Глава 1
Дом спал, погруженный в темноту, в камине столовой завывал ветер, и в такт его гневному гласу дружно вздрагивали ставни, лестница и я. Побег из родного детища под стройный храп чужеземных воинов, быть может, до глупого безнадежен, но я верю в удачу и тихо крадусь в столовую, чтобы оттуда через маленькую кладовочку выбраться во внутренний двор, перемахнуть через заборчик и, если судьбе будет угодно, подобраться к конюшне, оседлать лошадь и ускакать. К заросшему оврагу, туда, где меня ждут еще двое беглецов.
Так уж повелось: сторона, проигравшая в войне, отдает свое добро победившей, и хоть были мы сбоку припека и никому даром не сдались, нашей заставой распорядились как добром. И моя харчевня вместе с постоялым двором, гордо именуемые «Логовом», отошли чужаку. Вот только ни я, ни люди мои к нему как ранее не прилагались, так и теперь не будут. Потому и бежим от родных стен под покровом ночи. Ну, кто бежит, а кто попутно инспектирует работу помощниц, и ладно бы специально старалась, так нет же, исподволь! Мой взгляд по привычке ловит все недочеты: не заштопанные со вчерашнего вечера ковры, не заделанный скол на второй ступеньке, толстый слой пыли под лавкой, паучка, растянувшего сеть между столбиками перил…
Он-то тут откуда? Ведь еще три дня назад попросила вынести!
Чуть не начала искать банку, чтобы снять поселенца и на улицу спровадить, да вовремя себя остановила. Что мне, делать нечего? Я же отсюда бегу, пока на тарийских воинов дурман действует. И надо бы уже забыть, что еще час назад была здесь полноправной хозяйкой. А впрочем, что, как не личные правила, делает нас людьми? Смахнув восьмилапого умельца на… на немытый пол столовой, я юркнула в нишу кладовочки, попутно головой сорвав клок паутины и наступив на кучку наметенного мусора. Руки от злости сжались в кулаки.
Ладно я, тетеря перепуганная, резни боявшаяся, в эти дни ни есть ни спать не могла и мало что замечала, но Тороп-то, бывший вояка с холодным сердцем и тяжелой рукой, куда смотрел? Неужели не видел, что вокруг творится?
Сорвав оставшиеся клочки паутины с притолоки, помянула помощницу.
Ох ты ж Гайна, ленивая бестолочь! Мало того, что хозяйку с потрохами захватчикам сдать вздумала, так еще и расчет за «проделанную» работу взяла на неделю вперед. Дура пустоголовая! Погоди, мерзавка, судьба за меня тебе еще воздаст.
Подумав так, открыла потайную дверку, подняла поклажу, спущенную сюда моими мужиками, и, прошмыгнув по коридору, через заднюю дверь вышла во двор. Заборчик перемахнуть и в конюшню войти незамеченной не составило труда, но стоило оседлать мою пегую лошадку, как близ стойла появилась тень.
— Куда собралась, хозяйка?
Тихий голос Сато Суо резанул по ушам не хуже стали по стеклу.
— На прогулку, — постаралась я выговорить спокойно и без дрожи. Старик подошел ближе, сгорбленный, сухой, как ветка, прищурился с улыбкой, напоминающей волчий оскал.
— С поклажей? — Слуга «доблестного» Инваго Дори, коему отдали в управу «Логово», внимательно осмотрел меня с ног до головы, подмечая мужской охотничий костюм и плащ, подбитый барсучьей шкурой, сапоги на толстой подошве, пояс с иглами и кинжал, который я накрыла рукой.
Уверенность в том, что он попытается заступить мне дорогу или вырвать поводья с каждой секундой росла, но Суо лишь требовательно повторил:
— С поклажей? — И голос его был тих и спокоен, а взгляд настолько чист, что я не посмела ни огрызнуться на него, ни прогнать.
— Так холодно. И в лес я надолго. Птицы набить. — Один предлог был хуже другого, но меня уже было не остановить. — Они как раз токуют. За ельником на поляне.
— Тетерева? Ночью? В декабре? — брови слуги медленно поползли вверх.
— Самое то! — Быстро вскочила в седло и, сдавив пятками бока Мартины, направила ее к выходу. — Утром ворочусь, моргнуть не успеете.
