Глава 6
Знаки
– Рота, подъём! – будит меня звонкий голос Лизы.
Я совершенно не выспалась, и ощущение, что заснула лишь пять минут назад. Но посмотрев на экран телефона, замечаю, что уже одиннадцать часов и одиннадцать минут.
– Ни за что. Хочу спать.
– Вставай! Я тебе кофе сделаю, – говорит она и уходит на кухню.
– Изыди, ведьма.
– Поднимайся, нам в аэропорт скоро.
– Аэропорт? – Тут же, словно тысячами иголок, мой мозг прокалывают воспоминания из вчерашнего дня. Это всё-таки не сон…
Я медленно встаю с дивана и начинаю одеваться. Похмелья вроде бы нет, благо выпила много воды перед сном, но голова мутная. Наскоро умываюсь, выдавливаю зубную пасту себе на палец и кое-как чищу зубы. Пройдя на кухню, туманным взглядом смотрю на вчерашнее словесное поле боя и ловлю флешбэки. Да, съездила в Питер, называется.
– Перекуси. Силы пригодятся, – подруга ставит передо мной тарелку с куриным бульоном и продолжает краситься.
– Ты когда успела? Ты ложилась вообще?
– Ложилась. Это Вадим приготовил, с утра перед работой.
– Дай бог ему здоровья! – говорю я и зачёрпываю первую ложку. – Я себя теперь ещё большей сукой чувствую, что увожу тебя от него. Кстати, как он воспринял?
– Ну, для вида, конечно, попытался возразить, но мы нашли точки соприкосновения. Так что всё хорошо. Вкусно?
– Нереально! То что доктор прописал. Ты собралась?
– Да, кинула что-то. Но немного, так как дурой буду, если полечу в Европу и не привезу себе обновок.
– Что-нибудь, что уже некуда складывать? – ухмыляюсь я.
– Да-да. Две вечные проблемы. Так и живём.
– Ты кофе всё в турке варишь?
– Ага. И тебе оставила. Налей сама, пожалуйста. Пока я тут маскировкой следов весёлой ночи занимаюсь, – говорит Лиза, прикрывая глаз, чтобы накрасить ресницы.
– Ну, сейчас в ванной моё отражение в зеркале тоже не прибавило мне оптимизма.
– Да ты, кстати, ничего. Годы тренировок?
– Ага! Тренинг под названием «Как восстановить имидж бизнесвумен после корпоратива» пройден на отлично. И ещё у меня очки от солнца большие.
– Так, что-то такси опаздывает. Надо позвонить. Алло, девушка, машинку заказывали на одиннадцать до аэропорта. Что? Вы серьёзно? И что? Поняла. Хорошо, ждём. И побыстрее, пожалуйста, мы опаздываем.
– Что случилось?
– Да машина, что к нам ехала, в аварию попала.
– Во дела. Ужас. И дальше что?
– Да новую послали, сейчас будет.
– Чёрт, у меня вещи в чемодане, наверное, все мятые. В чём ехать-то?
– Поезжай, в чём сейчас.
– В чём? – Я возмущенно таращусь на нее. – В двухдневном костюме?
– Марго, правда, не успеем погладить. Прилетим и решим что-нибудь.
– Пф-ф-ф… Ладно, погнали.
Выйдя из квартиры, спускаемся на улицу, и сразу подъезжает такси синего цвета неизвестной марки. Погрузив вещи в багажник, трогаемся с места, и нам тут же перебегает дорогу чёрная кошка. Водитель чертыхается, но продолжает путь.
– Извините, вы не могли бы побыстрее? А то у нас рейс скоро. Волнуемся, – скороговоркой произносит Лиза.
– Да я понимаю. Но проспект, собака, стоит, – указывает рукой в неизвестном направлении шофёр.
– Не переживай, успеем. Терпеть не могу околачиваться в аэропортах, – успокаиваю я.
– Ну, лучше там подождать немного, чем опоздать, – возражает она.
– Давай положимся на судьбу. Пусть она решает.
– По рукам.
Убивая время, просматриваю почту на телефоне, как вдруг высвечивается фотография Артёма. По привычке, не подумав, тут же решаю ответить, но экран внезапно гаснет.
– Блин. Батарейка села.
– И слава богу! Ты ведь ответить хотела? – спрашивает Лиза с нажимом.
– Я? Не знаю. Автоматически нажала. Не подумала просто. У тебя зарядки портативной нет? А то моя в сумке, в багажнике.
