Забыл описать свой полет в Куйбышев для встречи Черчилля.

В середине августа (1941 года) позвонили из Кремля и сообщили, что вызывает т. Сталин. Явился.

Сталин сказал, что: «Из Сирии в Москву летит Черчилль. Его надо в Куйбышеве вместе с Вышинским* встретить на аэродроме. Хорошо угостить и отправить в Москву. Он любит коньяк. Вылетайте немедленно!» Через два часа полетели.

Кстати сказать, в 1942 году, когда я летел в Куйбышев со Сталиным* В. И., с самолетом произошла неприятность (Ли-2). Когда дошли до Волги, один двигатель задымил. Летчик принял все меры к тушению, не помогает. Один мотор остановился и загорелся. Остался до города десяток километров. Я летчику говорю идти на снижение и сразу на посадку без захода. По авиационным законам это означает — самолет в опасности.

Пока снижались, на одном моторе еще кое-как летели. Как только над аэродромом надо было идти без снижения на посадку, самолет, как камень, пошел книзу. Кое-как сели, пока бежали метров 50, и второй мотор встал. (Вот если бы в воздухе!)

К нам сразу подъехали пожарная и санитарная машины, в расчете на то, что будет катастрофа.

Сейчас все прошло благополучно. Мы сели в машину и поехали в город. Там все приготовил к завтрашнему дню, а затем поехал к семье.

Вечером ко мне явился начальник особого отдела с начальником УНКВД Блиновым*, и просили доложить одно дело. Оказывается, придется иметь дело с Леонидом Хрущевым, который содержится в тюрьме за убийство.

Оказалось, что он находился в госпитале на излечении после ранения. Подлечившись, напился пьяный и в номере гостиницы заспорил с одним евреем, тоже пьяным, что он летчик, прекрасно стреляет. Еврей начал возражать.

Леонид говорит: «Давай, ставь на голову стакан, я отойду к другой стене и попаду в стакан». Еврей встал у двери со стаканом на голове. Леонид отошел к стене и выстрелил. Пуля прошла на несколько сантиметров ниже стакана. Стакан и еврей с пробитой головой упали.

Особисты спрашивают: «Как быть?» Мне было жалко Хрущева, который находился на Сталинградском фронте, а сын спьяна отколол такой номер.

По тем законам допускалось за такое преступление осудить на условный срок с отправкой на передовые позиции. Я посоветовал им вместе с прокурором принять такое решение. Леонид был отправлен на фронт, где честно воевал, а затем в бою погиб. Это небольшое отклонение.

Наутро мы с Вышинским поехали на аэродром и стали тренировать почетный караул, оркестр (гимн Великобритании) и т. д.

Около часу дня в воздухе появился четырехмоторный самолет, но шел, не снижаясь. Мы выложили посадочный знак. Самолет с высоты 3 км покачал крыльями (привет!) и пошел на Москву. Радист с борта передал: «Бензина хватит до Москвы».

Мы позвонили в Москву, а сами поехали на дачу, где была приготовлена встреча и обед. Там был накрыт стол на 20 человек, а нас двое. Ну, мы не растерялись, позвали членов семей руководящих работников ЦК партии, которые жили по соседству и хорошо покушали.

Кстати, моя семья тоже была там. Светланка, к сожалению, болела. Ей было всего два годика. Жалко. Жили они, скучали и о положении на фронтах знали лишь по газетам и радио. Вовка сообщал мне сводки «Совинформбюро».

Как я потом узнал, Черчилль привез плохое известие, что союзники в 1942 году не могут открыть второй фронт.