Цепная реакция
Я не знаю, какое оружие будет использоваться в третьей мировой войне, но оружием четвертой будет каменный топор.Альберт Эйнштейн
В 1938 году в издательстве Кембриджского университета вышла книга «Эволюция физики». В предисловии к изданию сообщалось: «Мы не писали учебника по физике. Здесь нет систематического изложения элементарных физических фактов и теорий. Мы скорее стремились широкими мазками обрисовать попытки человеческого разума найти связь между миром идей и миром явлений. Мы хотели указать на силы, которые вынуждают науку создавать идеи, соответствующие реальности нашего мира…
Когда мы писали книгу, мы вели длинные дискуссии о характере нашего идеального читателя и сильно беспокоились о нем. Мы восполняли отсутствие у него каких-либо конкретных сведений по физике и математике большим числом его достоинств. Мы считали его заинтересованным в физических и философских идеях и были вынуждены восхищаться тем терпением, с каким он пробивался через менее интересные и более трудные страницы.
Книга – это беседа между вами и нами. Вы можете найти ее скучной или интересной, утомительной или интригующей. Наша цель будет достигнута, если эти страницы дадут некоторое представление о вечной борьбе изобретательного человеческого разума за более полное понимание законов, управляющих физическими явлениями».
Альберт Эйнштейн и Леопольд Инфельд.
«Мы» в этой цитате – это Альберт Эйнштейн и польский физик-теоретик Леопольд Инфельд.
Мысль написать книгу не столько о физике, сколько о философии в физике, – заслуга Леопольда Инфельда. Он задумал ее в 1937 году. Не без волнения он поделился этим замыслом с Эйнштейном, который с радостью согласился принять участие в этом начинании со словами: «Эта мысль недурна. Совсем недурна! Мы сделаем это».
«Эйнштейн не захотел писать популярную книгу о теории относительности. Его привлек, а потом и захватил другой план – показать логику основных физических идей, последовательно входивших в научную картину мира. Именно физических, без математического аппарата. Историческое изложение физики неизбежно улавливает предварительные, чисто физические картины, которые сменяются формулами и расчетами при позднейшем строгом и систематическом изложении. В историческом аспекте явственно выступает романтика поисков и идейных столкновений».Из книги Б. Г. Кузнецова «Эйнштейн»
Итак, «Эволюция физики» состояла из предисловия и четырех глав – «Расцвет механистического воззрения», «Упадок механистического воззрения», «Поле и относительность», «Кванты». По сути, эта книга стала своего рода творческим отчетом ученого не перед коллегами и научным сообществом, а перед обычным читателем, который не вполне осведомлен в тонкостях теоретический физики и высшей математики, но при этом любит науку (так, как он ее понимает), стремится к познанию мира и, наконец, неравнодушен к автору – Альберту Эйнштейну.
«Это драма, драма идей… Наша книга должна быть интересной, захватывающей для каждого, кто любит науку», – замечает Эйнштейн в своей записной книжке.
Но почему драма?
Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к самой книге.
Глава первая, «Расцвет механистического воззрения», начинается весьма неожиданно и даже парадоксально, но, впрочем, вполне в эйнштейновском стиле: «Со времени великолепных рассказов Артура Конан Дойла почти в каждой детективной новелле наступает такой момент, когда исследователь собрал все факты, в которых он нуждается, по крайней мере, для некоторой фазы решения своей проблемы. Эти факты часто кажутся чрезвычайно странными, непоследовательными и в целом несвязанными. Однако великий детектив заключает, что в данный момент ему не требуются никакие дальнейшие розыски и что только чистый разум приведет его к установлению связи между собранными фактами. Он играет на скрипке или, развалившись в кресле, с удовольствием покуривает трубку, как вдруг – о Юпитер! – эта связь найдена! У него на руках не только объяснения для всех обстоятельств дела, но он знает также, какие другие события должны были случиться. Так как теперь ему совершенно точно известно, где искать их, он может, если ему захочется, идти собирать новые подтверждения своей теории».
Шерлок оказывается Эйнштейном. Или наоборот! Прием, который не может не привлечь внимания читателя!
