Я вообще-то не думаю, что инспектор Мидоуз полностью поверил в невиновность Гранта, или Биггза, несмотря на то что суд признал его непричастным к убийству Джонатана Уэлли. Обвинение, которое он выстроил против Гранта: справка из тюрьмы, украденные нефритовые фигурки, ботинки, которые совершенно точно совпадали со следами в гостиной убитого, – было, на его прямолинейный взгляд, слишком хорошо, чтобы его можно было опровергнуть; однако Пуаро, преодолев свою неприязнь к даче показаний, сумел убедить присяжных. Были вызваны двое свидетелей, видевших в тот понедельник возле бунгало Уэлли тележку мясника, а местный мясник показал, что сам он бывает в этой деревне лишь по вторникам и пятницам.

Нашли также женщину, которая при расспросах вспомнила, что видела выходившего из бунгало мясника, но не смогла дать описания его внешности. У нее лишь сохранилось смутное впечатление, что тот был среднего роста, чисто выбрит и выглядел точь-в-точь как положено выглядеть мяснику. Услышав это рассуждение, Пуаро лишь с философским видом пожал плечами.

– Именно это я и говорил вам, Гастингс, – сказал он мне после суда. – Он артист, этот человек. Он маскируется вовсе не при помощи фальшивой бороды и темных очков. Он изменяет свое лицо, да; но это лишь малая часть дела. Он на время становится другим человеком. Он живет в своей роли.

Да, действительно, я вынужден был признать, что тот человек, который приходил к нам домой, выглядел в точности так, как я представлял себе служителя психиатрической больницы. Мне и в голову не пришло бы усомниться в его, так сказать, подлинности.

Все это несколько обескураживало, и наши открытия в Дартмуре, похоже, ничем нам не помогли. Я сказал об этом Пуаро, однако он не соглашался признать, что мы ничуть не продвинулись вперед.

– Мы продвинулись, – сказал он, – мы продвинулись. При каждом столкновении с этим человеком мы чуть-чуть больше узнаем об особенностях его ума и его методах. А он ничего не знает о нас и о наших планах.

– Но тогда, Пуаро, – возразил я, – мы с ним в одинаковом положении! Я тоже не знаю, есть ли у вас какие-то планы, мне кажется, вы просто сидите на месте и ждете, чтобы он предпринял что-нибудь!

Пуаро улыбнулся.

– Mon ami, вы не меняетесь. Вы всегда остаетесь все тем же Гастингсом, настроенным по-боевому. Возможно, – добавил он, так как в эту минуту послышался стук в дверь, – у вас сейчас будет шанс. – И он рассмеялся, увидев мое разочарование: в гостиную вошел инспектор Джепп с каким-то человеком.

– Добрый вечер, мсье, – сказал инспектор. – Позвольте представить вам капитана Кента из американской Секретной службы.

Капитан Кент оказался высоким худым американцем со странно неподвижным лицом, выглядевшим так, словно его вырезали из дерева.

– Рад познакомиться с вами, джентльмены, – пробормотал он, коротко пожимая нам руки.

Пуаро подбросил в камин еще одно полено и придвинул ближе кресла для гостей. Я принес стаканы, виски и содовую. Капитан сделал большой глоток и одобрительно хмыкнул.

– Законодательство вашей страны мне по душе, – заметил он.

– Ну, перейдем к делу, – сказал Джепп. – Мсье Пуаро просил меня разузнать кое-что. Он по каким-то причинам интересовался, что кроется под названием «Большая Четверка», и просил в любое время дать ему знать, если я в своих служебных делах встречусь с этими словами. Я не обратил на это особенного внимания, но запомнил его слова, и когда присутствующий здесь капитан явился ко мне и изложил любопытную историю, я тут же сказал: «Нам нужно зайти к мсье Пуаро».

