Я не знаю, кому из нас удалось расшифровать этот рассказ, не потерявшись среди всех этих младших карт, Кубков и Монет, появлявшихся как раз в тот момент, когда мы более всего нуждались в ясном изложении событий. Рассказчик не обладал даром общения, возможно, оттого, что более питал склонность к строгим абстракциям, нежели к образному изложению. Во всяком случае, некоторые из нас думали в это время о другом или же задержались взглядом на некоторых сочетаниях карт и были не в состоянии двигаться далее.

Один из нас, воин с меланхолическим взором, начал забавляться Пажом Мечей, весьма схожим с ним самим, и Шестеркой Палиц; он разместил их подле Семерки Монет и Звезды, как будто собирался выстроить собственный вертикальный ряд.

Возможно, для этого воина, заблудившегося в чаще леса, карты, сопровождаемые Звездой, означали мерцание, блуждающий огонь, который привел его к лесной поляне, где в свете звезд явилась ему юная дева, идущая сквозь ночь в одной сорочке, с распущенными волосами, высоко неся зажженную свечу.

Как бы там ни было, он продолжал невозмутимо выстраивать вертикальную линию. Он положил две карты Мечей – Семерку и Королеву, комбинацию, трудную для истолкования без пояснений. Возможно, она означала примерно такой диалог-.

– Доблестный рыцарь, умоляю, сними свое оружие и панцирь, позволь мне облачиться в него. (На миниатюре Королева Мечей была в доспехах – набедренник, налокотник, рукавицы были спрятаны под расшитыми белыми шелковыми одеждами.) Потеряв рассудок, я пообещала себя тому, чьи объятья ныне мне противны. Сегодня он придет требовать исполнения обещанного! Если я буду вооружена, он не сможет овладеть мною. Молю, спаси меня!

Рыцарь согласился немедля. Итак, облачившись в стальные доспехи, несчастная девица превратилась в воинственную королеву, величавую и горделивую. Улыбка плотской радости осветила ее лицо.

Далее все снова зашли в тупик, пытаясь понять, что кроется за расположением этих глупых карт: Пара Палии (знак перекрестка, выбора?), Восьмерка Монет (тайный клад?), Шестерка Кубков (любовное свидание?)

– Твоя учтивость заслуживает награды, – сказала, должно быть, лесная незнакомка. – Выбирай, что предпочесть: могу одарить тебя золотом, или же…

– Или же?…

– …Я могу одарить тебя собой.

Рука воина пододвинула Кубки: он выбрал любовь.

Закончить картину должно было наше воображение: он был уже наг, она начала снимать доспехи и под медной кирасой он сжал округлую, упругую и нежную грудь, скользнул рукой меж стальных набедренников и почувствовал теплое бедро…

Сдержанный и скромный от природы, воин не вдавался в подробности: он сказал, что хотел, в задумчивости положив рядом Кубки и еще одни золотые Монеты, как будто хотел воскликнуть: «Я думал, что вошел во Врата Рая…»

Карта, которую он положил затем, подтвердила это ощущение, но в то же время бесцеремонно прервала его сладострастный восторг: то был Папа, первосвященник со строгой белой бородой, как и первый из пап, ныне стражник Райских Врат.

– Кто осмеливается упоминать Небеса? – высоко над лесом явился тронный святой Петр, громогласно восклицая: – Для нее наши врата закрыты во веки веков!

То, как стремительно, прикрыв глаза рукой, наш рассказчик положил новую карту, держа ее закрытой, подготовило нас к откровению, которое испытал он сам, когда опустив свой взор от грозных преддверий Небес, он взглянул на деву, в чьих объятиях лежал, и узрел, что уста возлюбленной – более не кораллы, нет прелестных ямок на ланитах, нет точеного носа, а вместо прекрасного лица – частокол зубов без десен и губ, два провала ноздрей, пустые глазницы черепа, и почувствовал, что члены его сплетены с конечностями трупа.

Страшный вид Тринадцатого Аркана (надпись Смерть не фигурирует в колодах, чьи старшие карты несут на себе надписанное имя) возбудил у нас нетерпеливое желание узнать окончание истории. Была ли Десятка Мечей заслоном из архангелов, заступивших проклятой душе доступ на Небеса? Знаменовала ли Пятерка Палиц путь сквозь лес?

В этом месте вереница карт вновь достигла Дьявола, оставленного там предыдущим рассказчиком.

Мне не пришлось долго ломать голову, чтобы понять, что из леса явился тот жених, которого так боялась потусторонняя невеста: это был Вельзевул, воскликнувший: «Что ж, моя отважная красавица, вот и конец тасованию карт! Я не дам и двух ломаных грошей (Пара Монет) за все твое оружие и доспехи (Четверка Мечей)\» И с этими словами он увлек ее вниз, в глубины пропастей земных.