Милева
Только не становись похожей на всех на них – это было бы невыносимо. Ты всегда должна оставаться моей колдуньей и моим сорванцом.Альберт Эйнштейн
А сейчас, как в кино, мы попытаемся отмотать пленку назад и еще раз пристально посмотреть на ту, кого Альберт Эйнштейн называл «моя колдунья и мой сорванец».
В главе «Ловец эфира» уже шла речь о «хорошей, умной, серьезной, маленькой, болезненной, темноволосой, бойкой» сербской студентке из Нови-Сада Милеве Марич.
История этой удивительной женщины несколько теряется в тени ее великого супруга, а многочисленные биографы Альберта Эйнштейна, увы, обходят молчанием заслуги спутницы ученого и матери трех его детей. Хотя некоторые заметки ученого наполняют это молчание особым содержанием, например такие – «математическую часть работы за меня делает жена».
Разумеется, речь ни в коем случае не идет о том, что ученый эксплуатировал свою жену и пользовался ее идеями и глубокими знаниями в области математической науки, но и отказывать Милеве в значительном влиянии (научном) на мужа невозможно.
Милева Марич родилась 19 декабря 1875 года с родовой травмой – вывих левого бедра, повлекшей за собой хромоту на всю жизнь.
В 1883 году у Милевы появилась сестра Зорка Марич, впоследствии у нее будет обнаружено серьезное психическое расстройство.
В 1885 году родился брат Милевы Милош Марич.
Милош Марич – врач-гистолог, в 1917 году дезертировал из действующей армии Австро-Венгрии и оказался в Советской России, дружил с венгерским коммунистом, заведовал кафедрой гистологии Саратовского медицинского института, умер в Саратове в 1944 году в возрасте пятидесяти девяти лет от миастении.
Вполне закономерно, что подобные жизненные перипетии не могли не оказать формирующее воздействие на характер Милевы. По воспоминаниям современников, девушка была замкнута, молчалива, но могла и внезапно «взорваться». Ее бесконечные метания по высшим учебным заведениям в поисках себя (училась на психолога, хотела преподавать, увлеклась математикой и теоретической физикой) отнимали у нее много физических и моральных сил, подрывали и без того ее не «богатырское» здоровье, что впоследствии приводило к нервным срывам.
Когда Милева и Альберт познакомились, Эйнштейну было семнадцать лет, а ей двадцать один год. Безусловно, она выглядела старше своего молодого друга и поклонника.
Ее отношение к жизни, науке и людям имело свои особенности, а именно – Марич ко всему подходила основательно, прекрасно понимая, что жизнь слишком коротка, чтобы совершать необдуманные шаги и непростительные поступки.
Альберт Эйнштейн был человеком иного склада.
Но именно эти два на первый взгляд совершенно разных человека сошлись и полюбили друг друга. Однако парадоксальность их взаимоотношений не могла не обращать на себя внимания. Например, накануне долгожданной свадьбы Эйнштейн в письменном виде сформулировал свои условия существования их союза:
«Если хочешь замужества, ты должна будешь согласиться на мои условия. Вот они: во-первых, ты будешь заботиться о моей одежде и постели; во-вторых, будешь приносить мне трижды в день еду в мой кабинет; в-третьих, ты откажешься от всех личных контактов со мной, за исключением тех, которые необходимы для соблюдения приличий в обществе; в-четвертых, всегда, когда я попрошу тебя об этом, ты будешь покидать мою спальню и кабинет; в-пятых, без слов протеста ты будешь выполнять для меня научные расчеты; в-шестых, не будешь ожидать от меня никаких проявлений чувств».
Милева Марич. 1896 г.
И Милева согласилась на эти достаточно унизительные условия.
Впрочем, еще за год до их свадьбы произошло одно событие, ставшее для будущих супругов своего рода испытанием, которое каждый из них преодолел по-своему.
Категорическое неприятие Милевы матерью Эйнштейна Паулиной было одним из тех мучительных для молодых людей препятствий, которое угнетало и не давало свободно вдохнуть и глубоко отдаться своим чувствам.
И Марич решилась: «Может быть, появление ребенка заставит предрассудочную мамашу сдаться и согласиться на женитьбу сына. Ждать волевых действий от слабохарактерного Альберта не приходится: поперек желания матери он никогда не пойдет».
Весной 1901 года Милева забеременела, и 27 января 1902 года она родила девочку, которую назвали Лизерль. Причем рожать она уехала к родителям в Нови-Сад.