А меж тем герой «Эволюции физики» приступает к сбору научных фактов о мироздании. Задача не из простых, ведь исследователю предстоит погрузиться в хаос явлений, предметов, законов и вычленить из них самое главное, что впоследствии сложится в стройную и выверенную теорию. Конечно, на помощь приходит интуиция, которая сродни музыкальному слуху (вспомним умение играть на скрипке), способности безошибочно чувствовать, слышать и различать самые тонкие смысловые (музыкальные) оттенки.
Основополагающей проблемой, над которой уже на протяжении многих веков бьется человечество, Эйнштейн называет проблему движения и, как производную, – соотношение движущихся в пространстве тел. Подступив к этому вопросу, ученый приходит к выводу, что «до тех пор, пока мы имеем дело с прямолинейным движением, мы далеки от понимания движений, наблюдаемых в природе. Мы должны рассмотреть криволинейные движения. Наш следующий шаг – определить законы, управляющие такими движениями. Это нелегкая задача».
По мысли Эйнштейна, «определение законов», поиск и нахождение своего рода констант абсолютно не освобождает ученого-исследователя от попадания в самые неожиданные и непредсказуемые ситуации.
Читаем в книге: «У заново изучающих механику создается впечатление, что все в этой отрасли науки просто, основательно и сохраняется на все времена. Едва ли кто-нибудь подозревал о существовании новой важной руководящей идеи, которая никем не была замечена в течение трех столетий. Эта оставшаяся вне поля зрения идея связана с одним из фундаментальных понятий механики – с понятием массы».
Создается эффект «снежного кома»: чем больше узнаешь, тем перед большим количеством проблем оказываешься. Но подобное положение вещей не может не вдохновлять настоящего ученого, ведь чем больше фактов будет собрано в процессе исследования, тем глубже и многогранней будет сделанный им вывод.
Температура, теплота, энергия, вещество, электричество – список ключевых понятий, о которых мы даже не задумываемся в повседневной жизни, но из которых она (повседневная жизнь) складывается, вырастает. И каждому из них Альберт Эйнштейн дает детальное объяснение.
Во второй главе, «Упадок механистического воззрения», ученый приходит к выводу, что физика, являясь абсолютно живым организмом, не стоит на месте, она развивается вместе с человеческой мыслью. Следовательно, наука выдвигает все новые и новые проблемы, ответить на которые исходя из старых, классических понятий уже невозможно.
Эйнштейн пишет: «Современная физика атаковала все эти проблемы и разрешила их. Но в борьбе за эти решения возникли новые и более глубокие проблемы. Наши знания теперь шире и глубже, чем знания физика XIX столетия, но таковы же и наши сомнения, и трудности».
Классическая механика, берущая начало от Аристотеля, Галилея и Ньютона, оказывается заложницей механистических воззрений на мир, что значительно сужает поле ее деятельности и применения. Следовательно, утверждает ученый, «мы должны отказаться от этого пути, стало быть, должны отказаться и от механистических воззрений».
Пожалуй, именно третья глава книги «Эволюция физики» – «Поле и относительность» – становится ключевой. Это тот самый момент, когда воображаемый Шерлок Холмс приступает к окончательному выстраиванию своей теории, полностью подготовив для нее место.
«Во второй половине XIX столетия в физику были введены новые и революционные идеи; они открыли путь к новому философскому взгляду, отличающемуся от механистического. Результаты работ Фарадея, Максвелла и Герца привели к развитию современной физики, к созданию новых понятий, образующих новую картину мира.
Наша задача сейчас – описать переворот, произведенный в науке этими новыми понятиями, и показать, как они постепенно приобрели ясность и силу. Мы постараемся построить линию развития логически, не очень заботясь о хронологическом порядке», – Эйнштейн сразу вводит читателя в курс дела, сразу предупреждает его, что выводы, сделанные на этих страницах, будут революционными и во многом обескураживающими.
Начиная разговор об эфире как о своеобразной дани, которую некоторые ученые нового времени отдают механистическому взгляду на мир, Альберт Эйнштейн выдвигает и развивает понятие поля.
