Глава 52
Деревня Трошино
– В этом доме никто не был по-настоящему счастлив, – заключила Лариса. – Ни хозяева, ни управляющий, ни его любовницы.
– Чего им не хватало? – недоумевал Ренат.
– Каждого из них глодало недовольство. Бушинский приезжал сюда отдохнуть, порыбачить, поиграть в теннис. Но уезжал опустошенный, измотанный. Между ним и управляющим постоянно тлел скрытый конфликт. Татьяна вообще не любила здесь бывать.
– Немудрено! Если она предчувствовала свою смерть…
– Рассохину точила зависть. Ступников ненавидел человека, на которого работал, и готов был любым способом досадить ему. Даже горничная оставила шлейф негативных эмоций. Она считает, что ей мало платят, но боится попросить больше. Связь с управляющим не принесла ей ожидаемых дивидендов.
Ренат привел Ларису к двери в подвал и спросил:
– Ты готова?
– Подожди… За этой дверью столько переживаний!.. Кто-то вынужден был прятаться в подвале… Женщины!.. Они ужасно злились… Рассохина!.. Татьяна… Ее заставили сидеть взаперти… Какое унижение!.. Живой она отсюда уже не вышла…
– Я пойду вперед.
Ренат быстро нашел дальнюю кладовую, куда вели энергетические «следы» женщин и мужчин: сгустки ревности, страха, негодования и обиды. Неудивительно, что в конце концов это разрешилось смертью.
Ключ от кладовой, как и говорил Бушинский, лежал в выдвижном ящике старой тумбочки среди разных хозяйственных мелочей.
– Тут есть и другие ключи, – заметила Лариса. – Убийца открыл ящик и стоял над ним…
– В раздумьях?
– Мне кажется, их было двое! Но я вижу одну фигуру… Убийца потратил пару минут на то, чтобы выбрать нужный ключ. Его флюиды отличаются от всех прочих… Слишком сильные чувства!.. Гнев, жажда мести… И почти никаких мыслей… Только ослепляющая ярость!..
– Это он или она?
Ренат задал вопрос, на который не было ответа. Убийца заблокировал свое поле, поставил прочную преграду.
– Ого! Да он вовсе не дилетант! Он занимается магией… и весьма опасен…
Они топтались у входа в кладовую, медлили и переглядывались, не решаясь повернуть ключ в замке.
– Мне страшно, – призналась Лариса. – Веет холодом.
Ренат представил, как на их месте стояла жена Бушинского, красивая зрелая женщина, которой оставалось жить несколько часов…
– Ступников! – воскликнул он, ощущая злое нетерпение управляющего. – Он был здесь… вместе с Татьяной!.. Это он запер ее в кладовой!.. Ступников!.. Я чувствую, как он упивается своей властью над хозяйкой дома…
Щелк!.. Лариса открыла дверь и нашла выключатель. Под потолком загорелась лампочка. Из кладовой дохнуло предсмертным ужасом, который охватил Татьяну, прежде чем лезвие ножа вонзилось ей в шею. Молниеносный удар сразу оборвал ее жизнь…
– Татьяна не спала. Она слышала, что дверь открывают, но почему-то не повернулась…
– Она была обижена на Ступникова, – предположил Ренат. – Оскорблена тем, что он запер ее… Он решил поглумиться над ней!.. Сначала наставил рога Бушинскому, потом унизил его жену, закрыв ее в подвале. Отрывался, как мог… Мерзавец! Как он заманил ее сюда?
– Управляющий не применял силу… Татьяна пришла в кладовую по своей воле. Она… пряталась!.. От кого она могла прятаться в своем доме?..
– Только от мужа. Должно быть, Ступников убедил ее, что вот-вот нагрянет Бушинский, и ей лучше пересидеть в подвале… Татьяна согласилась, на свою беду. Она не ожидала, что ее тупо закроют снаружи…
– Когда убийца отворил дверь, Татьяна была уверена, что это явился управляющий. Она не повернулась, выражая таким образом свой протест… Она продолжала лежать… и лишь в последний момент почувствовала неотвратимый конец…
– Она не смогла даже пошевелиться… оцепенела от ужаса… Ее страх повсюду!.. К страху примешивается злорадство убийцы… На все это накладывается испуг Бушинского… Ступников испытал странное чувство, увидев труп Татьяны…
– Сначала паника, потом изумление, – определила Лариса. – Он словно ожидал чего-то другого… боялся чего-то другого…
– Непонятно.
Ренат внимательно осматривал место преступления. Кладовая представляла собой квадратное помещение с крашеными в кофейный цвет стенами. Из мебели здесь стоял деревянный стеллаж с хозяйственным скарбом и тумбочка. Точно такая же, как в коридоре.
– У стены был топчан, который Бушинский со Ступниковым сожгли во дворе, – сказала Лариса. – Они сделали тщательную уборку. Вымыли все, уничтожили улики.
Она показала пальцем на коробку с красным крестом.
– Ветеринарная аптечка…
– Бушинский нам не солгал, – кивнул Ренат. – Они с управляющим пришли сюда за успокоительными пилюлями для собак.
Лариса замерла посередине комнаты, лицом к тому месту, где стоял топчан, и закрыла глаза. Картина убийства тонула в эмоциях хозяина дома, который увидел свою мертвую жену, и Ступникова, который запаниковал.
– Убийца знал, что Татьяна здесь… Если бы она повернулась, это ничего бы не изменило. У нее не было шанса спастись…
– Кто из них? Ступников или Бушинский? Я не верю в алиби управляющего. А ты?
– Он мог добавить снотворного в чай горничной, и когда та уснула, прийти, убить Татьяну и вернуться в постель к любовнице.
– Он мог убить хозяйку в любое время и избавиться от тела. Тогда ему не нужно никакого алиби. Зачем такие сложности?
– Зачем он придумал Джейн Рейли и написал целую повесть от ее имени? А потом отослал в журнал?
– Ступников – странный тип, – заключил Ренат. – Себе на уме. Когда он понял, что Бушинский увлекся мнимой Джейн, то утратил интерес к этой истории. Рассохина наверняка пожаловалась ему, что босс чуть не пристрелил ее, приняв за притворщицу. Управляющий мог торжествовать! Его замысел удался, оставалось только смеяться и потирать руки от удовольствия.
– Он не ожидал, какой эффект произведет рукопись… не только на Бушинского, но и на него самого.
– И все-таки, кто из них?
Лариса, как ни старалась, не «видела» лица убийцы. Размытый темный силуэт с ножом в руке… резкий взмах… всплеск ярости… Тело на топчане дернулось и затихло… Потом кто-то спокойно выключил свет, вышел и закрыл за собой дверь. Ключ положил на место, в ящик…
– Это недоказуемо, – сказала она, повернувшись к Ренату. – Даже если мы установим убийцу… Это недоказуемо! Нам никто не поверит.
– Н-да…
Лариса вздрогнула и схватилась за горло, словно получила удар ножом.
– Идем отсюда! Наверх! – взмолилась она. – Мне плохо!
