколько золотых изделий. Золото, правда, далеко не высшего качества, сразу видно, что с какими-то примесями, но тем не менее…
Он подвел меня к длинному деревянному столу из грубооструганных досок, прикрытому сверху двускатным дощатым навесом. Здесь, похоже, студенты и столовались, и препарировали свои артефакты, некоторые из которых сейчас предстали моим глазам.
В принципе, ничего неожиданного, все те же наконечники стрел, копий, заклепки и металлические полоски с щитов, даже проржавленный до дыр шлем, вроде как принадлежавший буртасскому воину.
— На первый взгляд, удивительно, почему татаро-монголы не подобрали оружие, для них это было обязательным ритуалом после победного боя. Предполагаю, что сразу повалил снег, а с утра ковыряться под снежным покрывалом им было просто лень. А на следующий год уже и вовсе тут все заросло.
Я кивал с важным видом, словно все это слышал впервые. Хотя такую же версию в свое время озвучил Белорыбкин, но не станешь же ссылаться на человека, которому сейчас всего-то лет двенадцать или тринадцать. Эдак точно в «дурку» упекут. Лучше изображу удивление, порадую старика очередным благодарным слушателем.
— Кстати, Сергей Андреевич. Ребята обед как раз сготовили, гречневую кашу с тушенкой, милости прошу присоединиться.
— А что, не откажусь. Только пусть положат гречки поменьше, а тушенки побольше, — с улыбкой кивнул я в сторону парящего над костром большого котла.
После обеда я даже принял участие в раскопках, поковырявшись на выделенном мне участке земли. Мало того, помимо полуистлевших частей оружия нашел женской шейное украшение в виде насаженных на проволоку круглых камешков из бирюзы, заставив Полесских развести руками: «Да вы просто везунчик!»
Между тем понемногу и моя повесть «Крепость на Суре» приближалась к своему экватору. Благодаря нескольким походам в научную секцию областной библиотеки я собрал немало вспомогательного материала, по большому счету оставалось облечь все это в литературную форму.
«Экий я писатель!» — тешил я себя то и дело сладкой мыслью. Ну а что, вот же, рожаю, так сказать, эпохальное произведение. Ну может и не эпохальное, но тем не менее… Во всяком случае, в пределах Пензенской области я должен заработать себе имя.
Местные краеведы ограничивались все больше научными статьями, брошюрками на заданную тему, наверное, полета мысли не хватало написать что-то более художественное. А тут я со своей книжкой!
Но вот вопрос, удастся ли ее вообще издать? Как говорил Тюстин, можно рассчитывать на помощь Мясникова. Если не получится опубликовать в центральном издательстве, то хотя бы в том же «Приволжском книжном издательстве» в Саратове. А там, глядишь, забабахаю еще одну, рассказывающую о битве защитников буртасского городища с туменами Батыя. Чем не вариант? Тема-то уже наезженная получается.
А в среду произошло событие, встряхнувшее весь «Плодовощторг», да и нас, собственно, как «виновников торжества». В районе обеда Валентине позвонил Иван Степаныч, и принялся с чем-то поздравлять. Разговор проходил при мне, и я видел, как Валя сначала недоуменно отнекивалась, но затем, видно, что-то вспомнив, покраснела и сказала:
— Ах да, я и забыла уже, действительно, Сережа отвозил в Москву мое стихотворение.
А сама при этом погрозила мне кулаком.
Оказалось, что в свежем номере «Работницы» наконец-то напечатали стихотворение «Миллион алых роз». Признаться, и у меня из головы как-то выпало посещение редакции «Работницы». Мы тут же помчались экспроприировать журнал в ближайший киоск «Союзпечати», и успели купить последние пять экземпляров.
Валя тут же нашла нужную страницу и протянула мне. Там, на развороте, красовались репродукции картин Пиросмани и отрывок из повести Паустовского, о несчастной любви художника к певице. Стихотворение за авторством «заведующего овощным магазином из Пензы Валентины Колесниковой» было напечатано в правой колонке, в рубрике «Из поэтической тетради».
Дома по этому поводу Валя вновь организовала застолье, снова пригласив всех соседей. Те, похоже, уже понемногу начинали привыкать к подобного рода посиделкам. Ринат, по своей вере вроде бы непьющий, заранее почесывал нос и потирал ладони. А его Айгуль выставила на стол соленья и маринады, переданные родственниками из деревни. Только тихая Анна Павловна скромно сидела на углу стола, но и ее глазки живо заблестели при виде разносолов. До прошлых посиделок я и не подозревал, что бабуля не прочь залить в себя рюмку-другую.
— Так, Валя, дай-ка почитать, что ты тут насочиняла.
Ринат взял журнал и с чувством принялся декламировать нетленное произведение соседки.
— Ты особо на спиртное не налегай, — попросил я негромко Валентину, — а то ведь в положении как-никак.
— Сама знаю, что ж я, дура что ли! Я так, чисто символически.
Когда Ринат поинтересовался, чего это вдруг Валя ограничилась одной рюмкой, пришлось сознаваться.
— Что?! Уже третий месяц? А я ведь абайлау… Тьфу, как это по-русски? Ну то есть чувствовал. Вижу, то и дело тошнит тебя, думаю, неспроста все это. Да и Айгулька моя намекала… Давайте поднимем тост за будущего батыра. Ну, или красавицу, что тоже неплохо. А ты, соседка, вон лучше «Буратино» себе налей. Или лучше Сергей нальет, пусть мужчина поухаживает за любимой женщиной.
Ночью благодарность Валентины была выше всяких похвал. Перевозбужденная подвыпившая женщина, да еще и получившая столь необычный подарок… Да уж, по всей видимости, искать кого-то еще, в этом времени, смысла нет абсолютно.
Во время перерыва в сексуальном марафоне, устроенного мне Валентиной, она поделилась со мной еще одной радостью. Оказывается, Чистяков в сегодняшнем телефонном разговоре сообщил, что внес ее и меня заодно в список гостей на празднование «Дня торговли», по традиции отмечавшегося в последнее воскресенье июля.
— Это где, у вас в конторе, в актовом зале с вручением почетных грамот? — уныло поинтересовался я.
Оказалось, что торжественная часть, с речами и поздравлениями от обкома и горкома, это одно, а нас пригласили еще и на неофициальный банкет, вечером — и это далеко «не для всех». Там будет вся торговая элита Пензы, и попасть туда рядовому завмагу просто нереально. Но ее ударный труд, а тем более стихотворение в «Работнице» и мои успехи на ниве литературы не могли не остаться незамеченными.
— Завтра идем заказывать мне платье, а тебе костюм «на выход», — сказала Валя голосом, не терпящим возражений, и вновь впилась в мои истерзанные губы сочным поцелуем.
