Странные старшие классы

Проучившись 9 лет в школе Св. Петра, настала пора перейти к большим (едва ли) и к лучшим (вряд ли) вещам: старшей школе. *крупный план, крики и музыка из ужастика на заднем фоне* Я окончил католическую школу славным парнем с хорошей репутацией, но все же это был важный момент, хоть я по-прежнему оставался в Ла-Крессенте. Из крошечного мирка шестидесяти учеников я попал в мир пяти сотен. Из скромного кирпичного строения я перешел в заведение с просторными коридорами, закрепленными за определенными классами, и десятками учителей. Масштабы происходящего были головокружительны, зато школа находилась всего в четырех километрах от дома. Удобство было, хм, удобным.

Входя в ворота школы в свой первый день, я поразился собственному спокойствию. Мне не было страшно. Я был рад переменам и твердо верил в слова учителей о том, что передо мной – все мое будущее.

Я приехал в школу с Николь, которая уже была старшеклассницей. Это тоже помогло успокоить нервы. По дороге в школу меня волновал ряд вопросов: будет ли все как в кино – хулиганы, жуткие старшеклассники, ужасные обеды и куча домашки? Сомнительно. Легко ли я заведу друзей? Вероятно. Будут ли это лучшие годы моей жизни? Очень надеюсь, что нет. Но все эти вопросы меркли на фоне таких проблем, как забытый код от шкафчика, страх не найти нужный кабинет или обед в одиночестве. Суровая жизнь, да? Но разве не все проходят через это в старшей школе? Мы ломаем голову и беспокоимся о том, что нам неподвластно?

Нам надо успокоиться!

Первый год старшей школы пришелся на тот неловкий период, когда все чувства обострены и преувеличены.

Я не знал, как наладить отношения с людьми за пределами моего круга знакомых, и не сказал бы, что был мегаобщительным учеником.

Помню свою первую презентацию в 9 классе. Как же я волновался! Я всегда боялся публичных выступлений. Думаю, в этом я не одинок. Трудно сохранять спокойствие перед аудиторией, поедающей тебя взглядом и тщательно взвешивающей каждое твое слово. Меня трясло при одной только мысли об этом. Я НЕНАВИДЕЛ ЭТО. От перспективы оказаться вот так в центре внимания у меня холодела кровь, и учащалось сердцебиение.

Даже сегодня я волнуюсь, выступая перед публикой. С YouTube все иначе – там я снимаю видео, редактирую и выкладываю его, находясь дома в тишине и покое. А публичные выступления подразумевают живую аудиторию, сидящую прямо перед тобой. Со временем я стал относиться к таким выступлениям спокойнее, но я не могу сказать, что привык к ним. Вернемся к нашим баранам.

Я встал перед классом, готовый начать речь, сглотнул, открыл рот и начал: «Всем добрвуклодл». В этот момент мой голос сорвался; все захихикали, а я покраснел, как помидор. Каким-то образом я дотянул до конца выступления, получил «4–» и продолжил жить дальше. Вспоминая тот мучительный момент, забавно осознавать, что говорить на публику теперь моя работа. Тот случай мог задушить мою уверенность в себе, но я должен был с этим справиться, и мне это удалось. Сегодня мой голос ВСЕ ЕЩЕ срывается, но я научился держать удар: обычно выдаю пару самоуничижительных шуток и продолжаю. Некоторые вещи не меняются, но можно контролировать свое отношение к ним. И если получается, то все, что тревожило в школе, становится бессмысленным.

Если не брать в расчет половое самосознание, я был хорошим подростком. Редко получал оценки ниже «5» и был сущим ангелом. Но старшая школа натолкнула меня на мысль о том, как беззаботно я жил до сих пор. Я видел подростков-бунтарей. Я слышал, как они матерятся. И я понятия не имел, что за «травку» все обсуждают. Я был таким паинькой и все думал: «Это ведь настоящая жизнь, да?» У меня не было серьезных отношений, я почти не ругался, не пробовал ни капли спиртного и уж точно не баловался с наркотиками. Но, конечно, непорочность не может длиться вечно, и вскоре меня закружил водоворот подростковых страхов и бунта. Ладно. Меня послушать, так я стал наркоманом и менял девчонок, как перчатки. Все было не так. Просто мир резко открылся мне, будто повязку с глаз сняли. Как хороший мальчик, я не стал пробовать на себе все «плохое», но видел, как оно бывает.

Вероятно косвенно я все же подвергся этому влиянию, потому что в 11 классе все начало меняться, и во мне проснулся бунтарь. Меня мало волновало, что домашка была далека от идеала. Я допоздна засиживался с друзьями, невзирая на будни. И даже побывал на паре-тройке вечеринок! Я вылез из раковины. И я не сожалею, хоть и совершил пару несвойственных мне поступков. Результатом наплевательского отношения стали несколько заваленных контрольных, штрафы за превышение скорости и тусовки допоздна. Родители вызвали меня на разговор, в результате которого я осознал, что был сам не свой. Да уж, мой период «хулиганства» не сравнить с тем, что пережили другие ребята – вы бы не поверили тем ужасам, которые можно рассказать про них. Но это меня не оправдывает. Я увидел себя в плохом свете и понял, что мне надо расставить приоритеты. Именно этим я и занялся.

Я вернулся к себе прежнему.

