Глава 11
Сигтун, столица Нуоррика, встретила нас приветливо. Яркое солнце, приятный ветерок. Наслушавшись разговоров о северных холодах и приготовившись стоически встретить удары погоды, мы все были приятно удивлены.
Город расположен на островах в протоке Норстрём, соединяющей озеро Меларен с заливом Сальтшён. Так что в городе много воды, мостов и зелени. Тихий и уютный, с полностью отсутствующими укреплениями, он навевал спокойные мысли. Пожалуй, Сигтун — это именно то место, где следует приходить в себя после нервотрёпки обучения в Истоке.
У дверей портального здания нас встречал родовитый Ульрик, глава рода Тома. Статный мужчина где-то шестидесяти лет на вид с резервом сто двенадцать эонов.
Из-за задержки в Люксембурге мы прибыли последними. Портальщики, как оказалось, предупредили о нашей задержке, поэтому никто особенно не волновался, но вот откровенное любопытство светилось в глазах большинства присутствующих.
Как оказалось, городской дом рода Тома находился тут же на площади, прямо напротив здания портала. Собрав всех в холле, я несколькими фразами удовлетворил детское любопытство, и уже через считанные минуты вся компания разошлась по своим комнатам. Мы же с родовитым Ульриком поднялись в его кабинет для исполнения всех формальностей, возникающих в отношениях сюзерена и вассала при изменении представителей родов.
Много времени это у нас не заняло и вот мы уже расположились в креслах у окна, выходящего на небольшой участок, засаженный деревьями, позади дома. Между креслами стоял столик с шахматами и подносом, на котором находился графин с каким-то напитком, два небольших серебряных кубка и стеклянная ваза с земляникой в шоколаде:
— Что это? — Поинтересовался я, указывая на графин.
— Вино из морошки, северной ягоды. Сама ягода обладает чудесным свойством увеличивать выносливость, и вот недавно одному трактирщику, живущему по соседству со мной, удалось сохранить в вине данное свойство ягоды.
Я усмехнулся:
— Наверняка во всех окрестных сёлах и замках это открытие произвело настоящий фурор. Ещё бы! Такое оправдание желанию выпить.
Родовитый Ульрик не удержался от смеха:
— Да уж, заказы на сей чудодейственный напиток принимаются лишь на следующий год.
Посмеявшись, мы перешли к обсуждению серьёзных вещей. Прежде всего, меня интересовало, намерен ли род Тома возвращаться в Белопайс, поскольку именно на мне, как на их сюзерене, лежала обязанность поддержать род в случае возвращения. В конце концов, срок официального изгнания рода уже истёк, а все попытки его продлить, в данной политической ситуации обречены на неудачу.
Конечно же, ещё мне было бы интересно услышать из уст прямого потомка изгнанных, подробности той истории, но из нашего разговора я понял, что эта тема до сих пор является слишком болезненной, если и не для всего рода Тома, то для его нынешнего главы — точно. Так что в плане информации мне пришлось довольствоваться рассказом управляющего.
Воспоминание:
— Было это уже почти триста лет как. В общем-то, банальная история — двое влюбились в одну и ту же девушку, она ответила взаимностью одному из них, совсем не тому, на стороне которого был её отец. Неудачливый соперник не смирился с поражением и вызвал удачливого конкурента на дуэль, на которой сам и погиб. Отец девушки отказал победителю от дома, девушка сбежала к любимому, но пожениться они не успели — отец применил свою власть и девушка умерла. Пожалуй, больше и рассказывать нечего, если не учитывать, что юноша, проигравший ту дуэль, был сыном короля, так что закончилась данная история не просто плохо, а ещё хуже. Над юношей состоялся суд, на котором невесть откуда взявшийся свидетель показал, что юноша нарушил правила дуэли. И быть роду Тома уничтоженным, если бы не заступничество маркиза Ипрского, который смог добиться допроса юноши под непреложным обетом перед лицом магии. Намеревались и свидетеля опросить таким же способом, но тот куда-то неожиданно исчез. Полностью оправдать юношу не удалось, уж слишком давили тогдашний король Белопайса, да и отец девушки, но уничтожение рода удалось заменить изгнанием на двести сорок лет. Когда срок ссылки подходил к концу, Ваш дед, маркиз Ипрский, пытался добиться для рода Тома права вернуться в Белопайс, однако, насколько я знаю, ему было прямо заявлено, что как только нога представителя рода Тома ступит на землю Белопайся, весь род будет уничтожен и неважно, по закону или нет. Ваш дед предпочёл не поднимать волну. Так с той поры и идёт: и опала вроде закончилась, и вернуться род Тома не может.
