Глава тринадцатая

Звонка Натали Антон ждал весь вечер. Сначала он как неприкаянный слонялся по комнатам, едва ли не ежеминутно поглядывая на часы, затем разозлился на себя и попытался хоть чем-то заняться, но все валилось из рук. Попробовал почитать детектив, но, пробежав глазами две-три страницы, поймал себя на том, что потерял нить повествования уже на втором абзаце. Стиснув зубы, стал читать сначала, вслух проговаривая слова, – с тем же результатом. Тогда он захлопнул книгу, включил телевизор и с полчаса таращился в экран, пока не осознал, что понятия не имеет, о чем была передача.

Механически листая страницы или бездумно следя за сменяющими друг друга кадрами, Антон думал о Натали. О серьезных глазах Натали, глядящих на него поверх бокала с белым вином. О том, как она смеялась, когда он от волнения никак не мог попасть ключом в замочную скважину, – смех был веселый, чуть хмельной и совсем необидный. О коже Натали под его ладонями, прохладной, а потом такой теплой…

Антон выключил телевизор и заходил по комнате. «Пир во время чумы», – его преследовала эта навязчивая мысль. Все шло к тому, что через несколько дней предстоит столкнуться с нелюдями, и неизвестно, кто в этом столкновении победит. Вполне возможно, очень скоро его уже не будет в живых. А он взял и позволил себе увлечься. Да какое там увлечься – влюбиться по уши, пора называть вещи своими именами. К тому же для него эта проведенная вместе ночь, как оказалось, значит так много, а что думает об их отношениях Натали – попросту неизвестно. Вполне вероятно, что не придает им большого значения, и то, что Антон называет любовью, для нее лишь приятное времяпрепровождение с не самым худшим партнером, не более.

Внезапно эти аргументы показались неважными и даже неверными. Любой из них может вот-вот погибнуть, но это вовсе не означало, что надо опустить руки и ждать, чем все закончится. А означало как раз, что необходимо действовать. Защитить Натали, отвести от нее прицел, пускай даже похитить ее и умчать отсюда прочь, хоть на край света…

«Что же это я?» – ужаснулся Антон, поймав себя на последней мысли. Ведь знал же, на что иду, когда вступал в группу, а теперь получается, что готов бежать? Любовь не оправдание, и жизнь Натали тоже не оправдание, не говоря о его собственной жизни. Правильно сказал граф – это война. Они все в ней солдаты. Солдаты не дезертируют, они идут до конца.

Самарин посмотрел на часы. Время близилось к девяти: раньше чем через час-полтора Натали вряд ли позвонит. Если Голдин пригласил ее в ресторан, то на два-три часа это мероприятие неминуемо затянется, потом Натали еще понадобится время, чтобы проститься, добраться до гостиницы, привести себя в порядок… Ожидание становилось невыносимым. И когда в прихожей внезапно зазвонил телефон, Антон бросился к нему сломя голову.

Только сорвав уже с аппарата трубку, он кинул взгляд на определитель. Звонила Надя.

– Здравствуй, Антоша, – Надя на секунду замялась. – Знаешь, я весь день думала о нашем утреннем разговоре и пришла к выводу, что была не права. Не то чтобы совсем, но все же… И я подумала… Знаешь, нехорошо такие вещи обсуждать по телефону. Как ты считаешь?

– Да, конечно, – промямлил Антон, не уверенный, какого ответа от него ждут, – по телефону действительно неудобно.

– А что, если нам завтра встретиться? – спросила Надя. – Я знаю, субботы ты проводишь с детьми, и подумала, что мы все вчетвером могли бы, скажем, пойти в парк. В ЦПКиО, например, как ты думаешь? Мне кажется, дети не станут возражать, они ко мне прекрасно относятся, ну, да ты знаешь. И мне они нравятся… – Надя запнулась, словно потеряв нить разговора. – Посидим где-нибудь в кафе, поболтаем, пока Димка с Танечкой гуляют.

Антону вновь стало стыдно. Мало того, что он умудрился не позвонить Наде вчера, но и сегодня, даже после скверно закончившегося утреннего разговора, ему не пришло в голову набрать ее номер и поговорить, успокоить. Как бы то ни было, Надя не заслуживает пренебрежительного отношения.

– Понимаешь, Надюша, – мягко сказал Антон, – завтра, может быть, не получится. По не зависящим от меня причинам, и потом, завтра я не встречаюсь с детьми, так вышло. Но я не против увидеться с тобой. Я имею в виду, что хочу увидеться, – поправился он. – Что, если мы сделаем так…

– Антоша, поступай, как тебе удобно, – прервала Надя. – Не можешь, значит, не можешь.

– Подожди, я ведь не сказал, что не могу. Сказал лишь, что может не получиться. Но если окажется, что завтра я свободен, мы вполне сможем встретиться и поговорить. А если нет, то послезавтра. Давай, я тебе перезвоню, когда буду знать наверняка. Какие у тебя планы на выходные?

– Да нет у меня никаких планов, – Надин голос, до этого размеренный и спокойный, едва не сорвался, и Самарину, представившему, что она сейчас чувствует, в очередной раз стало не по себе. – Буду сидеть дома и ждать твоего звонка.

– Я обязательно позвоню, – Антон явственно представил себя на Надином месте: он ведь тоже сейчас сидел дома и маялся в ожидании звонка. – Постараюсь завтра, и мы встретимся. Но, если не получится, тогда послезавтра уже непременно. Договорились?

– Хорошо, Антоша, – в Надином голосе послышалось облегчение. – К себе я тебя не приглашаю, хотя, если хочешь, можешь, конечно, приехать. Я собираюсь печь яблочный пирог, тот, который ты любишь. Но не волнуйся, мы можем встретиться в любом другом месте, а пирог я захвачу с собой.

– Спасибо, Надюша, – сказал Антон признательно. – До встречи.

Телефон зазвонил вновь, едва Самарин положил трубку.

Да что за чертовщина, думал он, хмуро глядя на Аллочкин номер, высветившийся на определителе. Сговорились они, что ли…

– Привет, Антон, – Аллочкин голос, особенно в контрасте с Надиным, звучал весело и задорно. – Что ж ты не звонишь? Соблазнил бедную девушку, обесчестил, можно сказать, и в кусты? – Аллочка игриво захихикала, и Антону вдруг показалось, что он слышит в доносящихся из трубки звуках что-то напряженное и искусственное.

– Извини, – сказал Самарин сухо. – «Соблазнил», «обесчестил» – мне сдается, это все слова из репертуара прошлого века. А то и позапрошлого.

– Ладно, пошутить уж нельзя, – голос Аллочки из дурашливого превратился в серьезный. – У меня к тебе дело, важное. Даже очень важное. И срочное. Мне нужна твоя помощь. Мы можем встретиться?

Час от часу не легче, подумал Антон. Действительно будто сговорились.

– А что случилось? – спросил он. – Откуда, собственно, взялись срочность и важность? И когда ты хочешь встретиться? Сегодня в любом случае не получится – я, видишь ли, занят.

– Не надо сегодня, – быстро ответила Аллочка. – Может быть, не понадобится и завтра. Может быть, вообще не понадобится. Но если понадобится, то я буду тебя очень просить. Это действительно важно, Антон, для меня важно. И не так много времени у тебя займет, обещаю.

– Да в чем дело-то? – снова спросил Самарин. – Важно, срочно, быстро… Нет, я не против, если надо помочь, но хочу хотя бы знать, что за помощь от меня потребуется.

– Извини, это не телефонный разговор, – поспешно проговорила Аллочка. – И ничего особенного от тебя не потребуется, мне просто надо встретиться кое с кем, и надо, чтобы рядом кто-нибудь был. Мужчина чтобы рядом был, понимаешь? Не бойся, это не опасно, никакого криминала. Если действительно понадобится, я при встрече все тебе расскажу. Понимаешь, мне некого об этом просить.

«Да-да, – усмехнувшись, подумал Антон, – как же, некого. Макс для серьезной и важной встречи, получается, не годится. Или, надо понимать, его просить неудобно».

– Ладно, – сказал он вслух. В конце концов, отказать в таком пустяке было бы с его стороны свинством. – Только предупреди меня, пожалуйста, заранее.

– Я постараюсь, но вдруг у меня не получится? Может статься, придется ехать на встречу немедленно. Но еще раз повторяю, это в любом случае ненадолго. Неужели не найдешь полчаса для влюбленной в тебя бедной девушки? – В голосе Аллочки вновь послышались заискивающе-игривые нотки. – Которая так на тебя рассчитывает.

– Хорошо, – Антон с трудом сдержал невесть откуда взявшуюся неприязнь. – Сделаю все, что от меня зависит. Звони.

– Спасибо, милый, я знала, что ты не откажешь, – прощебетала Аллочка.

«Косарь словно в воду глядел, – подумал Антон. – Меня действительно угораздило запутаться в бабах. Причем в самый неподходящий момент».

Натали позвонила в четверть двенадцатого, к этому времени Самарин уже порядком извелся в ожидании.

– Ты звонишь из гостиницы? – радостно спросил Антон. – Давай я за тобой приеду.

– Нет, не из гостиница, – рассмеялась Натали. – Я есть рядом с твой дом. Хотеть делать сюрприз. А потом забывать твой квартира. Я звонить другой квартира, и один мужчина говорить, что я блять. Что есть «блять», Антон? Это есть проститусьон? Проститутка?

– Это, это… – ошалел Самарин. – Да подожди с этим, ты где сейчас?