«В физике появилось новое понятие, самое важное достижение со времени Ньютона – поле. Потребовалось большое научное воображение, чтобы уяснить себе, что не заряды и не частицы, а поле в пространстве между зарядами и частицами существенно для описания физических явлений. Понятие поля оказывается весьма удачным и приводит к формулированию уравнений Максвелла, описывающих структуру электромагнитного поля, управляющего электрическими, равно как и оптическими, явлениями.Теория относительности возникает из проблемы поля. Противоречия и непоследовательность старых теорий вынуждают нас приписывать новые свойства пространственно-временному континууму, этой арене, на которой разыгрываются все события нашего физического мира.Теория относительности развивается в два этапа. Первый этап приводит к так называемой специальной теории относительности, применяемой только к инерциальным системам координат, то есть к системам, в которых справедлив закон инерции, как он был сформулирован Ньютоном. Специальная теория относительности основывается на двух фундаментальных положениях: физические законы одинаковы во всех системах координат, движущихся прямолинейно и равномерно друг относительно друга; скорость света всегда имеет одно и то же значение. Из этих положений, полностью подтвержденных экспериментом, выведены свойства движущихся масштабов и часов, изменения их длины и ритма, зависящие от скорости. Теория относительности изменяет законы механики. Старые законы несправедливы, если скорость движущейся частицы приближается к скорости света. Новые законы движения тела, сформулированные теорией относительности, блестяще подтверждаются экспериментом. Дальнейшее следствие теории относительности (специальной) есть связь между массой и энергией. Масса – это энергия, а энергия имеет массу. Оба закона сохранения – закон сохранения массы и закон сохранения энергии – объединяются теорией относительности в один закон, в закон сохранения массы-энергии.Общая теория относительности дает еще более глубокий анализ пространственно-временного континуума. Справедливость теории относительности больше не ограничивается инерциальными системами отсчета. Теория берется за проблему тяготения и формулирует новые структурные законы для поля тяготения. Она заставляет нас проанализировать роль, которую играет геометрия в описании физического мира. Эквивалентность тяжелой и инертной масс она рассматривает как существенный, а не просто случайный факт, каким та была в классической механике. Экспериментальные следствия общей теории относительности лишь слегка отличаются от следствий классической механики. Они выдерживают экспериментальную проверку всюду, где возможно сравнение. Но сила теории заключается в ее внутренней согласованности и простоте ее основных положений.Теория относительности подчеркивает важность понятия поля в физике. Но нам еще не удалось сформулировать чистую физику поля. В настоящее время мы должны еще предполагать существование и поля, и вещества».Альберт Эйнштейн «Эволюция физики». Глава III, «Поле и относительность»
Столь пространная цитата не кажется нам чрезмерной, потому что именно в ней ученый подводит своего читателя к вершине своих умозаключений, что уже само по себе удивительно, но и в то же время драматично. Драматично потому, что далеко не всем удалось проследить за ходом мысли исследователя, а следовательно, это трудное восхождение придется повторять снова и снова, пока не произойдет корреляция, взаимное соответствие мыслительных усилий говорящего и слушающего.
В последней главе книги, «Кванты», Альберт Эйнштейн предлагает своему читателю пойти еще дальше, отказаться не только от механистического восприятия мира, но и расширить взгляд на теорию относительности. В этом смысле ученый не щадит и самого себя, ведь наука и познание не стоят на месте, следовательно, и он, открыватель новейших законов, должен постоянно двигаться вперед.
Читаем в «Эволюции физики»: «Богатое разнообразие фактов в области атомных явлений опять вынуждает нас изобретать новые физические понятия. Вещество обладает зернистой структурой; оно состоит из элементарных частиц – элементарных квантов вещества. Зернистую структуру имеет электрический заряд, и, что самое важное с точки зрения квантовой теории, зернистую структуру имеет и энергия. Фотоны – это кванты энергии, из которых состоит свет.
Советское издание книги «Эволюция физики».
Является ли свет волной или потоком фотонов? Является ли пучок электронов потоком элементарных частиц или волной?