Глупая шутка, но слов обратно не вернешь, а сердце от предчувствия беды заходится в бешеном темпе.
Уеду, уеду, уеду! Я уеду и меня ему не остановить. Шаг, еще шаг…
— Не дури, — полетело мне в спину.
— Не буду, — пообещала я, не оборачиваясь. Капюшон на голову накинула, морозный воздух вдохнула и закашлялась, услышав:
— Отец твой не ушел, мальчишка тоже. Неужели оставишь на расправу их?
Тороп и Тимка все еще здесь?
— Ты врешь, — обернулась я. Суо не ответил и, поглаживая грубо обтесанные доски стойла, как бы между прочим продолжил гнуть свое:
— Сама посуди. Отряд моего господина только что вернулся с войны, грязи насмотрелись, крови напились и по нежной любви соскучились…
— Их здесь нет, — прошептала для себя, но в голову уже закралась душераздирающая мысль. Остались… Не ушли.
— Вояка твой, может, и стар, а вот мальчишка… — Я зажмурилась, сглотнула, а слуга Дори ехидно напутствовал: — Да ты езжай, езжай, и я тоже пойду…
Не дослушав, пришпорила Мартину, и та сорвалась с места, словно бы только этой команды и ждала. Ветер, завывая, пригоршнями бросал в лицо ледяную крошку, трепал волосы и капюшон, рвал на части душу, и лес, словно бы останавливая, ветками цеплял мой плащ, тянул назад и насыпал на пути снежные барханы.
«Тора! — звучало в ушах жалобно и обвинительно, — Тора… вернись!»
Задыхающаяся, со слезами на глазах я остановила лошадь. Огляделась, желая узнать, как далеко меня занесло. А вокруг белое полотно поля, тут и там прорываемое сгорбленными стеблями колосьев, погибших от раннего мороза и потому не убранных. Я летела вечность, а оказалась всего-то в семи милях от родного уютного детища. Захотелось броситься в снег и разрыдаться от бессилия и злобы на себя. Снедают сомнения и в сердце пробирается ужас. А вдруг они не успели уйти? Вдруг их кровати пусты потому, что Торопа и Тимку в подвале закрыли? Вдруг уздечек и седел не хватает потому, что лошади оседланными снаружи стоят? Видела ли я, убегая, их следы? Нет, не видела. И в то же время я и лошадиного ржания не слышала, а значит, права. Они ушли.
Но вдруг Суо не врал, что тогда? Тогда… Чтобы их отпустили, я посулить могу все, что угодно, а сделать и того больше. Но вряд ли тарийцы, истосковавшиеся по женской любви, послушают — оставят бесправной заложницей для услады. Вот только не у одного… урода-муженька, а у двенадцати. К горлу подступила тошнота, стоило только представить Тимку в их руках. Ни за что и никогда я не оставлю своих на расправу, даже мысли себе такой не позволю! И уж лучше я время потеряю, но вернусь и проверю слова старика, чем буду мучиться неизвестностью весь путь до оврага.
Я круто развернула Мартину и пришпорила ее в попытке успеть до того, как действие дурмана развеется и чужеземные воины очнутся, как от похмелья. И разом изменилось все! Ветер подул в спину, плащом укутывая, лес смилостивился и расступился, пряча колючие ветки, и, расчищая путь назад, сугробы отпрянули от дороги.
«Тора! — послышалось мне удивленное, а затем с отчаянием горькое: — Тора, куда ты?»
— Домой за тобой, — прошептала я, подстегивая мою пегую бежать быстрее.
Казалось, на возвращение я потратила от силы минуты три. Влетела во двор и, спрыгнув с лошади, помчалась проверять конюшню. Стойла все так же были пусты, крючки для седел и упряжи тоже, но знакомое ржание раздалось за стеной, и сердце мое остановилось, а затем и вовсе оборвалось. На негнущихся ногах я покинула теплые стены денника, завернула за угол и с немой оторопью посмотрела в сторону харчевни. Там под окнами столовой переминались стреноженные скакуны: один с белым пятном на боку, второй с заплетенной в косу гривой. Конь Тимки тревожно похрапывал и бил копытом, а верный спутник Торопа стоял, понурив голову. Оседланы, нагружены сумками и без седоков…
Суо не врал.
