29
– Миссис Коронадо, – медленно проговорил Морган, поднимая руки – частью инстинктивно, частью примирения ради. – Пожалуйста, опустите оружие.
Он осторожно шагнул навстречу, не спуская глаз с ее лица, не обращая внимания на ружье.
– Нет, – ответила женщина хрипло и твердо. – Уходите. Еще шаг – и я застрелю вас за вторжение в мой дом.
Морган остановился.
Соломон ощущал исходящий от нее гнев, почти видел его, словно черный свет изнутри. Она вся была чернотой, яростной и плотной, а ружье – средоточием тьмы. Женщина была прекрасна. Величественна.
– Потому вы и захотели устроить похороны на старом кладбище? – спросила она, и слова ее падали будто камни. – Пригласили весь город, устроили шоу, убрали всех подальше, меня в том числе, чтобы без помех вломиться в мой…
– Я понимаю ваши чувства, – перебил Морган, поднимая руки выше. – Но насилие ничего не решит. Будет только хуже.
– Хуже? Да ничего уже не будет хуже!
– Миссис Коронадо. Холли. – Морган сделал еще шаг. – Давайте успокоимся. Вы не собираетесь стрелять в меня. Этого не будет. Потому отчего бы вам…
Грохнуло, пробив дыру в дожде, и Морган полетел на спину. С маху грянулся оземь, закричав от испуга и боли, забил ногами, стараясь перевернуться, вскочить, начал ощупывать бок окровавленной рукой.
– Это была соль, – сообщила Холли, загоняя новый патрон в патронник и выступая вперед. – В другом патроне – дробь. Двойка. Тронешь пистолет – выстрелю. Не уйдешь прямо сейчас – выстрелю.
Морган кое-как поднялся на ноги и, шатаясь, побрел по мокрой траве к машине. Соломон глядел, и его сознание захлестнуло предчувствие. Холли выстрелила без колебаний. Для этого нужна причина. Очень весомая. Морган, пригнувшись, забрался в автомобиль. Соломон ощутил, что темный свет теперь сфокусировался на нем.
– Вы тоже вторглись, – сказала Холли, поворачивая черную дыру ствола.
За спиной взревел мотор, задняя дверь машины распахнулась.
– Залезайте! – провыл Морган.
Соломон посмотрел на него, измазанного грязью и кровью, в рубашке, обсыпанной соляной пылью, испещренной дырочками там, где соляные кристаллики вошли под кожу. Потом захлопнул дверцу и повернулся к Холли:
– Я не с ним.
Холли подалась еще немного вперед:
– Вы приехали с ним, можете с ним и уехать. И вы вторглись.
Соломон посмотрел вниз, на свои белые босые ноги на фоне мокрой травы, и попятился к улице.
– Да что вы делаете? – вскричал Морган, тронувшись и покатившись, держась вровень с Соломоном.
– Я всего лишь хочу поговорить, – ответил тот настолько громко, чтобы могла слышать Холли. – У меня есть нечто, похоже, переданное вашим мужем. Но я не могу вспомнить зачем. Я надеялся, что вы сможете мне помочь.
Соломон остановился, достигнув улицы. Все, он больше не вторгнувшийся. За спиной, дернувшись, встала машина, дверца распахнулась снова.
– Залезайте! – прошипел Морган. – Она не будет с вами говорить. Она не в себе. Господи боже, она в меня стреляла!
Соломон глядел на Холли сквозь занавес дождя. Хрупкая, усталая женщина – хотя и старается быть сильной. Дрожит. Может, замерзла и промокла, или ружье слишком тяжелое, или гнев столь силен, что его трудно сдержать. Соломон знавал такой гнев. Возможно, потому очень захотелось к ней приблизиться.
– Езжайте, – посоветовал он Моргану. – При вас она не станет говорить.
Шеф полиции немного поколебался, затем включил передачу.
– Ну что ж, если она вам отстрелит голову, ко мне жаловаться не приходите.
Взревел мотор, колеса крутанулись вхолостую по мокрому покрытию, взвизгнули – и коп укатил прочь, оставив пассажира под дождем.
Женщина повела стволом вслед за машиной, пока та не скрылась из виду, потом вдруг опустила ружье, словно оно сделалось неподъемным, пошатнулась, схватилась за перила. Соломон уже бежал. Он видел: Холли вот-вот упадет. А если свалится с крыльца, может разбить голову или сломать шею. Он подбежал, кинулся вверх по ступенькам и подхватил ее в тот момент, когда вдова начала падать.
– Все в порядке, – сказал он. – Я держу вас.
От нее пахло кладбищем. На одежде лежала мокрая пыль, на руках и ногах – металлический резкий запах крови. Соломон поднес женщину к порогу, распахнул дверь ногой, шагнул внутрь. И увидел то, что привело Холли в ярость.