— У меня остался только один вопрос, Этьен. А из какого рода была та девушка?
— Из рода Кух.
— Интересно. А мой отец, получается, привечал маркиза Эссенского…
— В том числе и по причине желания помочь своему вассалу.
— Что ж, благодарю за информацию, Этьен.
— Рад был помочь, Серж.
Конец воспоминания.
Выслушав мой вопрос о наличии-отсутствии планов возвращения, родовитый Ульрик не размышлял ни секунды:
— Конечно, снять запреты не помешало бы, но вот возвращаться, мы точно не планируем. Здесь, в Нуоррике, наше общественное положение гораздо выше, чем было там, в Белопайсе. И это с учётом опалы! Так что, если её снять, то мы точно войдём в число самых влиятельных семей Нуоррика. Да и Вам такое положение вещей гораздо более выгодно. Чем сильнее вассалы, тем могущественней сюзерен, а род Тома здесь приобрёл гораздо большую силу, чем была у нас там.
— И что, ваш статус не мешает этому?
Он посмотрел на меня с небольшим удивлением во взгляде:
— Вы разве забыли, что Ваш пра-пра-прадед специально купил небольшой участок земли, примыкающий к нашим здешним владениям, и даровал нам право ставить на своих изделиях и принадлежащем нам имуществе герб Ривасов над нашим гербом?
Я задумался. Нет, что управляющий мне не говорил этого — точно, но вот…
— Прошу прощения, действительно в рамках обучения обычаям и традициям рода мне это рассказывали, но я как-то не придал тогда этому значения. Получается, такой знак означает, что род Тома по-прежнему находится под покровительством Ривасов?
— Ну покровительства вы нас не лишали хотя бы потому, что род по-прежнему вассал маркизов Ипрских, а этот знак дословно означает: «нападая на этого человека, ты нападаешь на меня». А подобная фраза из уст первородного рода значит… многое.
Я кивнул, принимая его объяснения. Родовитый Ульрик молча посмотрел на меня. Вассалу не рекомендовалось первым предлагать прекращение разговора, поэтому он ждал моего сигнала. В принципе, все неотложные вопросы уже были обсуждены. Я уже собрался встать, чтобы предложить спуститься к остальным гостям и там уж решить: оставаться здесь на ночь или выдвигаться в сторону родового владения Тома, как вспомнил ещё кое-что:
— Родовитый Этьен упоминал, что Ваш род занимается металлургией. А оружие вы делаете?
— Нет, первородный, но оружием занимается семья Крупп, живущая неподалёку от нас. И их изделия пользуются очень хорошей репутацией.
— Семья? Вы хотите сказать, что рекомендуете мне оружейника, у которого даже нет своего алтарного камня? Или… они что, вообще не магическая семья?
— Да, не магическая, но их изделия действительно того стоят, первородный Ривас.
— Ну а дар у членов этой семьи хотя бы есть?
— Есть. Мало того, они за свою историю уже дважды были близки к переходу в статус магических семей, но так и не смогли тогда этого сделать. В настоящий момент идёт их третья попытка. Нынешний наследник семьи Крупп является пятым поколением с даром в этой семье. Но вот среди его четырёх детей нет ни одного с даром, так что…
Он говорил с таким жаром, что невольно закрадывались подозрения:
— Не подскажете, а из какого рода жена нынешнего наследника?
Родовитый явственно смутился:
— Из рода Тома…
Я остановил его речь взмахом руки:
— Я подумаю. У меня только один вопрос: Этьен или Астра?
Родовитый опустил голову.
Когда мы спустились к детям, те уже общим голосованием решили, что мы отправляемся в поместье Тома сегодня же. Я поддержал данное решение, так что, перекусив, мы погрузились в кареты и направились на северо-восток от Сигтуна.
Ехать пришлось довольно недолго, всего часа три, но из-за всех сегодняшних задержек, приехали уже позднее десяти часов вечера. Впрочем, с учётом того, что в северных широтах летом очень короткие ночи, ещё даже светило солнце.
Поместье Тома располагалось прямо на берегу моря. Главный дом представлял из себя двухэтажное здание, первый этаж которого сложен из дикого камня, а второй — бревенчатый. Дом производил впечатление основательности и достатка.
Как мною и ожидалось, глава семьи Крупп и его наследник с женой находились здесь же. Возможно, они и хотели перенести разговор на другой день, но я не позволил им этого сделать. Так что вскоре мы уже рассаживались в кабинете главы дома, причём я — непосредственно в его кресле. Не то чтобы мне это место больше приглянулось, но показать свои претензии на главенствующую роль в разговоре я был обязан.
Устроившись в кресле, я огляделся. Глава семьи Крупп, Нильс, всё ещё могучий, хотя и немного сгорбившийся старик с резервом в тридцать пять эонов, сидел справа от меня. Трость, на которую он ощутимо опирался при ходьбе, стояла, прислоненная к его креслу. Сразу за ним сидела его невестка, Эрика, урождённая Тома. Её резерв составлял скромные для родовитой и четырежды рожавшей женщины шестьдесят эонов. Впрочем, тут же поправил я сам себя, возможно при рождении неодарённых детей резерв и не увеличивается. Слева от меня присели родовитый Ульрик и наследник Крупов — Альфред, являющийся почти точной копией своего отца с поправкой на возраст с резервом сорок один эон. Все четверо молча смотрели на меня, признавая за мной право «вести» разговор:
— Позвольте мне для начала обрисовать, как я вижу ситуацию. Вы узнали, от кого — не важно, я ни у кого из посвящённых не требовал сохранения тайны от других вассалов, что в успешном рождении ребёнка моим личным вассалом Астрой Тодт, есть толика моих рекомендаций. А так как вы находитесь в положении утопающих, которые и за змею ухватятся, лишь бы выплыть, то у кого-то из вас в голове созрел хитрый план, как уговорить меня помочь и вам. Вот только одного я не понимаю — зачем это мне? Объясните.
Да, я разговаривал очень жёстко, даже грубо. Но это было абсолютно осознанно — я ясно давал понять, что не потерплю со стороны вассалов попыток «играть» меня. Не знаю, как молодые, а старшее поколение прекрасно меня поняло. И если Нильс Крупп только лишь сгорбился в своём кресле, то родовитый Ульрик вскочил и встал на колено:
— Простите, сюзерен, это моя вина. От своего имени и от имени рода принимаю то наказание, которое Вы посчитаете сообразным моему проступку.
После этих слов молодое поколение Крупов словно окаменело. Они явно не ожидали таких последствий своего плана. А тут ещё и Нильс Крупп, хоть и с большим трудом, повторил позу родовитого:
— Моя это вина, первородный. Меня и казните, слова против не скажу и никому не позволю сказать — к окончанию фразы голос его повысился и, кроме того, фон Крупп метнул грозный взгляд в одного… вернее в одну из продолжавших сидеть за столом. Так, инициатор плана мне теперь ясен. Я встал:
— Фон Крупп, я принимаю Ваши извинения и не требую наказания для Вас. Де-Тома, в качестве наказания лично Вы лишаетесь права на размещение герба рода Ривас над своим гербом. Эрика фон Крупп, в качестве наказания Вам на десять лет запрещено навещать любые владения рода Ривас и вассалов рода. Наказания вступают в силу с момента моего отъезда. Мой род, моя сила, моя воля.
