Розамунд Дарнли и Кеннет Маршалл сидели на траве на вершине скалы, нависающей над бухтой Чаек, расположенной на восточной стороне острова. Отдыхающие иногда приходили сюда утром, чтобы искупнуться в одиночестве.

– Хорошо быть подальше от людей, – произнесла Розамунд.

– Мм… да, – едва слышно пробормотал Маршалл.

Перекатившись на живот, он понюхал траву.

– Пахнет хорошо. Помнишь дюны в Шипли?

– А то как же.

– А хорошее тогда было время.

– Да.

– Ты почти не изменилась, Розамунд.

– Нет, изменилась. Бесконечно изменилась.

– Ты добилась успеха в жизни, ты богата, известна, но ты по-прежнему все та же Розамунд.

– Мне бы очень этого хотелось, – пробормотала мисс Дарнли.

– Что такое?

– Так, ничего… Кеннет, а ты не жалеешь о том, что человек не может сохранить добрый характер и высокие идеалы, которыми обладал в молодости?

– Не могу сказать, что твой характер хоть когда-либо был милым. И тогда у тебя случались просто ужасные вспышки гнева. Однажды ты набросилась на меня и чуть не придушила.

Розамунд рассмеялась.

– Ты помнишь тот день, когда мы взяли Тоби и отправились охотиться на выдр?

Еще несколько минут они вспоминали былые похождения. Затем наступило молчание. Розамунд рассеянно теребила защелку сумочки.

– Кеннет! – наконец сказала она.

– Ммм… – Его ответ прозвучал невнятно. Он по-прежнему лежал, уткнувшись носом в траву.

– Если я скажу что-то такое, что, возможно, покажется тебе оскорбительно наглым, ты перестанешь со мной говорить?

Перевернувшись на спину, Маршалл сел.

– Не думаю, – серьезным тоном произнес он, – что какие-либо твои слова покажутся мне оскорбительными и наглыми. Понимаешь, ты своя.

Розамунд кивнула, услышав последнюю фразу. Она постаралась скрыть, какое ей это доставило удовольствие.

– Кеннет, почему ты не разведешься со своей женой?

Его лицо изменилось. Оно стало жестким – выражение счастья бесследно его покинуло. Достав из кармана трубку, Маршалл начал ее набивать.

– Извини, если я обидела тебя, – сказала Розамунд.

– Ты меня не обидела, – тихо произнес он.

– В таком случае почему ты с ней не разведешься?

– Ты ничего не понимаешь, дорогая моя девочка.

– Ты… ты так сильно ее любишь?

– Дело не только в этом. Понимаешь, я женился на ней.

– Знаю. Но о ней… о ней ходит дурная слава.

Кеннет задумался, старательно набивая трубку.

– Вот как?.. Пожалуй, ты права.

– Ты мог бы с ней развестись, Кен.

– Дорогая моя девочка, ты не вправе говорить подобные вещи. Только потому, что мужчины теряют из-за Арлены головы, нельзя утверждать, что она сама также потеряла голову.

Розамунд едва сдержала резкий ответ.

– Ты мог бы устроить так, чтобы она развелась с тобой, – помолчав, сказала она. – Если тебе так больше нравится.

– Ну да, смог бы.

– Ты должен с ней развестись, Кен. Честное слово. Нельзя забывать о дочери.

– О Линде?

– Да, о Линде.

– При чем тут Линда?

– От Арлены она не может ждать ничего хорошего. Тут нет никаких сомнений. А Линда, по-моему, очень тонко все чувствует.

Маршалл поднес к трубке спичку.

– Да… в твоих словах кое-что есть, – попыхивая, сказал он. – Пожалуй, Арлена и Линда не ладят между собой. Возможно, для девочки это плохо. Меня это тревожит.

– Мне нравится Линда – очень нравится, – сказала Розамунд. – В ней есть что-то… хорошее.

– Она похожа на свою мать, – сказал Кеннет. – Принимает все близко к сердцу, как и Рут.

– В таком случае тебе не кажется, что ты действительно должен избавиться от Арлены? – спросила Розамунд.

– Договориться о разводе?

– Да. Такое происходит сплошь и рядом.