Эти фундаментальные вопросы навязаны физике экспериментом. В поисках ответа на них мы должны отказаться от описания атомных явлений как явлений в пространстве и времени, мы должны еще дальше отступить от прежнего механистического воззрения. Квантовая физика формулирует законы, управляющие совокупностями, а не индивидуумами. Описываются не свойства, а вероятности, формулируются не законы, раскрывающие будущее системы, а законы, управляющие изменениями во времени вероятностей и относящиеся к большим совокупностям индивидуумов».
Таким образом, описывая вероятность, исследователь в конечном итоге предсказывает будущее, причем делает это согласно строгим математическим закономерностям. Придя к такому ошеломляющему выводу, читатель закономерно принимает ту аксиому, что мир познаваем и человеческое познание безгранично.
Сама работа над книгой, дискуссии с соавтором Леопольдом Инфельдом чрезвычайно увлекали Эйнштейна, но, как только рукопись была закончена, нобелевский лауреат тут же потерял к ней всякий интерес, он ни разу не взглянул на корректуру и не видел ни одного вышедшего экземпляра.
Леопольд вспоминал впоследствии, что он был вынужден отвечать издателям от имени Эйнштейна, чтобы не обидеть их и чтобы дело не было остановлено в своей финальной фазе.
Этическая сторона этой истории, безусловно, вызывает нарекания, но к тому, что ученый имел свое отдельное мнение на сей счет, все уже давно привыкли.
«Этическое поведение человека должно основываться на сочувствии, образовании и общественных связях. Никакой религиозной основы для этого не требуется».Альберт Эйнштейн об этике
Выводы, сделанные в конце книги, как мы уже заметили, раскрыли перед читателем огромные возможности, и в первую очередь, этического и духовного свойства. Механизмами сдерживания человеческих страстей и ошибок Эйнштейн назвал «сочувствие», «образование» и «общественные связи». Однако дар сочувствия дан далеко не всем, образование у всех может быть разным, а общественные связи в тридцатых годах ХХ века могли быть чреваты самыми непредсказуемыми последствиями.
И вновь что-то не складывалось в изначально идеальном уравнении, составленном великим ученым. Может быть, поэтому Эйнштейн сразу потерял всякий интерес к «Эволюции физики», по сути – своему программному произведению.
26 сентября 1939 года в Лондоне в возрасте восьмидесяти трех лет скончался Зигмунд Фрейд.
«У старика [Фрейда] был беспощадный взгляд; не было в мире такой иллюзии, которая могла бы его убаюкать – за исключением веры в его собственные идеи», – напишет впоследствии Эйнштейн.
Теперь уже невозможно сказать, что повлек бы за собой тот несостоявшийся разговор двух великих в 1930 году. Может быть, Альберт Эйнштейн сумел бы иначе взглянуть на свое «я», переговоры с которым в последние годы шли очень тяжело.
Впрочем, как известно, история не терпит сослагательного наклонения…
1 сентября 1939 года германские войска вторглись в Польшу, что автоматически повлекло за собой объявление войны Германии со стороны Англии и Франции, имевших союзнические отношения с Польшей.
В Европе началась Вторая мировая война.
Глобальная политическая афера, в которую втянулись Германия, Англия, Франция, Польша, Чехословакия, Италия, Испания и СССР, потрясла Эйнштейна. Он до последней минуты не мог поверить в то, что война с применением новейших вооружений, гигантских флотов, бронетанковых войск, штурмовой и бомбардировочной авиации, дальнобойной артиллерии стала реальностью.
«Я не хотел бы жить, если бы не моя работа <…> хорошо, что я уже старый и не рассчитываю на продолжительное будущее», – написал Альберт Эйнштейн в эти дни.
События последних лет – кончина Эльзы Эйнштейн, чудовищный еврейский погром 9–10 ноября 1938 года в Германии, получивший название «Хрустальная ночь», начало Второй мировой войны – во многом усилили подавленное состояние ученого.
Меня «годы сделали слепым и глухим», – сообщал Эйнштейн в письме своему другу, физику-теоретику, математику, лауреату Нобелевской премии по физике 1954 года, Максу Борну.