Известие о том, что у него родилась дочка, а не сын, Альберт воспринял сдержанно (сам он в это время был в Берне) и уж тем более не стал сообщать об этом своим родителям.
К сожалению, вскоре девочка заболела скарлатиной. О том, что произошло с бедной Лизерль потом, достоверная информация, увы, отсутствует. По одной версии, она скончалась. По другой, тяжелые осложнения после скарлатины вызвали психическое расстройство.
«Я очень сожалею о том, что случилось с Лизерль. Скарлатина часто оставляет после себя длинный след», – писал Альберт Эйнштейн. Девочка была удочерена, и следы ее потерялись.
Вскоре после этой драмы Милева Марич приехала к Альберту Эйнштейну в Берн, и они поженились.
«Теперь я добропорядочный женатый человек, веду с женой очень приятную и уютную жизнь. Она умеет позаботиться обо всем, прекрасно готовит и все время в хорошем настроении».Из письма Альберта Эйнштейна своему другу Мишелю Бессо вскоре после свадьбы
«Сейчас я к нему, к моему сокровищу, привязана еще больше (если это вообще возможно), чем когда мы жили в Цюрихе. Он мой единственный друг и товарищ, мне не нужно другого общества, и часы, когда он со мной рядом, это счастливейшее время в моей жизни».Из письма Милевы Марич своей подруге Элен Савич-Кауфлер
14 мая 1904 года у Альберта и Милевы Эйнштейн родился сын, Ганс Альберт. Казалось, что в жизни супругов перевернута новая, счастливая страница, а все былое, мучительное и темное, забыто навсегда.
Действительно, вскоре после рождения мальчика Альберт Эйнштейн был зачислен в штат Бернского патентного бюро, а осенью того же года в Берн приехал отец Милевы Милош Марич, чтобы посмотреть на внука, а также передать зятю приданое невесты в размере ста тысяч австро-венгерских крон, что соответствовало по тем временам примерно двадцати пяти тысячам долларов.
Эйнштейн явно не ожидал такого царского подарка. Он принял его с благодарностью и словами, что женился на Милеве не из-за денег, а по любви, что она его «ангел-хранитель и вдохновитель».
По воспоминаниям родственников и друзей, Милева Марич в те годы светилась от счастья, потому что наконец Альберт Эйнштейн был рядом с ней, потому что они вместе растят сына и вместе занимаются наукой.
Так, почти каждый вечер они допоздна сидели за одним столом, вместе занимались вычислениями и решали задачи, читали книги и обсуждали научные проблемы.
В 1910 году у Эйнштейнов родился второй сын, Эдуард. К сожалению, ребенок оказался психически неполноценным. Эдуард всю жизнь проведет рядом с матерью, а после ее смерти в 1948 году он будет переведен в цюрихскую психиатрическую лечебницу, где и скончается в 1965 году в возрасте пятидесяти пяти лет.
Однако к этому моменту (рождению Эдуарда) Эйнштейн был уже слишком погружен в свой мир, был слишком далеко и высоко, чтобы оглядываться на все более и более отстающую от него Милеву.
«Мой дорогой теперь принадлежит к числу самых выдающихся физиков <…> за ним все так ухаживают, что становится не по себе… Остается только пожелать, чтобы слава не испортила его как человека, я очень на это надеюсь. Ведь когда человек становится такими знаменитым, у него остается не много времени для жены… Я тоскую по любви, я бы так радовалась, если бы на мою любовь отвечали, я почти верю, что виновата проклятая наука».Из письма Милевы Марич своей подруге Элен Савич-Кауфлер
Но наука здесь была совершенно ни при чем. И Марич, безусловно, понимала это. Она металась, не находя ответа на главный вопрос – нужна ли она своему мужу?
Да, с одной стороны, он любил ее и был заботливым отцом. Чего стоит одно воспоминание ученика Эйнштейна Ганса Таннера: «Он сидел у себя в кабинете, перед ним возвышалась кипа бумаг, исписанных формулами. Правой рукой он писал, левой придерживал у себя на коленях младшего сына и одновременно ухитрялся отвечать на вопросы старшего, который играл в кубики».
Но, с другой стороны, поездки в Вену, Цюрих, Прагу, Лейден, Карлсруэ, нескончаемая вереница знакомых и малознакомых людей, круглосуточная работа, научные конференции, наконец, слава отнимали мужа у Милевы, и он не противился такому положению вещей.
Видимо, этим – парадоксальностью, раздвоенностью – они были похожи друг на друга.