– Да, и именно это внушает мне отвращение! – с внезапным жаром воскликнул Маршалл.

– Отвращение? – удивилась мисс Дарнли.

– Да. Подобное отношение к жизни теперь стало повсеместным. Если возьмутся за какое-то дело и оно не нравится, то стремятся как можно быстрее бросить им заниматься! Черт возьми, должна же быть такая вещь, как честность. Если ты женился на женщине и взял на себя обязательство заботиться о ней, что ж, ты должен это делать. Это твой крест. Я терпеть не могу скороспелые браки и быстрые разводы. Арлена – моя жена, и этим все сказано.

Розамунд подалась вперед.

– Значит, вот как ты настроен? – тихо произнесла она. – «До тех пор, пока нас не разлучит смерть»?

Кеннет кивнул:

– Совершенно верно.

– Понятно, – протянула она.

Мистер Хорас Блатт, возвращаясь в Лезеркомбский залив по узкой петляющей дороге, на повороте едва не сбил миссис Редферн. Молодая женщина прижалась к живой изгороди, а мистер Блатт резко затормозил, останавливая свой «Санбим».

– При-и-иве-е-ет! – радостно воскликнул он.

Это был крупный мужчина с красным лицом и бахромой рыжеватых волос, окружающих сияющую лысину.

Он стремился быть душой и жизнью всего происходящего вокруг. По его мнению, высказанному чересчур громко, «Веселому Роджеру» следовало немного оживиться. Мистер Блатт был озадачен тем, как при его появлении люди словно растворялись и исчезали.

– Чуть было не превратил вас в клубничное повидло, да? – весело сказал мистер Блатт.

– Да, это точно, – подтвердила Кристина.

– Запрыгивайте в машину, – предложил Хорас.

– Нет, благодарю вас, я лучше прогуляюсь пешком.

– Вздор! – не унимался мистер Блатт. – Для чего еще нужна машина?

Уступив его настойчивости, миссис Редферн села в машину. Мистер Блатт завел двигатель, заглохший из-за слишком резкой остановки.

– И что вы здесь делаете, гуляя в полном одиночестве? – поинтересовался он. – Такой красивой девушке это совсем не к лицу.

– О, мне нравится гулять одной! – поспешно заявила Кристина.

Мистер Блатт от души ткнул ее в плечо локтем, при этом едва не врезавшись в живую изгородь.

– Все девушки так говорят, – сказал он. – Знаете, это место, этот «Веселый Роджер», нужно немного встряхнуть. Веселого нет и в помине. Нет жизни. Полно совсем никчемных людей. Куча детей и стариков. Взять хотя бы этого зануду из Британской Индии, этого священника-спортсмена, этих болтающих без умолку американцев и этого усатого иностранца… его усы – один смех! Я так думаю, он парикмахер.

Кристина покачала головой.

– О нет, он детектив.

Мистер Блатт едва снова не направил машину в живую изгородь.

– Детектив? Вы хотите сказать, он здесь инкогнито?

– Нет, нет, – слабо улыбнулась Кристина. – Он всегда так выглядит. Это Эркюль Пуаро. Вы наверняка слышали о нем.

– Я не расслышал его имя, – сказал мистер Блатт. – О да, разумеется, я о нем слышал. Но я полагал, он уже умер. Черт возьми, он должен был давно умереть. И что он здесь вынюхивает?

– Ничего – он просто на отдыхе.

– Ну да, так я и думал, – с сомнением произнес мистер Блатт. – Какой-то он неестественный, вы не находите?

– Ну… – запнулась Кристина. – Возможно, чуточку странноват.

– А я скажу вот что, – решительно заявил мистер Блатт. – Чем вам плох Скотленд-Ярд? По мне, всегда и везде нужно брать только английское.

Спустившись вниз, он под торжественные фанфары клаксона загнал машину в гараж пансионата, который из-за приливов располагался на большой земле.

Линда Маршалл зашла в магазинчик, торговавший всем тем, что могло понадобиться постояльцам пансионата. Вдоль одной из стен тянулись полки, заставленные книгами, которые можно было взять почитать за пару пенсов. Самым новым было лет десять; были и двадцатилетние, и еще более старые.

Линда неуверенно взяла с полки сначала одну книгу, затем другую. Мельком пролистав их, она пришла к выводу, что ни за что на свете не станет читать «Четыре пера» или «Шиворот-навыворот». Затем взяла еще один маленький толстый томик в кожаном переплете.

Время шло…

– Линда, что ты читаешь?

Услышав голос Кристины Редферн, Линда вздрогнула и поставила книгу на полку.

– Ничего! – поспешно сказала она. – Я просто выбираю книгу.

Достав наугад книгу, оказавшуюся «Женитьбой Уильяма Эша», девушка направилась к кассе, ища двухпенсовую монетку.

– Мистер Блатт подвез меня до дома – после того как сначала едва не задавил, – сказала Кристина. – Я поняла, что не смогу идти по дамбе вместе с ним, поэтому сослалась на то, что мне нужно кое-что купить.

– Он просто невыносим, правда? – сказала Линда. – Вечно хвалится, какой он богатый, и шутки у него все ужасные.

– Бедняга! – заметила Кристина. – Его можно только пожалеть.

Девушка была с этим категорически не согласна. Молодая и беспощадная, она не видела в мистере Блатте ничего, за что его следовало бы жалеть.

Они с Кристиной вышли из магазина и направились по дамбе.

Линда была поглощена собственными мыслями. Миссис Редферн ей нравилась. На ее взгляд, из всех, кто находился на острове, сносными были только Кристина и Розамунд Дарнли. Начнем с того, что ни та, ни другая почти не разговаривали с Линдой. Вот и сейчас миссис Редферн шла молча, что, по мнению Линды, было разумно. Если не можешь сказать ничего стоящего, к чему болтать без умолку?

Девушка полностью погрузилась в размышления.

– Миссис Редферн! – внезапно сказала она. – У вас когда-нибудь возникало такое ощущение, будто все вокруг так ужасно, так отвратительно, что вы готовы… о… взорваться?..

Эти слова могли показаться комичными, но лицо Линды, осунувшееся и возбужденное, было серьезным. Кристина Редферн взглянула на девушку внимательно и определенно не увидела ничего смешного.

У нее перехватило дыхание.

– Да… да, – прошептала она. – У меня возникало… именно такое ощущение…

– Значит, вы знаменитый сыщик? – спросил мистер Блатт.

Они сидели в коктейль-баре, его излюбленном месте.

Эркюль Пуаро подтвердил справедливость этого замечания с присущим отсутствием скромности.

– И чем вы здесь занимаетесь, – продолжал расспрашивать Блатт, – работаете?

– Нет, нет. Я отдыхаю. У меня каникулы.

– Вы ответили бы так в любом случае, не так ли? – подмигнул Хорас.

– Необязательно, – ответил Пуаро.

– А, выкладывайте все начистоту! – сказал Блатт. – Скажу прямо: у меня ваша тайна будет в полной безопасности. Я не растрезвониваю все услышанное! Много лет назад научился держать язык за зубами. Я не добился бы того, чего добился, если б не умел это делать. Но вы ведь знаете, какие бывают люди: тра-та-та, тотчас же выкладывают все, что услышали! А с вашим ремеслом так нельзя… Поэтому вы стоите на своем: вы здесь отдыхаете – и точка.

– А с чего вы предположили, что это не так? – спросил Пуаро.

Мистер Блатт закрыл один глаз.

– Я повидал мир, – сказал он, – и разбираюсь в людях. Такой человек, как вы, должен был бы отправиться в Довиль, Ле-Туке или Жуан-ле-Пэн. Вот где ваш – как это правильно сказать? – духовный дом.

Вздохнув, Пуаро отвернулся к окну. Моросил дождь, остров был окутан туманом.

– Возможно, вы правы! – сказал детектив. – Там, по крайней мере, в плохую погоду можно найти развлечения.

– А, доброе старое казино! – воскликнул мистер Блатт. – Знаете, бо́льшую часть жизни мне пришлось вкалывать. Не было времени на отдых и всякие развлечения. Я решил стать успешным, и я им стал. И теперь могу делать все, что пожелаю. Мои деньги ничуть не хуже любых других денег. Смею вас заверить, за последние несколько лет я кое-что повидал.

– Вот как? – пробормотал Пуаро.

– Не знаю, зачем я приехал сюда, – продолжал мистер Блатт.

– И я тоже ломаю голову, – заметил бельгиец.

– Что?

– Я тоже не лишен умения наблюдать, – красноречиво махнул рукой Пуаро. – На мой взгляд, вы должны были бы выбрать Довиль или Биарриц.

– А вместо этого мы с вами торчим здесь, так? – издал резкий смешок мистер Блатт. – Ума не приложу, почему я здесь, – задумчиво произнес он затем. – Понимаете, наверное, все дело в том, что это звучало так романтично! Остров Контрабандистов, пансионат «Веселый Роджер»… Понимаете, такой адрес щекочет нервы. Воскрешает в памяти детство. Пираты, контрабандисты, приключения… – Мистер Блатт смущенно усмехнулся. – Мальчишкой мне довелось немало поплавать. Не в здешних краях. На Востоке. Странно, но тяга к подобным вещам никогда не проходит. Если б я пожелал, у меня была бы самая навороченная яхта, но у меня почему-то не лежит к этому душа. Мне нравится бороздить волны в своем маленьком ялике. Редферн также заядлый яхтсмен, пару раз ходил со мною… Но теперь я его больше не вижу – он постоянно ошивается рядом с этой рыжей женой Маршалла.

Помолчав, он продолжал, понизив голос:

– В этом пансионате по большей части одни высушенные палки! Пожалуй, миссис Маршалл – единственное живое пятно. Можно было ожидать, что ее муженек будет занят только тем, чтобы присматривать за нею. Ходят самые разные слухи о том, какой она была, когда играла на сцене, – и после! Мужчины по ней с ума сходили… Вот увидите, здесь обязательно случится какая-нибудь беда.

– Какая беда? – спросил Пуаро.

– Всякое может быть, – ответил Хорас. – Глядя на Маршалла, я бы сказал, что у него странный темперамент. Вообще-то я слышал кое-что о нем. Мне уже приходилось видеть подобных тихонь. Имея с ними дело, никогда не знаешь, что от них ожидать. Так что Редферну лучше поостеречься…

Он умолк, поскольку в бар вошел предмет его слов. Опомнившись, мистер Блатт заговорил снова, громко, стараясь привлечь внимание:

– И, как я уже говорил, ходить под парусом вдоль этого побережья одно удовольствие… Привет, Редферн, выпьете со мной? Что будете? Сухое мартини? Отлично. Ну, а вы, месье Пуаро?

Детектив молча покачал головой.

Подсев за столик, Патрик Редферн сказал:

– Ходить под парусом? Это самое большое удовольствие в мире. Жаль, что мне редко удается этим заняться. В детстве я постоянно плавал в шлюпке вдоль этого побережья.

– Значит, вам хорошо известны эти края? – сказал Пуаро.

– А то как же! Я знал это место еще до того, как здесь открылся пансионат. Весь поселок Лезеркомб-Бэй состоял лишь из нескольких рыбацких лачуг, а на острове стоял только старый запущенный дом, весь заколоченный.

– Здесь был дом?

– О да, но в нем уже много лет никто не жил. Он буквально разваливался. Ходили легенды о том, что из него в пещеру Эльфов ведет потайной ход. Помню, мы постоянно искали этот потайной ход.

Блатт пролил коктейль. Выругавшись, он промокнул жидкость салфеткой и спросил:

– И что за пещера?

– О, разве вы не знаете? – сказал Патрик. – Она в бухте Эльфов. Вход в нее найти непросто. Он сбоку, за грудой валунов. Лишь длинная узкая расселина. В нее с трудом можно протиснуться. Затем расселина расширяется и становится просторной пещерой. Можете представить себе, с каким удовольствием мы лазили туда в детстве! Пещеру мне показал один старый рыбак. Сейчас даже местные жители о ней не знают. Я тут на днях спросил у одного, почему это место называется пещерой Эльфов, так он не смог мне ответить.

– Но я все равно ничего не понимаю, – сказал Эркюль Пуаро. – Что такое эльф?

– О, это чисто девонширские легенды. В Шипсторе-на-Болоте есть пещера эльфов. Понимаете, нужно оставить там булавку, в качестве подарка для эльфа. Эльф – это такой дух, обитающий на болоте.

– О, это крайне любопытно! – сказал Эркюль Пуаро.

– В Дартмуре по-прежнему бытует множество преданий, связанных с эльфами, – продолжал Патрик Редферн. – Здесь много скал, в которых якобы обитают эльфы, и, полагаю, многие фермеры, возвращаясь домой после бурной ночи, до сих пор жалуются на то, что эльфы сбивают их с пути.

– Вы хотите сказать, когда они перебрали? – спросил Хорас Блатт.

– Несомненно, это самое распространенное объяснение, – улыбнулся Патрик Редферн.

Блатт взглянул на часы.

– Я иду ужинать, – сказал он. – А в целом, Редферн, мне больше нравятся пираты, а не эльфы.

– Право, мне бы очень хотелось посмотреть, как эльфы будут сбивать с пути старину Блатта, – со смехом признался Патрик, когда Хорас ушел.

– Для прожженного дельца у мистера Блатта, по-моему, чересчур романтическое воображение, – задумчиво заметил Пуаро.

– Это все следствие недостатка образования, – сказал Редферн. – По крайней мере, так говорит моя жена. Вы только посмотрите, что он читает! Одни детективы и книги про Дикий Запад.

– Вы хотите сказать, что у него по-прежнему образ мышления подростка? – спросил Пуаро.

– Ну, а разве вам так не кажется, сэр?

– Что касается меня, я с ним почти незнаком.

– Да и я тоже мало его знаю. Раза два мы с Блаттом ходили на яхте, однако на самом деле ему не нравится, когда рядом кто-нибудь есть. Он предпочитает выходить в море в одиночестве.

– А вот это действительно странно, – заметил Пуаро. – И кардинально отличается от его поведения на суше.

Редферн рассмеялся.

– Знаю, – сказал он. – Всем нам приходится прилагать изрядные усилия, чтобы держаться от него подальше. Блатт готов превратить это место в нечто среднее между Маргитом и Ле-Туке.

Пуаро задумчиво молчал минуты две, внимательно изучая смеющееся лицо своего собеседника.

– По-моему, месье Редферн, вы получаете огромное наслаждение от жизни, – вдруг совершенно неожиданно сказал он.

Патрик удивленно уставился на него.

– Ну да, получаю. А почему бы и нет?

– Действительно, почему бы и нет? – согласился детектив. – Позвольте поздравить вас с этим.

– Благодарю вас, сэр, – усмехнувшись, сказал Редферн.

– Вот почему как человек, который старше вас, намного старше, я осмелюсь дать вам один совет.

– Да, сэр?

– Один мой очень мудрый друг, работавший в полиции, сказал мне много лет назад: «Эркюль, друг мой, если хотите познать спокойствие, избегайте женщин».

– Боюсь, сэр, этот совет несколько запоздал, – сказал Патрик. – Как вам известно, я уже женат.

– Да, знаю. Ваша жена – очаровательная, культурная женщина. Она вас очень любит.

– И я ее очень люблю, – резко произнес Редферн.

– А, – сказал Пуаро, – я рад это слышать.

Внезапно лицо Патрика затянулось грозовыми тучами.

– Послушайте, месье Пуаро, к чему вы клоните?

– Les femmes. – Откинувшись назад, Пуаро закрыл глаза. – Я кое-что о них знаю. Они способны невыносимо усложнить жизнь. А англичане – они ведут себя как дети… Мистер Редферн, уж если вам обязательно нужно было приехать сюда, зачем, во имя всего святого, вы привезли свою жену?

– Я не понимаю, о чем это вы! – гневно промолвил Патрик.

– Вы меня прекрасно понимаете, – спокойно возразил маленький бельгиец. – Я не настолько глуп, чтобы спорить с человеком, ослепленным любовью. Я лишь предостерегаю вас.

– Вы наслушались этих проклятых сплетниц! Миссис Гарднер, Брюстер – они только и делают, что весь день напролет треплют языками. Только потому, что женщина привлекательна… они готовы обрушиться на нее, подобно мешку с углем!

Эркюль Пуаро встал.