Безмолвная и вмиг обессилевшая, я упала на колени, минуту, а может, и две сидела неподвижно и старалась сглотнуть подступивший к горлу ком, успокоиться. Не получилось. Зачерпнула снега в ладони, окунула в него лицо. Вдох, медленный, со всхлипом, выдох, встаю. И в голове бьется мысль, если Тороп с концентрацией дурмана в вине не напутал, то у меня еще есть на спасение мужиков десять, а то и пятнадцать минут. Но, видимо, не судьба нам бежать сегодня — стоило мне сунуться в заднюю дверь харчевни, как она закрылась на засов, отрезая путь, и тяжелые руки опустились мне на плечи.
— Вернулась…
Я узнала его и вздрогнула, с трудом соображая, с какого бока на поясе висит кинжал, а где разместились иглы. Хотя к чему оружие, если от этого умельца мне не вырваться, как ни рвись. Силы не равны, и будь я хоть трижды отчаянной, но не пойду против командира отряда. Так уж повезло мне со слухом, запоминаю всех по характерным тембрам голосов. И сейчас, ощущая, как руки тарийца, в сущности, потомственного убийцы, медленно ползут с моих плеч, на талию и разоружают боевой комплект, я негодовала. Ну почему? Почему меня не встретили Асд или Гилт? С ними, быть может, я и договорилась бы, не в первый раз вижу. А с этим как?.. Ну почему мне навстречу вышел сам Инваго Дори? Чтоб его!..
Оставшись без плаща и пояса, я попыталась вырваться из «объятий» новоиспеченного хозяина «Логова», но он не дал мне отойти, встряхнул как куклу, пригрозил:
— Не делай глупостей, Тора. Погуляла и хватит. Теперь иди…
— Куда?
— Завтрак готовить, — с усмешкой ответили мне и подтолкнули в сторону кухни. — Что-нибудь сытное. А то из-за вина твоего мало что остается в желудках, — послышалось уже из столовой, куда он ушел.
Из-за нахального тона тарийца, да и странности его действий я на кухню вошла покорно, зажгла огонь по привычке и, лишь взявшись за сковороду, остановилась.
Что я делаю?! Он, может, не убил меня и не избил, под одежду не полез и удовлетворять себя не заставил, но и моих мужиков не отпустил. Так какого… я буду сейчас готовить?
Схватив несколько малых ножей и самый большой тесак, я вошла в столовую вслед за командиром вражеского отряда.
— Дори! — позвала, не разжимая зубов.
— Что, уже готово? Или уже и съедено? Что-то не чувствую запаха, — устало усмехнулся раскинувшийся в кресле «весельчак», и его поддержали кривыми улыбками все те, кто должен был спать. Бледные, с осунувшимися лицами, они смотрели на меня мутными злыми глазами, но не спешили трогать. Трое человек сидели на полу, трое — на скамье у гаснущего камина, и только двое лежали на столах под присмотром Сато Суо.
Я зло прищурилась и удобнее перехватила тесак. Если нового хозяина «Логова» убить не смогу, то старому подонку точно голову отрублю.
— Тора, иди готовь. Не трать время ни мое, ни свое. — Дори скосил глаза на мои руки, хмыкнул и с намеком произнес. — А если мясо нужно нарубить, попроси Асда. Он тебе не откажет.
Названный в мгновение ока оказался за моей спиной, протянул руку за кухонным инвентарем.
— Отставить! — рыкнула так, что вымуштрованный воин стал по струнке и только через секунду опомнился, но ничего сделать не успел.
— А ты… — первый нож плавно вошел в сидение кресла промеж ног их командира, — немедленно отпусти, — второй нож вошел в подлокотник, — Торопа и Тимку! — третий выбил бутылку из руки тарийца и вонзился в стену над его головой.
— Иначе что? — Дори дал знак, и моя шея оказалась крепко сжата.
Не знаю, откуда силы взялись, но я сделала шаг в сторону, соединила руки и двинула локтем назад. Удар получился, как о стену, болезненный, зато удачный. Мне повезло задеть незажившую рану Асда. Он ослабил хватку и согнулся, а я, получив свободу, занесла над ним тесак.
— Иначе вот что!
