Когда Тио лицом ударился о бетонный пол, Холли вскрикнула.

Соломон повернулся. Она глядела, побледнев до жуткой, почти молочной белизны. Должно быть, никогда раньше не видела, как прямо на ее глазах убивают человека. Скорее всего, впадет в шоковое состояние, когда сознание отгораживается от действительности, вместо того чтобы принять и осмыслить ее. Соломона же это вовсе не взволновало. Его странному разуму зрелище того, как человеку протыкают сердце и он истекает кровью, вовсе не казалось экстраординарным.

– Король умер, – проговорил он громко, так, чтобы слышали все. – Да здравствует король! Но надолго ли?

– Ты что такое говоришь? – спросил Рамон.

Его глаза, абсолютно пустые, походили на дыры в никуда.

– Убийцы королей редко бывают долгожителями. Наверное, потому, что их правление начинается с яркой демонстрации непрочности королевской власти.

Рамон подошел так близко, что Соломон ощутил его дыхание на лице.

– Знаешь, ты еще висишь, привязанный. Умней было бы выказать мне хоть какое-то уважение. Но тебе повезло оказать мне услугу: подвернуться в нужный момент и привлечь столько внимания. Ты был как жирный червячок на крючке, который я приготовил для папочки.

Рамон поглядел на труп, лежащий в расползающейся луже крови:

– Но я уже вытащил рыбу. Думаю, наживка мне больше не нужна.

Он указал на Холли и обратился к Малкэю:

– Сними ее и посади в машину. Ты и она поедете со мной.

Затем повернулся к Эндрюсу:

– А ты сожги это место и все, что в нем. И когда я сказал «всё», я имел в виду и «всех». Пусть этот тип сдохнет невесело. – Кивок в сторону Соломона. – Я не хочу, отъезжая, услышать выстрелы. Никакого милосердного приканчивания. Когда сделаешь, встретишься с нами в церкви.

Рамон снова поглядел на тело Тио:

– Должен же сын уважить посмертное желание отца.

И ушел. Пропал за черным прямоугольником открытой двери – провалом в ночь.