Именно так и бывает в старшей школе – мы попадаем под влияние чужого опыта, пока пытаемся разобраться в себе. Мы экспериментируем, совершаем ошибки и учимся на них. Возможно, я не допускал ошибок, которые изменили бы мою жизнь, но я видел, как мои ровесники вынуждены были разгребать последствия опрометчивых решений. Так что я наблюдал и делал выводы вместо того, чтобы ввязываться в преступления самому. На мой взгляд, не так уж плохо. Старшая школа, как и любое незнакомое окружение, поначалу кажется странной, но вместе с тем это испытание для подростков: сумеешь ли ты приспособиться. Я заметил, что все ребята разбиты на компании по интересам, которые сложились еще в средних классах, и это было фигово, потому что я-то перешел из другой школы. Но у меня были знакомые по спортивным кружкам, так что я решил, что если буду тусоваться с ними или просто молча стоять рядом, они познакомят меня со своими друзьями, и так я обзаведусь компанией.

Мой план сработал.

Быть новичком – не худшая вещь в мире. На первом футбольном матче, спустя пару недель после начала учебного года, одна девушка сказала:

– Все только о тебе и болтают, Коннор.

– Стой. Что?! – Я был в шоке. – С чего вдруг?

– Не знаю! Все считают, что ты милый, а еще клевый спортсмен и все такое!

«Как мало надо, чтобы им понравиться, – подумал я. – Но сойдет!»

Им и в голову не приходило, что сам я себя крутым не чувствовал, но меня это не волновало, тем более мой социальный статус от этого только выигрывал. Именно это я и делал в старшей школе: играл роль, пока роль не стала мной. И импровизировал. Очень много. Это минус взросления. Слишком много приходится притворяться. Мы часто поступаем так, как нам несвойственно, нежели действуем от сердца, потому что не уверены в себе. Родители часто говорят: «Просто будь собой!» Но легче сказать, чем сделать. Кажется, что прежде чем начать задумываться о расцвете, мы должны вырасти. Мне понадобились годы, чтобы осознать и принять это.

Мне понравились слова той девушки на футбольном матче, потому что я отчаянно хотел быть крутым парнем, независимо от того, насколько избито это звучит. Я слишком парился на тему того, во что одет и как я разговариваю; блин, я даже стал заморачиваться насчет каждого своего слова. Достаточно ли круто это прозвучало?

Меня пугала мысль, что меня не примут. «Надо выглядеть круто, и тогда будешь крутым», – всегда думал я. Пару раз я наведывался в торговый центр, проводя по несколько часов в примерочной. Учитывая, что магазинов было всего три, мой новый стиль был ограничен. Мама, она же мой личный стилист и модный гуру, придирчиво осмотрела меня с головы до ног, и мы оба остались довольны результатом.

Я радовался новому стилю – джинсы по фигуре, хорошая обувь, крутые футболки с принтами. Да, тогда они были в тренде. (И не надо так на меня смотреть.) Я готовился смело войти в зону обсуждения, которой была старшая школа. Моя показная крутизна была такой крепкой, что напоминала броню – броню уверенности. Я убедил себя, что если даже не смогу соответствовать высоким стандартам, то стойко вынесу косые взгляды и двусмысленные комментарии. Но я встретил молчаливое одобрение и даже услышал несколько восхищенных шепотков. Точнее, я думаю, что они были таковыми. Возможно, всем казалось, что я урод и просто лезу из кожи вон. Наплевать! Сейчас я точно не хочу знать правду.

В любом случае давление, которое ты испытываешь при взрослении, в особенности то, которое оказываешь сам на себя, – не подарок. Ужасно напрягает, когда все пялятся на тебя, даже если в 99 % случаев это не так. У парней и девушек свои сложности. Ребята должны соответствовать спортивным мужским стандартам, а девушки быть милыми, прекрасно одетыми куклами с безупречной кожей. Именно в старшей школе закладывается миф о женственности, мужественности и о том, какими должны быть мужчины и женщины. Но правда в том, что никто никому ничего НЕ ДОЛЖЕН. Ты оканчиваешь школу, оглядываешься и понимаешь, какими пустяковыми были все эти мысли и переживания.

Девушки могут быть спортивными, а парни чувственными. Девушки могут быть умными, а парни творческими. И наоборот. Пол различается лишь по первичным половым признакам (хотя даже это не всегда имеет значение) и не зависит от твоих интересов, пристрастий, целей и стремлений. Чтобы выжить в этом мире, парням нужна женская энергия так же, как и девушкам – мужская. Но этого не пишут мелом на доске, как математические теоремы.

В подростковом возрасте я испытал на себе подобное давление. В моей школе осуждалось проявление слабости в любом виде. Это касалось красивой одежды, любви к искусству или театру – я постоянно должен был быть начеку и продумывать каждый свой шаг, чтобы не показаться женственным. Мой опыт показывает, что социальные рамки, которых невольно придерживается большинство людей, слишком однозначны для мальчиков и девочек, чтобы нарушить общепринятые нормы половой идентичности. Так много сил уходило на то, чтобы строить из себя мачо, получать удовольствие от футбола и ненавидеть все творческое. Это было чуждо мне.

Впервые осознав, что мне нравится искусство, я долго не решался пойти в этом направлении. Я не хотел, чтобы меня дразнили «девчонкой» из-за того, что я решил заняться творчеством. Я подавлял свою творческую натуру, держась подальше от того, чем действительно хотел заниматься – театральными постановками, рисованием, кружками. Я боялся принимать в них участие, ожидая косые взгляды одноклассников. Ушли годы, чтобы перебороть себя и заняться делом. Как жаль!

Я окончил школу четыре года назад, и в моем теперешнем окружении личность ценят больше внешности, и я этому несказанно рад. В широком смысле культуры некоторые поверхностные стандарты были пересмотрены, когда неформальные люди заявили о своих правах. Но предстоит еще много работы. Только когда мы все примем как данность, что внутреннее содержание важнее внешности, наше общество по-настоящему шагнет вперед.