Я не успела досказать угрозу, тесак не успел преодолеть и четверти пути к могучей шее, как волна плотного серого тумана прокатилась через столовую и, ударившись о стену, уплотнилась. Все замерло. Время, воины, сердце… Мое сердце сжалось от ужаса, потому что я знала, что это за туман, знала, кто способен его призвать, и холодела от мысли, что под крышей моего уютного детища оказался маг. Проклятый искусник мрака, способный всего одним пассом остановить жизнь в целой деревне, наслать на закрытый город мор и выжечь лес. Бесчеловечный, беспринципный… и обессилевший, лежит сейчас где-то на полу, еле-еле ворочает сухим языком, просит воды, которой никто не подаст. Ведь все те воины, что были здесь, пусть и темные личности, но все же люди. Застыли, как и я. Ничего не видят, ничего не слышат и с места сдвинуться не в силах.
— Дура! — рявкнули у самого моего уха и выдрали из одеревеневших пальцев тесак. Увесистый шлепок пониже спины и очередное оскорбление от командира отряда последовали незамедлительно: — Еще б немного, и разорвал идиотку на куски… Мозгов хватило на раненого оборотня напасть! Дура, как есть дура…
Инваго Дори? Да как так? Он же человек!
Я не поверила своим ушам, но это действительно был он. Говорил легко, двигался свободно и не чурался моей неподвижности, немоты и слепоты. Подарил еще один шлепок и пару-тройку нелестных определений, а уже затем уставшим голосом похвалил расторопность старика Суо и спросил у Гилта, как себя чувствует Асд. Правда, самого вопроса я толком не расслышала, потому что в голове звенело: «Маг и оборотень! Сильный маг и раненый оборотень в моей харчевне. Провалиться мне на этом самом месте, в „Логово“ забрели нелюди. Маг, оборотень и…»
— Живой, — ответили ему и, чуть шипя, посетовали: — Вязать не сстал. Ему и бесс того доссталось. — Не держи меня туман, я бы с воплем осела на пол. Вампир! — Ссато, сспассибо, что прикрыл, я бы не усспел… — поблагодарил кровопийца старика и тот закашлялся, как и полагается изможденному заклинанием магу.
— Сам не ожидал… и от себя, и от нее.
От меня?
— Да, с виду тихая, зар-р-раза. — А это уже оборотень голос подал.
— В тихом омуте!.. — хмыкнул Дори. Он наконец-то от меня отступил и с сыновней заботой предложил воды обессилевшему Суо.
— Воды я и сам возьму, — ответил маг. — А вы лучше хозяйке тесак верните и уступите Асду место. Сил на долгое заклинание не было, туман вот-вот опадет.
Картина моего мира в эту долгую минуту не просто пошатнулась, она тотчас поменялась! Так, значит, старик — проклятый искусник мрака. Асд — волчара облезлый, Гилт — клыкастый кровосос. А Дори… Кто в таком случае он? Что за тварь?
— Держи, прелестница. И больше не глупи.
В мои пальцы вернулся тесак, и теплое дыхание коснулось щеки, а дальше… Щелчок пальцев мага, тихий рык оборотня, согнувшегося передо мной, и звонкое «Бум-дзынь!» от тесака, упавшего вместе с туманом. Не знаю, что хотел разыграть этот квартет, участия в их действе я не приняла. Как ошалелая начала отступать к двери подальше от бледных людей, настороженных нелюдей и Дори, что не спускал с меня холодных, цинично прищуренных глаз.
— Так ты хотела, чтобы я освободил Торопа и Тимку? — спросил он, возвращаясь к диалогу, прерванному мной.
— А разве мы их закрывали? — потирая ушибленную грудь, спросил Асд, и его слова поддержал вампир:
— Еще вечером пинком спровадили на вольные хлеба.
Я скосила взгляд на Суо, и он, всего на миг оторвавшись от кувшина с водой, ответил:
— Не сердись. Мне надлежало вернуть тебя, потому как с господином ты не говорила.
С господином, ага, как же! Маг в услужении, где это видано? Мысленно пожелала ему подавиться и быстро преодолела оставшееся расстояние до двери, нащупала и схватилась за ручку.
— С этим разобрались, — подвел черту Дори, по одному выдернул ножи из кресла и стены и вспомнил о насущном: — Так что там с завтраком? Скоро будет подан?
— Как только приготовите, — выдохнула я, едва скрывая радость. Моих мужиков здесь нет, можно бежать без оглядки к оврагу или в его направлении. Вряд ли они далеко ушли, быть может, только до неубранного поля, где мне послышался голос Тимки. — Харчевня ваша, постоялый двор тоже ваш, все ваше. Вещи, кухонная утварь и запасы, конюшня, все… Лошадь оставлю, плащ не возьму; оружие вы уже сняли… — Открыв дверь, медленно протиснулась в коридор, продолжая лепетать: — Золото на кухне в стенном шкафу и за бутылями в подполе, серебро в конюшне, правый столбик первого стойла. Медь не хранила, тратила. Сама в услужение не пойду и людей своих не пущу…
— Тора, — угрожающе произнес командир отряда и поднялся с кресла, а я уже захлопнула дверь, задвинула засов и побежала. Шаг, второй, третий… туман.
— Что за напасть с этой бабой?!
Это еще разобраться надо, у кого и с кем напасть! Мысленно возмутилась я и уже приготовилась к очередному увесистому шлепку, однако дождалась иного. Дори взял меня за подбородок и приподнял голову. Создавалось ощущение, что он внимательно осмотрел мои уши, затем глаза, а после с тихими проклятиями полез проверять зубы.
— Мракобесье! Неужели ведающая… — Спасибо, пальцы в рот не засунул, посмотрел на клыки и мрачно вопросил: — Гилт, Асд, я просил найти человека. Слепую, как все, но вменяемую. А вы… Что за дрянь вы мне подсунули?
— Человека, — ответили те в голос, ничуть не покривив душой.
— Я останавливался в «Логове» несколько р-р-раз, будь она ведающей или хотя бы видящей, не пустила бы на постой, — припомнил оборотень. — Не готовила бы мясную запеканку лично для меня.
— А меня она штопала, — словно бы хвастаясь, поведал вампир. — И то, что я воссстановился бысстро, не заметила.
Как же, заметила. Но Тороп сказал: «Значения не придавай. У нас на дальней заставе выражение — меньше знаешь, лучше спишь — не просто поговорка, а пилюля от душевного расстройства». Вот я и не заострила внимания, о чем сейчас очень и очень сожалею. Глядишь, и не стала бы человеком, подходящим для их нужд.
— И как вы объясните ее побег?
— Пр-р-редсвадебным испу… — Асд не договорил, тихо охнул, а затем прорычал сквозь стиснутые зубы: — Да шутил я. Чего ср-р-разу кулаками?
— Это мой просчет… — кашляя признался Суо. — Туман забвения из непрочного плетения вышел, она вас слышала. А сейчас еще и увидит.
И действительно увидела. Будь моя воля, еще бы и заорала, но смогла лишь тихо мыкнуть и отступить.
— Плетение распадается. Держите ее, иначе убежит, — предупредил старик слабым голосом. И как по команде — жуткий черный кровопийца крыльями перекрыл проход к задней двери, огромный серый оборотень закрыл проем на кухню, а Дори протянул ко мне руки. Простые человеческие руки с мозолями, обветрившейся кожей и трещинками, что появляются от холода, но они меня напугали больше всего. Потому что если Гилт и Асд в тумане приняли вторые свои обличья, а маг засветился рунами, этот не менялся совсем. Выглядел как человек, говорил как человек, улыбался и двигался как человек… но вряд ли был таковым. И мысль «что он за тварь?» вновь стала главной.
— У-убе… ру… — получилось промычать у меня и, увильнув от загребущих лап командира отряда, кинуться на грудь оборотня и опять задеть его рану.
— Р-р-р! — раздалось надо мной.
Не отрывая взгляда от тарийца, я шарахнулась в сторону и отдавила ногу вампира. Тот, понятное дело, зашипел. Я дернулась в сторону мага. Наступил черед нанести вред и ему, но меня перехватили.
— Нам надо поговорить, — произнес самый жуткий из людей. Притиснул к себе одной рукой, второй перехватив мои кисти, и преспокойно понес наверх в выделенную ему на ночь комнату. Шел Дори в кромешной тьме и ни разу не споткнулся. Отсчитал нужное количество дверей, уверенно открыл ключом свою и, распахнув с пинка, стал как вкопанный.
Я не могла видеть то, что видит он, света от угольев, тлеющих в камине, было недостаточно, зато прекрасно расслышала сонный голосок Гайны, томно вопрошающей: «Инваго, это ты?»
