Глава 40
Чемагин перекусил в кафе, том самом, где подавали чебуреки. В заведении царила непривычная тишина. Завсегдатаи шушукались друг с другом. Кое-кто узнал в Чемагине человека, который недавно свалился тут в обморок. На него косились.
– Вы в порядке? – спросил официант, убирая со столика грязные тарелки.
– Да, а что?
– В прошлый раз… хозяин устроил нам головомойку. Бушевал страшно! Пообещал всех уволить и набрать новый персонал. Мы ужасно испугались, что у вас отравление.
– У меня крепкий желудок, – сказал Чемагин. – Плохо мне стало не от еды. Не волнуйтесь, я не собираюсь строчить жалобы.
Молодой человек с облегчением вздохнул и сообщил:
– У нас беда. Официантку убили, Галину. Вы уже знаете?
– Я приболел после того приступа. Никуда не выходил.
– Значит, не слышали? Галину нашли на пустыре, мертвую. Мы все в шоке. Это уже третья смерть…
– Соболезную, – сухо молвил Чемагин.
Официант смутился. С какой стати он распинается перед посторонним человеком? Убийство сотрудницы выбило его из колеи. Он не мог ни о чем думать, кроме ужасного происшествия. Они с Галиной недавно поцапались, но он не держал на нее зла. Не верится, что она никогда больше не придет на работу, не будет отпускать колкости, хохотать над своими же шутками…
– Эй, приятель! – окликнули его. – Долго нам тебя ждать?
– Иди, – кивнул парню Чемагин. – А то заработаешь выговор.
Тот поспешно удалился, а его место занял… детектив Вольский. Он уселся напротив Чемагина и поставил на столик бокал с пивом и тарелку сосисок.
– Разрешите?
– Ба! Какие люди! Небось, опять про убийство будете расспрашивать. Так мне сказать нечего.
– Неужто? – поднял брови Вольский. Он был все в том же оливковом свитере, небритый, под глазами мешки.
– Плохо выглядите, дружище. Бессонная ночь?
– Почти. С утра топтался на пустыре, осматривал место происшествия вместе с криминалистами. Там трава, следов никаких.
– Глухарь? – усмехнулся Чемагин.
– Не совсем. Есть кое-какие соображения. – Он подул на пенку и попробовал пиво. – Разводят, шельмы! Воду добавляют. И чебуреки сегодня пережарены. Пришлось сосисок взять.
– Погибшая работала здесь официанткой. Понятно, что сотрудники кафе переживают. Вот чебуреки и подгорели.
– Все только об этом и говорят.
Детектив хмуро жевал, бросая по сторонам напряженные взгляды. Словно искал кого-то.
– Вижу, вы не в духе. Что так? Следствие туго идет?
– Не то слово…
Он ел сосиски с горчицей, а Чемагин молча ждал, что последует за этим. Чего ради детектив сел за его столик? Наверняка будет что-нибудь выпытывать. Их как будто тянет друг к другу.
– Вы проходите лечение у доктора Бортникова? – забросил удочку Вольский.
– Я специально приехал, чтобы получить у него консультацию. Доктор – большой оригинал. Я решил испробовать его суперметод.
– В чем же он заключается?
– Это фикция! Бортников строит из себя великого целителя. Этакое светило шаманских наук! Засыпает больных глупыми вопросами, прикрывая свое невежество. Лично мне его приемчики не помогают. Скорее, наоборот. В прошлый раз мы встретились тут в кафе, поговорили, а потом у меня случился приступ. Я упал прямо посреди зала. Хорошо, что доктор не успел далеко уйти. Его позвали, чтобы он привел меня в чувство. Только все его усилия были до лампочки! Пока я сам не оклемался, он ничего не мог сделать. Плут высшей марки, вот он кто!
– Вообще-то пациенты его хвалят.
– А что им остается? Доктор дает им надежду, они хватаются за соломинку. Я не исключение. Правда, соломинка не спасает. Мне даже хуже стало!
Вольский деликатно обходил вопрос о диагнозе собеседника, а тот помалкивал.
– Значит, Бортников бывает в этом кафе? Он знаком с погибшей?
– Выходит, так.
– Темная лошадка этот доктор…
– Опасный тип, – кивнул Чемагин. – Такой может что угодно выкинуть. У него бесы скачут в глазах.
– Вы заметили?
Детектив покончил с сосисками и медленно допивал пиво. Чемагин жаловался на доктора, который обманул его ожидания. Болезнь обострилась, он чувствовал себя отвратительно, потерял сон и с каждым днем раздражался все сильнее.
