Это славянский упырь, упир (источник окончания – пир-пыр – тот же, что и у нетопиря). Вампир – это мертвяк, который даже после смерти живет своей мертвяцкой жизнью, часто летает под видом нетопыря (летучей мыши) и шкодит живущим как только может, порой даже высасывает из них кровь.

По народным представлениям, упырь – умерший человек, тело которого после смерти оживляет дьявол. Характерные свойства, присущие упырю: свежесть и живой цвет кожи на лице трупа, сохранность и гибкость тела и текучесть крови. В могиле у упыря всегда открыты глаза, а ногти и волосы постоянно отрастают. Выходит он из могилы исключительно по ночам, чаще всего в полнолуние, нападает на людей и, укусив зубами в шею, высасывает кровь, тем самым умерщвляя. («Всеобщая Энциклопедия С. Оргельбранда с Иллюстрациями и Картами», том XV от буквы U до Yvon. Издательство Акционерного Общества Отливки Литер и Типографии С. Оргельбранда и Сыновей, Варшава, 1903.)

Поэт же сказал:

Вампир жил среди людей так долго, что в конце концов его приметили писатели, и с их легкой руки славянское слово «upir», превращенное в «вампир», вошло во все языки мира. Самому знаменитому вампиру, графу Дракуле, придуманному Брэмом Стокером, имя дал сам дьявол, поскольку прототипа Дракулы, господаря Влада Сажателя на кол, из-за его жестокости называли Дьяволом («dracul», рум.).

Демоничность фигуры упыря (вампира) и его дьявольское происхождение в средние века усматривали в нарушении табу, приведенного в книге «Левит» (17:14): «Ибо жизнь всякого тела есть кровь его, она душа его; поэтому Я сказал сынам Израилевым: не ешьте крови ни из какого тела, потому что душа всякого тела есть кровь его; всякий, кто будет есть ее, истребится».

Однако совершенно ясно, что не здесь вампир зарыт! В «Левите» речь идет об очень практичных и прозаических табу – наказе тщательно выпускать кровь животных после убиения, в противном случае в палестинском климате мясо портилось невероятно быстро, и это грозило отравлением. Страх перед кровопийцами, вне всякого сомнения, старше, чем Библия. О вампире по имени Эхимму, или Эхимину, знали уже в Ассирии, и я подозреваю, что упыря побаивались даже в пещерах Неандерталя и Кроманьона.

Вампиром были очарованы неисчислимые сонмы писателей и художников. Среди тех, что внесли какой-то вклад в тему, следует назвать Готтфрида Августа Бюргера (автора знаменитой «Леноры», написанной в 1773 году, пожалуй, первого упыря-вампира в художественной литературе), доктора Полидори (участника известных «тусовок» у Женевского озера, 1816), цитированного выше Мицкевича («Дзяды», поэма, 1832), Джозефа Томаса Шеридана Ле Фаню и его знаменитую «Кармиллу» (1871), Брэма Стокера с его «Дракулой» (1897), Фридриха Мурнау, Романа Полански, Вернера Херцога, Фрэнсиса Форда Копполу. Не надо также забывать о Беле Лугоши, Кристофере Ли, Клаусе Кински и Гэри Олдмене. Но и об Энн Райс, которая в тот момент, когда казалось, что о вампирах уже невозможно сказать ничего интересного и нового, придумала Лестата.

«Под занавес» небольшое замечание: слово «wa¸pierz» (вомпеж) в польском языке означает отнюдь не вампира, а… наволочку, набитую пером. Кто не верит, пусть проверит у Брюкнера.

Род дракона, в отличие от классического экземпляра имеющий только одну (заднюю) пару конечностей, а вместо передней нетопыриные крылья. Для него характерна длинная змеиная шея и очень длинный подвижный хвост, оканчивающийся жалом в виде сердцеобразного наконечника стрелы либо копья. Этим жалом виверн пользуется весьма ловко – ухитряется резать или колоть жертву, а при соответствующих условиях даже пронзить ее навылет. Кроме того, жало ядовито.