Закончив свою речь, я оглядел присутствующих. Интересно, кто догадается первым? Заявив о наказании члена семьи, не являющейся моим вассалом, я тем самым согласился попробовать им помочь, но на своих условиях: получится — они мои, нет — я им ничего не должен. В кабинете повисло молчание. К моему удивлению, первым догадался Нильс фон Крупп:
— Благодарю, первородный, за эту милость. Позвольте вручить Вам, как дар в честь знакомства от нашей семьи этот клинок.
С этими словами он достал из-за пазухи какой-то предмет, завёрнутый в ткань. Аккуратно развернув её, он протянул мне широкий обоюдоострый нож, сделанный из дымчато-серого металла с простой черной рукоятью. Заинтересовавшись, я взял клинок в руки повертел, рассматривая с разных сторон. Затем глубоко вздохнул, пустил в нож энергию и тут же едва не выронил его: у меня в руках оказался пусть и кустарно сделанный и несовершенный, но самый настоящий камертон заклинаний. Именно эти приборы, ну или артефакты, кому как удобнее, являлись непременным атрибутом каждого гвардейца Гиперборейской империи, позволяя мгновенно варьировать силу, направленность и концентрированность заклинаний.
Не удержавшись, я скороговоркой поблагодарил за подарок и выбежал на улицу. Опробовав камертон, я несколько поумерил свои восторги: это было не законченное изделие, а скорее заготовка под него, но и это было гораздо больше, чем я ещё считанные минуты назад мог когда-либо надеяться получить.
Пока я упражнялся, все присутствующие в доме вышли посмотреть на мои попытки укротить клинок. Так что мне не пришлось возвращаться в кабинет, для того, чтобы поговорить с фон Круппом о его подарке:
— Где Вы нашли это чудо?
— Это моя работа.
— Что?! — Моему удивлению не было предела. — Но в этом клинке должно быть не менее шестидесяти слоёв металла, причём каждый из них должен обладать своими свойствами!
— Недаром говорят, что хранилища знаний первородных родов хранят многие тайны древних. Дело в том, что в наших краях, особенно на Аландском архипелаге, иногда находят изделия ушедших. Мы, да и не только мы, покупаем эти находки в надежде разобраться, какие тайны они скрывают. Однажды, когда я был ещё мальчишкой, мой отец приобрёл обломок клинка, действительно состоящего из шестидесяти шести слоёв, и меня захватила тайна этого металла. Долгие годы я подбирал свойства каждого слоя, пытался найти замену тем материалам, которые сейчас недоступны, по крохам накапливал металл ушедших. В Ваших руках находится результат нескольких десятилетий моих трудов.
По мере его рассказа мне приходилось прикладывать всё больше усилий для того, чтобы удержать свою челюсть на месте. Смочь воссоздать камертон только лишь на основании обломка, да ещё и не имея в наличии всех материалов?! Фон Крупп, тем временем, продолжал:
— Я вижу, первородный, что Вы уже встречались с подобными клинками. Не могли бы Вы показать мне все его возможности, а то я смог добиться только лишь того, что он может резать камень или металл как будто масло.
— Хорошо. Правда, всех возможностей я Вам раскрыть не смогу, сам их не знаю, но… Барон Рад, Вы не против сразиться со мной?
Уточнив у родовитого Ульрика, где можно безопасно для окружающих сразиться, мы расположились в небольшой ложбинке неподалёку от усадьбы. Барон вооружился только лишь палочкой, у меня же в левой руке был подаренный мне только что клинок, а в правой — помощник. И пошла потеха!
Барон Рад, явно опасаясь необычного клинка, тут же врубил режим форсажа и стал осыпать меня самыми разнообразными заклинаниями. Я же попросту применил камертон как разрушитель и держал палочку наготове в ожидании того, что барон либо выдохнется, либо раскроется.