– Я же говорить, рядом с твой дом, – снова засмеялась девушка. – Дом я помнить, квартира – забывать. Я приезжать в такси. И я…

– Стой, никуда не уходи, – закричал в трубку Антон. – Я сейчас.

Он выскочил на лестницу, перепрыгивая через три ступеньки, сбежал с нее вниз, пинком ноги распахнул входную дверь и оказался на улице. Натали стояла прямо напротив подъезда и заливисто смеялась.

– Я есть немного пьяная, – призналась она, когда подбежавший Антон прижал ее к себе. – Сегодня есть очень смешной день. Сначала один мужчина предлагать мне замуж, потом второй называть меня проститутка.

– Это не «проститутка», – сказал Антон, – есть разница в смысле этих двух слов. Хотя неизвестно, какое лучше. Черт, да что же это я несу и что мы тут стоим, пойдем наверх. Ты запомнила, в какую квартиру звонила? Мне жутко хочется накатить этому «второй мужчина» в морду. Впрочем, и первому, который предлагал замуж, тоже. Несмотря на служебные отношения и даже на внеслужебные.

Антон не мог толком сказать, спал ли ночью, но полагал, что скорее нет, чем да. Часы показывали семь утра, через полчаса Натали предстояло ехать в аэропорт встречать соотечественников, которые, как выяснилось, прилетали все-таки сегодня. Антон предложил ее сопровождать, но девушка отказалась.

– Я не хотеть Комиссар спрашивать, почему мужчина утром, – мягко сказала она. – Он знать мой отец и часто думать обо мне как о дочь.

– Хорошо, – согласился Антон, – не будем шокировать добропорядочного французского гражданина. К тому же бывшего полицейского. А какие планы у мадемуазель на сегодняшний вечер?

– Я не знать, – Натали пожала плечами. – Комиссар встречаться с граф. Может быть, тет-а-тет. Тогда потом Комиссар говорить мне, что делать. А может быть, мы встречаться с граф все вместе. Но любой случай я звонить тебе, хорошо?

– Хорошо, – Антон принялся разливать по чашечкам кофе. – Я буду ждать. Знаешь, я хотел тебя спросить…

– Да? – задорно прервала Натали. – Я угадывать. Ты хотеть спросить, как хорошо мне было, ne c’est pas? Ответ есть – oui, да.

– Спасибо, – Антон почувствовал, что против воли краснеет от эдакой непосредственности. – И мне. В смысле, мне было вообще божественно. Но спросить я хотел о другом. Скажи, дома, то есть во Франции, у тебя кто-то есть? Муж? Или мужчина? Это, может, и не мое дело…

– Дай мне сигарета, – вместо ответа попросила Натали и отставила в сторону недопитую кофейную чашечку. – Это твой… твое дело, но мы говорить об этом другой раз.

– Да, конечно, – Антон поднес девушке зажигалку и прикурил сам, чувствуя, как от слов «это твое дело» у него потеплело внутри. – В другой так в другой. Но я хочу вот что сказать… Тебе, наверное, нужно знать обо мне кое-что. Понимаешь, я, конечно, веду себя по-идиотски, начиная такие разговоры с утра пораньше и второпях, но…

– Ты не есть как идиот, – ласково сказала Натали и накрыла ладонью Антонову руку. – Я знать, твоя жена умереть, ты иметь два детей. Ты это хотеть мне говорить?

– Да, это, – Антон потупился. – Я отец двоих детей. Девочка и мальчик. И я…

– Я знать это. Мы говорить другой раз, но одна вещь я говорить сейчас. Я никогда не быть замуж. Но я знать – у меня не может быть свои дети. Поэтому, если я выходить замуж и муж иметь дети, я усыновлять.

Секунд пять йолны ошеломленно смотрели друг на друга. Райгр пришел в себя первым.

– Я за ней, – крикнул он и метнулся к двери. – Может быть, сумею ее догнать.

– Постой, – Йиргем ухватил рельо́ за локоть. – Это может оказаться ловушкой. И даже если ты догонишь ее, что дальше?

– Притащу сюда. Мы выбьем из нее, что стоит за всем этим.

– Не стоит и пытаться, рельо́. Она может не владеть информацией. Возможно, ее просто попросили. И тогда за ней наверняка следят те, кто ее послал. Мы не должны рисковать без веских причин, потому что можем подвергнуть опасности… – Йиргем отпустил руку рельо́ и замолчал, не докончив фразы.

– Ты прав, – Райгр с шумом выдохнул воздух и расслабился. – Я понимаю, что ты хотел сказать. Они, возможно, держат йолну заложницей. Наверное, так и есть, иначе откуда у них ее имя? С каким же наслаждением я убил бы их прямо сейчас!

– Давай успокоимся и будем рассуждать здраво, – предложил Йиргем. – У нас есть телефон, и мы должны по нему позвонить. Дальнейшее будет зависеть от того, что нам скажут, – Йиргем протянул Райгру трубку мобильного. – Звони ты, у тебя, по крайней мере, хороший русский.

Райгр повертел телефон в руке.

– Гйол… – задумчиво произнес он.

– Когда-то этим именем называли многих, – поспешно сказал Йиргем.

Райгр кивнул и, не колеблясь больше, набрал номер.

– Здравствуй, – приветствовал его мужской голос в трубке. – Я ждал твоего звонка.

– Кто ты и что тебе надо? – стараясь звучать спокойно, спросил Райгр.

– Кто я, ты узнаешь при встрече. А кто ты, я знаю и так. У меня к тебе дело.

– Вот как… А если я не хочу иметь с тобой никаких дел?

– Захочешь, – после короткой паузы сказал собеседник. – Твоя баба у нас. Я сейчас отключусь, а ты подумай. На раздумья тебе пять минут. Если перезвонишь, мы договоримся о встрече. Если нет, считай, что твоя родственница или кто вы там друг другу, уже в аду. И не бойся, не в моих интересах тебя мочить. Ты все понял?

– Понял, – хрипло ответил Райгр и отключил связь.

– Это они, – сказал он Йиргему. – Все, как всегда, – шантаж. Предложили встречу, дали пять минут на раздумья. Если не перезвоню, угрожают… Угрожают расправиться с йолной.

– Она у них? – быстро спросил Йиргем.

– Говорит, что у них.

– Хорошо. Надо будет в этом убедиться, но пока выхода у нас нет. Звони, договаривайся о встрече.

Назначившего встречу Райгр узнал сразу. Им оказался тот самый молодчик, которого они с Йиргемом неоднократно видели у дома на Садовой, а потом у входа в фирму «Натали». Молодчик стоял, облокотившись о парапет набережной Обводного канала. В левой руке у груди он держал такой же листок бумаги с надписью на йоло́не, что Райгр полтора часа назад впервые увидел в бинокль. Мелкий косой дождь, зарядивший, пока Райгр добирался до места встречи, промочил листок насквозь, но надпись, сделанная, видимо, водостойким фломастером, держалась.

«Все то же самое, пауки в банке начинают пожирать друг друга, – подумал йолн. – Интересно, чьим телом надо будет завладеть в этот раз. Наверняка, одного из его ближайших соратников или друзей». Райгр приблизился, встал рядом с назначившим встречу человеком и тоже облокотился о парапет. «Ну и сволочь, – подумал йолн, – глядишь, сейчас еще и руку протянет, с такого станется».

– У нас мало времени. – Предлагать рукопожатие человек не стал. – Может быть, его совсем нет, и делать все придется быстро. Ты можешь звать меня Максом. Как обращаться к тебе?

– Никак, – сухо сказал Райгр. – Говори, зачем звал.

– Хорошо, значит, обмен любезностями опустим. Я знаю, кто ты такой. Знаю, зачем ты здесь. Твоя скво, или как вы их там зовете, у меня. Если я погибну, она тоже умрет – где она заперта, кроме меня, не знает никто. Поэтому…

– Доказательства, – бросил Райгр, не дослушав.

– На, держи, – Макс протянул сложенный вдвое лист бумаги.

Райгр раскрыл его и едва не вскрикнул. В верхней части листа на йоло́не было написано: «Шла Гйол много дней, и видела много земель, и удивлялась тому, как велик мир. Наконец пришла она в страну, где никто не живет, и только ядовитые змеи ползают среди песков».

Это был фрагмент древней сказки, известной каждому йолну. Райгр слышал ее много раз от старших, когда сам был молодым. А позже эту сказку рассказывала детям Йиллит, его о́лни. Райгр сглотнул слюну. Вот уже пять веков, как он потерял Йиллит и детей, но воспоминания о них до сих пор отзывались болью, к которой привыкнуть оказалось невозможно.

– Хорошо, – сказал Райгр хрипло и спрятал листок в карман. – Говори, что у тебя за дело.

– Вот здесь, – Макс протянул папку, – фотографии и адреса. Всего людей трое. Ты начнешь с того, что станешь любым из них. Не знаю, как вы называете это, в общем, ты должен выбрать любое тело из трех. Сделать это надо как можно быстрее, лучше всего, если ты начнешь прямо сейчас. Остальных двух надо устранить, чтобы не помешали делу. Я тебе помогу – мы постоянно будем на связи. На, держи, – Макс протянул мобильный телефон. – У меня такой же, оба чистые, а как закончим, от них избавимся. Номер моего сидит в памяти, и по нему ты застанешь меня в любое время.

С полминуты Райгр молчал. Затем упрятал телефон за пазуху.

– Допустим, – сказал он, – я сделаю, что ты просишь. Это все?