Альберт Эйнштейн и Милева Марич в Сербии. 1905 г.
«Он был доброжелателен, но держал людей на расстоянии и не слишком им верил».Эстер Саламан о своем учителе
«Он никогда не говорил о своих близких. Я сомневаюсь, что он раскаивался в своих ошибках как отец и муж».Юджин Винер, сосед Эйнштейна по Принстону
«Я – одиночка, непригодный для работы вдвоем или в команде. Я никогда всем сердцем не принадлежал ни стране, ни друзьям, ни даже семье».Альберт Эйнштейн
«Эйнштейн испытывал страх перед близостью с другим человеком. Из-за этой своей черты он всегда был один, даже если находился среди студентов, коллег, друзей или в кругу семьи».Филипп Франк, физик, математик, философ об Альберте Эйнштейне
«В личной жизни Эйнштейн был человеком больших страстей, и его усилия восторжествовать над ними не увенчались успехом <…> в душе Эйнштейна все время шла не видимая миру война. Желание отрешиться от всего личного боролось с жаждой человеческой близости, идеализм с холодным цинизмом, а скромность – с высокомерием».Биографы Альберта Эйнштейна Роджер Хайфилд и Пол Картер об особенностях личности ученого
Заложницей именно этой «не видимой миру войны» и стала Милева Марич.
Альберт Эйнштейн мечтал о ней как о некой фантастической, загадочной «колдунье», но постепенно приходил к убеждению, что она, его жена и мать его детей, ничем не отличается от остальных, унылых, неталантливых, скучных и привязанных к рутине быта. И для него это было невыносимо.
Внутренние противоречия супругов также усиливало то обстоятельство, что Милева была талантливым и самобытным ученым.
Три легендарные статьи, о которых уже шла речь и которые были написаны Альбертом Эйнштейном для журнала «Анналы физики», были созданы при непосредственном участии Марич. Причем академическая четкость и выверенность текстов были достигнуты именно благодаря редакторским усилиям Милевы.
Говоря о том, что он непригоден для работы вдвоем, Эйнштейн несколько кривил душой, ведь он сам неоднократно замечал, что много работал с женой и она помогала выполнять ему всю математическую часть его работы.
Современники отмечали значительные дарования Милевы в области арифметической практики, признавал их и Эйнштейн.
К сожалению, нам неизвестны подробности этих совместных научных штудий. Вполне возможно, что супруги спорили и конфликтовали, у Марич был твердый, порой непреклонный характер, Альберт Эйнштейн расслаблен, можно предположить, что супруга часто одерживала безоговорочную победу в утверждении своего мнения.
Эйнштейн, болезненно относившийся ко всякому давлению, соглашался с женой, но внутреннее противодействие нарастало. И наконец, Милева была женщиной, а не счетной машиной. Понимал ли это ее супруг?
Судя по письмам Марич 1905–1911 годов, не вполне, и поэтому поездки, встречи, научные дискуссии продолжались, и не было им конца и края.
«Наверное, в Карлсруэ было очень интересно… И я с удовольствием побывала бы там и посмотрела бы на всех этих замечательных людей… Мы не видели друг друга уже целую вечность, мне интересно, узнаешь ли ты меня при встрече или нет».Из письма Милевы Марич мужу
Обида Милевы росла. И это был не просто крик души молодой женщины, запертой в доме с малолетними детьми, не имеющей возможности хоть как-то разнообразить свое одиночество, но и негодование молодого даровитого ученого, осознающего, что все ее таланты, мысли и открытия никому не нужны, а если и нужны, то исключительно в соответствии с прихотями мужа.
Особенно ее задевала непоследовательность мужа. С одной стороны, он не скрывал своей уверенности в том, что «очень немногие женщины обладают творческими способностями». Эйнштейн восклицал: «Будь у меня дочь, я бы не хотел, чтобы она изучала физику». Но, с другой стороны, он не стеснялся обращаться к жене за научной помощью и получал ее.
Опять же ремарка о дочери звучит не вполне корректно: у него была дочь…
Итак, Эйнштейн не мог не чувствовать этого драматического напряжения, хотя, по словам его друзей, он был напрочь лишен эмпатии, «не умел представлять, что чувствуют другие».
Нет, неправда, конечно, умел, но тщательно скрывал это, находя сопереживание слабостью, которая абсолютно недостойна «сильной личности», стоящей на пороге великих открытий.
Если еще совсем недавно Эйнштейн с восхищением рассказывал о Милеве своим друзьям, то теперь он чаще критически вещает о ее «мрачной подавленности» и «плохой наследственности».
Спустя годы он скажет: «Вы должны знать, что большинство мужчин (а также немало женщин) по своей природе моногамны. Эта природа дает о себе знать особенно решительно, когда традиции и обстоятельства встают на пути».
О каких традициях и обстоятельствах говорит ученый? О традициях семейных в первую очередь. То обстоятельство, что Альберт Эйнштейн, выходец хоть и не из религиозной, но весьма крепкой и многочисленной еврейской семьи, женился на сербке, было событием, разумеется, не вопиющим, но достаточно редким. Представители различных национальностей, населявших Европу рубежа XIX—XX веков, сербы в том числе, предпочитали внутриклановые и внутринациональные браки по целому ряду соображений: религиозных, ментальных, традиционалистских.
В детстве Альберт Эйнштейн страдал от деспотизма матери, с которым у него, видимо, ассоциировалось понимание еврейской семейственности с ее жесткой дисциплиной и беспрекословным подчинением мнению старших.
Встреча с сербкой Марич и последующий брак с ней стали для него своего рода вызовом национальной рутине, архаической семейной традиции, ну и, разумеется, матери – Паулине Эйнштейн (Кох).
В свою очередь выбор Милевы в качестве супруга человека из другой национальной и культурно-религиозной группы был побегом из собственной семьи, где тяжелая атмосфера была обусловлена болезнью сестры Зорки и непростыми взаимоотношениями отца с сыном, младшим братом Милевы – Милошом.
На рубеже веков такая форма протеста против обветшавших анахронизмов супружества и догматического брака была не редкостью.
А в результате произошло то, что и должно было произойти.
Создав семью, Альберт и Милева наступили на те социальные и национальные грабли, от которых они сбежали в объятия друг друга. Эйнштейн невольно проявил известный деспотизм и высокомерие (достаточно вспомнить его ультимативное письмо будущей жене), а Марич не смогла справиться с врожденными недоверчивостью, подозрительностью и вспыльчивостью, имевшими место быть в ее семье. Причем эти качества проявились у нее в особой истерической форме. Взаимное непонимание и претензии накапливались.
В 1913 году Милева окончательно попрощалась с мечтаниями о собственной научной карьере. Дети были полностью на ней, а география поездок мужа по конференциям, семинарам, симпозиумам росла день ото дня.
Так, в июле 1913 года Макс Планк пригласил Эйнштейна в Берлин. Это было предложение, от которого нельзя было отказаться, и Альберт Эйнштейн, само собой, и не сделал этого. Именно эта поездка стала рубежной в семейной жизни супругов. Марич негодовала, Эйнштейн молчал. Все более и более начинали проявляться проблемы со здоровьем младшего сына – Эдуарда. Впоследствии Альберт Эйнштейн скажет: «Мы с Милевой удалялись друг от друга со скоростью света».
В свою очередь Милева Марич писала Элен Савич-Кауфлер: «Он весь ушел в свою проблему, можно сказать, он только ею и живет. Мне стыдно признаться, что мы для него не важны и занимаем от силы второе место».
Ситуация осложнилась тем, что, находясь в Берлине и общаясь со своими многочисленными родственниками, Эйнштейн встретил, точнее сказать, увидел совсем другими глазами свою двоюродную сестру по линии матери – Эльзу Лёвенталь (урожденную Эйнштейн). Между ними завязалась переписка, о которой, естественно, узнала Милева, после чего между супругами немедленно произошел разрыв.
Постоянное умственное напряжение, переживания, связанные с разладом в семейной жизни, не могли не сказаться на здоровье Эйнштейна. Он заболел. Все началось с проблем с печенью, затем обнаружилась язва желудка и, наконец, желтуха, болезни на несколько месяцев приковали Альберта к постели. Все это время рядом с ним была Эльза Лёвенталь, которая к тому времени была разведена и имела двух дочерей – Илзу и Марго.
Альберт Эйнштейн. 1919 г.
Последняя попытка сохранить хотя бы семейные руины в неприкосновенности была предпринята Эйнштейном летом 1914 года. Он писал Милеве: «Я готов жить вместе с тобой, чтобы не потерять сыновей и чтобы они меня не потеряли. Наши отношения будут не дружескими, а деловыми. Личные отношения неизбежно должны быть сведены к минимуму. В свою очередь я обещаю пристойное поведение с моей стороны – такое, каким почтил бы любую незнакомую женщину».
Ответа не последовало…
В феврале 1919 года Альберт Эйнштейн и Милева Марич (Эйнштейн) официально развелись, а в июне того же года Эйнштейн женился на Эльзе, хотя еще довольно долго он переживал развод с Милевой и особенно потерю сыновей, оставшихся с матерью.
Он писал своей новой жене: «Я не могу себе представить жизнь без них, я был бы чудовищем, если бы чувствовал иначе. Я столько лет нянчил их, играл с ними, вытаскивал их из неприятностей, играл, и бегал, и смеялся с ними. Они кричат от радости, когда я вхожу, малыш еще даже не понимает, что произошло… Теперь они уйдут, и образ отца для них навсегда будет замаран».
Эльза, впрочем, недоумевала, почему он отдал детей.
Эйнштейн отвечал: «Нельзя, чтобы дети видели отца с другой женщиной, когда у них есть мать».
Небесспорное утверждение великого ученого.
Следует признать, что договоренности с Милевой о содержании своих детей Альберт Эйнштейн соблюдал неукоснительно. Более того, полученную им в 1922 году Нобелевскую премию он полностью перевел своей бывшей жене и сыновьям, что позволило Марич приобрести в Цюрихе недвижимость.
Однако время более или менее достойного (с финансовой точки зрения) проживания закончилось в 1939 году. Денег у Милевы не было, нечем было оплачивать лечение Эдуарда, у которого диагностировали шизофрению. И Марич заложила квартиру. И тогда же после долгого молчания обратилась к бывшему мужу с просьбой о помощи.
Письмо А. Эйнштейна Милеве, где он сообщает ей об условиях развода. 5 декабря 1919 г.
Эйнштейн ответил незамедлительно – он выкупил имущество и предоставил ей с детьми право проживания, но их общение практически полностью сошло на нет.
У Альберта Эйнштейна была другая семья. У Милевы – тяжело больной ребенок. Для знавших Эйнштейна и Марич было удивительно, что он так быстро и даже решительно разлюбил и почти забыл свою бывшую жену. Какое-то время он еще переписывался с сыном, с Гансом Альбертом, но после одного из ответных посланий мальчика эта переписка прервалась.
Вот это письмо: «Дорогой папа, тебе следует обо всем спрашивать маму, потому что не только я здесь принимаю решения. Но, если ты так плохо к ней относишься, я не хочу никуда ехать с тобой».
Эйнштейн, разумеется, вспылил: «Моего прекрасного мальчика оторвала от меня уже несколько лет назад моя жена, которая весьма мстительна. Открытка, которую он мне прислал, я уверен, написана под диктовку».
Впрочем, реакция ожидаемая.
Обиженным в этой ситуации Эйнштейн видел исключительно себя, совершенно не допуская наличия у ребенка собственных чувств и переживаний, уж не говоря о Милеве.
Во второй половине сороковых годов состояние здоровья Марич резко ухудшилось. К уже известным недугам прибавился еще один – нарушение мозгового кровообращения и, как следствие, – нарушение двигательных функций, изменения памяти, интеллекта, эпилептические припадки, инсульт. Милева часто лежала в больнице.
Информация о том, что жить Марич осталось недолго, каким-то образом дошла до Альберта Эйнштейна, и он, очевидно считая ее недееспособной, совершил поступок, который до сих пор обсуждают как поклонники, так и критики великого ученого. Эйнштейн без согласия Милевы продал дом, купленный на Нобелевскую премию, видимо боясь, что он будет потерян из-за недееспособности бывшей жены.
Узнав об этом, Марич была потрясена: значит, он счел, что она уже мертва.
Но далее произошло необъяснимое. Швейцарская судебная и банковская машина, которая не дает сбоев в принципе, дала такой сбой. Сумма в размере восемьдесят пять тысяч швейцарских франков пришла не Эйнштейну, а Марич. Альберт Эйнштейн попытался опротестовать такое решение, но по швейцарским законам такая ситуация (пусть даже и ошибочная) может быть разрешена только с согласия получателя денег. Милева Марич свое согласие не дала.
Психиатрическая клиника «Бургхольцли». Книжная репродукция гравюры, 1890 г.
Свою жизнь первая жена Альберта Эйнштейна закончила в возрасте семидесяти двух лет 4 августа 1948 года в психиатрической клинике Цюриха «Бургхольцли».
По преданию, уже после кончины Милевы Марич под матрасом ее кровати был обнаружен конверт с восемьюдесятью пятью тысячами швейцарских франков, которые она хранила для лечения сына.