«Жизнь – это возбуждающее и великолепное зрелище. Она мне нравится. Но если бы я узнал, что через три часа должен умереть, это не произвело бы на меня большого впечатления. Я подумал бы о том, как лучше всего использовать оставшиеся три часа. Потом бы я сложил свои бумаги и спокойно лег, чтобы умереть».Альберт Эйнштейн об отношении к смерти
Уцелевшая после «Хрустальной ночи» витрина магазина профессиональной литературы и канцелярских товаров. Надпись на стекле: «Еврей».
В этих словах ученого в полной мере сконцентрировалось его отношение к тому, что мир, оказавшийся на пороге великой трагедии, не прислушался к голосу разума. Следовательно, нет никакого смысла возвышать свой голос, взывать к благоразумию, здравомыслию, отныне смерть является единственной возможностью «опроститься», сделаться, по словам Толстого, частицей мирового космоса, окончательно стать свободным.
«Свободный человек меньше всего думает о смерти, его мудрость в исследовании не смерти, а жизни». Эти слова Баруха Спинозы, надо полагать, стали для Эйнштейна путеводными на тот период его жизни.
Однако, как утверждал в своей статье «Партийная организация и партийная литература» человек, ум и дела которого Альберт Эйнштейн высоко ценил, «эта абсолютная свобода есть буржуазная или анархическая фраза (ибо как миросозерцание, анархизм есть вывернутая наизнанку буржуазность). Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя».
Мировое научное сообщество не могло находиться в стороне от происходящего в Европе, а если точнее – на границе Германии, Польши и Чехословакии.
Как мы уже писали, еще в начале 1930-х годов в научной среде произошел раскол на тех, кто причислял себя к так называемой «арийской физике», и тех, кто был вынужден покинуть Германию, категорически отрицая милитаристскую и антисемитскую политику Гитлера.
И вот, спустя годы, когда очные дискуссии между сторонниками Альберта Эйнштейна и Филиппа Ленарда были уже просто невозможны, на повестку дня стал вопрос о противостоянии умов на фоне разгоравшейся войны, иначе говоря, вопрос о создании конфликтующими сторонами новых видов вооружений огромной разрушительной силы.
Альберт Эйнштейн и Лео Силард.
Летом 1939 года венгерские физики Лео Силард и Юджин Вигнер встретились с Эйнштейном, чтобы обсудить с ним результаты последних проведенных ими исследований. Дело в том, что, продолжая начатые еще год назад работы итальянского физика Энрико Ферми над получением радиоактивных элементов путем бомбардировки нейтронами, ученые пришли к неожиданному выводу. В результате подобной бомбардировки при каждом попадании в цель нейтронов становится все больше, ядра урана разрушаются и начинается цепная реакция, способная высвободить огромное количество энергии, которая может быть использована в любых целях.
По воспоминаниям Лео Силарда, Эйнштейн воскликнул тогда: «Об этом я совершенно не подумал!» Действительно, одно дело – обнаружить в материи концентрированные запасы энергии, и совсем другое – научиться ее (энергию) высвобождать. Превращение массы в энергию и обратно происходит в природе постоянно, и, когда Альберт Эйнштейн вывел свою знаменитую формулу E = mc2, он совершенно не думал о цепной реакции.
Энрико Ферми (1901–1954) – итальянский физик, создатель первого в мире ядерного реактора, лауреат Нобелевской премии по физике 1938 года «за доказательство существования новых радиоактивных элементов, полученных при облучении нейтронами, и связанное с этим открытие ядерных реакций, вызываемых медленными нейтронами»; считается одним из «отцов атомной бомбы».