– Это только начало. Тело кого-то из этих троих тебе понадобится, чтобы попасть в квартиру одного человека. Любой из них может пройти к нему, но никого другого охрана не пропустит. Адрес и фотография этого человека тоже в папке. Его зовут…

– Его зовут граф Николай Муравьев, – вместо Макса закончил фразу Райгр. – Что ж, этого следовало ожидать.

– Приятно иметь дело с умным че… – Макс осекся. – С умным йолном, так ведь вы себя называете?

Райгр облокотился о парапет и сплюнул в канал. Его переполняла брезгливость. Только что этот человек подставил и обрек на смерть своего старшего… наставника, возможно, друга. И говорит об этом как о чем-то обыденном. Спешит, торопясь, надо полагать, покончить с делом прежде, чем тот примет ответные меры. Какая все-таки дрянь, подлая, бессовестная дрянь. А Йиргем еще говорит что-то о равенстве. Надо же, Райгр ведь всерьез начал задумываться над словами рельо́. О каком равенстве может идти речь?

– Опустим это, – сказал Райгр вслух. – С кем тебе приятно иметь дело и с кем нет, мне безразлично.

– Опустим так опустим, – невозмутимо согласился Макс. – Итак, ты разбираешься с этими тремя, затем проникаешь в квартиру и становишься графом Муравьевым. Возможно, я сумею тебе помочь: попробую взять на себя самого из троих опасного. Если мне удастся с ним справиться, тебе останется лишь приехать, куда я скажу, и занять его тело. Не волнуйся, оно будет в нужной кондиции. Ты же позаботишься насчет остальных. Начинай с того хлюста, которого зовут Ефим Голдин. С ним проблем быть не должно. Хотя у него, как и у остальных, есть оружие. Однако я сильно сомневаюсь, что он знает, куда надо нажимать, чтобы из ствола вылетела пуля. Теперь этот, Артем Енакиев. Его еще нет в городе, но скоро он появится, не сомневайся. Тебе надо успеть сделать все до того, как он приедет. Если не успеешь, его придется валить. Постараюсь и здесь помочь, но сложиться может по-разному.

– Хорошо. Допустим, я становлюсь графом Муравьевым. Что дальше?

– Дальше просто. В той же папке все данные по банковским счетам. Ты вылетаешь в Швейцарию, билет я тебе обеспечу, по этому поводу можешь не беспокоиться. Предъявляешь отпечатки пальцев, снимаешь деньги и переводишь их на счет, который указан отдельно. Это мой счет. Как только деньги окажутся на нем, я отпускаю девку.

– Гарантии?

– Брось, какие могут быть гарантии. Мое честное слово разве что. Кстати, не думай, что ты работаешь бесплатно. Я выделю вам такой процент, что хватит прожить не один десяток лет, вообще не думая о деньгах. Ты учти это.

Райгр посмотрел человеку в глаза. Он ведь не шутит, ужаснулся йолн и мысленно выругал себя: он был в подобных ситуациях не однажды, но так и не сумел привыкнуть. «Этот гад действительно думает, что сейчас облагодетельствовал меня и что я пойду на это если не ради соплеменницы, то из-за проклятых денег».

– Засунь свой процент себе в задницу, свинья, – сказал Райгр и презрительно плюнул собеседнику под ноги.

– Что ж, как хочешь, – невозмутимо пожал плечами Макс. – Потом не говори, что я тебе не предлагал, – усмехнулся он.

– А теперь слушай меня внимательно, человек, – сказал Райгр, и в его голосе прозвучало такое, что усмешка слетела у Макса с лица. – Я сделаю это. Все, что ты сказал. В лепешку расшибусь, но сделаю. Но если что-нибудь случится с ней, если хоть что-нибудь, ты понял меня? Я клянусь, я тебя из-под земли вырою. Тебе не жить, я не отступлюсь, пока не найду тебя, и тогда позабочусь о том, чтобы ты подыхал долго. Клянусь тебе в этом всем, что для меня свято, человек. А если случится так, что не застану тебя в живых, моя месть падет на детей твоих и родственников. Теперь я спрашиваю тебя: ты меня понял?

– Я понял тебя, – ответил Макс, и Райгр внутренне усмехнулся – голос человека ощутимо дрожал. – Мы с тобой поняли друг друга, – сказал Макс уже более твердо. – Ты делаешь свою часть, я – свою. Ты сейчас поймаешь такси и уедешь, я хочу быть уверенным, что ты занялся делом, а не принялся меня выслеживать.

Йолн резко выпрямился, повернулся к человеку спиной и, не прощаясь, пошел от набережной прочь.

– Чуть что, сразу звони, – крикнул тот ему в спину.

Райгр оглянулся.

– Позвоню, – бросил он через плечо, – не беспокойся.

Йолн поднял руку, и полминуты спустя рядом притормозило такси.

«Он даже не обиделся, когда я назвал его свиньей и велел засунуть деньги себе в задницу, – думал Райгр, усаживаясь рядом с водителем. – Эта тварь снесла оскорбление не моргнув и глазом. Приняла как должное. Просто его проглотила».

Антон встретил Надю у станции метро «Площадь Мужества». Вопреки обещавшим ясный день утренним прогнозам к полудню зарядил мелкий косой дождь. Он не прекращался вот уже третий час, и Надя, едва вышла из метро, раскрыла зонтик. Самарин из окна машины помахал ей рукой.

– Здравствуй, Антоша, – Надя уселась на пассажирское сиденье. – Ты уже придумал, куда мы поедем?

– А давай с Сосновку, – Антон включил двигатель и вырулил на площадь. – Тут езды всего две минуты. Побродим по аллеям, народу в парке сейчас немного, дождь все-таки.

– Так промокнем же.

– Ну, ты не промокнешь, вон какой у тебя зонт. А я, если и промокну, так не растаю. Да и потом, кончится же этот дождь когда-нибудь. Там, ко всему, есть навесы, лавки, детских площадок полно. Посидим, поболтаем, мешать нам никто не будет.

– Ладно, Антоша, поехали, раз ты так хочешь. Тем более что я никогда в этом парке не была.

– Ну, вот и славно, – Антон вывернул на Тореза. – А вот уже и парк начинается. Он большой, тянется отсюда аж до самых Озерков.

Антон въехал на стоянку и запарковал «Пежо». Выбрался из машины, обогнул ее и распахнул пассажирскую дверцу.

– Прошу, – сказал он. – Дождь, между прочим, считай, прекратился.

– Так капает же, – Надя протянула руку ладонью вверх. – Или это мне кажется?

– Это с деревьев. Но зонт возьми обязательно, мало ли, опять польет.

Они медленно побрели по ведущей в глубь парка аллее. Самарин молча курил, Надя шла, опустив голову, рядом.

– Яблочный пирог хочешь? – спросила она.

– Конечно, с удовольствием.

Надя принялась доставать из сумочки пирог, и в это время зазвонил Антонов мобильник.

– Антон, привет, – раздался в трубке Аллочкин голос. – Ты где? Помнишь, что ты мне обещал?

Самарин мысленно чертыхнулся.

– Помню, но я сейчас не могу, – сказал он. – Извини, занят.

– Антон, это очень важно, – в Аллочкином голосе явственно прозвучала тревога. – Ты можешь сказать, где ты?

– В Сосновке. Но я же сказал – я занят. Понимаешь, занят, и я не один. Твое дело может подождать до завтра? Или хотя бы пару часов?

– Нет, не может. Антон, прошу тебя, приезжай, я в Озерках, это совсем рядом. Попроси тех, с кем ты там, подождать. Это займет десять минут, через полчаса ты уже вернешься.

– Да в чем дело, в конце концов? – Аллочкина настойчивость действовала на нервы, и Антон уже с трудом удерживался от резкости. – Ты все же объясни толком, что за дело жизни и смерти такое.

– Я не могу по телефону, – теперь в Аллочкин голос вкрались истерические нотки. – Просто поверь – это очень важно.

– Ладно, – решился Антон. – Подожди.

Он прикрыл трубку ладонью и повернулся к терпеливо ждущей в сторонке Наде.

– Надюша, тут знакомая просит подъехать на десять минут. Это совсем рядом. Туда и сразу обратно – говорит, очень важное дело. Ты как?

– Ну, раз важное и к тому же знакомая, тогда поехали, – улыбнулась Надя.

– Хорошо, давай адрес, – бросил Самарин в трубку. – Только я буду не один.

На этот раз паузу взяла Аллочка. Антон понял, что наступила ее очередь задать вопрос невидимому собеседнику.

– А сколько вас? – спросила наконец Аллочка.

– Это что, имеет значение, черт возьми? – не выдержал Антон. – Ты меня будто допрашиваешь. Нас двое, со мной девушка.

На этот раз пауза длилась совсем недолго.

– Конечно, приезжайте вдвоем, – прервала ее Аллочка, видимо, обменявшись репликами с прежним собеседником. – Записывай адрес или запоминай. Найти очень легко, там два поворота всего и дом такой на отшибе. Я буду ждать тебя на улице, у ворот, ты меня издалека увидишь. Ну, если заблудишься, тогда позвони.

Антон, стиснув с досады зубы, выслушал адрес.

– Жди, будем, – сказал он коротко и разъединился.

– Ничего, – спокойно сказала Надя, – не извиняйся, бывает. Поехали, заодно посмотрю на твою знакомую.

– Надюша, это сотрудница фирмы, в которой я работаю. Секретарша главного босса. Все же прости, что так получилось, знаю я эти десять минут. Хорошо, если за час обернемся. Но мы же не спешим, верно?