О! А ленивая бестолочь все еще тут и очень даже неплохо устроилась. Хотелось сказать: «Урод тарийский», но промычать удалось лишь:
— Ур-р… тари… — и этот звук вывел воина из оцепенения.
— Забыл, — произнес он чуток покаянно и вышел вон, соответственно и меня вынес, а затем дверь на ключ закрыл. Интересно, зачем. Боится, что мерзавка сбежит? Однако зря, она о такой «работе» мечтала давно, теперь вцепится, не отпустит.
— Где твоя комната, Тора? — вывел меня из раздумий вопрос нового владельца «Логова». Услышал мое бу-бу-бу и передумал спрашивать: — Побереги силы. Сам найду.
И нашел безошибочно. Дверь отворил аккуратно, внес и опустил меня на кровать бережно, разогнулся, улыбнулся и неожиданно мягко произнес:
— Торика ЭлЛорвил, выходи за меня.
Он в своем уме?
Я несколько раз моргнула. А Дори выждал минуту, внимательно наблюдая за выражением моего лица, и только после этого продолжил уже совсем другим тоном.
— Да, особо удивляться не стоит, — отмахнулся он от моего ошарашенного взгляда. — Но именно это я хотел сказать после того, как тайно приехал сюда, показал дарственную на «Логово», разместил своих людей на ночлег, заказал ужин, помылся и вышел к тебе, дабы поговорить. Только это и ничего больше.
Верилось слабо. Мне было хорошо известно, что творят тарийцы на захваченных или отданных им в откуп землях. И как расходятся их действия с обещаниями, я тоже знала.
— Я хотел тихо-мирно уладить вопрос и законно оформить твое дальнейшее полноправное хозяйствование в «Логове», хотел нормально отдохнуть и отбыть следующим же утром, а что получил взамен? Бессонную ночь, невменяемый отряд и задержку на несколько дней. — Произнося это, даже руки на груди сложил, качнулся на пятках. — Я просил подать мясо, ты приготовила рыбу, которую мы не то что есть, видеть не можем после двух месяцев плавания. Просил дать воды, ты разлила всем вина… — Тут он явно хотел сказать, что напиток был с примесью, но промолчал, зато приступил к главному: — Просил подать ужин в спальню и подождать меня, сидя на кровати. — Хорошее уточнение, будто бы я знать не знаю, что все это значит — Но к моменту моего возвращения там уже вольготно разлеглась твоя помощница.
— Бе… ня… жечка, хотел отдох… а тут пришло… окучи… вать, — вырвалось у меня.
— Что? — Он щелкнул пальцами, и голос ко мне вернулся вместе с пониманием — лучше промолчать. Дори не просто подлый тариец, он явно хуже! — Повтори, — потребовал воин, склонившись надо мной и окунув в странное мерцание холодных глаз.
Нет уж, проще ответить на ранее поставленный вопрос.
— Инваго Дори, независимо от того, где и когда ты сделал свое предложение, мой ответ был и остается — нет. — И по возможности отсела подальше, настороженно глядя на него.
— Я это уже понял. — Тариец подался вперед, сократив меж нами расстояние, и опять чуть ли не дышал в мое лицо. — Интересно другое, зачем средь ночи тебе потребовалось отвлекать меня девкой, травить моих людей вином, распускать прислугу и сбегать? Жить надоело?
— Наоборот.
Хотелось сдвинуться на середину кровати, а затем еще чуть дальше и еще. Но его рука накрыла мои колени и придавила к матрасу, а сам он вкрадчиво произнес:
— Я слушаю.
— В смысле, жить как раз-таки хотелось, — ответила коротко и абсолютно честно. — Людей твоих я не травила, а всего лишь одурманила… малой концентрацией, — в последнем уверена не была, ибо Тороп смешивал. Но все же! — А помощников распустила, чтобы были свободны от дарственной нашего правителя. Захотят к тебе на работу податься — придут и на новых условиях заключат договор, не захотят, будут вольными. А что до Гайны, — тут я помедлила, прежде чем ехидно заверить: — она к тебе пришла по собственной воле, и ты сам на нее отвлекся.
— Я думал… — начал Дори, но замолк, прожигая меня хмурым взглядом.
— Ты думал, что это я пришла за полюбовным решением вопроса. — Кривая усмешка коснулась моих губ и расползлась в широкую улыбку. — Но учитывая, что в темноте ты видишь прекрасно, появляется вопрос, что же ты не посмотрел на ее лицо. Некогда было? Сильно… устал.