– Не, с собой нет. Тоже в багажнике. Но давай ты подумаешь сейчас хорошенько и решишь, брать или не брать трубку тебе в следующий раз.
– Да пошёл он, – резюмирую я после недолгого размышления, и мы продолжаем плестись в потоке машин.
Потратив уйму времени в пробке, мы всё же вырываемся из неё и вскоре несёмся по финишной прямой в сторону аэропорта. Лизка заметно нервничает, я же совершенно спокойна, ибо решила для себя – если суждено успеть, то обязательно успеем.
До конца регистрации остаётся двадцать минут, когда мы подъезжаем к зданию аэропорта. Быстро выгрузившись и расплатившись с водителем, мы бегом направляемся к входу. Пройдя металлоискатель, подходим к стойке регистрации, получаем билеты и сдаём багаж. Минут десять занимает паспортный контроль и личный досмотр.
– Фух, успели, – выдохнула Лиза, и мы садимся в зоне ожидания возле нашего выхода.
– Значит, нам судьба полететь. Пойдем покурим?
– Не, не хочу. Иди сама. Я пока Вадиму позвоню.
– Привет от меня ему. И спроси, что там с машиной.
Оставив Лизу, направляюсь на поиски курилки. Людей достаточно много. В основном семьи с детьми. У всех одни и те же выражения на лицах – замотанные, но улыбчивые. Едут в отпуск, тут всё понятно. Будут целых две недели лежать на пляже, ездить на групповые экскурсии и ходить каждый вечер в один и тот же ресторан, потому что там «приличненько» и есть меню на русском.
Ещё одной узнаваемой чертой соотечественников за границей является взгляд. Его нельзя перепутать ни с чьим другим, он вечно всё оценивает, что сколько стоит, кто в чём одет, как это место отличается от фотографий в Интернете, свежесть мяса в тарелке и прочее. Русский турист вечно боится, что его где-то обманут. Сам же он считает, что, приехав со своими деньгами, отложенными на отпуск, он спасает экономику какой-либо страны, чьим гостем он оказался. Конечно, такое бывает, но те люди, которые и правда поддерживают экономику других стран, уж точно не ожидают своего рейса в общем зале ожидания.
Мы бы с Лизкой, кстати, тоже не ждали, но билеты на рейс остались только эконом-класса. Ладно, не беда, вспомним молодость. Мы вообще как-то вчетвером ехали в купе проводника плацкартного вагона. Разгар сезона, взять билеты никуда невозможно. Было тесно, но весело. Сейчас я летаю либо бизнес-классом, либо на частном самолёте компании. Просторно, но никакого веселья нет. Кто бы знал.
Найдя курилку, щелкаю зажигалкой, с наслаждением затягиваюсь, выпускаю дым и прислоняюсь спиной к стеклу, которое разделяет нас, отверженных, от «чистых». Эти стеклянные коробки напоминают мне зоопарк. Где люди, не зависимые от никотина, смотрят на нас, как на диких зверей, которых нужно держать подальше. Надпись на сигаретной пачке гласила «КУРЕНИЕ УБИВАЕТ». Жизнь убивает. А курение максимум вызывает неприятный запах изо рта. Если бы я не курила, наверное, не выдержала бы тонны беспрестанно сваливающихся на меня проблем. И не любила бы так кофе. Ещё один, кстати, мне не повредит.
Я подключила телефон к портативной зарядке, но он пока не «ожил». Неожиданно сзади меня за прозрачной перегородкой начинает кто-то кричать. Я резко оглядываюсь через плечо и вижу двух детей, которые, прислонив лица к стеклу, кривляются и верещат. И тут рядом со мной раздаётся голос, по-английски просящий их вести себя спокойнее. Я вздрагиваю от неожиданности и вижу в паре метров от себя курящего мужчину в возрасте, одетого в костюм и вязаную жилетку. Он смолит короткую чёрную сигарету и периодически чешет седую бороду.
– So sorry, – извиняется он, видимо, за внуков, – little devils.
– Oh, that’s ok. They are kids, right? And they are so nice, – отвечаю я, хотя эти маленькие засранцы меня напугали.
– Thank you. – Он улыбается.
И вроде бы всё хорошо, просто ничего не значащий разговор двух курильщиков в ожидании рейса, но что-то тут было не так. Глаза и смех мужчины были мне до боли знакомы, хотя его лица я вроде раньше не видела. И мозг, ещё до не до конца проснувшийся, начинает раскалываться от множества версий, на кого похож этот бородач. Верный вариант так и крутится на языке, но вчерашнее вино убивает всякую надежду на разгадку. Решив не пялиться на мужчину слишком долго, докуриваю и выхожу из курилки.