– Секретрахша главного босса? – улыбнулась Надя. – Ну, раз такая важная персона просит, то отказывать грех. Поехали уж. На вот твой пирог.

Нахваливая пирог, Антон вырулил со стоянки на Тореза, через пять минут повернул на Выборгское шоссе и еще через минуту ушел на Озерки. Нужный дом он нашел легко. К нему вела узкая и изрядно разбитая тупиковая улочка, и в сотне метров по ходу, как и обещала, стояла Аллочка. Поразмыслив, Самарин решил пройти эти сто метров пешком и припарковал машину у съезда рядом со знаком «Дорога ведет в тупик».

– Пойдем, Надюша, – сказал он, выбравшись из машины. – Вон та дама, которая нас ждет.

Они двинулись по тупиковой улочке к дому, где у ветхих ворот нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Аллочка.

– Надя, – представил спутницу Антон.

– А я Алла, – отрекомендовалась хозяйка. – Очень приятно, – по дрожанию голоса было заметно, что Аллочка нервничает. – Спасибо, что приехали. Пройдемте в дом, – сделала она приглашающий жест. – Уверяю вас, это ненадолго.

Антон пропустил женщин вперед и двинулся вслед за ними по узкой, заросшей травой тропинке. Вблизи дом казался полной развалиной – скрип крыльца, на которое ступила Надя, это подтверждал.

Надя скрылась в доме. Аллочка все еще стояла на крыльце, придерживая для гостя дверь.

В этот момент зазвонил Антонов мобильник, на определителе высветился номер Муравьева.

– Секунду, – Самарин отступил на пять шагов назад по заросшей сорняком тропинке. – Да, слушаю вас, Николай Иванович.

– Антон, быстро назовите имя своей жены, – раздался в трубке голос графа. Антон едва не отшатнулся: Муравьев почти кричал: – Вы поняли меня? Быстро назовите мне имя своей жены! Сейчас же, ну!

– Ольга Самарина, – растерянно сказал Антон. В следующий миг он понял, в чем дело. Граф проверял, действительно ли трубку снял коллега, а не захвативший его тело монстр. Антон подобрался. – Что случилось? – спросил он быстро.

– Слушайте меня внимательно, – громко и по-военному чеканя слова, сказал граф. – Где бы вы ни были – бросайте все дела и срочно приезжайте. Ни в коем случае не вступайте ни с кем в контакт. Вы поняли?

– Понял, – подтвердил Антон. – Но есть небольшие проблемы, Николай Иванович.

– К дьяволам проблемы! – закричал граф. – Они достали Косаря и Макса. Вам ясно? Обоих сразу. Косарь ушел, вообще ушел, вы поняли?! А Макс исчез – вам ясно, что это означает?

– Ясно, – пробормотал Антон, еще не понимая, что именно означают слова графа. – Косарь ушел, – повторил он автоматически, – а Макс… – Самарин осекся – до него наконец дошло. – А, проклятье. Понял! – закричал он в трубку. – Выезжаю.

Антон отключил связь и ошалело потряс головой. Аллочка все так же, стоя на крыльце, в упор смотрела на него, и Самарину вдруг показалось, что в глазах у нее плещется страх. Антон шумно выдохнул. Надо было немедленно взять себя в руки и принимать решение.

– Так, – закричал он в открытую дверь. – Надя, иди сюда! Быстро, прошу тебя, все вопросы потом. Извини, – сбавив тон, бросил он Аллочке. – Случились страшные вещи. Мы должны немедленно уехать.

– Как уехать? – пролепетала Аллочка. – Почему?

– Надя, да скорей же! – проигнорировав вопрос, закричал Антон.

Надя так и не появилась, и Самарин осознал, что с ней, возможно, происходит что-то неладное. Он сунул руку за пазуху, ладонь нашла в пришитом нагрудном кармане рифленую рукоять. Мгновение спустя в дверях появилась рослая фигура, и Антон выдернул пистолет. Он готов был стрелять и лишь в последний момент сдержался и замер на месте: на крыльце, кривовато улыбаясь, стоял Макс. Руки он задрал вверх, словно сдавался неведомому врагу.

Такси свернуло с Обводного на Лиговку, и Райгр велел водителю остановиться. Йиргем ждал, прислонившись спиной к водосточной трубе на стене углового дома и не обращая внимания на мелкий назойливый косой дождь.

Через пять минут йолны уселись за столик на двоих в ближайшем заведении, не то кафе, не то закусочной. Райгр заказал кофе и раскрыл полученную от Макса папку. Еще через пятнадцать минут изучение ее содержимого было закончено. Рельо́ посмотрели друг на друга.

– У нас нет другого выхода, – выразил общую мысль Йиргем. – Один из нас должен сделать то, что велел этот подонок. И времени тоже нет, надо начинать немедленно.

– Тогда пошли, – Райгр резко поднялся и бросил на столик пару смятых купюр. – Детали обсудим по дороге. Хотя уже сейчас ясно, что шансов у нас немного.

– Но они есть, – Йиргем распахнул входную дверь и выпустил сородича наружу. – Я пойду на это, будь у нас хоть один шанс из тысячи.

– Мы пойдем, – сделав ударение на слове «мы», поправил Райгр, и Йиргем виновато склонил голову. – И вот что, рельо́. Как бы там ни вышло, двумя сменами тела мы не обойдемся. И тебе придется пересмотреть свое мировоззрение. Это дело может стоить жизни множеству людей. Не говоря уже о том, что, вполне вероятно, оно будет стоить жизни одному из нас. Или нам обоим. А возможно…

– Ты мог не говорить этого, рельо́, – прервал Йиргем. – О каких жизнях может идти речь, когда решается вопрос существования расы. Нашей расы. Неужели ты подумал, что в сравнении с этим что-то другое может иметь для меня значение? Да если понадобится отдать свою жизнь, чтобы ты и та йолна, которой эти твари грозят смертью, продолжили наш род, я сделаю это без колебаний.

Теперь наступила очередь Райгра склонить голову: в голосе рельо́ он различил хотя и едва заметный, но упрек.

– Извини, – коротко сказал Райгр, – ты прав. Я не должен был этого говорить. Наверное, я слишком долго не общался с себе подобными, раз посчитал такие слова необходимыми.

– Не будем терять времени, рельо́. Похоже, что выбора у нас нет. Один из нас должен попытаться проникнуть в квартиру Муравьева в личине человека по имени Ефим Голдин.

– Я тоже не вижу другого варианта, – кивнул Райгр.

– Другой будем искать, если не пройдет этот. Остается один вопрос – кто из нас. Мы оба понимаем, насколько велик риск.

– И идти на этот риск мне, – твердо сказал Райгр. – У тебя почти не было практики последние шестьдесят лет, рельо́, а мне приходилось бывать в разных переделках. Надеюсь, мы оба это понимаем.

– Что ж, – после короткой паузы согласился Йиргем. – Пойдешь ты, я останусь на подстраховке. Прежде всего нам нужна машина.

Райгр кивнул и поднял руку, подзывая такси. Через мгновение видавший виды, с облупившейся зеленой краской «Форд» отделился от потока и остановился с ним рядом.

– Сверни вон в тот переулок, – велел водителю Райгр, устроившись на переднем сиденье. Йиргем занял место на заднем. – Вон туда, да, под арку, и притормози.

Через пять минут такси вновь тронулось с места. За рулем сидел тот же водитель, и вообще в салоне мало что изменилось. За исключением того, что труп Петра Карпова обвис мешком и сполз по спинке заднего сиденья.

– Надо избавиться от него, – сказал водителю пассажир. – Заезжай вон туда, во двор. Скинем его, и сразу – на Петроградскую.

Звонок графа застал Голдина за фортепьянной игрой. Тонкие пальцы привычно ласкали клавиши, музыка, как всегда, требовала полной отдачи, полного погружения, словом, идеально подходила для того, чтобы ненадолго отключиться от событий вчерашнего вечера, не думать, каким несчастно-виноватым стало лицо Натали, когда Ефим, наконец, решился. Первый телефонный звонок он пропустил, да и второй, раздавшийся немедленно вслед за первым, услышал лишь потому, что переворачивал страницу партитуры.

– Назовите имя вашей матери, – потребовал Муравьев. – Прошу вас, не думайте, просто назовите имя матери, быстро!

– Берта Ильинична Голдина, – оторопело ответил Ефим. – Что случилось, Николай Иванович?

– Погодите. В каком году вы окончили музыкальную школу?

– В девяносто втором. Николай Иванович, какое это имеет значение?

– Прежде всего скажите мне: вы дома?

– Да. Как раз собирался звонить вам.

– Слушайте внимательно. Они достали Косаря и Макса. Вы поняли – Косаря совсем, а Макс исчез. Вам понятно, что это значит?

– П-понятно, – заикаясь, ответил Голдин. – Это т-точно?

– Насчет Косаря точнее не бывает. А Макс не отвечает на звонки, и я думаю… В общем, все остальное при встрече. Сильвестрыч на пути сюда. Антон скоро будет, и французы должны вот-вот подъехать. Значит, так: из квартиры не выходите. Вызовете по телефону такси. Выйдете, только когда увидите его из окна, и сразу ко мне. И ради всего святого, быстрее. Кто знает, какой будет их следующий шаг.

Голдин забегал по комнате. Он был ошеломлен, да что там – полностью ошарашен. То, что сказал граф, не укладывалось в голове. Ефим подскочил к окну, с минуту растерянно смотрел на улицу внизу, встречные автомобильные потоки в обе ее стороны. Связываться с вызовом такси ни к чему, достаточно было спуститься на Большую Зеленина и поднять руку. Голдин наскоро оделся, сунул, чертыхаясь, в карман брюк проклятый пистолет, набросил легкую куртку и выскочил на лестничную площадку.

Он не успел даже захлопнуть за собой дверь. Его с силой втолкнули обратно в квартиру, прижали к стене, и последним, что он увидел, было стремительно приближающееся незнакомое лицо.

– Начали, – Йиргем положил руку Райгру на плечо.

Такси стояло в пятидесяти метрах от дома Муравьева. Садовая была относительно пуста, людей разогнал дождь, и это обстоятельство йолнов донельзя устраивало.

С момента смены тела прошло без малого двадцать минут. Мобильный телефон Голдина лежал у Райгра в левом кармане, его пистолет – в правом.

– Как выйдешь, не останавливайся, сразу иди мне навстречу, – напутствовал Райгра Йиргем. – Я тебя подхвачу. Удачи тебе, рельо́.

– Нам удачи, – поправил Райгр.

Он выбрался из машины. Сейчас все решала его ловкость и отвага, ресурсы тела были сконцентрированы до предела, чувства обострены, организм бешено гнал по жилам кровь с изрядной примесью адреналина. Райгр пожалел, что тело Голдина мало приспособлено для того, что, возможно, ему предстоит. Выбора, однако, не было – приходилось довольствоваться тем телом, которое есть.

Пружинисто отмахивая шаги, Райгр приближался к входу в здание. До него осталось уже не больше десяти шагов, когда йолна обогнала «Тойота», притормозившая прямо напротив входа. В следующую секунду его окликнули.

– Фьима, привет, – услышал йолн женский голос, произносящий русские слова с заметным акцентом. – Не торопиться, подождать нас.

Райгр замер на месте. На секунду он растерялся – неожиданные встречи не укладывались в план, и теперь он не знал, что делать. Из «Тойоты» выбрался невысокий широкоплечий мужчина с тонкими усиками-стрелками и крючковатым массивным носом на холеном породистом лице. Другой, жилистый худощавый блондин, обогнул «Тойоту» и встал рядом с первым.

– Это наш коллега, – по-французски сказала выскочившая из задней дверцы девушка. – Мой хороший друг месье Ефим Голдин.

Усач расплылся в улыбке и двинулся к Райгру, на ходу протягивая руку. Худощавый и девушка направились вслед за ним, отставая на пару шагов.

Нужно было действовать, и Райгр сбросил оцепенение. О том, чтобы подниматься вместе с французами к Муравьеву, теперь не могло быть и речи. Его раскроют, стоит произнести хоть слово. Даже если ему удастся справиться с этими троими на лестнице, без шума не обойтись, и охрана, о которой говорил Макс, его наверняка пристрелит. А раз так…

Райгр улыбнулся в ответ и двинулся навстречу. Когда до усатого осталась пара шагов, йолн боковым зрением уловил контур стремительно приближающегося сзади автомобиля. В следующий момент он рванулся и правой нанес удар, вложив в него весь накопленный телом потенциал. Удар вбил французу переносицу в череп. Усатый еще падал, когда Райгр рванулся вновь, в прыжке срубил ребром ладони блондина и метнулся к девушке. Под пронзительный визг тормозов распахнулась передняя дверца поравнявшегося с Райгром автомобиля. Девушка отчаянно закричала, и йолн уже сделал было движение, собираясь ее прикончить, но в последний момент, передумав, изменил направление и силу удара. Крик оборвался. Райгр подхватил девушку, рывком зашвырнул ее в распахнутую дверцу и прыгнул вслед.

Йиргем дал по газам. «Форд» рванул с места, визгнули по асфальту протекторы, и бывшее такси с тремя седоками, наращивая скорость, понеслось по Садовой. Тела французов остались лежать там, где их настигла смерть.

Йиргем сбросил скорость, как только убедился, что опасность им не угрожает. Двадцать минут спустя он выехал из центра города, вырулил на Приморское шоссе, миновал станцию метро «Черная Речка» и свернул направо в первый же попавшийся на пути тупиковый переулок. Проехав полсотни метров, Йиргем притерся к обочине и остановился.

– Зачем нам эта девчонка? – спросил он. – Надо было отправить ее вслед за остальными.

– Посмотрим, может быть, пригодится, – силы медленно возвращались к Райгру. Он открыл пассажирскую дверцу, выбрался из машины и, усевшись на капот, глубоко вдохнул влажный воздух. – К тому же я не уверен, что она жива, – добавил он. – Сам знаешь, что в таком состоянии не соразмеряешь силы.

– Жива, – сообщил Йиргем, наскоро обследовав девушку. – Только помята немного и пока без сознания. Но, похоже, быстро придет в себя. И что мы с ней будем делать?

– Допросим, – Райгр вернулся в машину и устроился на заднем сиденье. – Возможно, она сумеет рассказать что-то полезное. Дело мы провалили, теперь остается только попытаться договориться с тем ублюдком, с Максом.

– Макса надо убить, – твердо сказал Йиргем. – Каким образом ты собираешься с ним договариваться? Того, что ему надо, мы теперь сделать не сможем. Его надо найти и прикончить, прежде чем он с досады убьет йолну.

– Ты прав, рельо́, – после короткой паузы согласился Райгр. – Теперь живой он опаснее, чем мертвый. Может быть, нам удастся найти, где он прячет ее.

– Значит, так, – подытожил Йиргем. – Сейчас мы отъедем чуть дальше и посмотрим, что скажет эта девка. Может быть, она знает, как найти Макса. Или нам удастся уговорить ее выманить Макса из той норы, где он прячется. Если не удастся, то дальше по обстоятельствам.

– Правильно, – кивнул Райгр. – Тем более, как я вижу, она приходит в себя.

Он вытащил из кармана пистолет Голдина и приставил его девушке к затылку.

– Пикнешь – пристрелю, – проговорил Райгр по-французски. – А будешь хорошо себя вести – останешься, возможно, жива.

Когда у Самарина зазвонил мобильник, Макс понял, что дело принимает дурной оборот. С пистолетом в правой руке он стоял, привалившись к дверному косяку и глядя через щель между косяком и дверью во двор. Несколькими мгновениями раньше Макс оглушил рукоятью пистолета Надю, едва та переступила через порог. Сейчас Надя без движения лежала у его ног. С Самариным Макс планировал поступить так же, после чего отдать тело монстру, если тот пожелает им воспользоваться.

Однако Самарин явно услышал по телефону нечто, изменившее его намерения. Он сунул руку за пазуху, где явно был ствол, и Макс понял, что планы придется корректировать на ходу. Стрелять он не решился: звук выстрела разносится далеко, и, если его услышат, в ближайшее время явится милиция. Макс вздохнул: противник теперь настороже, это значительно усложняло задачу, хотя и не делало ее невыполнимой.

Случись Максу схлестнуться с Самариным в рукопашной, тот бы не устоял – Макс был на голову выше и на добрых тридцать килограммов тяжелее. Если учесть навыки, приобретенные Лорнэ в регулярных занятиях боксом и вольной борьбой, у Самарина, ко всему бывшего алкоголика, не было шансов. Конечно, он не чета растяпе Голдину или старому чудаку Косарю, но Макс нисколько не сомневался, что справился бы легко. Он убрал пистолет в карман, осторожно переступил через Надино тело и, подняв руки, вышел на крыльцо.

В следующий момент Макс пожалел, что не пристрелил Самарина несмотря ни на что. Тот выдернул из-за пазухи пистолет, зрачок ствола уставился Максу в лоб. Рядом пронзительно завизжала Аллочка.

– Стоять, вы оба! – заорал Самарин. – Шаг в сторону – стреляю!

– Ты что, Антон, сдурел? – закричал в ответ Макс. – Ты что творишь, опусти ствол, ты же грохнуть нас можешь в запале.

Аллочка перестала визжать, сейчас она стояла, прижавшись к нему плечом и тихонько поскуливая. Самарин застыл, целясь Максу в лоб, но на лице его читались растерянность и недоумение.

– Да я это, я, – развил достигнутый успех Макс. – Ты что, за нелюдей нас принял, что ли? Ну и дурак, прости господи. Слушай, да опусти же ствол, черт тебя побери. Я – Макс, она – Алла. А, черт, понимаю, тебе сейчас кто-то звонил и сказал, что я исчез, так? Граф звонил, поди?

Самарин кивнул, но руку с пистолетом не опустил.

– Тьфу ты, – облегченно выдохнул Макс, – а я-то подумал. Никуда я не исчезал, мобильник у меня отказал, батарея села, что ли. А из этой дыры попробуй позвони. Вот, слушай. Меня зовут Максимилиан Лорнэ, я – гражданин Франции. Работаю в фирме «Натали», там же, где и ты. Мою мать звали Леона Лорнэ, после ее смерти меня воспитывал Николай Иванович Муравьев. Позавчера мы все встречались у него. Была еще француженка, на которую ты неровно дышишь, Натали. Достаточно или надо что-то еще?

– Достаточно, – Самарин опустил руку с пистолетом. – Ну и напугал ты меня, – признался он. – Слушай, а какого черта она, – Самарин махнул свободной рукой в сторону Аллочки, – нас сюда затащила? И какого черта ты здесь делаешь? И вообще… Постой, а про Косаря ты знаешь?

– Знаю, – сказал Макс угрюмо и опустил руки. – Да перестань ты скулить, – прикрикнул он на Аллочку. – Пойдем в дом, Антон, нечего тут стоять, еще увидит кто. Я тебе сейчас все объясню. И дамочка твоя там уже заждалась.

Наступила пауза. Макс видел, что Самарин колеблется. Он так и не спрятал пистолет, а держал его в правой руке стволом вниз. Макс подобрался и на всякий случай плечом отстранил все еще прижимающуюся к нему Аллочку. Теперь правая рука у него была свободна. В крайнем случае, он сможет выстрелить, не обнажая ствол, – прямо сквозь карман пиджака.

– Говорить будем здесь, – сказал, наконец, Самарин. – Ты извини, Макс, но я не понимаю, для чего мы все собрались, и мне это не нравится. И потом, дай-ка я позвоню графу.

– Если считаешь нужным, звони, – усилием воли стараясь звучать спокойно, сказал Макс. Оставался последний козырь, и, если он не сработает, придется стрелять. – Только я бы на твоем месте звонить не стал.

– Почему не стал бы?

– Ладно, скажу. Потому что граф сразу велит прикончить эту тварь, а мне бы этого не хотелось. Поэтому я и позвал тебя – с ее помощью мы можем заманить в ловушку второго.

– Какую тварь? – видно было, что Самарин ошеломлен услышанным. – Ты что, хочешь сказать…

– Угу. Я поймал эту дрянь. Она сидит в погребе, и мы можем грохнуть ее, когда захотим. Но я подумал, что лучше попытаться приманить сюда ее сородича. Граф в жизни на это не согласился бы, а на тебя я, признаться, рассчитывал.

– Это что, правда? – лицо Самарина приняло совсем ошалелый вид.

– Да правда, правда, – Макс кивнул на Аллочку. – Вот она подтвердит. Ах да, забыл сказать: она в курсе.

– Это п-правда. Макс п-посадил ее в погреб, – запинаясь и с дрожью в голосе выдавила из себя Аллочка. – Боже, как я ее боюсь!

Антона не оставляло ощущение, что происходит что-то не то. В голове был сумбур, но походило на то, что оснований не верить Максу нет. С другой стороны, странность и необычность происходящего угнетали. Самарин тряхнул головой: надо было принимать решение, и он решился.

– Ладно, пойдем, – сказал он и двинулся к крыльцу.

Макс широко, с явным облегчением улыбнулся, повернулся и скрылся в доме. Аллочка осталась на крыльце, по-прежнему придерживая входную дверь. Антон миновал ее и шагнул через порог.

Внутри было душно и темно: лишь одно окно оказалось открытым, и свет едва пробивался через заляпанные грязью стекла остальных. Единственным, что Антон разглядел в темноте, был широкоплечий силуэт Макса в двух шагах от него. Антон по-прежнему сжимал в руке пистолет: нехорошее предчувствие не позволяло спрятать его и расслабиться. Внезапно он осознал, откуда это предчувствие: все то время, что они были снаружи, Надя молчала, а ей давно следовало бы подать голос или хотя бы выйти на крыльцо. Не было ее видно и сейчас.

Сзади хлопнула дверь, Самарин услышал сбивчивое дыхание Аллочки за спиной. По-видимому, она тоже еще не пришла в себя.

– Макс, где Надя? – тихо спросил Антон. – И включи, пожалуйста, свет, здесь ничего не видно.

– Антоша, беги! – раздался вдруг отчаянный Надин голос из темноты справа.

В тот же миг Макс крутанулся на месте и оказался прямо перед Антоном. Самарин рванул вверх руку с пистолетом, но не успел: Макс нанес удар снизу в челюсть. Мир перед глазами взорвался и рассыпался снопом радужных искр. Антона смело, он отлетел назад и вмазался спиной в стену. Выпал из ладони и загремел по дощатому полу «макаров».

Антон отчетливо понял, что ему сейчас настанет конец. Силуэт Макса приблизился, на миг он попал в квадрат падающего из единственного открытого окна света, и Самарин успел различить ствол у Макса в руке, а мгновение спустя раздался выстрел. В тесном помещении он оглушил Антона, но почему-то не убил, и Самарин успел удивиться, что жив, потому что промазать с такого расстояния Макс не мог. А еще через мгновение тот вдруг пошатнулся, зарычал от боли и неловко упал на бок, но тут же вскинулся на колени и вздернул руку со стволом.

Прогремело вновь, на этот раз совсем уже оглушительно, и Макс рухнул навзничь. Антон, превозмогая беснующуюся в голове боль, поднялся на ноги. Кашляя от порохового смрада, он, держась за стену, побрел вдоль нее, пока рука не наткнулась на выключатель. Зажегшийся свет ударил по глазам и едва не ослепил. Пару секунд Антон вообще ничего не видел, а когда зрение начало возвращаться, разглядел лежащую на полу Надю. Кровь толчками била из ее горла и страшной багровой лужей натекала вокруг головы. Антонов пистолет Надя все еще сжимала в руке.

Аллочка страшно закричала, метнулась к Максу, пала рядом с ним на колени. Антон, все так же держась за стену, оцепенело смотрел на мертвую Надю. Затем на заплетающихся ногах сделал к ней шаг, другой, но не дошел, потому что Аллочка бросилась на него, с ходу располосовав ногтями лицо.

– Ты убил его, гадина, сучий выблядок, пидор! – мешая слова с грязной бранью, истошно кричала Аллочка. – Ты убил его, ты, кастрат, мешок с вонючим дерьмом!

Собрав все, что в нем еще оставалось, Антон наотмашь хлестнул Аллочку по лицу. Удар получился слабым, но ей хватило. Аллочку отбросило. Запутавшись в собственных ногах, она упала и тонко, по-щенячьи взвизгнула. Антон, спотыкаясь на каждом шагу, поплелся следом. Он подобрал выпавший из руки Макса пистолет и навел на бывшую любовницу.

– Не-е-ет! – закричала Аллочка, на руках отползая назад. – Нет, не стреляй, прошу тебя!

В ней ничего уже не осталось от сексапильной красотки с кукольным личиком, черные потеки туши вокруг глаз и на красных, мгновенно опухших от слез щеках, делали из нее гротескную пародию на себя прежнюю. Она не вызывала сейчас даже жалости, только отвращение, и Антон с немалым трудом подавил желание немедленно спустить крючок.

– Говори, сука! – с трудом выталкивая из себя слова, прохрипел Антон. – Говори или, клянусь чем угодно, я тебя пристрелю. Ну, шлюха, будешь ты говорить?!

– Да, да, только не стреляй, – взмолилась Аллочка. – Антошенька, прошу тебя, я скажу, все, все! Что хочешь для тебя сделаю, только умоляю тебя, не стреляй!

– Зачем вы это сделали? – с трудом выговаривая слова, спросил Антон. Он ослабил палец на спусковом крючке и отвел ствол в сторону.

– Мы хотели… Макс хотел, он шантажировал эту тварь, он… – Аллочка не договорила.

– Что он хотел, мать твою? Ну!

– Он хотел стать богатым. Владеть каким-то фондом, я не знаю подробностей. Но это правда! Макс хотел, чтобы эти твари помогли ему завладеть фондом.

– Каким образом?

– Ну, – Аллочка запнулась, – он думал, что… Он думал, что родня той твари в погребе пойдет ради нее на все.

– Что-о-о? – ошеломленно протянул Антон. – Так он не врал? В погребе…

– Да, – Аллочка бессильно откинулась на локтях и закрыла глаза. – Она там, если еще не сдохла.

Антон отодвинул запирающую погребный люк щеколду и взялся за кольцо. Головная боль немного унялась, хотя и не исчезла полностью. Аллочка, съежившись на полу и забившись в угол, глядела на него затравленно снизу вверх. Последние десять минут они не произнесли ни слова, – Самарин велел ей заткнуться, чтобы не мешала думать.

Первым порывом было позвонить графу, но, поразмыслив, Антон решил с этим звонком повременить. Объяснять графу по телефону, что Макс оказался предателем, казалось делом если не безнадежным, то, по крайней мере, долгим и нелегким. Граф запросто не поверит, а скорее всего посчитает предателем как раз не Макса, а Самарина, застрелившего коллегу и держащего врага взаперти вместо того, чтобы его уничтожить.

Аллочка сказала, что Макс хотел завладеть фондом и использовать для этого йолнов. Антон смутно видел только один способ это сделать, но не находил в себе сил даже четко сформулировать как. В любом случае, сейчас необходимо было проверить, действительно ли пойманная тварь сидит в погребе или же и Макс, и Аллочка соврали. Все сходилось к тому, что Аллочке смысла врать не было, но кто знает…

Антон рванул кольцо на себя и отскочил в сторону, нацелив ствол «макарова» в отверстие люка. В погребе горел свет, и Самарин мелкими шагами стал обходить люк по кругу, пока не увидел сидящую за столом у ближней стены женщину. На первый взгляд она казалась обычной дамой средних лет, с заурядной внешностью. Она куталась в старую ветхую дерюгу, драную, с выпирающими клочьями грязно-серой ваты на рукавах. Антон сообразил, что в погребе, должно быть, холодно, и женщина напялила на себя первое попавшееся тряпье.

Это не женщина, пришла следующая мысль. Это та самая дрянь, нелюдь. Антон прицелился ей в лицо. Что-то мешало ему выстрелить, он сам не знал, что именно. На секунду их взгляды встретились. Антон невольно отшатнулся – в глазах йолны он не увидел страха – только ненависть.