Пуаро перевел взгляд на капитана Кента, и американец заговорил:

– Возможно, мсье Пуаро, вам приходилось читать о том, что несколько торпедных лодок и миноносцев затонули, налетев на скалы у берегов Америки. Это случилось вскоре после японского землетрясения, и их гибель приписали шторму и сильной приливной волне. Ну, а совсем недавно в наши руки попались кое-какие люди… и с ними – кое-какие документы, проливающие совершенно новый свет на этот случай. В бумагах упоминается некая организация, именуемая «Большая Четверка», и дается весьма неполное описание некоего аппарата… Этот прибор, или аппарат, якобы способен накапливать огромное количество энергии и в виде узкого луча невероятной разрушительной силы посылать ее в любую заданную точку. Все это на первый взгляд казалось полным абсурдом, однако я переслал бумаги в штаб, чтобы там сами решили, чего они стоят, и один из наших высоколобых профессоров вроде бы ими заинтересовался. А потом до нас дошло известие, что один из ваших британских ученых выступил в научном обществе с докладом на сходную тему. Его коллеги по многим причинам не приняли доклад всерьез, тем более что звучало все слишком самоуверенно и фантастично, однако ваш ученый стоял на своем и заявил, что он накануне успеха в своих экспериментах.

– Вот как? – воскликнул Пуаро, проявляя явный интерес.

– Было решено, что мне следует приехать сюда и поговорить с этим джентльменом. Он весьма молод, этот Холлидей. Он один из ведущих ученых в данной области, и я должен был узнать у него, возможно ли вообще то, о чем он говорил.

– Ну и как, это возможно? – не удержавшись, спросил я.

– Вот как раз этого я и не знаю. Я не видел мистера Холлидея… и вряд ли мне удастся его увидеть, если учесть все обстоятельства.

– По правде говоря, – коротко сказал инспектор Джепп, – Холлидей исчез.

– Когда? – спросил Пуаро.

– Два месяца назад.

– О его исчезновении было заявлено?

– Да, разумеется. Его жена, чрезвычайно взволнованная, пришла к нам. Мы сделали что могли, но я заранее знал, что толку не будет.

– Почему же?

– Да потому, что в таких случаях всегда так… когда мужчина исчезает подобным образом, – и Джепп подмигнул.

– Каким образом?

– В Париже.

– Так Холлидей исчез в Париже?

– Да. Отправился туда по каким-то научным делам… ну, так он сказал. Конечно, он и должен был сказать что-то в этом роде. Но вы же знаете, что значит, когда мужчина пропадает в этом городе. То ли это дело рук местных головорезов, и тогда ему конец, то ли добровольное исчезновение… Ну, могу сказать, что искать его бесполезно. Веселый Париж и все такое, сами понимаете. Надоела ему семейная жизнь, к тому же повздорил с женой перед отъездом, – в общем, дело ясное.

– Сомневаюсь, – задумчиво произнес Пуаро.

Американец удивленно посмотрел на него.

– Скажите, мистер, – протяжно произнес он, – что это за Большая Четверка?

– Большая Четверка, – ответил Пуаро, – это международная организация, возглавляемая неким китайцем. Он известен как Номер Первый. Номер Второй – американец, Номер Третий – француженка. Номер Четвертый, Истребитель, – англичанин.

– Француженка, вот как? – Американец присвистнул. – А Холлидей исчез в Париже. Возможно, тут и вправду что-то кроется. Как ее зовут?

– Я не знаю. Я вообще ничего не знаю о ней.

– Но у вас есть кое-какие предположения? – спросил его собеседник.

Пуаро кивнул, выстраивая стаканы в аккуратный ряд на подносе. Он был большим любителем порядка.

– А что насчет гибели тех кораблей? Может быть, Большая Четверка – это фокусы немцев?

– Большая Четверка существует и действует сама по себе… и только для себя, мсье капитан. Их цель – мировое господство.

Американец расхохотался во все горло, но вдруг умолк, глянув на мрачное и серьезное лицо Пуаро.

– Вы смеетесь, мсье, – сказал Пуаро, грозя капитану пальцем. – Вы не понимаете… вы совсем не пользуетесь своими маленькими серыми клеточками, не заставляете свой мозг работать. Кто те люди, которые уничтожили часть вашего военно-морского флота, просто испытывая свою силу? Ведь это, мсье, было лишь испытанием нового энергетического оружия, которым они владеют.

– Продолжайте, мсье, – весело и добродушно сказал Джепп. – Я прочел немало боевиков, но ни разу не встречал в них ничего подобного. Итак, вы слышали историю капитана Кента. Я могу быть еще чем-то вам полезен?

– Да, дорогой друг. Вы можете дать мне адрес миссис Холлидей… а также помочь мне встретиться с ней.

И следующий день застал нас в Четвинд-Лодж, неподалеку от деревеньки Чопхэм в Суррее.

Миссис Холлидей приняла нас сразу. Это была высокая светловолосая женщина, нервная и подвижная. Рядом с ней в гостиной находилась очаровательная девочка лет пяти.