Лиза заканчивает разговор и отключает связь.
– Ну что там, как Вадим?
– Да нормально, спрашивал, как чувствуем себя и всё такое. Машину твою он отогнал в сервис. Будут новости – напишет. Врача тоже на себя взял. Как будет готово, они отправят на твою работу справку.
– Понятно, с меня причитается. Ну а то, что его будущая жена с ума сошла, он ничего не сказал?
– Нет, но сказал, что лучше бы мы, как все нормальные женщины, во Вьетнам поехали. Ну, там спа, «май-тай» в кокосах и всё такое.
– Вьетнам! Точно! – вскрикиваю я. – Доброе утро, Вьетнам!
– Ну, вообще то, всё ещё Питер, но как скажешь, – говорит она, вскинув бровь.
– Нет, фильм. Фильм «Доброе утро, Вьетнам».
– Ты только сигареты ходила курить? Я не понимаю, о чём ты…
– Короче. – Я оглядываю зал в поисках иностранца с внуками. – В курилке был мужчина, и он мне кого-то сильно напоминал, но я не могла вспомнить кого. Его лицо было незнакомым, но глаза и смех жутко походили на кого-то, кого я раньше видела. И я, кажется, вспомнила, но это невозможно. Знаешь, – я сглатываю, – не подумай, что я поехала головой, но я только что встретила Робина Уильямса.
– Чего? – Она смотрит на меня как на сумасшедшую. – Может, Роби Уильямса? Певца?
– Нет, я знаю, кто есть кто. Я про актёра.
– Рит… но он как бы умер уже.
– Да, повесился, точнее. В курсе. Но я тебе клянусь, Глаза и смех. Это были точно его. Он один из моих любимых актёров, я все фильмы с ним видела.
– И где он сейчас?
– Не знаю, не вижу. В курилке его уже нет. Но Лиз, ты даже не представляешь как похож.
– Ну, может, у нас у всех есть двойники. Но смех – это как отпечатки пальцев. У каждого он свой. Кстати, и, правда великий был актёр. Жаль, что так ушёл.
– Жаль – это слабо сказано, – говорю я, рыская глазами по залу. – Было очень грустно, когда я узнала, что человек, поднимавший мне сотни раз настроение и который мог рассмешить до колик в животе, повесился. От депрессии. Зачем он так? Он предал несколько поколений.
– Как правило, кто много смеётся на людях, много плачет в одиночестве. Может, его так достала эта жизнь среди кривых зеркал, что не оставалось иного выбора. Или ещё что-то было у него в голове. Правду мы всё равно не узнаем.
– Ага, пока на экранах не появится фильм о нем. А он точно появится. Вот увидишь.
– Главное, чтобы никто не последовал его примеру.
– Да. Но всё же это странно. Тот мужчина в курилке. Знаешь, а что, если… Да нет, бред, – осекаюсь я, осознав нелепость своих мыслей.
– Да говори уже, он тебе понравился? Да?
– Нет. Ладно, только серьёзно восприми то, что скажу, – говорю я и достаю из сумочки зеркальце и помаду.
– Ничего не обещаю. Ты сегодня в ударе.
– В общем, представь себе, что ты знаменитость мирового масштаба. И у тебя очень много денег. Ну, очень. Но вот эта жизнь селебрити тебе уже поперёк горла. Ни в парк сходить, ни на пляже поваляться, везде достают вопросами, фотографиями, автографами. А тебе это уже невмоготу. И тут ты понимаешь, что с тебя хватит. Подготавливаешься, составляешь план, улаживаешь дела. И в один прекрасный день просто инициируешь свою смерть. Да так, чтобы шума побольше. Затем незаметно выбираешься из страны, делаешь где-нибудь пластическую операцию и начинаешь вести жизнь обыкновенного смертного. И никто тебя при этом не достаёт. Как думаешь, возможно такое?
– Не знаю, – она выглядит явно поражённой моей фантазией, – но кино с таким сюжетом я бы посмотрела. Правда. Может, тебе сценарий написать?
– Ага! Только лучше начну с истории своей жизни. «Пятьдесят факапов Старковой» будет называться… – И в этот момент зеркальце выскальзывает у меня из рук, падает на пол и, конечно же, разбивается.