– А где же твой дружок? – внезапно спросила узница. Голос у нее был совершенно обычный, человеческий, и звучал без акцента. – Где тот мерзавец, что подставил своего благодетеля? Надо понимать, что ты его прикончил и теперь претендуешь на его место, так? Я ведь слышала выстрелы.

Самарина передернуло. Последние части мозаики встали на свои места. То, что он боялся даже сформулировать для себя, оказалось правдой. Макс шантажировал йолнов, чтобы тот, второй, завладел телом графа.

Антона едва не стошнило. Он опустил руку с пистолетом. Какая же из этих дряней хуже? Та, кто убивает незнакомцев ради жизни, или тот, кто убивает друзей ради денег? Но ведь тварь – это и есть тварь, нелюдь, а Макс… Антону неожиданно стало стыдно, словно предательство Макса бросало тень и на него.

– О чем вы договорились с Максом? – спросил Самарин. Он уже не сомневался в ответе, но хотел услышать его собственными ушами.

– А то ты не знаешь, подлец, – рассмеялась йолна. – Или нет, подожди, может, ты действительно не знаешь? Но ты назвал его по имени – значит, вы заодно. Кто ты вообще такой? Или… – Она осеклась.

Антон понял, что знает, о чем сейчас думает йолна. Если перед ней – человек случайный, то он не в курсе, кто она такая, и запросто может ее выпустить.

– Не надейся, – сказал он брезгливо. – Я знаю, кто ты. И с удовольствием вышибу мозги у тебя из башки.

– Вот как, – насмешливо обронила йолна. – Ты, значит, из другой команды. Что ж ты не стреляешь, убогий? Давай, вышиби мне мозги, кусок человеческого дерьма. Или тебе слабо, слюнтяй? Ну, стреляй же, а я перед смертью кое-что тебе скажу. Ты переживешь меня ненадолго, ублюдок. Мой соплеменник жив, он доберется до тебя, где бы ты ни был. И тогда ты позавидуешь тем, кто уже издох.

Спроси его, Антон вновь не смог бы объяснить, почему в ответ на оскорбления не выстрелил.

– Помучайся, мразь, – сказал он и плюнул в люк. – Я пристрелю тебя, не сомневайся, но не сейчас. А пока что посиди, подумай. У тебя будут прекрасные полчаса или час – надеюсь, ты испытаешь то, что, говорят, чувствуют смертники перед казнью. А потом – не сомневайся, я доберусь и до твоего сородича.

Антон захлопнул люк и задвинул щеколду. Он еще не решил, действительно ли пристрелит йолну через полчаса, как грозился, или сначала обсудит все с графом, но ему почему-то показалось важным, чтобы тварь, глядевшая на него из уже мертвых глаз неизвестной женщины, испытала страх и отчаяние.

Он огляделся. Головная боль стала слабей. Аллочка по-прежнему сидела в том же углу и сверлила Антона взглядом. На него внезапно накатила ярость.

– Что, шалава, – Антон подскочил к бывшей любовнице, и Аллочка шарахнулась от него. – Хочешь в погреб? Хочешь к той дряни? Вы ведь с ней одного поля ягода. Ей хватит пяти минут, чтобы разобраться с тобой.

Аллочка закатила глаза, тонко, жалобно заскулила и мелко затряслась всем телом.

– Живи, сука, – зло сказал Антон и отошел.

Аллочка продолжала трястись и поскуливать. Было похоже, что она перестала воспринимать окружающее. В это время где-то в стороне вдруг раздался совершенно неподходящий к обстановке громкий и бравурный марш. Антон заозирался, пока не сообразил, что это звонит мобильник Макса в кармане покойника. Преодолев брезгливость, Самарин шагнул к убитому и достал телефон. Номер звонящего был незнаком. Антон усмехнулся.

– Да, – сказал он в трубку.

– Слушай меня внимательно, человек, – донесся голос Голдина из нее, и Антона передернуло – что это означает, было очевидно. – Дело, которое ты предлагал, не выгорело. Теперь моя очередь предложить тебе дело.

– Говори, – произнес Антон, стараясь звучать как можно более глухо.

– Нам нужно встретиться. Ты ведь хотел денег, много денег, так? Я тебе их обещаю. У тебя будет столько денег, сколько ты пожелаешь. Больше, чем ты хотел взять, намного больше. Тебе ведь не важно, откуда они возьмутся? У меня и сейчас есть значительная сумма, и я готов тебе ее отдать для начала. Ты понял? Я не прошу тебя отпустить мою родственницу, я хочу лишь встретиться и обговорить условия.

– Хорошо, – сказал Антон после короткой паузы. – Приезжай, я встречусь с тобой.

– Где ты?

– Поселок Озерки. Записывай адрес.

– Я запомню, – усмехнулось существо с голосом Голдина.

Самарин продиктовал адрес и отключился. Все складывалось наилучшим образом. Если йолн придет на встречу, то он, можно считать, уже мертвец.

– Это не он, – Райгр разъединился и повернулся к сидящему за рулем Йиргему. – Я не сразу понял, но это был не его голос.

– Ты не мог ошибиться? – Йиргем, который завел было двигатель, вновь заглушил его. – Если не он, то кто же тогда?

– Не знаю. Возможно, сообщник. А может быть… Может быть, соперник, пожелавший перехватить куш. В таком случае, наш друг Макс уже жарится в аду, согласно той нелепости, в которую верят люди.

– Вот что, – сказал Йиргем. – Мы это сейчас узнаем. Дай-ка мне телефон.

Райгр протянул трубку, и Йиргем повернулся к Натали, с ужасом глядевшей на него с пассажирского сиденья.

– Ты сейчас позвонишь по этому телефону, – перешел с йоло́на на французский Йиргем. – Это номер твоего приятеля Макса. Ах да, не только приятеля, еще и соотечественника. Нас интересует всего лишь одно – Макс тебе ответит или не Макс. Ты все поняла?

– Никуда я не буду звонить, – с отвращением сказала Натали. – Вы так или иначе убьете меня. Так с чего вы взяли, что я буду вам помогать?

– Твоя жизнь нам не нужна, – бросил Йиргем презрительно. – Ты для нас никто, ноль, даже меньше, чем ноль. Но сейчас нам понадобилась твоя помощь, чтобы выяснить, с кем мы имеем дело.

Страх ушел вдруг из глаз пленницы, сменившись на удивление.

– Ты действительно считаешь, что я продам тебе друга и коллегу? – изумленно спросила она. – Тогда ты глупец. Не понимаю, как вам удалось прожить столько лет на земле, будучи настолько наивными.

Йиргем внимательно посмотрел на нее.

– Ты сказала сейчас правду, женщина, – проговорил он. – Мы действительно во многом наивны. Мы верим друг другу и не предаем своих. Никогда. В отличие от вас, таких разумных и расчетливых. Ты не хочешь сдавать своего друга Макса? Ты согласна умереть за него? Тогда ты – исключение. Ах да, ты же еще не знаешь. Твой друг и коллега, как ты его назвала, предал вас всех. В том числе и воспитавшего его человека. Не веришь? На, посмотри.

Йиргем достал из бардачка папку.

– Здесь фотографии и адреса всей вашей группы, – сказал йолн. – Мы получили это от Макса. Вот номера счетов – его и Муравьева. А это инструкции, как снять со счета Муравьева деньги и перевести на счет Макса. Подразумевалось, естественно, что в это время мой друг будет находиться в облике самого Муравьева. На, читай, и поторапливайся, у нас нет времени тебя уговаривать.

– Этого не может быть, – прошептала Натали минуту спустя. – Я не знаю, где вы взяли фотографии и адреса, но вы не могли получить их от Макса.

– Не могли, значит? А счета, по-твоему, от кого мы получили?

– Ваши бумаги сфабрикованы…

– Дура! – рявкнул с заднего сиденья Райгр. – Все бумаги подлинные. Таких, как твой Макс, я на своем веку повидал с лихвой. Да что там говорить, вы, люди, все такие. Тебя последний раз спрашивают – ты будешь звонить или нет? Позвонишь – останешься жить.

Натали молча протянула руку. Йиргем поднес телефон к ее уху.

– И без глупостей, – бросил Райгр, наведя на Натали пистолет.

– Макс! – закричала она, едва трубку сняли на другом конце линии. – Не верь им! Они захватили меня…

Йиргем одним движением захлопнул телефон, дал отбой и изумленно уставился на девушку.

– Тебе что, не дорога жизнь?

– Тебе, ублюдок, этого не понять.

Йиргем озадаченно смотрел на пленницу. Она не может не понимать, что сейчас последует. Неужели не боится? Йиргем не чувствовал в девушке того безразличия ко всему, которое, бывает, охватывает людей, когда происходящее слишком тяжело для их психики. Такие люди переставали бояться за жизнь, поскольку, непостижимо для йолнов, больше жить не стремились. Но по едва заметным признакам – подрагиванию губ, слезинке в уголке глаза, Йиргем видел, что девушка отнюдь не впала в ступор.

Йолн так и не успел разобраться, в чем дело, – телефон в его руке зазвонил. Йиргем механически нажал кнопку соединения и прижал трубку к уху.

– Натали, где ты?! – надрывался голос на другом конце линии. – Ты что, рядом с этой сволочью? Скажи ему, что он труп! Нет, дай ему трубку. Ты, гадина, ты слышишь меня?! Я убью тебя, я на части тебя порву, если… Ты слышишь меня, ты, свинья? Если ты ее хоть пальцем тронешь, тебе не жить! И той твари, которая здесь со мной, тоже. Я прикончу ее, пристрелю ее прямо сейчас! Я…

– Постой! – заорал в трубку Йиргем. – Никто не собирается ее убивать. На, говори, – бросил он мобильник Райгру. – Я многого не понимаю, этот гад говорит слишком быстро.