Сказала и окаменела, потому что глаза его потемнели и сузились, ничего хорошего не обещая. И я в который раз мысленно стукнула себя по лбу. Из-за тактичного поведения командира отряда все время забываю, что он не простой мужик, с которым можно пререкаться, а тариец. Да и вообще не мужик, а нелюдь, правда, не кровожадный какой-то.
Медленно вдохнула, зажмурилась на мгновение и выдохнула. Моя реакция на мою же смелость чужеземного воина несколько позабавила, холод из его глаз ушел, вот только расчет остался.
— С этим разобрались, — подвел он черту всему вышесказанному. — Теперь скажи, что делать будем с «Логовом»?
— Что хочешь, то и делай. — Пожала плечами и посмотрела на руку, что до сих пор пригвождала меня к матрасу. — А теперь отпусти. У меня в поле люди замерзают, мне нужно к ним идти.
— Не могу. Ты слишком много слышала и видела. Так что утром проведем быстрое бракосочетание и законно закрепим…
Договорить я ему не дала:
— Во-первых, ничего я не слышала, во-вторых, я против брака как такового, в-третьих, мне плевать на «Логово»!
— И именно поэтому ты последней из него убегала?
— Я искала Гайну! Увидела ее плащ, подумала, что девчонка попала в беду…
— Обошла все спальни и нашла ее у меня, — понятливо кивнул он, — много узнала?
— Достаточно… — я брезгливо скривилась. Видение того, как мерзавка, стоя на четвереньках, сдает меня с потрохами, пока «уставший» воин без устали вколачивался в нее сзади, вызывало острый приступ злости. Зря я эту дуру искала и хотела спасти.
— Я тоже узнал достаточно. — Тариец убрал руку с моих колен и разогнулся. — Поэтому хозяйкой остаешься ты, и женой будешь тоже ты.
— Нет! — Мгновенно вскочила на кровати и посмотрела на командира отряда сверху вниз, и пусть выигрыш был всего лишь в пять сантиметров, следующие мои слова прозвучали твердо: — За тебя — никогда.
— А причины? — Кажется, я его развеселила. Или не я, а мои тщетные попытки спрыгнуть с кровати и отправиться за Торопом и Тимкой. Дори легко пресекал все мои увертки и попутно забавлялся. — Неужели настолько плох? Не хорош собой? Недостаточно богат? Или тебя расстраивает, что во все время супружества я буду далеко-далеко от вашей заставы?
— Если будешь далеко-далеко, — фыркнула я, в который раз оторванная от пола и воздвигнутая на кровать, — то твоя внешность, характер и достаток ничего не значат. И ответ мой все тот же — нет. Уж лучше за Асда подамся, — буркнула я, чем повторно его рассмешила и выиграла бесценные доли секунд. Мне их хватило на то, чтобы спрыгнуть с кровати, достигнуть двери и бросить ехидное через плечо: — А хочешь, чтобы я была хозяйкой, ты ему «Логово» передари!
Вру, конечно, замуж мне совсем не надо.
Довольная, я выскочила в коридор, но не успела ступить и шага, меня вернули в спальню на кровать. Видимо, у тарийца пунктик — вести переговоры на мягкой горизонтали.
— Асд тебя не возьмет, побоится прибить во время очередной твоей вспышки.
— А он разве не будет далеко-далеко?
В ответ получила отрицательный мах головой и сообщение, опередившее мою новую идею:
— А Гилту ты наступила на мозоль, так что тоже нет.
Припомнила прошлые встречи с кровопийцей и хмуро заметила:
— Я не ссорилась с ним. И никогда гадостей не говорила.
— В прямом смысле на мозоль наступила. Вампир, как и оборотень, ради спокойствия остальных членов отряда не позволяет ранам быстро заживать.
— И травятся, как все? — ехидно напомнила о дурмане.
— Нет, тут ты не угадала. Они его не ощутили, и артефакт сработал не сразу… — На несколько мгновений тариец задумался, а затем, прищурившись, вопросил: — Не расскажешь, кто и что подмешал? Мне бы очень хотелось поговорить с этим мастером по душам. И напомнить ему, что нападение на отряд верноподданных воинов…
А дальше он, внимательно вглядываясь в мое лицо, с удовольствием перечислил меры наказания для провинившихся и бунтовщиков, ясно давая понять, что меня не отпустят. Не для того вернули назад, не для того оставили в живых после брошенных в командира ножей, занесенного над Асдом тесака и тем более отравления всего отряда.
