На пару минут в комнате повисла мертвая тишина, а потом я расхохотался и сказал:

– Вы сошли с ума.

– Нет, – безмятежно ответил Пуаро. – Я не сумасшедший. Мое внимание к вам – еще в самом начале – привлекло некоторое временно́е несоответствие.

– Временно́е несоответствие? – переспросил я, слегка озадаченный.

– Ну конечно. Вы же помните, что все – и вы в том числе – согласились, что от сторожки до дома можно дойти за пять минут или даже быстрее, если вы срежете путь к террасе. Вы вышли из дома без десяти девять – и это подтвердили и вы сами, и Паркер, – однако незнакомца у въездных ворот встретили только в девять часов. Ночь была довольно прохладная – в такую ночь не будешь наслаждаться неторопливой прогулкой; тогда почему вам понадобилось десять минут на пятиминутную прогулку? Все время я помнил, что у нас были только ваши показания относительно того, что окно в кабинет было заперто. Экройд попросил закрыть его, но он не стал это проверять. А что, если окно в кабинет осталось открытым? Хватило бы вам времени за эти десять минут обежать дом кругом, поменять обувь, забраться в окно, убить Экройда и быть около ворот в девять часов? Я решил, что нет, потому что, скорее всего, очень нервничавший в ту ночь Экройд услышал бы, как вы забираетесь в окно, и оказал бы вам сопротивление. А если предположить, что вы убили Экройда до своего ухода, тогда, когда стояли рядом с его креслом? В этом случае вы вышли через переднюю дверь, добежали до сарая, взяли туфли Ральфа Пейтона из сумки, которую принесли с собою, забрались в кабинет, закрыли дверь изнутри, вернулись в сарай, надели свою обувь и бросились к воротам. (Я проделал все это вчера, когда вы общались с миссис Экройд, на что у меня ушло ровно десять минут.) А потом домой – и вот вам железное алиби: ведь диктофон вы поставили на 9.30.

– Мой дорогой Пуаро, – мой голос показался мне странным и слишком напряженным, – вы слишком долго занимаетесь этим случаем. Что, ради всего святого, давала мне смерть Экройда?

– Гарантию безопасности. Ведь это вы шантажировали миссис Феррарс. Кто лучше лечащего врача мог знать причину смерти мистера Феррарса? Когда вы говорили со мною в саду в тот первый день, вы упомянули наследство, которое якобы получили около года назад. Я не смог найти никаких следов этого завещания. Вам просто надо было каким-то образом объяснить появление двадцати тысяч, заплаченных вам миссис Феррарс. Бо́льшую часть из них вы истратили на различные спекуляции – а потом перегнули палку, и миссис Феррарс избавилась от вас совершенно неожиданным образом. Если б мистер Экройд узнал правду, он был бы совершенно беспощаден – и уничтожил бы вас раз и навсегда.

– А как же телефонный звонок? – спросил я, стараясь взять себя в руки. – Наверняка у вас и для него есть правдоподобное объяснение.

– Признаюсь вам, что это было самым сложным для меня барьером, когда я узнал, что звонили вам именно со станции Кингс-Эббот. Сначала я подумал, что вы просто выдумали эту историю. Сама по себе идея была почти гениальна. Вам ведь надо было придумать объяснение своему появлению в «Фернли» перед тем, как было обнаружено тело, для того чтобы получить возможность убрать диктофон, от которого зависело ваше алиби. Я с трудом понимал, как это можно было сделать, когда пришел к вашей сестре в тот первый день, и спросил ее о пациентах, которые были у вас в пятницу. В тот момент я даже и не думал о мисс Рассел. То, что она тоже посетила вас, было удачным совпадением, так как это отвлекло вас от истинного смысла моих вопросов. И я нашел то, что искал. Среди ваших пациентов в то утро был стюард с американского лайнера. Кто, кроме него, мог уезжать на поезде в Ливерпуль в тот вечер? А потом он уже будет в море и далеко от всего происходящего. Я заметил, что «Орион» отплыл в субботу, и, выяснив имя стюарда, послал ему телеграмму с всего одним вопросом. Вы видели, как я только что получил его ответ. – Он протянул мне телеграмму следующего содержания:

– Здорово придумано, – заметил Пуаро. – И звонок был абсолютно реальный. Ваша сестра видела, как вы на него ответили. Но то, о чем вы говорили, подтверждалось словами только одного человека – вашими собственными!

Зевнув, я произнес:

– Все это чрезвычайно интересно, но вряд ли может быть отнесено к реальным событиям.

– Вы думаете, нет? Не забывайте, что я сказал сегодня вечером, – завтра утром инспектор Рэглан узнает всю правду. Но, ради вашей доброй сестры, я готов дать вам шанс на другой выход. Вы меня понимаете? С капитана Пейтона должны быть сняты все подозрения – ça va sans dire. Я предлагаю вам закончить вашу чрезвычайно интересную рукопись – но, прошу вас, не будьте в ней так сдержанны относительно вашего собственного участия в этом деле.

– Да вы просто фонтанируете разными предложениями, – заметил я. – Вы уверены, что закончили?

– Сейчас, когда вы об этом заговорили, я вспомнил, что есть еще кое-что. С вашей стороны будет крайне неумно попытаться заставить меня замолчать так, как вы это уже проделали с месье Экройдом. Такие вещи с Эркюлем Пуаро не проходят, вы меня понимаете?

– Мой дорогой Пуаро, – сказал я, слегка улыбнувшись. – Я могу быть кем угодно, но я далеко не дурак. – Я встал и сказал, подавив зевок: – Ну что же, мне пора домой. Благодарю вас за этот очень познавательный и интересный вечер.

Пуаро тоже встал и поклонился мне с его обычной вежливостью, когда я выходил из комнаты.