Виверн часто встречается в алхимической иконографии, в которой (как большинство драконов) олицетворяет первичную, сырую, непереработанную материю либо металл. В религиозной иконографии его можно увидеть на картинах, изображающих борьбу святых Михаила или Георгия. Можно его также найти на геральдических гербах, например, на польском гербе Лацких, гербе семейства Дрейк или Враждов из Кунвальда.

В «Часе Презрения», чтобы придать слову wyvern польское звучание, я дал чудовищу название «виверна». Это, конечно, вымысел и неологизм, но не лишенный смысла. В соответствии с некоторыми теориями wyvern выводится из латинского «vipera» (змея), название же змеи идет от ее предполагаемого живорождения (vivipara, хотя есть и другая этимология, см. Бестиарий). Отсюда взялась и моя виверна – опирающаяся на корень «vivi…» и, как и змея, – женского рода. В польских переводах фэнтези и бестиариях ролевых игр неизменно фигурирует английский «wyvern» (произносится – уайверн), хоть в других случаях рольплейенговых текстов переводчики не раз щеголяли стремлением название полонизировать. Может, кто-нибудь наконец решится взять на вооружение мою виверну? У меня на нее авторских прав не меньше, чем у Толкина на орка, но – обещаю – я не стану им (правом) чрезмерно размахивать.

Сверхъестественные существа, духи и местные гении рек, речек, ручьев, источников, озер, озерков, прудов и болот. Количество их неисчислимо.

В славянских водах попадаются водники, богиньки (богунки) и утопленники (топельцы, топцы, топихи – название последних явно выдает их любимое занятие: топить неосторожных). В польских и чешских водах бытуют также русалки и свитезянки. Германскими аналогами водников являются вассерманы, никсы – обоих полов, ибо есть как der Nix, так и die Nixe, неки (der Nöck), никеле (der Nickel), а также (если верить Гансу Христиану Андерсену) – брекекексы.

Русский аналог водника – водяной. Этот дух вод обладает полиморфическими способностями, может воплощаться в огромного лосося либо (чаще) в сома. Появлялся он и в виде старца с зелеными волосами и бородой, испачканной тиной и росянкой, в островерхом колпаке из аира на голове. Водяной может доброжелательно относиться к людям, рыбаки рассказывали, что он милостиво загонял в сети немного своей «скотинки», то есть карпов, лещей и прочих. Но если его разозлить, он может быть опасен – уничтожает неводы и верши, переворачивает лодки, разрушает дамбы, запруды и мельничные колеса. Может утопить пловца, особенно плавающего ночью либо весной, прежде чем первая буря «огромит» воду. Утонувших девушек, в первую очередь самоубийц, водяной временно делает своими любовницами.

Прислуживают и помогают водяному водяницы, русалки, вилы, берегини и лобасты. Последние относятся к людям враждебно и очень опасны, особенно ночью. Берегини же – дружелюбны, были даже случаи, когда они спасали тонущих детей. Берегини, о чем говорит их название, живут в прибрежной растительности озер либо в ямах, вымытых течением в береговых откосах рек.

В водах Шотландии, как в озерах (lochs), так и в реках, можно встретить кэльпи, а также подобных кэльпи, но значительно более опасных их уизге (each wisge). Их уизге разрывают неосторожных людей в клочья, которые потом можно обнаружить художественно развешенными на прибрежных камнях. Эти существа, которых называют также Демонами Бездны (pool demons), берут под охрану брошенные в воду драгоценности. В бесконечно воюющей Шотландии уже стало привычным в ожидании вооруженного нападения и угрозы грабежа бросать наиболее ценные предметы в озера либо речные глубины (так называемые pools). Такие сокровища брали на сохранение их уизге, а востребовать их мог только законный владелец. Любой другой, осмеливающийся нырнуть, исчезал. На поверхность только пузыри выбулькивались.

В более мелких, труднодоступных шотландских lochs проживает urisk. В отличие от описанных выше уриск – водник, в принципе дружественный людям, однако внешность у него настолько мерзкая, что в дружественность эту никто не верит.

На Гибридах живет луараг, милая и нежная водная русалочка, которая, однако, если ее разозлить, может оказаться опасной, особенно ее бесит, если кто-то… фальшивит при пении.

