ГЛАВА 19
Виртуальное поле зрения Мортона создавало некоторую иллюзию света и пространства. Он нисколько не сомневался, что без этого рано или поздно поддастся соблазнительному пению сирены безумия, настойчиво звучавшему где-то в глубине его сознания. А пока многочасовое ожидание в скафандре без информации с внешних сенсоров все ближе и ближе подталкивало Мортона к приступу клаустрофобии. На самом деле одно ощущение все же смогло к нему пробиться: шум урагана, уменьшенный слоем земли до слабой вибрации. Таймер подсказывал, что буря, прежде чем затихнуть окончательно, бушевала три с половиной часа.
— Надо выбираться отсюда, — сказал он Алику.
— Полностью согласен, — ответил капитан разведки флота.
Они оба лежали в полной темноте, взявшись за руки, словно пара испуганных ребятишек. Это прикосновение помогало им общаться. Мортон не был уверен, что выдержал бы испытание без контакта с другим человеческим существом. Он почти не запомнил, о чем они разговаривали; вероятно, рассказывали друг другу старые истории о женщинах и мирах, где когда-то побывали. Все что угодно, лишь бы избавиться от ощущения полной изоляции и сознания того, что они похоронены заживо.
Выбора у них не было.
С того момента как шторм поглотил последние горные вершины, у них оставалось не больше пяти секунд. Алик направил в землю оба своих излучателя частиц, и через мгновение образовался небольшой дымящийся кратер.
— Прячьтесь! — заорал он.
Мортон бросился прямо в яму, прижавшись вплотную к Алику. Кэт не двинулась с места.
— Кэт! — позвал он.
— Я не хочу так умирать, Морти, — просто ответила она.
Он больше ничего не успел ей сказать. Следующим выстрелом Алик обрушил на них поднятую по краям землю. Мортону было жаль Кэт; несмотря на проведенные в ее обществе долгие недели, эти последние слова стали самым ярким воспоминанием.
Только когда они с Аликом начали откапываться, Мортон понял причину ее отказа. В батареях скафандра осталось всего пять процентов заряда, а почва оказалась очень плотной. Мортон смутно помнил советы на случай, если оказался под лавиной: свернуться в клубок и обеспечить себе пространство. У него не было времени ни на что, только инстинкт самосохранения. Яма в земле давала шанс выжить. Угрожающе надвигающаяся стена урагана такого шанса не оставляла.
Мортону потребовалось две минуты только на то, чтобы раскачать кисть руки, уплотняя вокруг нее землю. При этом электромускулы работали на пределе возможностей. После кисти наступила очередь предплечья, и, наконец, у него получилось пошевелить всей рукой. Мортон начал скрести почву вокруг себя. Казалось, на это ушло несколько часов.
— Над нами не было столько земли, — повторял он снова и снова.
— Инерционный навигатор не врет, — каждый раз отвечал ему Алик. — Мы пробиваемся строго вверх.
Они продолжали извиваться и прокапывать себе путь, а заряд батареи стремительно истощался. Огромной проблемой стала жара; скафандры откачивали тепло в наружный слой, но земля была плохим проводником. Оно стало накапливаться вокруг. И еще с одной проблемой Мортон абсолютно не мог справиться.
Через семь часов после начала супершторма перчатка Мортона схватила пустоту. Он всхлипнул от радости и начал рыть, словно настоящий маньяк, не заботясь о сохранности скафандра, не задумываясь над тактикой. Клаустрофобия, не желая отпускать, гналась за ним по пятам. Разбрасывая остатки земли, он вырвался на поверхность, под лучи заходящего солнца и расплакался, испытывая колоссальное облегчение. А потом ударил по креплениям скафандра и стал выбираться из него, словно броня жгла огнем.
Алик, покачиваясь, так и остался стоять на четвереньках. Мортон помог ему подняться, а потом они долго стояли обнявшись, похлопывая друг друга по спине, словно два брата, встретившиеся после вековой разлуки.
— Черт побери, мы выбрались, — сказал Мортон. — Мы не сдались.
Алик отстранился и внимательно огляделся по сторонам. На его лице отразилась тревога.
— Проклятье, где это мы?
Наконец и Мортон обратил внимание на окружающий пейзаж. В первый момент он решил, что они прорыли под землей тоннель в несколько километров и вылезли совсем в другой местности, а может, и в другом мире. Они стояли в пустыне; здесь не было песка и опаленных солнцем камней, но на взрыхленной земле, усыпанной обломками валунов, не осталось ни травинки, ни деревца. Никаких признаков, что здесь имелась хоть какая-то жизнь.
Мортон посмотрел на горы, загромождавшие западную часть горизонта, и вызвал в виртуальном поле зрения карту, привязав к ней показания инерционного навигатора. Вершины соответствовали положению восточных отрогов гор Дессо, граничащих с Институтской долиной. Они стояли на своих местах, вот только силуэт гор стал совсем другим. Все утесы и трещины как будто смыло, остались только конические каменные груды. И они были не такими высокими, как прежде.