Райгр схватил трубку. Разговор продолжался с минуту, йолн в основном слушал, изредка вставляя короткие реплики, то и дело меняясь в лице. Потом отключил связь посмотрел Йиргему в глаза.

– Что? – Йиргем подался к сородичу. – Что он сказал?

– Ты не поверишь, – Райгр явственно не мог прийти в себя. – Это не Макс. По его словам, Макс убит. И он сказал… Этот человек предложил… Рельо́, он только что предложил обменять йолну на эту бабу.

Самарин стоял на коленях перед распахнутым окном, уперев локти в подоконник. Рукоять «макарова» была плотно сжата в ладонях. Прошло с полчаса с момента последнего разговора. За это время мобильник звонил не переставая. Определитель высвечивал имена графа и Сильвестрыча, но Антон не отвечал. Он ждал и чувствовал, как ожидание выматывает его и забирает последние силы.

Он все еще не знал, как ему поступить. Предложение выкупить жизнь Натали ценой свободы той твари, которая сидит в погребе, само сорвалось с языка без малейшего колебания. Но с тех пор прошло полчаса, долгие полчаса наедине с собственными мыслями.

Ради жизни Натали он, не колеблясь, отдал бы сейчас свою. Даже если бы точно знал, что Натали не любит его и никогда не полюбит. Позволить убийце избежать справедливой мести? Да черт с ней, с местью, разве она вернет Ольгу! Только как потом смотреть в глаза графу? Нет, дело не в графе, они с Сильвестрычем как раз, возможно, поймут.

А вот другие… Рано или поздно к Знающим придут новые люди. Те, кто, подобно нынешним, потеряют родных и близких. Они придут, и им придется рассказать, что Антон держал в руках убийцу и отпустил ее, позволив убивать дальше. Сколько их будет, этих жертв? Пускай одно новое тело каждые три года. Пускай даже раз в пять лет. За следующие десятилетие – двое. За век – двадцать покойников, она же бессмертна. Дальше Антон считать не стал – то, что произойдет через сотню лет, казалось абстрактным и не столь важным.

Самарин не знал, что ему делать. Не знал даже, когда обшарпанный помятый «Форд» затормозил позади его «Пежо» и из машины выбрались трое. Мужчины укрылись за корпусом «Форда», девушка стояла перед ним, и Антон, несмотря на приличное расстояние, узнал Натали. В следующий момент раздался звонок.

– Ты видишь свою женщину? – спросил телефон голосом Ефима Голдина. – Отпускай заложницу.

– Почему вас трое? – рявкнул Антон. – У тебя двое заложников?

– Пусть это тебя не заботит. Твоя женщина потом тебе объяснит. Ну же, ты собираешься выполнять то, что сам предложил?

Антон перевел дух.

– Ты отпустишь заложницу первым, – сказал он твердо. – Я выполню свою часть, но только когда она будет рядом со мной.

– Давай сделаем это одновременно, – предложил голос в трубке. – Они разминутся на пути к дому.

– Ты что, не понял, что я сказал?! – закричал Антон. Нервы у него окончательно сдали. – Я еще не выжил из ума, чтобы верить такой гниде, как ты!

– Ты уже убил ее? – с яростью выкрикнул голос в трубке. – Если это так, человек, то вы оба мертвы, и ты, и твоя женщина.

– Я ее не убивал, она жива.

– Я не верю тебе, человек, мне нужны доказательства. Дай ей трубку.

Антон заколебался. Ярость и ненависть к этим тварям, которые еще смеют ставить ему условия, кричали в нем «Нет!». Рассудок сопротивлялся. Если нелюдь поверит, что подруги нет в живых, тогда…

Тогда все станет просто. Потому что Натали упадет лицом на влажную от мелкого весеннего дождя дорогу, и можно будет откинуть крышку люка и расстрелять обойму, а потом сменить ее, выскочить из дома и открыть стрельбу по уезжающей машине, потому что тогда, право, уже будет все равно, если его тоже пристрелят. А Натали останется лежать на земле. Как лежит сейчас у стены Надя, только и виноватая в том, что ее угораздило полюбить его, Антона, не сумевшего ни сделать ее счастливой, ни даже уберечь от смерти. Как лежало на скамье в магаданском сквере тело Ольги.

Ольга… На секунду ему привиделось, что там, в сотне метров, рядом с этими гадами, его Ольга. Антон протер глаза, видение исчезло. Натали все стояла, прислонившись к машине спиной. С такого расстояния он не мог видеть выражения ее лица. Понимает ли Натали, что сейчас происходит?

– Подожди, – бросил Самарин в трубку.

Он шагнул к люку в полу и откинул крышку. Тварь сидела на прежнем месте.

– Она в погребе, – сказал Антон в телефон. – Сейчас я брошу ей трубку, если отключится – перезвони. Я даю тебе ровно три минуты, по часам. Если через три минуты Натали не будет рядом со мной, ты услышишь выстрел. Ты понял меня?

– Иди, – сказал Йиргем Натали, услышав в трубке голос, говорящий на йоло́не, и бросив несколько слов в ответ. – Иди к своему человеку. Но знай, что, если он задумал подлость, вам обоим не жить. Передай ему – он может мне не поверить, но передай в любом случае… Если ему что-нибудь надо – деньги, услуги, власть, все равно что… Я в долгу перед ним, и он получит от меня все, что захочет. Ты поняла? Теперь иди.

Натали медленно побрела по тупиковой улочке к дому. Потом остановилась и обернулась через плечо.

– Плевал он на твои деньги, – сказала она презрительно и двинулась дальше.

– Что же мы натворили, рельо́! – с ужасом простонал Райгр. – Мы не должны были соглашаться. Он убьет йолну. Наверняка убьет, а потом начнет стрелять в нас.

– У нас нет другого выхода, – сказал Йиргем устало. – Мы не можем стоять тут вечно, у нас нет времени, люди могут появиться в любой момент. И потом, мне кажется…

– Что тебе кажется, рельо́?

– Что этот человек сдержит слово.

– С чего бы? Они никогда не держали слова. Никогда.

– Это не так, рельо́. Среди них есть разные люди. Предавали, лжесвидетельствовали и подставляли в основном те, с которыми приходилось иметь дело нам.

Натали бросилась Антону на грудь. С минуту они стояли молча, обнявшись. Наконец, Самарин мягко отстранил девушку.

– Я должен отпустить ее, – сказал он. – Таковы условия сделки.

– Где она есть? – едва слышно прошептала Натали.

– В погребе, – кивнул Антон в сторону люка.

Глаза Натали расширились.

– Она не вылезет, пока я ее не выпущу, – поспешно добавил Самарин, решив, что девушка испугалась.

– Ты ее не отпускать, – твердо сказала Натали. – Ее нельзя отпускать.

– Я знаю, – выдавил из себя Антон. – Знаю, черт меня побери! Но я должен это сделать.

– Антон, нет! Ты не отпускать ее! Ты убить! – закричала Натали. – Она будет убивать другие люди!

Антон не ответил. Он шагнул к люку в полу и наклонился над ним.

– Выходи, – махнул он стволом. – Быстро!

Йолна, озираясь, выбралась из люка и выпрямилась. Она была от Самарина в трех метрах. В углу всхлипнула Аллочка, о которой он за последний час ни разу не вспомнил.

– Антон, – тихо произнесла Натали, – почему? Ты держать слово? Ты думать, они держать… они бы держать слово?

– Мне все равно, – ответил Антон, глядя при этом не на девушку, а на нелюдь. – Они – твари. Я – человек.

Йолна попыталась презрительно усмехнуться, как усмехалась прежде, но на этот раз у нее не получилось. Губы искривились было, но в глазах застыло лишь удивление.

– Иди, – Самарин махнул стволом пистолета на дверь. – Пошла, сволочь, пока я не передумал! Там тебя ждут твои.

Йолна медленно двинулась к двери. Она не верила. Осторожно взялась за дверную ручку и обернулась. Антон целился ей в спину. Поодаль, зажав рукой рот, чтобы не закричать, замерла Натали.

– Иди же! – заорал Антон. – Ну! Убирайся, ты, как там тебя!

– Гйол, – сказала йолна внезапно. – Меня зовут Гйол, человек.

Гйол ступила на землю с крыльца. Она сразу увидела двоих у машины и пошла к ним, сначала медленно, затем все ускоряя и ускоряя шаг. На полпути на нее вдруг накатило сладостное, ни с чем не сравнимое ощущение, которого ей не случалось испытывать уже несколько столетий. Перед ней, теперь уже несомненно, стояли свои. И один из них… один из них… Гйол еще не понимала, еще не верила, что не ошиблась.

Она остановилась, на мгновение замерла, затем сорвалась с места и побежала, помчалась к нему, забыв о пистолете, целящемся ей в спину.

Самарин взял бегущую йолну на мушку. Левой рукой он прижимал к себе Натали. Палец застыл на спусковом крючке.

«Ну, стреляй же! – отдал себе приказ Антон. – Стреляй! Стреляй, кретин благородный. Это твой последний шанс, другого не будет!»

Рядом всхлипнула Натали. Антон отпустил ее, уперся, обеими ладонями намертво сжал рукоять, навел ствол бегущей в затылок. Пятьдесят метров до цели. Шестьдесят. Семьдесят. Ствол ходуном ходил у Антона в руках.

Восемьдесят метров.

Восемьдесят пять…