«От первого открытия радиоактивности до первого ее подчинения человеческим нуждам прошло немногим больше четверти века. Понадобилось еще двадцать лет, чтобы преодолеть все мелкие трудности, лежащие на пути применения этого удивительного успеха. Но главная вещь была уже позади, новая граница в ходе человеческого прогресса была пересечена именно в том [1933] году. Холстэн установил до минуты время атомного распада висмута в частицы. Нечто взрывалось с огромной силой и превращалось в тяжелый газ чрезвычайной радиоактивности, который, в свою очередь, распадался в течение семи дней. Это нечто было открыто после года дополнительной работы, после чего он мог на опыте показать, что итогом этого быстрого высвобождения энергии было золото… Холстэну, прежде чем умереть, было предначертано увидеть, как атомная энергия доминирует над любым другим источником энергии. Но в течение нескольких лет обширная сеть препятствий сдерживала новое открытие от всякого эффективного использования его в обычной жизни. Путь от лаборатории до цеха бывает порой извилист. Электромагнитное излучение стало известно и не раз демонстрировалось в течение двадцати лет, прежде чем Маркони сделал его фактически доступным. Примерно те же двадцать лет, отделяющие открытие электромагнитного излучения от открытия радио, должны были пройти с момента открытия радиации до практического ее использования».Отрывок из романа Герберта Уэллса «Освобожденный мир» (1914)
Итальянский физик-ядерщик Энрико Ферми (1901–1954).
Картины, описанные Гербертом Уэллсом более чем за 25 лет до эры ядерного оружия, изначально, разумеется, воспринимались как плод буйного воображения писателя-фантаста. Однако со временем стало ясно, что художественные образы не столь уж и невероятны и далеки от реальности. Особенно это стало очевидно в конце 1930-х – начале 1940-х годов ХХ века.
Естественно, краеугольным камнем политики тех лет был важнейший вопрос – кто первый создаст это сверхмощное оружие, в основе которого будет лежать выделение огромного количества энергии.
Итак, обсудив теоретическую сторону вопроса, Эйнштейн, Вигнер и Силард, не сговариваясь и почти в один голос, задали вопрос: что, если первая урановая бомба будет изготовлена в нацистской Германии?
По существовавшей информации, наука Третьего рейха уже работала в этом направлении. Но в нацистской Германии, лишившей себя еще в начале тридцатых годов многих великих физиков «неарийского» происхождения, исследования продвигались медленно, да и Гитлер не видел это направление перспективным.
Пока не видел…
Таким образом, мысль обратить внимание правительства Соединенных Штатов на эту проблему пришла сама собой.
Письмо Альберта Эйнштейна Франклину Рузвельту.
«Невозможно предугадать все последствия наших поступков, потому-то мудрецы и посвящают свою жизнь исключительно созерцанию», – напишет в это время Эйнштейн.
В 1939 году времени на созерцание не оставалось, цепная реакция началась.
Первые попытки войти в контакт с американскими силовыми ведомствами предпринял Энрико Ферми, который предложил проект создания атомной бомбы ВМС США. Военные проявили к предложению вежливый интерес, но без приказа «сверху» ни на какие ответные действия не пошли. А приказа не было, потому что слишком уж безумной и трудно выполнимой казалась эта идея в Вашингтоне.
Эйнштейн со свойственными ему размахом и бескомпромиссностью решил обратиться с письмом к президенту Соединенных Штатов Франклину Делано Рузвельту.
Приведем это письмо целиком, чтобы понять эволюцию мировоззрения Альберта Эйнштейна, каким образом сложились воедино его гражданская позиция, научные амбиции и его пацифизм, та самая толстовская идея непротивления злу насилием.
