Заключение
Золтан против Зерзана
Влияние преобразующих технологий на общество и человеческую природу всегда оценивалось как с оптимизмом, так и с пессимизмом. В диалоге Платона «Федр» Сократ беспокоится 280 о том, что недавно появившаяся письменность окажет тлетворное воздействие на память молодых греков, которые, по его прогнозам, будут «многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами». Когда появился печатный станок 281 Иоганна Гутенберга, многие опасались, что такое количество книг станет «губительным и сбивающим с толку», перенасыщая молодежь информацией. Хотя Маркони считал, что радио 282 поможет человечеству в «борьбе с расстоянием и временем», когда его изобретение стало популярным, часть людей испугалась, что впечатлительные детские умы проникнутся опасными идеями, а значение семьи ослабнет, уступив место развлекательным программам. Нам неизвестно, спорили ли древние люди по поводу того, будет ли огонь обжигать или согревать, но можно предположить, что спорили.
С момента своего появления Интернет был своеобразным холстом, на котором мы рисовали радужные или мрачные картины нашего будущего. Несколько пионеров сети Arpanet видели в ней не просто наборы данных и коммуникационные сети, а будущее, в котором новая технология кардинально изменит к лучшему человеческое общество. Джозеф Ликлайдер, первый руководитель команды разработчиков компьютерных сетей, которого часто называют «дедушкой» Интернета, предсказал очень многое в 1961 году, за восемь лет до того, как первые два узла Arpanet были объединены в сеть. Он заявил: «Вычислительная техника станет частью процесса поиска решений <…> она станет способом и средством общения между людьми». Он верил, что с ее помощью 283 мы сможем принимать более «эффективные коллективные решения».
В 1960 и 1970-х годах вычислительной технике часто приписывали магические способности. Анархисты мечтали о мире284, в котором человечество будет свободно от бремени труда, в котором «обо всех будут заботиться машины», а оппозиционные писатели, такие как Маршалл Маклюэн, предсказывали, что современные средства связи приведут к возникновению «глобальной деревни» и даже ко «всеобщему психологическому единству» всех людей.
Когда Интернет стал главной формой общения для миллионов людей, произошел огромный всплеск технооптимизма. Начало девяностых было отмечено 285 появлением утопических идей о том, что человечество, пришпоренное наличием связи и доступностью информации, скоро совершит скачок вперед. Харли Хан, знаменитый эксперт по технологическим вопросам, в 1993 году предсказал, что мы стоим на пороге «удивительной культуры, которая является для нас самой естественной». Тем временем технологический журнал Mondo 2000 пообещал читателям информировать их о «новейших изменениях в социальном/технологическом взаимодействии по мере их появления <…> Старая информационная элита разваливается. У руля теперь дети. Этот журнал о том, чего ждать до наступления нового тысячелетия. Мы рассказываем 286 о Всеобъемлющих возможностях».
Многие из первых сторонников сети считали, что если дать людям возможность более свободно общаться друг с другом, можно покончить с непониманием и ненавистью. Николас Негропонте287 – бывший директор медиалаборатории при Массачусетском технологическом институте – в 1997 году объявил, что Интернет принесет мир и остановит национализм. Для некоторых, таких как Джон Перри Барлоу, автора «Декларации независимости киберпространства», этот новый, свободный мир может помочь в создании справедливого, гуманного и либерального общества, которое будет лучше современных «утомленных гигантов из плоти и стали».
Но о возможностях этого странного нового мира говорили не только оптимисты. На каждую романтичную фантазию об утопическом светлом будущем появился не менее живописный антиутопический кошмар. Если Ликлайдер мечтал о гармоничном мире взаимодействия человека и компьютера, то литературный критик и философ Льюис Мамфорд опасался, что компьютеры сделают человека «пассивным, бесполезным, контролируемым машиной животным». В 1967 году один профессор прозорливо предостерег читателей журнала Atlantic, что компьютерные сети приведут к появлению «федеральной компьютерной системы хранения индивидуальных данных». Когда оптимистические настроения в отношении возможностей, предоставляемых Интернетом, в 1990-х годах достигли своего пика, выросло и число людей, которые беспокоились о том, как он будет влиять на поведение людей. В 1992 году Нил Постман написал в своей книге «Технополия: капитуляция культуры перед технологией», что «нас сейчас окружают толпы усердных Тотов, одноглазых пророков, которые видят только то, что могут сделать новые технологии, и не в состоянии разглядеть, что они разрушат. <…> Они смотрят на технологию 288, как любовник смотрит на возлюбленную, не видя в ней никаких недостатков и не испытывая никаких дурных предчувствий».
Некоторых людей беспокоило 289 то, что мы станем «социально незрелыми», «духовно бедными» и «изолированными от внешнего мира». Правительства по всему миру были встревожены распространением порнографии (включая детскую) и набирающей обороты криминальной деятельностью в Интернете, поэтому стали появляться законы, призванные отслеживать, контролировать и цензурировать киберпространство.
Этот раскол между технооптимистами и техно-пессимистами тянется с момента рождения Интернета, и он становится все более сильным по мере того, как технологии становятся все более повсеместными, быстрыми и мощными. На сегодняшний день существуют две диаметрально противоположные точки зрения на технологию. Трансгуманисты принимают технологию, а анархопримитивисты отказываются от нее. Обе группы в том или ином виде существовали с самых первых дней Интернета, и обе они становятся все популярнее в последние годы, когда технология играет все более важную роль в нашей жизни. Они обе обосновались в Даркнете: начиная с форумов в «теневой» сети, заканчивая лакированными сайтами в «поверхностном» Интернете, – а также на порталах, в блогах, социальных медиа, которые находятся где-то посередине. Но кто из них прав? Может ли подключение к сети стать для нас объединяющим фактором, или оно вытеснит реальное общение? Приведет ли доступность информации к раскрепощению нашего сознания или мы станем более зациклены на своих убеждениях? Может ли Интернет или технология в целом повлиять на наш выбор, подтолкнуть нас вести себя тем или иным образом? И что все эти прогнозы по поводу нашего технологического будущего (и радужные, и мрачные) говорят о Даркнете и о том, как нам пользоваться Интернетом сегодня?