Медленно тянулись секунды поединка, наполненные атаками барона и взмахами моего клинка, разрушающими эти атаки. Наконец, к исходу третьей минуты поединка, когда барон уже начал уставать, я уловил момент, когда тот недостаточно быстро переместился, тем самым буквально на мгновения предоставив мне возможность для атаки. Один удар — и палочка барона вырывается из его рук.
Подождав несколько минут, пока барон восстановит свои силы, мы вновь сошлись в поединке. На этот раз атаковал я. Используя только самые безобидные из известных мне земных заклинаний, я с помощью камертона изменял их до неузнаваемости, что полностью дезориентировало барона. Так что уже на сороковой секунде поединка я схватил пролетающую мимо меня палочку барона.
После схватки от былой эйфории не осталось и следа. Подаренный мне клинок был даже не заготовкой, а грубой подделкой под настоящий камертон. Это как прокатиться по сложной трассе сначала на призовом жеребце-трёхлетке, а затем попытаться добиться того же от двенадцатилетнего мерина, всю жизнь проведшего запряжённым в телегу. Окружающие, правда, были в полном восторге.
С обоими Круппами я проговорил далеко за полночь. То, что у фон Круппа не получился настоящий камертон, нисколько не умаляло его мастерства оружейника, смогшего на чистой интуиции воссоздать часть свойств камертона. А его сын в последние годы немало помогал ему в работе. Так что действительно будет очень жаль, если подобные таланты потеряют шансы на дальнейшее развитие.
На следующее утро я первым делом осмотрел Альфреда, Ульрику и одного из их детей, старшего мальчика по имени Свен, для того, чтобы определить причины их проблем. Мои первоначальные мысли об антагонизме энергии родителей, к счастью, не подтвердились, но не скажу, что результаты осмотра сильно меня вдохновили. У Свена, светловолосого крепыша четырнадцати лет, при тщательном осмотре можно было увидеть зачатки энергосистемы и некоторое уплотнение в том месте, где должен располагаться резерв. Такое впечатление, что ему попросту не хватило сил для полноценного открытия дара. Пришлось съездить в дом Круппов, действительно находившийся неподалёку. Верхом вся поездка заняла чуть больше двух часов в обе стороны. Картина, увиденная у Стена, полностью повторялась и у младших детей. Не являюсь не то что большим, но и даже малым специалистом в этой области, но по самым приблизительным прикидкам получается, что для появления хоть каких-нибудь шансов и Ульрика и сам ребёнок в течение хотя бы года после рождения должны находиться в месте, полном свободной энергией, причём энергией нейтральной. Впрочем, один вариант был, точнее, не вариант, а его набросок.
Много свободной и максимально возможно нейтральной энергии было в зданиях порталов, особенно расположенных в ведущих городах. Остались «мелочи» — уговорить портальщиков на этот эксперимент, не попав к ним в кабалу.
По счастью, у семьи Крупп оказались хорошие связи в отделении портальщиков Нуоррика. Так что договорились мы следующим образом: если фон Круппу удастся заинтересовать портальщиков достаточно для того, чтобы они предоставили Ульрике и её будущему ребёнку помещение вплотную к залу портала без каких-либо клятв служения со стороны всей семьи, то я изготовлю артефакт, позволяющий структурировать эту свободную энергию наилучшим образом. Конечно же, никаких гарантий это не даёт, но ничего лучшего я придумать не смог.
Что же касается моей задумки, то фон Крупп подтвердил, что лучшими мастерами по клинкам, в которые вложены палочки, по праву считаются толедские мастера. Конечно же, если ему удастся набрать металла ушедших, то возможны варианты, но это чересчур редкая удача.
— А кого Вы называете «ушедшими»? — Нет, я, конечно, предполагал каков будет ответ, но лучше уточнить.
— Тех людей, которые жили в этих местах до того, как появился туман.