«Ф.—Д. РузвельтуПрезиденту Соединенных ШтатовБелый дом. ВашингтонСэр,некоторые недавние работы Ферми и Сцилларда, которые были сообщены мне в рукописи, заставляют меня ожидать, что элемент уран может быть в ближайшем будущем превращен в новый и важный источник энергии. Некоторые аспекты возникшей ситуации, по-видимому, требуют бдительности и в случае нужды быстрых действий со стороны правительства. Я считаю своим долгом обратить Ваше внимание на следующие факты и рекомендации.В течение последних четырех месяцев благодаря работам Жолио-Кюри во Франции, а также Ферми и Сцилларда в Америке стала вероятной возможность ядерной реакции в крупной массе урана, вследствие чего может быть освобождена значительная энергия и получены большие количества радиоактивных элементов. Можно считать почти достоверным, что это будет достигнуто в ближайшем будущем.Это новое явление способно привести также к созданию бомб, возможно, хотя и менее достоверно, исключительно мощных бомб нового типа. Одна бомба такого типа, доставленная на корабле и взорванная в порту, полностью разрушит весь порт с прилегающей территорией. Такие бомбы могут оказаться слишком тяжелыми для воздушной перевозки.Соединенные Штаты обладают малым количеством урана. Ценные месторождения находятся в Канаде и Чехословакии. Серьезные источники – в Бельгийском Конго.Ввиду этого положения не сочтете ли Вы желательным установление постоянного контакта между правительством и группой физиков, исследующих проблемы цепной реакции в Америке? Для такого контакта Вы могли бы уполномочить лицо, пользующееся Вашим доверием, неофициально выполнять следующие обязанности:а) поддерживать связь с правительственными учреждениями, информировать их об исследованиях и давать им необходимые рекомендации, в особенности в части обеспечения Соединенных Штатов ураном;б) содействовать ускорению экспериментальных работ, ведущихся за счет внутренних средств университетских лабораторий, путем привлечения частных лиц и промышленных лабораторий, обладающих нужным оборудованием.Мне известно, что Германия в настоящее время прекратила продажу урана из захваченных чехословацких рудников. Такие шаги, быть может, станут понятными, если учесть, что сын заместителя германского министра иностранных дел фон Вайцзеккер прикомандирован к Институту кайзера Вильгельма в Берлине, где в настоящее время повторяют американские работы по урану.Искренне Ваш, Альберт Эйнштейн».
По мнению Б. Г. Кузнецова, автора самой известной советской монографии о создателе теории относительности «Эйнштейн», «…вмешательство Эйнштейна было завершением длительной эволюции его отношения к окружающему. Вместе с тем этот акт [письмо президенту] связан с очень характерными особенностями начала атомной эры».
Действительно, читая сейчас это послание Альберта Эйнштейна Рузвельту, мы вновь сталкиваемся с парадоксальной личностью нобелевского лауреата, его двойственностью, его извечным пограничным состоянием – затворник и общественный деятель, пацифист и активный борец со злом, вольнолюбивый исследователь и системно мыслящий ученый.
Безусловно, Эйнштейн не мог не понимать, что подобное письмо полностью подчиняет (морально и материально) науку, физику в частности, государству, делает ее совершенно зависимой от заказа и политической конъюнктуры, делает заложницей отдельно взятых государственных персонажей. Но, с другой стороны, ученый был уверен, что лучше служить демократическому государству, каким он представлял себе США, чем отдать ядерные технологии в руки германских нацистов.
Откровенно говоря, выбор был невелик, и ученый сделал его.
«Невозможно предугадать все последствия наших поступков». Эти слова в полной мере отразили его внутренние метания. Спустя годы, вспоминая о своих советах Рузвельту, он воскликнет: «Если бы я знал, что немцы не сумеют изобрести атомную бомбу, я бы и пальцем не пошевелил».
Бомбардировка Хиросимы и Нагасаки в 1945 г.
Но это будет уже после бомбардировки Хиросимы, а пока Эйнштейн и его коллеги приступили к консультациям по вопросам отсеивания изотопов урана.
Впрочем, довольно быстро нобелевского лауреата вывели из так называемого Манхэттенского проекта. Его пацифизм, нонконформизм и социалистические взгляды насторожили американских политиков и военных, и неблагонадежного ученого, дававшего советы самому президенту Соединенных Штатов, решили держать подальше от большой военно-политической игры, за которой, впрочем, пристально наблюдали и из СССР.
Манхэттенский проект – кодовое название программы США по разработке ядерного оружия, предшественником Проекта стал так называемый «Урановый комитет» (1939). Проект возглавил американский физик Роберт Оппенгеймер, в задачи Проекта кроме научных исследований входил также сбор разведывательной информации по германской ядерной программе.
Роберт Оппенгеймер (1904–1967) – директор Института перспективных исследований и руководитель Манхэттенского проекта. Принстон, 1947 г.