– Черт бы побрал этого Бортникова! Я отвалил ему кучу бабла, а он дурью мается! Болтает про мои грехи! Исповедник хренов…
Чемагин не понимал, что он до сих пор тут делает. Торчит в затрапезной Грибовке, тратит время впустую, занимается чепухой. Ему давно пора уезжать, а он все медлит, продолжает жить в деревянной халупе, таскаться по дешевым забегаловкам, питаться всухомятку. Походы на пустырь стали для него своеобразным испытанием. Он как будто вступал в схватку с незримым преследователем, вызывал на поединок. Но тот – неуловим…
«Что привело меня сюда и теперь держит здесь? – гадал Чемагин. – Словно я должен завершить некое важное дело, довести некий замысел до логического конца. Знать бы, в чем суть этого замысла?»
– Бортников может быть убийцей? – спросил детектив.
– Вы меня спрашиваете?
– Не только. Мне интересно мнение людей, которые общались с доктором.
– Я не специалист по раскрытию преступлений.
– По-моему, вы разбираетесь в людях. Вы видели Бортникова в непринужденной обстановке. Просто скажите, он способен на убийство?
– При определенных обстоятельствах… думаю, да. Он врач, а все врачи имеют дело с телом человека, со смертью.
– Лечить и «мочить» две стороны одной медали? – сострил Вольский.
– Черный у вас юмор.
– Если смотреть в корень, от рук невежественных эскулапов погибает куда больше людей, чем от всех преступников вместе взятых. Это скрытые убийства, за которые не существует наказания. Разве что там!
Детектив поднял указательный палец к потолку. Чемагин проследил за его жестом и усмехнулся.
– Врачебная карма?
– Вроде того…
– Значит, вы подозреваете Бортникова?
– С ним работает медсестра, – ушел от ответа Вольский. – Мариша, кажется. Что вы о ней скажете?
– Влюблена в доктора по уши!
– Ревность порой обретает патологическую форму. Классический мотив для убийства…
* * *
Слепцов испугался. Он чувствовал, эти двое что-то знают. Они не случайно подобрали его на шоссе и привезли в Грибовку. Они… следили за ним!
– Мне плохо, – простонал он, откидываясь на спинку стула. – У меня температура подпрыгнула. Я болен… Уходите!.. Оставьте меня в покое…
– Ваша болезнь связана с самолетом, который разбился в 1949 году, – наседал Ренат. – Вы умрете, если не вспомните, что тогда произошло!
Слова о смерти вырвались у него непроизвольно, он не собирался пугать археолога. Тому и так не сладко.
– Вы с ума сошли…
– В сорок девятом году вы были летчиком, Михаил. Вы прилетели в маленький городок Туран. Привезли большую сумму денег, вероятно, зарплату для рабочих. А что потом?
– Я… не выношу самолетов!.. Я уже говорил!
– Теперь вы археолог. Турано-уюкская котловина, где ведутся раскопки, не без причины привлекла ваше внимание. Вы стремились только туда!
– Допустим, это правда, – перестал сопротивляться Слепцов. Он хотел понять, что известно этим двоим, зачем они пришли. – Тува мало изучена, ее земля хранит множество тайн. Она лежит на отшибе мировой истории…
– Вам не удастся увести нас в сторону.
– В сорок девятом году я еще не родился на свет! Как я могу помнить какую-то аварию, самолет, деньги?
Ренат пытался проникнуть в его сумбурные, хаотичные мысли, выловить хоть что-нибудь существенное.
– Держу пари, вы искали тот самолет! – выпалил он. – Вернее, его останки. Я бы на вашем месте искал.
Слепцов смотрел на него как на безумца. Он подумал, что опять бредит, и эти люди явились к нему в бреду. Все, что они говорят, тоже бред. Нет никаких гостей, никакого торта… Он в беспамятстве! Ему кажется, что он слышит голоса, видит мужчину и женщину. А на самом деле их нет! Раз так, какой смысл отпираться? Зачем лгать, выкручиваться? Он устал от постоянной лжи, притворства, от жизни на грани срыва.
– Вы искали самолет, – утвердительно кивнула Лариса. – Признайтесь. Вы его нашли? Он упал где-то в горах…
– В расселине, – вырвалось у Слепцова. – В глухом месте, в самом низу. Вероятно, его искали, но не нашли, а теперь… и подавно не найдут. Грунт осыпался, шли дожди, падал снег. Все покрылось слоем камней и почвы, заросло кустарником. Летчик… сидит в кабине… Я видел кости скелета и череп…
– Это ваши кости!
– Мои?.. Вы сказали – мои? – побледнел он. Кровь отхлынула от его лица, челюсть отвисла.
– Что вы почувствовали, когда увидели скелет?
– У меня будто что-то взорвалось внутри…