— Да уж, шторм получился действительно дьявольским, — пробормотал Мортон. — А я никогда раньше не воспринимал планы Брэдли всерьез. — Он повернулся на восток в полной уверенности, что и там отыщет какие-то изменения. Горизонт между новой красновато-коричневой пустыней и сияющим сапфировым небом Дальней был совершенно ровным. — А может, ураган обогнет планету и снова нанесет удар?
Алик внимательно присмотрелся к неглубокой впадине, где стоял Институт.
— Никаких признаков «Марии Селесты». Я думаю, планета отомстила за себя.
— Ага. — Мортон начал почесывать предплечья. Ему казалось, что зудит каждый дюйм его тела. И от пропотевшей рубашки и тонких хлопковых брюк пахло не очень приятно. — Что теперь?
— Мы выжили. Должен же поблизости остаться кто-то еще.
Уилсон посмотрел вслед уходящему на восток урагану. Горы, окружающие Высокую пустыню, было трудно разглядеть — они стали такого же цвета, как и земля. Внизу открывался великолепный вид. Успокоившийся после бури воздух стал кристально чистым, на небе не осталось ни облачка. Всю горную цепь Дессо окутала звенящая тишина. Если и можно было о чем-то пожалеть, так это об отсутствии снежных шапок на восточных склонах. Настоящие горы заслуживали белоснежных венцов, подчеркивающих их величие.
«Все кончено, адмирал», — сказала ему Саманта.
— Вы уверены? Это довольно смелое заявление.
«Но вы ведь не видели поднимающегося корабля, не так ли?»
— Нет, не видел. — Ее убежденность вызвала у него улыбку. — И вы совершенно правы. Я бы обязательно увидел пламя реактивных двигателей. Ваша планета осуществила свою месть.
«Спасибо, адмирал. Это стало возможным благодаря вам».
— Остается надеяться, что ураган вскоре затихнет.
«Мы рассчитываем, что он закончится в Дубовом море. Он разойдется на несколько штормовых фронтов и ослабеет».
— Прекрасно. Марсианские данные помогли вам в расчетах?
«Да».
— Мне, как бывшему пилоту НАСА, очень приятно это слышать. Спасибо Саманта. Примите мои поздравления.
«Адмирал, наша группа, которая должна была вести наблюдение, доберется до вас через десять-пятнадцать часов. Она проводит вас вниз. Если бы вы смогли перебраться на южный край Трона Афродиты, наши люди бы вас там встретили».
— Вы очень любезны, Саманта, но я, пожалуй, останусь здесь. Я намерен насладиться закатом.
«Гм, адмирал, я бы не хотела… С вами все в порядке?»
Он посмотрел на свои ноги. Кровь уже не сочилась из-под слоя пены. Раны вообще его не беспокоили, Уилсон уже почти не чувствовал ног. Только время от времени по всему телу прокатывалась волна крупной дрожи. И лава, к которой он прислонился, стала совсем холодной.
— Все в порядке. Скажите своим людям, чтобы они поворачивали назад. Они напрасно потратят время. Боюсь, я уже не такой хороший пилот, каким был когда-то.
«Адмирал?»
— Саманта, вы живете в странном и прекрасном мире. Теперь, когда Звездный Странник уничтожен, наслаждайтесь им в свое удовольствие.
«Адмирал!»
Уилсон отключил связь. Саманта — хорошая девочка, но она продолжала бы разговор до бесконечности. А ему сейчас не нужна была ничья компания. Для него это стало настоящим откровением, но после такой долгой жизни страха смерти он больше не испытывал, особенно сейчас, когда Оскар и Анна указали ему путь.
Его тело найдут, извлекут вставку памяти, и его оживят. В этом Уилсон не сомневался. Но тот, кто станет жить дальше, будет уже не совсем он. Уилсон так и не смог до конца принять способ продления жизни, к которому в Содружестве прибегали уже несколько поколений. Он так и не сумел избавиться от некоторых особенностей мышления человека двадцать первого века.
«И это не самое плохое место для завершения жизни, продлившейся триста восемьдесят лет, — думал он. — Я взлетел на высочайшую вершину Галактики и помог уничтожить чудовище. Жаль, что я не сумел уберечь любимую. Я полагаю, ее тоже оживят после редактирования памяти. Возможно, ее клону и моему клону когда-нибудь предстоит счастливая совместная жизнь. Это было бы прекрасно».
Холод постепенно завоевывал его тело. Уилсон продолжал наблюдать, как тени постепенно удлиняются, а землю внизу застилает золотистая дымка.
В небе, заслоняя звезды, мелькнула черная тень.
«А вот и конец».
Но едва он решил, что все завершилось, как вернулась боль. Она пронзила все тело с головы до ног. Скафандр. Низкая гравитация. Продолговатый черный эллипсоид опускается на коричнево-серую осадочную породу. Открывается герметичный люк, выдвигаются ступеньки.
«Я потерпел крушение. На Марсе. А это что? Спасательная экспедиция с „Улисса"?»
— Адмирал, не сдавайся. «Искатель» ждет на орбите, мы моментально доставим тебя в госпиталь. Только продержись еще немного. Это Найджел. Помнишь меня? Ты меня слышишь?
«А как же флаг? Я не видел флага. А казалось, мы установили его. