Два последовавших один за другим урагана, гроза, проливные дожди вызвали такой шок, что все предшествовавшее им как-то стерлось в сознании Антуана. Несколько часов назад он с ужасом представлял себе тело Реми, смытое потоком воды из Сент-Эсташа и принесенное в город. Он видел, как, подобно мертвой рыбе, оно на спине проплывает мимо его дома, мимо дома своих родителей… Но все случилось иначе. События, какими бы драматическими они ни были, предоставили Антуану неожиданную передышку. Возможно, тело обнаружат за несколько километров от Боваля, ураган наверняка смыл многие улики…

Или это только отложенная партия и через несколько дней поиски возобновятся? Если труп Реми еще на месте, теперь он уже не так хорошо спрятан, чтобы во время повторного прочесывания его не обнаружили.

Сейчас участь Антуана зависела от полной неопределенности, за которую он мысленно начинал цепляться.

Госпожа Куртен принялась за уборку дома, вооружившись шваброй и какими-то тряпками, – работы было невпроворот… Антуан рассказал ей о мерах, принятых мэрией, которые мало что значили конкретно для них.

– Они нас бросили! – проворчала она.

– Мэтр Вальнэр умер…

– Да что ты? Как же так?

Госпожа Куртен, в повязанной на голове косынке, перестала выжимать тряпку над ведром.

– На него вроде дерево упало…

Госпожа Куртен снова взялась за уборку, но теперь она работала медленно. Она была из тех людей, кому размышления частенько мешают заниматься другими делами.

– А что же будет с его дочкой?

Эта мысль взбудоражила Антуана. Кто станет возить худенькую девочку по центральному проходу церкви по воскресеньям? Кто летом будет гулять с ней по городу, останавливая инвалидное кресло перед лавками, куда она никогда не войдет, кто купит ей мороженое, которым она будет обстоятельно лакомиться, сидя среди других посетителей на террасе «Кафе де Пари»?

Обычно жизнь в Бовале текла медленно, изменения происходили постепенно. Однако события последних трех дней оказались такими стремительными и жестокими, что захватили его врасплох. Пейзаж менялся быстро, чересчур быстро.

Антуан снова вспомнил про господина Вейзера, которого, как и все здесь, недолюбливал. Потом он подумал об усилиях, которые тот приложил, чтобы мобилизовать имеющиеся в наличии немногочисленные силы. В сложившихся обстоятельствах он сумел продемонстрировать волю, полностью направленную на общее дело, хотя – это станет известно днем – крышу его завода снесло, и ему следовало принимать срочные меры, чтобы обезопасить оборудование, укрыть материалы, сберечь то, что еще могло послужить. Он легко мог бы оправдаться тем, что думает о себе, как и большинство других.

И раз уж у нас крыша и дом пока целы, подумал Антуан, может, стоит, например, пойти помочь Дэме?

– Ты что, считаешь, мне больше делать нечего?

Материнский ответ прозвучал с шокирующей прямотой, как выстрел.

Платан в центре города распилили вскоре после полудня в молчаливом присутствии жителей Боваля. Они размышляли о его возрасте; казалось, он всегда был здесь. Теперь площадь была пуста.

Вокруг Боваля тоже оказалось немало поваленных деревьев, они мешали прибытию техники. В течение двух дней сообщение было затруднено.

Наконец появилось электричество, а потом заработал телефон.

Дом Куртенов пропах илом, всю мебель нужно было менять. Мать принялась заполнять бланки для страховой компании, формуляры для департамента, который обещал быстро прислать денежные средства, которых на самом деле придется ждать долго, а бо́льшая часть их так и не придет. Бланш Куртен трудилась, как муравей, молчаливая, сосредоточенная, но при этом раздражалась по пустякам и проявляла резкость и непредсказуемость как в движениях, так и в реакциях.

Антуан вместе с Тео, Кевином и другими ребятами принял участие в общественных работах. Пронесшиеся над ними ураганы заставили всех на время забыть о разногласиях между Антуаном и Тео. Все мальчишки из коллежа, будто отряд скаутов, добровольно помогали семьям, испытывавшим трудности, порой забывая о собственных бедах. Наконец Антуан не выдержал и отправился в Сент-Эсташ.

Деревья государственного леса были повалены сотнями. В тех местах, где ветер особенно свирепствовал, их падение оставило совершенно прямые коридоры.

Обстановка в лесу Сент-Эсташ оказалась еще более удручающей. Туда просто невозможно было проникнуть, казалось, лес буквально скосили, почти все деревья валялись на земле… Только некоторые, по странной и непонятной причине, выдержали удар и производили впечатление караульных, выставленных среди опустошенного пейзажа.

Антуан вернулся домой в задумчивости.

Госпожа Куртен откопала на чердаке старый транзистор и вставила в него батарейки, извлеченные из разных домашних приборов. Она склонилась над стареньким потрескивающим радио, как будто вернулись времена оккупации…

– Помолчи, Антуан, дай послушать!

Жандармский капитан уверял, что расследование пропажи маленького Реми Дэме «не терпит отлагательств», но окрестности Боваля до такой степени разорены, что пока не представляется возможным проводить новые прочесывания. Жандармерия находится в боевой готовности и так далее и тому подобное.

Последствия ураганов в кантоне стали предметом обсуждений в «Вечерних новостях».

В своем интервью господин Вейзер сообщил, что вся его деятельность направлена на то, чтобы убедить предприятия участвовать в распиле сотни гектаров поваленных на землю и принадлежащих коммуне стволов, чтобы они не пропали и их древесину можно было использовать.

Что же касается леса Сент-Эсташ, предмета бесконечных споров между слишком большим числом наследников – не считая тех, кого не смогли найти, – и не имеющего никакой рыночной стоимости, то он останется как есть.

Антуан поднялся к себе. Реми умер, исчез.

Все кончено.

Реми Дэме превращался в воспоминание, и надолго. Когда-нибудь, очень не скоро, когда лесом наконец снова заинтересуются, от мертвого ребенка уже ничего не останется.

И в любом случае Антуан будет уже далеко.

Потому что отныне он думал только об одном – уехать из Боваля.

И никогда больше туда не возвращаться.