В водах Уэльса, особенно в озерках Сноудонии и притоках верхнего течения Северна, можно встретить гврагет аннун (gwragedd annwn), водных нимф, больших любительниц подшучивать над смертными, а также маленьких и легких как мыльные пузырики асрай. Как все валлийские эльфы, гврагет аннун и асраи подчиняются богу Гвинну ап Нудду.

В Англии, как и во многих странах, существуют сказания, цель которых предостеречь детей от опасных игр у колодцев и прудов. Поэтому английских детей учат, что в глубине колодца и в воде их поджидает Зеленозубая Дженни либо существо, именуемое ped-o’the well.

В ирландских водах обитают многочисленные ши, самая известная их разновидность – merrow. Королева и владычица всех ирландских рек и озер – Боанн, жена бога Дагды, богиня реки Боин, которой дала имя. В Боине под охраной богини живет Лосось Мудрости, питающийся красными орехами, падающими в реку с прибрежного орешника. Кусок такого лосося когда-то откушал герой Финн Мак Кумал, благодаря чему поумнел прямо-таки до невозможности.

Человек, который под влиянием злых чар превратился в волка (либо превращается в такового периодически, например, во время полнолуния). Будучи выражением глубоко укоренившихся фобий, существует в поверьях всех без исключения народов и всех-всех культур, достигнув апогея в конце средневековья, когда волколачество отождествляли с колдовством, а фигура человековолка была основной темой различных «Молотов ведьм» и пр. (например, «De lamiis et Phitonicis milieribus» Ульриха Молитора). Все случаи нападения животных (чаще всего ошалевших от голода собак) приписывали волколакам. Сотни людей с обильной и темной растительностью на теле распрощались с жизнью в камерах пыток и на кострах, то же самое случалось с людьми (довольно многочисленными в те времена) одичавшими и недоразвитыми, шатающимися по лесам и пойманными там. Рудиментарный хвост (увеличенный копчик) означал верный смертный приговор – такое событие описывает Зофья Коссак в «Крестоносцах».

Интересно, что во времена, когда в летающих на метлах чародеек, суккубов и чары уже никто – почти! – не верил, волколаки по-прежнему заставляли вставать на голове волосы дыбом, а охотники отливали серебряные пули. Фобии не угасли и по сей день, но сегодня они стали источником дохода: волколак на пару с вампиром торжественно несут штандарт horror’а в книгах, в кино, вышагивая во главе колонны, конца которой не видно.

В фэнтези волколак мелькает довольно часто, но он не всегда оказывается шварцхарактером. Жанру известны волколаки положительные и симпатичные – и в качестве первообраза таковых можно назвать бретонского Бисклаврета (Bisclavret) Марии Французской. Вполне симпатичными волколаками, правда, киношными, являются Рутгер Хауэр из «Ladyhawke» («Леди– ястреб») и Джек Николсон из «Волка» Майка Николса, к таким же относятся Киррелгир, Серрилрян, Сирельмоба и все волколачье племя из цикла об Адепте Пирса Энтони. Забавным, милым и совершенно неопасным волколаком оказался созданный Уиллом Шеттерли «Волчонок» (wolfboy) из цикла Borderlands. Волчонок – это парнишка из Бордертауна, на которого обиженная эльфка навела порчу, превратив его в человекообразного, но жутко косматого волка.

Германская «вервольф» («Werwolf, werewolf) и романская «лупгару» (loup-garou) формы слова – калька греческого ликантропа (lykanthroрos – человек-волк). В польском языке первоначально (правильно в лингвистическом смысле) это слово употреблялось в форме «вильколэк» (wilkolek) и было переделано на теперешнюю под влиянием общеславянской тенденции, причем нынешнее окончание лак (lak) отнюдь не идет от «laknienia krwi» (жажды крови), а от «длака» (dlaka) – щетина, космы, шерсть, поскольку название «ликантроп» звучало как велькудлака (welkudlaka), вульколака (wulkolaka), вукодлак, вакодлак либо варкодлак.

В русском языке прижилась форма «вурдалак» или «оборотень».