Выставив руку вперед, я оборвала поток его слов и попыталась не представлять себе все те пытки, о которых Дори так самозабвенно вещал.
— Я поняла. Я остаюсь. — И, переходя на тихий сип, сказала: — Но женой не стану.
— Лед тронулся, — кивнул тариец и вышел, чтобы отдать приказ на чистом тарийском языке: — Гилт, слетай к неубранному полю, что раскинулось на пути к оврагу. Там должны быть ее холо… помощники, — тактично исправился Дори. — Назад верни обоих, не таясь.
— Зачем? — не понял кровопийца. Видимо, совсем не часто ему позволялось летать во втором обличье.
— Чтобы не смели хозяйку на побег подталкивать. Сдается мне, они знали, кого пустили на постой…
Я слышала его слова словно сквозь воду, принятое решение ножом резало сердце и переворачивало душу. Слезы набежали на глаза, но я с остервенением смахнула их и сжала кулаки. Не время плакать о судьбе, это ранее я бесправной была, сейчас же все права себе выбью.
— Они не холопы. А мои названные брат и отец, — сообщила воину, которого ничуть не удивило мое знание тарийского.
— Тем лучше, — бросил он, перейдя на мой родной язык. — Значит, будешь под двойным присмотром и побоишься ослушаться.
— Что тебе надо?
— Для начала? — поинтересовался воин и сел на кровать. — Нерасторгаемый договор между нами, лучше всего брачный. Чтобы узы были если не кровными, то близкими к ним.
— Я сказала — нет.
Он просиял издевательской улыбкой.
— Суди сама. Удочерить тебя я не могу, ты не в том возрасте. Стать твоим пасынком тоже не получится, отец мой давно похоронен, к тому же, как на мать, я на тебя смотреть не смогу. В сестры ты не годишься по той же причине, вот и остается…
— Уж лучше в заложницы долга, — прошептала я после недолгого раздумья, и ответом мне была тишина. Я не смотрела на воина, поэтому и не заметила, когда он успел лечь, закинуть руки за голову и засопеть с довольной полуулыбкой на губах.
«Придушить бы его сейчас подушкой и все проблемы с концом, у „Логова“ новый хозяин, у меня вольная жизнь», — подумала зло и вздрогнула, услышав:
— Твоих помощников я досставил. — Гилт обернулся за три минуты и теперь стоял в дверном проеме, прожигая меня взглядом удлиненных желтых глаз и стряхивая снег с кожистых крыльев. — Разберешьсся сс ними и завтрак приготовь.
Двухметровый монстр не был обнаженным гибким хлюпиком, коими кровопийц принято изображать на фресках храмов. Каким в человеческом облике был, таким и остался, за одним исключением: мощную шею, широкую грудь и плечи, бугрящиеся мускулами руки и ноги, пресс и все, что ниже, покрывала мелкая черная чешуя, более напоминающая тонкий костюм, а не кожу. Помимо глаз, в его лице ничего не изменилось, а темные, чуть вьющиеся волосы стали длинней. Красивый даже в обличье вампира, жаль что нелюдь.
— Эх, думала нормальные мужики… — с этими мыслями вслух я вышла из комнаты и направилась к своим, тихо сетуя, — а оказались… Один крылатый, второй хвостатый, а третий вообще невесть что. — И уже спускаясь по лестнице договорила: — Не то проклятый, не то заклятый, а может, полукровка… Недодемон.
Наверху что-то с грохотом упало на пол и со звоном разлетелось. Я развернулась, чтобы лично проверить нанесенный харчевне урон, но тихо крадущийся следом Гилт мне не позволил. Получилось у него это ненароком, грудью встретил мой лоб и нос, и последний чуть было не разбил.
— Сспусскайсся дальше, я ссам поссморю.
— Но…
— Иди.
Эх, и не узнаю теперь, что это было. То ли Дори с кровати упал, то ли Гайна полезла в его сундук и получила по рукам. Ну и ладно. Меня сейчас куда больше волновало, что сказать Торопу и Тимке, стремительно возвращенным домой.
