Жила-была девочка Груня. Росла она в благочестивой купеческой семье, росла и думала: вырасту большой, стану монахиней. Вскоре она и правда выросла, довольно большой, и поступила на курсы медсестер в Марфо-Мариинскую обитель. Там ей выдали подрясник, и Груня начала ухаживать за больными. Все это ей очень нравилось. Однажды сама Елизавета Федоровна подарила ей на День ангела свою фотографию с дарственной надписью. Но тут пришли большевики, великую княгиню убили, а ее обитель разогнали.

Груня начала ходить в Данилов монастырь и познакомилась там с одним молодым иеромонахом. Звали его отец Павел. Он был строгой жизни, с чадами своими говорил сурово, и Груне это было близко, сюсюканий она терпеть не могла. Характер у нее был сильный, и она любила твердую руку.

Большевики добрались и до Данилова, отца Павла арестовали и отправили по этапу. Он и не знал сначала, что за ним едет девушка, его чадо, 28-летняя Груня, едет, чтобы подкармливать его и не дать ему умереть. Это один старенький схимонах Данилова монастыря, отец Симеон, благословил ее поехать за отцом Павлом, и Грунины папа с мамой на это согласились. И вот Груня ехала, с горем пополам. В одних вагонах ехали заключенные, а в других обычные люди. Когда высадят заключенных, никто не знал, это нужно было отслеживать. Груня смотрела в окошко, прислушивалась, не спала. И выскакивала всегда в нужный момент. Но потом надо было дождаться следующего поезда и сесть в него, снова вместе с этапом, и она каждый раз уговаривала, умоляла взять ее, и ее сажали в соседний с заключенными вагон. Отца Павла она видела только издалека и не каждый раз.

Как вдруг в одной из тюрем Груне разрешили свидание. Увидев девушку, отец Павел даже не улыбнулся и сдвинул брови.

— Кто благословил?

— Отец Симеон и родители, — ответила Груня. Только тогда батюшка немного смягчился.

Груня поехала за отцом Павлом дальше. Последние двести километров, остававшиеся до места ссылки, города Акмолинска (ныне Астана), нужно было проехать на санях. В сани сели уголовницы, отец Павел и конвой, лошадка тронулась, Груня за ней. Лошади было тяжело, полные сани народу, не так уж быстро она шла, и все равно пешему человеку было не успеть. Груня побежала. Уголовницам стало ее жалко. Они начали уговаривать солдат пустить ее в сани, и те остановили лошадь, подозвали девушку к себе. Груня подбежала. «Что, все двести верст будешь так бежать?» Она ответила: «Буду». И ее посадили в сани.

Они сняли с отцом Павлом комнату в городе, посреди комнаты повесили веревку и разделили комнату простыней. Отец Павел служил литургию, а Груня подпевала, и еще готовила еду, занималась хозяйством, стирала. Однажды пьяный милиционер, казах, зашел к ним и стал требовать у отца Павла денег. Но денег у отца Павла не было. Тогда милиционер выстрелил в батюшку в упор. Но не попал. Попал в Груню, потому что она успела загородить отца Павла собой. Пуля ударила ей в щеку, рана была не страшной, но все равно пришлось ехать в больницу. И опять отец Павел ругался: «Разве так можно? Что ты делаешь?!»

Однажды зимой в доме кончилась вода. Груня взяла ведро. За окном выла вьюга, нести полное ведро было скользко и тяжело, и отец Павел сказал: «Принеси полведра». Но придя на реку, Груня подумала: «Что же, я принесу полведра и пойду второй раз? Нет уж, принесу-ка сразу полное!» И принесла полное. Отец Павел смотрит: ведро полное, не послушалась Груня! «Иди обратно, полведра вылей в реку».

Больше двадцати лет отец Павел провел в ссылках и лагерях. В 1955 году он поселился в затворе в Тверской области. Кроме двух келейников и Агриппины Николаевны (конечно, уже не Груни) никто не знал, где находится его дом. Из затвора отец Павел писал письма некоторым священникам и мирянам. Гонения отступили, но жизнь священников была еще очень тяжела. Отец Павел помогал им идти верно, и писем его ждали, как встречи с Господом Богом, потому что батюшка знал волю Божию. Только одному человеку писем он не писал — Агриппине Николаевне. «Что писать, и так все ясно, я тебя люблю и за тебя молюсь. А остальное тебе скажет твой духовник», — так говорил ей отец Павел. И Агриппина Николаевна не обижалась. Она верила, что так и нужно. Жила без писем. Все вокруг говорили: «Да вы же спасли ему жизнь!» Она отвечала: «О чем писать, и так все ясно. Батюшка меня любит и за меня молится. А остальное мне говорит мой духовник».

Отец Павел благословил 56-летнюю Агриппину выйти замуж за больного старика, чтобы ухаживать за ним и не дать ему погибнуть без ухода. Они не венчались и, конечно, были мужем и женой лишь на бумаге. Агриппина Николаевна ухаживала за ним до самой его смерти.

А потом попала в дом к одному пожилому священнику, очень хорошему и очень известному, Агриппина Николаевна стала его домработницей и духовной дочерью. Отец Павел начал писать этому священнику письма. И почти в каждом письме утешал его и просил не сердиться на его Агриппину. Потому что Агриппина-то оказалась невозможной! Ее несгибаемый характер повернулся другой стороной. Старенький священник, опытный, мудрый, интеллигентный, никак не мог с ней ужиться. И жаловался на нее отцу Павлу. Но отец Павел отвечал: «Это воля Божия, потерпи, воля Божия». А потом устал повторять одно и то же и написал — можно отпустить ее и делать, как легче, но только... быть с ней воля Божия.

Агриппина Николаевна умерла глубокой старушкой, в 1992 году. 15 священников отпевали ее, и никак не могли решить, кто понесет гроб, — хотелось всем. Гроб носили вокруг церкви, храма святителя Николая в Кузнецах, пели и плакали.

Все это были истории про Агриппину Николаевну, а об отце Павле писать невозможно. Страшно.

Последние тридцать с лишним лет он провел в затворе, но видел то, что происходит за тысячи километров от него, слышал разговоры, которые говорили в других городах, читал мысли, которые человек никому никогда не открывал. Он писал письма тем, кого выбрал, иногда присылал телеграммы и там пересказывал эти разговоры, называл фамилии людей, которых не встречал, посылал по адресам в места, где никогда не был. То есть и видел, и был, но как-то по-своему, непонятно как, можно сказать «духом», но от этого не станет ясней. Часто в письмах были ответы на вопросы, которые ему только собирались задать. Все конкретные примеры — из области научной фантастики.

Только один. Во время операции отца Всеволода Шпиллера Агриппина Николаевна как раз сидела у отца Павла в гостях, отец Павел угощал ее чаем и между прочим спросил ее о сыне отца Всеволода: «Почему это Иван Всеволодович все время стоит у двери в операционную?» Но потом спохватился: «Ах да, ты же этого не можешь видеть!» Все, конечно, так и было. Иван Всеволодович все время, пока оперировали его отца, простоял у двери в операционную.

Отец Павел умер в ноябре 1991 года в возрасте 98 лет. Никто не знает, где его могила и под каким именем он похоронен. Он как будто зашел в XX век в гости из времен Авраама и Исаака, когда Дух Святой дышал в ноздрях праотцев, и они слышали голос Божий также, как сейчас люди слышат звуки радио и шум машин под окном.