— Благодарю. — Ну, я так и думал.
* * *
С домовым рода Тома я познакомился ещё ночью, в день приезда. Поговорить, однако, нам удалось только на следующую ночь, после решения вопросов с семьёй Круппов.
Домовой рода Тома выглядел как человечек с короткими ручками и ножками, весь покрытый длинными волосами, без малейших признаков одежды. Рост его составлял около шестидесяти сантиметров. Появившись по моему зову, он коротко поклонился мне:
— Здрав будь, человечек. Хозяин я здешний, Петрович. Зачем звал?
— И тебе здравствовать, уважаемый Петрович. Моё имя Серж Ривас, — с поклоном представился я.
Памятуя о вкусовых предпочтениях домовых, я лично поднёс Петровичу чашку с какао. Он принял её с благодарностью. В качестве завязки разговора я спросил:
— А как вы, домовые, отличаете, о ком из вас речь идёт? Я, к примеру, уже знаю одного Петровича, домового из замка Тодт.
Домовой недоумённо пожал плечами:
— Дык, чего тут отличать-то? Он ведь Петрович, а я — Петрович.
— Извини, уважаемый хозяин дома, но на мой слух эти два имени абсолютно одинаковы.
— Имя-то одинаковое, а вот отношение к хозяину — разное.
— То есть, ты хочешь сказать, что вы, говоря друг о друге, считываете не только само имя но и как бы слепок, отражение астрального тела домового?
— Ну ты слов умных понаговорил-то! Я таких и отродясь не слышал-то.
Не отвечая, я лишь кивнул и отсалютовал домовому своей кружкой. Ещё один кусочек головоломки встал на своё место:
— А ты сведения о домовом, который в бывших родовых владениях остался, имеешь? — Вспомнил я ещё один нерешённый вопрос.
— Дык, это я и есть. Жильцы мои, как съезжать вздумали, меня с собой позвали.
— А нового домового там не появилось, потому что там никто не живёт?
— Да как же у моих жильцов ещё один домовой появится, если я вот он?
— А почему у меня трое домовых?
— Дык, ты не ровняй! У тебя и выход на Грань есть, ты не троих, ты и больше хозяев потянешь.
— То есть, количество домовых, которых может «содержать» род, зависит от силы этого самого рода?
— Ну да.
— А вот если я заведу в своём родовом владении, скажем, банника, это уменьшит количество домовых, которых мой род способен «потянуть»?
— Банник-то! — Домовой мечтательно улыбнулся и прикрыл глаза. Даже голос его изменился и стал таким мягким, обволакивающим. — Банник тот силу не забирает, а приумножает.
Мы помолчали. Я — укладывая всю полученную информацию «по полочкам», а домовой — явно пребывая в своих сладких воспоминаниях. Наконец, я прервал молчание:
— Петрович, дело у меня к тебе.
— Давай своё дело.
— Не могу я самостоятельно к костерку пройти.
— Тебе ж дали такое право?!
— Право-то дали, а пройти не могу. — Это действительно было так. Ещё в Люксембурге, попробовав воспользоваться искупительным даром Потапыча, я наткнулся на всё ту же стену.
— Дык, от меня-то что требуется?
— Мне нужно, чтобы ты помог мне попасть в сумеречный мир (так домовые называют серые пути).
— Это можно.
Тут опять-таки требуется небольшое пояснение. Дело в том, что накануне, во время схватки, я на автомате попытался войти в состояние форсажа. Ожидаемо, ничего у меня не получилось, но вот то, что в этой местности, то ли из-за близости тумана, то ли по какой другой причине, та стена, которая мешала мне, выглядела гораздо более реальной, я заметил. А чем реальнее препятствие, тем проще его изучить, а изучив — преодолеть.
И мы попробовали. И раз, ещё раз, ещё много-много раз… Утром служанка, заглянувшая ко мне, была встречена настолько диким взглядом моих красных глаз, что пискнув, убежала раньше, чем я додумался потребовать кофе… ну или морошкового вина.
Вскочив, я в раздражении стал буквально носиться по комнате. Нестерпимо хотелось что-нибудь разбить или сломать. Аликс, просочившаяся через дверь, была вместо приветствия встречена грубым: «Что надо»?!
Ничуть не обескураженная таким приёмом, Аликс присела в безупречном книксене и проговорила, добросовестно копируя позу примерной служанки:
— Сюзерен! Родовитый Тома договорился о встрече с одним из своих соседей, собирающем сведения о старых Богах Нуоррика. В том числе у него, оказывается, есть немало информации о валькириях. Ждём только Вашего решения.
Пока она говорила, я сумел взять себя в руки и ответил почти спокойным голосом:
— Езжайте без меня. Мне надо закончить эксперимент.
Аликс вновь присела в книксене и буквально растворилась в воздухе.
Оставшись один, я рухнул обратно в кресло. Мне просто необходимо было понять, что делать с этой преградой. Бездумно схватив лист бумаги и карандаш, я стал рисовать досконально изученную за эту бесконечную ночь стену. По мере рисования мне всё больше казалось, что «эту косточку я где-то видел». И только закончив рисунок я сообразил, что всё это время лбом бился в собственную ментальную защиту!
Застонав, я обхватил голову руками и начал ритмично биться ею о стол. Это же надо быть таким идиотом, не замечая очевидного! Защита ведь и предназначена для предотвращения перехода разума в иное состояния, от расщепления разума. Как обычно, когда задача была уже решена, пришло воспоминание. В Гиперборейской империи за возможность самому игнорировать этот тип защит отвечал специальный артефакт. В их устройстве было понамешано столько всего, что граф Ашениаси, при всей его любознательности, не рискнул даже подступаться к секретам этих артефактов.
На снятии защиты у меня ушло буквально две секунды. Миг — и я уже на серых путях. Ещё одно усилие — и я. впервые самостоятельно зашёл в состояние форсажа.
Петрович, всё это время сидящий в соседнем кресле, встрепенулся:
— Гляди-ка, неужто удалось?!
— Удалось. — Не рассказывать же ему о своей глупости.
— Ну, тогда я пойду, старших предупрежу. Они давно хотят с тобой перемолвиться.
После этих слов домовой исчез. Я же сходил, переоделся и подготовил всё необходимое для визита к костерку домовых. После этого вновь сел в кресло и задумался.
Конечно же то, что я на несколько секунд остаюсь абсолютно беззащитным перед ментальными атаками, смущало. И то, что у подавляющего большинства жителей Земли такой защиты вообще никогда не было, не утешало. Поэтому, прежде всего надо думать, как ликвидировать этот пробел. Быстрый перебор доступных вариантов ничего не дал, а на долгие разбирательства не было времени. Пришлось, вздохнув, отложить эту проблему. Кстати, надо хотя бы автоматическую напоминалку себе настроить, чтобы не забывать сразу же восстанавливать эту защиту. Уж это-то я могу.
Появился домовой:
— Серж Ривас, тебя ждут!
Сняв защиту, я сжал преподнесённый Потапычем камушек. Перед глазами возник небольшой вихрь, впрочем, почти сразу же исчезнувший.
Я огляделся. Да, вот это уже настоящий план астрала. Этот запах и этот туман ни с чем не перепутаешь. Туман плотным кольцом окружал небольшую площадку, в центре которой горел костёр. Я стоял на границе свободного от тумана пространства. У костра, не подходя вплотную к туману, толпилось несколько десятков домовых, все, как на подбор, высшей стадии развития. Среди домовых я разглядел и Кузьмича. Сразу же стали понятны его слова про знак. На одежде домового ярко светился герб рода Ривас, заключённый в круг. По краю круга было написано моё имя.
Заметив моё прибытие, домовые загомонили и придвинулись поближе ко мне. Последовало знакомство, во время которого я обратил внимание, что все домовые, даже с одними и теми же именами, действительно воспринимаются по-разному. После знакомства мне в категорической форме было заявлено, что я обязан помогать домовым пробуждать родовую магию у их жильцов и положить все свои силы на то, чтобы мочь восстанавливать связи алтарных камней с Гранью.
В первый момент я опешил от такой беспардонной наглости. Однако, заметив, что Кузьмич мне подмигивает, тут же успокоился. Домовые явно исходили из житейской мудрости козы, проявленной ею в первый день творения и высказанной носорогу: «попросил бы четыре рога, дали бы два». Так что, ничего не отвечая и вообще никак не реагируя на домовых, я присел возле огня и закрыл глаза. Примерно через пятнадцать минут прозвучало первое несмелое: «А что же ты хочешь за это»?
Прежде всего мне удалось настоять на том, что со мной разговаривают представители всех домовых мира. Так что, какие бы обязанности не возлагались на домовых по нашему договору, исполнять их должны были все, вплоть до домовых, живущих во владениях лервов.
Спорили мы долго и упорно, домовые яростно торговались за каждую запятую, но я изначально правильно уловил их настрой: я был нужен им значительно больше, чем они мне. Да и не врал я о своих сложностях, возникающих при попытках помощи им. Так что пройдя последовательно стадии крика, угроз, потрясания кулаками у моего носа и выдирания собственных волос, домовые постепенно стали сговорчивыми.
По итогу получилось следующее. В том случае, если мне с помощью домового удаётся убедить указанный домовыми род предоставить мне статус друга рода, то я помогаю этому роду получить родовую магию. А статус друга рода — это вам не баран начихал. Я бы, например, тысячу раз подумал бы, прежде чем предоставил бы кому-то такой статус. Как домовые будут помогать мне — понятия не имею, это их проблемы. Мне удалось добиться их согласия на то, чтобы к следующему роду я приступал только после окончания работы, вне зависимости от результата, с предыдущим. А то ведь загоняют от замка к замку. Ограничил я и общее количество возможных обращений в год — по тем же причинам.
За эти услуги домовые обязались отплатить мне помощью в том случае, если кто-то из их «жильцов» попытается причинить мне вред в их владениях. Нет, никакой шпионской сети мне не предоставили, разглашение тайн жильцов для домового недопустимо. Но вот в том случае, если на меня попытаются напасть в чьём-то владении, домовой обязан встать на мою защиту и помочь мне бежать.
А вот если уже я атакую, то тут всё на обычных основаниях, не только никакой помощи, но и даже нейтралитета мне не дождаться.
Отдельным пунктом шёл разговор о моих вассалах и прочих близких мне людях. Нет, помогать искать их, в случае, к примеру, похищения, никто не будет, но вот согласия не мешать мне выручать их или же не допускать их смерти в пределах владений домовых я добился. А это уже немало.
Главным же своим достижением в этих переговорах я считал то, что соглашение вообще не касалось высокородных родов. Мне удалось убедить домовых, что восстанавливать связь с Гранью для меня сейчас непосильная задача (что абсолютная правда) и я даже не представляю, как к ней подступиться (а вот это уже небольшое преувеличение). Так что если я всё-таки смогу провести такую операцию, мохнатым коротышкам придётся сильно «раскошелится» дополнительно.
Сразу же, как только соглашение было достигнуто, домовые стали покидать астрал. Через несколько секунд кроме меня у костра остался всего один домовой, тихо сидящий и смотрящий на огонь. Что ж, пора приступать к исполнению второй части плана пребывания у костерка домовых.
Я в неподвижности замер у костра, приводя себя в спокойное, несколько даже отстранённое состояние, наилучшим образом подходящее для блужданий по астралу. «Поймав» нужный настрой, я неторопливо встал. Мысленный приказ — и готовый аркан занял положенное место на моём левом (сказываются предпочтения графа Ашениаси) плече. Вздохнув, я шагнул в туман. Пора было начинать охоту.