– Не может быть, чтобы вы были настолько неискушены, – пробормотал он.

Покачав головой, он направился к выходу. Разъяренный Редферн смотрел ему вслед.

По пути из обеденного зала детектив задержался в фойе. Двери были распахнуты – с улицы проникало дыхание теплого вечернего воздуха. Дождь прекратился, туман рассеялся. На чистом небе высыпали звезды.

Эркюль Пуаро застал миссис Редферн на ее излюбленном месте на краю скалы. Остановившись рядом с нею, он сказал:

– Скамья мокрая. Напрасно вы здесь сидите. Вы можете простудиться.

– Нет, я не простужусь. К тому же это не имеет значения.

– Та-та-та, вы не ребенок! Вы образованная женщина. Вы должны смотреть на все разумно.

– Уверяю вас, у меня никогда не бывает простуды, – холодно сказала Кристина.

– Весь день сегодня было сыро, – настаивал Пуаро. – Дул ветер, шел дождь. Туман был такой густой, что ничего нельзя было разглядеть. Eh bien, что мы видим сейчас? Туман рассеялся, небо ясное, над головой сияют звезды. Так устроена жизнь, мадам.

– Знаете, от чего меня здесь просто тошнит? – со злостью прошептала Кристина.

– От чего, мадам?

– От жалости!

Это слово прозвучало словно щелчок бича.

– Думаете, я ничего не знаю? – продолжала женщина. – Думаете, я ничего не вижу? Все вокруг говорят: «Бедная миссис Редферн, маленькая бедняжка!» Во всяком случае, я не маленькая – у меня достаточно большой рост. Про меня говорят «маленькая», потому что жалеют. Мне невыносимо это слышать!

Пуаро тщательно расстелил на скамье носовой платок и осторожно сел.

– В этом что-то есть, – задумчиво произнес он.

– Эта женщина… – начала было Кристина и умолкла.

– Вы позволите кое-что вам сказать, мадам? – мрачно произнес детектив. – Это такая же истина, как и звезды над нами. В этом мире арлены стюарт – или арлены маршалл – ничего не стоят.

– Вздор! – пробормотала миссис Редферн.

– Уверяю вас, это правда. Их притязания тщетны. По-настоящему женщина чего-нибудь стоит только тогда, когда она добродетельна или умна.

– Вы полагаете, мужчинам есть какое-либо дело до добродетели или мозгов? – презрительно бросила Кристина.

– В конечном счете да, – серьезно ответил Пуаро.

Она усмехнулась.

– Я с вами не согласна.

– Ваш муж вас любит, мадам, – сказал Пуаро. – Я это знаю.

– Вы не можете это знать.

– Да, да, я это знаю. Я видел, как он на вас смотрит.

Внезапно миссис Редферн не выдержала. Упав Пуаро на плечо, она залилась горькими слезами.

– Я больше не могу… я больше не могу…

Потрепав ее по руке, бельгиец ласково сказал:

– Терпение, только терпение.

Выпрямившись, Кристина прижала к глазам платок.

– Все в порядке, – сдавленно промолвила она. – Мне уже лучше. Я… мне бы хотелось побыть одной.

Послушно встав, Пуаро направился по извилистой тропинке назад в пансионат.

Он уже почти вернулся обратно, когда услышал приглушенные голоса.

Детектив свернул с тропинки. В кустах был проход.

Он увидел Арлену Маршалл, а рядом с нею – Патрика Редферна; услышал его голос, дрожащий от полноты чувств.

– Я от тебя без ума… без ума… ты лишила меня рассудка… Я тебе не безразличен? Ты меня хоть немного любишь?

Пуаро увидел лицо Арлены Маршалл – она показалась ему холеной довольной кошкой, в ней не было ничего человеческого.

– Ну конечно, милый Патрик! – сказала она. – Я тебя обожаю. Ты это знаешь…

В кои-то веки Пуаро не стал подслушивать дальше. Вернувшись на тропинку, он спустился к пансионату.

Ему навстречу шагнула фигура. Это был капитан Маршалл.

– Чудесный вечер, вы не находите? – сказал он. – И это после столь отвратительного дня… – Кеннет посмотрел на небо. – Похоже, завтра нас ждет погожий день.