Весной 1940 года командующий Киевским особым округом Тимошенко был назначен наркомом Обороны СССР, вместо К. Е. Ворошилова…

Вместо Тимошенко приехал на округ комкор Жуков* Г. К., который до этого был на Дальнем Востоке, воевал с японцами, был в Монголии и на Халхин-Голе, где и было присвоено ему звание Героя Советского Союза. Через некоторое время Г. К. Жуков был введен в состав Политбюро Украины, где мы встречались на заседаниях, как члены Политбюро.

Первое время у нас отношения были чисто официальные. Он на меня смотрел, очевидно, как на чекиста, не понимающего в военном деле. Да и вряд ли он знал, что я — военный, что я окончил Военную Академию и что в органах всего полтора года.

Кроме того, видимо, ему не нравилось (при его суровом военном характере), что на территории округа есть войска (полки, отряды, дивизии), не подчиненные ему, да к тому же еще пограничный округ. Правда, все это — мое предположение.

Кстати сказать, мы оба были члены Политбюро, депутаты Верховного Совета СССР и т. д. Хотя положение командующего Военным округом более высокое, чем наркома внутренних дел Украины, но при моем прямом характере, да еще я подхалимствовать и подыгрывать не могу, получилось так, что наше знакомство носило формальный характер до случая, о котором я хочу рассказать.

Вскоре после приезда в Киев Жуков с генералами округа поехал на охоту на коз в район границы с Польшей. Во время охоты кто-то из генералов сказал Жукову Г. К. о том, что коз много непосредственно у границы. Г. К. Жуков сразу сказал: «Поехали туда».

Когда подъехали к границе, пограничники не разрешили охотиться, заявив: «Без указания наркома внутренних дел Украины не можем никого допустить». Жуков вскипел, заявив, что он — командующий округом.

На это пограничники ответили, что у них свой командующий пограничным округом — генерал-лейтенант Осокин*. Тогда Г. К. Жуков приказал позвонить в Киев наркому и доложить. Это все я рассказываю со слов начальника погранотряда.

А далее раздался телефонный звонок, и мне начальник войск пограничного округа доложил об этом. День был выходной. Звонить в Москву я не стал, подумав, что поохотятся и в другом месте, и сказал на границу не пускать во избежание недоразумений, тем более, я знал из предыдущих докладов, что немцы ведут себя нервозно, а точнее — злобно. Стрельбой же охотников мы сами могли их спровоцировать на конфликт.

Когда Жукову доложили, что не разрешается охота на границе, он рассердился и уехал. В понедельник утром раздался звонок, и произошел следующий разговор: «Серов?» Я ответил: «Да».

«Вот я пишу телеграмму хозяину (так все звали Сталина) о том, что украинские пограничники нас, генералов округа, выехавших на рекогносцировку района сосредоточения войск, не пустили в этот район, при этом сослались на твой запрет».

Я: «Да, я не разрешил, поэтому можешь написать это, но только вместо слова „рекогносцировка“ поставь слово „охота“».

Жуков Г. К. сразу, видимо, не ожидал такого ответа и замолчал, потом немного подумал и говорит: «Вот черт, и тут все знает». Ну, я на это начал шутить с ним про охоту, и мирно закончили разговор — идти или нет на премьеру в театр после звонка помощника Хрущева. После этого случая у нас с ним установились хорошие товарищеские отношения.