«Его призванием, мечтой, служением была наука, чистая… наука… И тем не менее ни один из естествоиспытателей не вмешивался в мирские дела с такой энергией и с таким эффектом, как Эйнштейн. Это началось не в 1939 году, а почти на двадцать пять лет раньше, во время Первой мировой войны, потом еще больше Эйнштейн занимался делами мира в годы нагрянувшей славы, во время путешествий, в борьбе с нацизмом, – в общем, всю жизнь в нарастающей степени. И вот теперь ему предстояло перерезать ленту перед таким, быть может, роковым вмешательством науки в дела людей, какого еще не было никогда… Подпись Эйнштейна на письме, адресованном Рузвельту, не была ключом к ящику Пандоры. Но участие Эйнштейна, хотя бы и минимальное, в организации экспериментальных работ по делению урана и его последующая весьма активная борьба против военного применения атомной энергии – характерное знамение времени».Из книги Б. Г. Кузнецова «Эйнштейн»
Даже то обстоятельство, что Альберта Эйнштейна вежливо, но настойчиво выпроводили из Манхэттенского проекта (формально он не имел к нему отношения), не освободило ученого впоследствии от обвинений со стороны пацифистов и либералов в том, что это именно он создал ядерное оружие, принесшее человечеству столько страданий и угроз.
Это было правдой и неправдой одновременно.
Новая физика, созданная Эйнштейном, являла собой зеркальное отражение мира эпохи знаменитого высказывания Фридриха Ницше «Бог умер», времени глобального нравственного кризиса человечества с утратой веры в абсолютные моральные ценности, когда наступает конец философии и метафизики, на смену которым приходит, говоря словами Достоевского, «чистая арифметика», когда богочеловечество вытесняется человекобожием, той самой «сильной личностью», на которую мучительно и безрезультатно так хотел походить Родион Романович Раскольников из «Преступления и наказания».
«Величайшее из новых событий – что “Бог умер” и что вера в христианского Бога стала чем-то не заслуживающим доверия – начинает уже бросать на Европу свои первые тени», – восклицает Ницше, и эти его слова находят свое очевидное подтверждение в истории Европы первой трети ХХ века.
Электричество и двигатель внутреннего сгорания, телеграф и телефон, теория относительности и энергия ядра подменяют человеку (вне зависимости от его социального статуса, образования, пола и национальной принадлежности) мир реальный на мир, как бы мы сказали сейчас, виртуальный, значительно более комфортный, удовлетворяющий слабостям, желаниям и фантазиям. Эта подмена на первый взгляд незаметна, но постепенно результаты этого процесса начинают давать о себе знать.
Философские искания Альберта Эйнштейна, о которых мы говорили в предыдущей главе, вне всякого сомнения, происходили и под влиянием идей Ницше тоже.
«Свободный ум требует оснований, другие же – только веры… Никогда еще никакая религия ни прямо, ни косвенно, ни догматически, ни аллегорически не содержала истины. Ибо каждая религия родилась из страха и нужды и вторглась в жизнь через заблуждения разума».
Думается, что эти слова немецкого мыслителя отражали и умонастроение ученого, для которого формирование второго «я» – идеального, мудрого, понимающего и всепрощающего, гуманного и свободолюбивого – было своеобразной idée fixe.
Все это напоминало создание памятника самому себе.
К слову о памятниках…
В 1935 году Альберт Эйнштейн посетил первый сеанс известного русского скульптора Сергея Тимофеевича Конёнкова, который по заказу Принстонского университета приступил к изготовлению скульптурного портрета великого ученого. Здесь, в нью-йоркской мастерской художника, Эйнштейн познакомился с супругой Сергея Тимофеевича – Маргаритой Ивановной Конёнковой (в девичестве Воронцовой).
Впоследствии Альберт Эйнштейн посвятит этой удивительной женщине следующие строки:
Тебе не вырваться из семейного круга,
Это наше общее несчастье.
Сквозь небо неотвратимо
И правдиво проглядывает наше будущее.
Голова гудит, как улей,
Обессилели сердце и руки.
Приезжай ко мне в Принстон,
Тебя ожидают покой и отдых.
Мы будем читать Толстого,
А когда тебе надоест, ты поднимешь
На меня глаза, полные нежности,
И я увижу в них отблеск Бога.
Назад: Трудно быть богом
Дальше: Маргарита