Пуаро объяснил причину нашего визита.

– О! Мсье Пуаро, я так рада, так признательна! Конечно же, я слышала о вас. Вы совсем не такой, как эти люди из Скотленд-Ярда, которые и не слушают, и не пытаются понять. И французская полиция такая же… даже хуже, я думаю. Они все совершенно уверены, что мой муж просто сбежал с какой-то женщиной. Но он не мог сделать ничего подобного! Его только одно интересует в жизни – работа! Половина наших ссор из-за этого и случалась. Он думает о работе гораздо больше, чем обо мне.

– Ну, англичане все такие, – умиротворяющим тоном произнес Пуаро. – А если они не работают, они занимаются спортом. И ко всему этому относятся чрезвычайно серьезно. Но я прошу вас, мадам, припомнить настолько точно, насколько вы сумеете, и по порядку все обстоятельства исчезновения вашего супруга.

– Мой муж отправился в Париж во вторник, двадцатого июля. Он должен был встретиться и навестить нескольких человек в связи со своей работой, и среди них – мадам Оливер.

Пуаро кивнул при упоминании знаменитой француженки, прославившейся в области химии, – своими блестящими достижениями она затмила славу мадам Кюри. Французское правительство удостоило ее немалого количества наград, и она была одной из наиболее известных личностей современности.

– Он прибыл туда вечером и сразу же отправился в отель «Кастильон», на рю де Кастильон. На следующее утро у него была назначена встреча с профессором Буржоне, и на эту встречу он явился. Он был таким же, как обычно. Они поговорили о своих делах и условились, что муж на следующий день приедет в лабораторию профессора, чтобы присутствовать при каком-то эксперименте. Муж пообедал в одиночестве в кафе «Роял», прогулялся, затем отправился с визитом к мадам Оливер в ее дом в Пасси. Там он тоже выглядел и держался как обычно. Он ушел оттуда около шести часов. Неизвестно, где и когда он ужинал – возможно, зашел в какой-нибудь ресторан. В гостиницу он вернулся около одиннадцати и сразу же прошел в свой номер, забрав пришедшие на его имя письма. На следующее утро он вышел из отеля – и больше его не видели.

– Во сколько он ушел в тот день? У него ведь была назначена встреча в лаборатории профессора Буржоне, так? Он вышел вовремя?

– Не знаю. Дело в том, что никто не видел, когда он покинул гостиницу. Но горничная, обслуживавшая номер, полагает, что он должен был уйти довольно рано.

– Или же он мог выйти накануне вечером, сразу после того, как вернулся?

– Не думаю. Его постель была разобрана, в ней явно спали, и ночной портье заметил бы, если бы кто-то вышел так поздно.

– Очень верное замечание, мадам. Итак, мы можем принять, что он вышел из гостиницы ранним утром на следующий день – и это уже утешительно в определенном отношении. В такой час он едва ли мог стать жертвой нападения. А его багаж? Остался в гостинице?

Миссис Холлидей, похоже, не хотелось отвечать на этот вопрос, но в конце концов она сказала:

– Ну… он, должно быть, взял с собой только один маленький чемоданчик…

– Хм, – задумчиво произнес Пуаро. – Хотел бы я знать, где он был тем вечером. Если мы узнаем это, мы можем узнать очень много. С кем он встречался – вот в чем загадка. Мадам, у меня нет необходимости вставать на точку зрения полиции; они всегда твердят только одно: «Cherchez la femme». Однако совершенно очевидно: тем вечером произошло нечто, изменившее планы вашего супруга. Вы говорите, он спросил о письмах, когда вернулся в отель. Он получил что-то?

– Только одно, и, должно быть, то самое, которое я написала в день его отъезда из Англии.

Пуаро еще с минуту пребывал в глубоких размышлениях, затем живо вскочил на ноги.

– Хорошо, мадам, разгадка этой тайны лежит в Париже, и чтобы отыскать ее, я сам немедленно отправляюсь в этот город.

– Но это произошло уже так давно, мсье!

– Да-да. И тем не менее мы должны искать именно там.

Он повернулся, чтобы выйти из комнаты, но замер, положив ладонь на дверную ручку.

– Скажите мне, мадам, ваш муж никогда не произносил слов «Большая Четверка»?

– Большая Четверка? – задумчиво повторила женщина. – Нет, я такого не слышала.