– Дьявол! Ну вот, я же говорила. Апдейт: «Пятьдесят один факап Старковой».
– Ладно тебе, возьми моё, – она протягивает мне набор для макияжа. – А насчёт твоей версии – чёрт его знает. От некоторых проблем не только проще, но правильнее убежать, чем пытаться их решить.
– Это ты про меня?
– Ты, Марго, просто устраиваешь себе заслуженный отпуск. В компании твоих подруг.
Объявляют посадку на наш рейс.
– О! Наконец-то! Пошли.
Уже усевшись в самолёте и успокоившись, думаю, что Лизкина идея про сценарий не лишена смысла. Я писала рассказы года четыре назад и публиковала их в Сети. Под псевдонимом. Но никогда не рассказывала об этом Артёму.
Кстати, об Артёме… Я включила телефон и обнаружила там несколько уведомлений о том, что он звонил. И пару сообщений с просьбой, чтобы я ответила ему. Нет, дорогой, гори в аду!
Все пассажиры заняли свои места, и самолёт начал потихоньку катиться в сторону взлётной полосы. Я же мечтала, чтобы мы поднялись в воздух и меня вырубило. Я явно не выспалась, и это портило настроение и притупляло внимание.
– Мама, мама, смотли, кулит, – донёсся сзади детский голосок.
– Никто не курит. В самолётах нельзя курить. Даже твоему папе, – отозвалась, по-видимому, мать ребёнка.
– Нет. Самоёт кулит.
– Самолёты не курят, дочка, они летают.
– Ну вот, смотли!
Я оборачиваюсь и вижу маленькую белокурую девочку, которая сидит у окна и смотрит в иллюминатор.
– Ага, вижу, вижу… – Мамаше совершенно до фонаря, что там увидела её дочка, и она продолжает листать журнал.
Я же из любопытства посмотрела в свой иллюминатор. Сначала я ничего не разглядела, но когда обратила внимание на крыло, меня настиг немой ужас.
Из-под крыла валил дым.
– Лиза, посмотри!
– Что там?
– Стюардесса! Подойдите! Быстрее!
– Девушка, что случилось? – спрашивает работница авиакомпании. – Я бортпроводница, между прочим.
– Да хоть кондуктор! У вас дым из самолёта валит! – ору на неё я.
Она смотрит в иллюминатор и срывается с места.
Самолёт останавливается. Пилот просит не паниковать и оставаться на своих местах. Я хочу вырваться из самолёта. Лиза будто приросла к креслу. Маленькая девочка сзади меня смеётся.
– Господи! Я хочу свалить отсюда! Он же взорваться может! – Меня охватывает истерика.
– Рит, успокойся. Сейчас всё наладят. Всё сделают.
– Блядь, это дурной знак! Дурной. Не надо никуда лететь. И пробка эта была, и зеркало разбилось. И Робин, мать его, Уильямс. Ужас. Дьявольщина какая-то.
– Марго, попей водички. Не пугай людей. Хорошо?
– А чего ты такая спокойная? А если бы я не заметила? Мы бы рухнули на землю, и всё! И конец. Нас бы по кускам собирали!
– Я не спокойная. Я в шоке просто. И очень хочется в туалет. Не пугай ребёнка, будь добра.
– Я не могу! Мне надо выйти! – Я уже истерю, не слыша себя. – Эти все знаки неспроста.
– Неспроста. Но может, ты их неверно трактуешь? Может, они означают не смерть, а что-то другое?
– Что, например? Дождь после обеда?
– Нет. Может, то, что ты увидела Робина Уильямса или кто он там, – это знак, что пора, в конце концов, начать жить для себя, а не быть вечно всем обязанной. И не бояться рисковать! Ну, по твоей же теории!
– Да пошла ты. У тебя есть от нервов что-то?
– Я ж не бармен тебе.
Спустя какое-то время через динамики голос пилота доносит до нас, что нужно покинуть самолёт и что предоставят другой через пару часов. Сопровождаемые громкими возмущениями, мы с Лизой возвращаемся в аэропорт.
Прямиком направившись в дьюти фри, покупаем пол-литровую бутылку мартини и осушаем её минут за двадцать. Заметно легчает. Ровно сутки назад я прилетела из Лондона и узнала, что мой парень мне изменил. Спустя сутки после этого я пью из горла мартини в аэропорту Санкт-Петербурга в компании своей студенческой подруги.
Занавес.
