Белоснег, похотливые гномы и чертяка фельдшер

Не за горами Новый год. Скорее всего, перед тридцать первым декабря народ сделает небольшую передышку в своей извечной диалектической попытке упить неупиваемое, а кое-кого, из разряда особо провинившихся и сугубо подкаблучных, возьмут на короткий поводок и приведут кодироваться, но это будет потом. А сейчас отмечается конец третьей недели со дня праздника народного единства, икаются отголоски Хеллоуина – словом, нам и наркологам работы не убавляется.

Получив на руки этот вызов, Денис Анатольевич присвистнул и переспросил у диспетчера – мол, разве мы в пригородные села ездим? Оказалось, что да, что это село как раз из тех, что теперь вошли в состав города, поэтому можно брать с собой баян, дорожка будет длинною. Пожалев, что на подстанции нет вертолета, экипаж загрузился в барбухайку и взял курс за город. Уже на подъезде к внушительному особняку, чей адрес как раз значился в талоне вызова, спецбригада второй раз посетовала на отсутствие вертолета. Желательно боевого, с аминазиновыми самонаводящимися ракетами и транквилизаторным пулеметом Гатлинга. Из особняка, нарушая тишину морозного вечера, доносились выстрелы.

Единогласно было принято решение дать родной полиции шанс проявить героизм и воинскую смекалку. Те приехали довольно быстро и сработали четко и слаженно, повязав стрелка в считаные минуты, после чего махнули рукой спецбригаде – мол, заходите, уже можно.

Обстановка гостиной залы впечатляла, даже несмотря на зияющие в дорогой антикварной мебели рваные дыры и россыпь битого стекла и стреляных гильз на дубовом паркете. Шикарная импортная многозарядка двенадцатого калибра с открытым затвором (проверено – патроны извлечены) была аккуратно прислонена к камину, подальше от автора батального натюрморта. Сам художник, крепко сбитый мужчина, чей хабитус практически не оставлял сомнений в его роде занятий в лихие девяностые, сидел в наручниках на софе и успокаивал расстроенную мать:

– Я тебе говорю, не убивайся ты так! Видишь – легавые приехали, тебе защита будет от этих… у-у-у-у, козлятина мелкотравчатая! – рявкнул он в пустой угол и попытался погрозить кулаками в наручниках.

– Нету там никого, вот хоть у докторов спроси, сынок! Ох, горе мое луковое, ну разве ж можно столько виски выкушивать, да еще каждый божий день, да без продыху! Как будто мне отца-покойника было мало с его горячками, топорами и ревностью!

– А вот и спрошу, нечего меня тут за лошару держать! Слышь, пацаны, – обернулся он к спецбригаде, – гномов видите вон в том углу. И в том. И на подоконнике. И на камине. Ёк-макарёк, некогда мне тут с вами рамсить, когда дома такой беспредел творится! Слышь, командир, – это уже полицейскому, – ну хоть ты шмальни в эту шелупонь, чё они мне тут своими херами грозятся!

– Я те шмальну! – беззлобно огрызнулся полицейский. – Ты чего из хором стрельбище устроил? Допился до чертиков, блин…

– Ничего я не допился. Я второй… нет, даже третий день как в завязке. И чертиков никаких у меня нет. Я ж объясняю – во-от такие (жест руками в наручниках в метре от пола) гномики, наглые, падлы, – смеются и херами так грозно размахивают. А приборы у них будь здоров, в половину их роста. И кому? Да я пацан конкретный, ко мне даже Фортуна боится задом повернуться. А они смеются и размахивают, смеются и размахивают…

– Я бы на вашем месте уже полчаса как дрался, – посочувствовал Денис Анатольевич.

– Так вот же. Я сначала хотел их своими руками придушить…

– И уронил буфет! – напомнила мама.

– А кто ж знал, что они такие шустрые! Ну ничего, думаю, сейчас вы у меня пошустрите!

– И расстрелял всю мебель, – подытожила мама.

– Да ладно тебе, деньги – не главное! Главное – честь! Короче, вальни их, командир, их разводить нечего, они все равно без понятий. А я прикопаю. Калым вам выйдет, не обижу, я-то с понятиями!

– Ну что, доктора, берете его себе? – поинтересовался старший.

– Берем. Свезем в наркологию подарочек, пусть порадуются, – сказал Денис Анатольевич и повернулся к пациенту: – Пошли, болезный. Тебя как зовут-то? Белоснежка? То есть Белоснег?

– Сам ты Беломор! Толя меня звать.

– Поехали, Толя, полечим твое неграмотное похмелье. А ребята пока гномиков замочат и прикопают. Правда?

– Не вопрос! – заверили полицейские.

Загрузив Анатолия в салон, спецбригада направилась в наркологию. Анатолий вел себя беспокойно: пытался выглянуть в окно, посмотреть под сиденьями – не просочился ли гном-диверсант? Потом он сфокусировал взгляд на фельдшере. Оценил невысокий рост, короткостриженые черные курчавые волосы, бородку…

– У тебя рога растут!!! Ты – черт!!! АААА, ОТКРЫВАЙТЕ, Я ВЫХОЖУ!!!

В салоне барбухайки образовалась небольшая свалка, поскольку намерение сойти на полном ходу у Анатолия было очень даже серьезным. В итоге из притормозившей у крыльца наркологического диспансера машины слегка взъерошенный экипаж вывел слегка помятого пациента. Дежурный доктор взялся за расспросы, но Толя вспомнил лихую молодость и ушел в глухую несознанку – мол, не было ничего, зря дело шьешь, начальник! Доктор укоризненно посмотрел на Дениса Анатольевича – мол, зачем гражданина повязали, он же вполне спокоен, никакой горячки, все чисто… Денис Анатольевич пожал плечами и попросил санитара позвать забытого на улице фельдшера, а то вредно столько курить на морозе.

Расчет на провокацию оказался верен: стоило фельдшеру заглянуть в кабинет и поинтересоваться, какого ангела этот хмырь еще не на сковородке, как пациент взорвался:

– ЧЕРТИ! Я ТАК И ЗНАЛ!! ВЫ ВСЕ ЧЕРТИ!!! МЛЯАААА, ХОЧУ ДОМОЙ, К ГНОМИКАМ!!!!

Нарколог обменялся взглядом с Денисом Анатольевичем, вздохнул и сел заводить историю болезни.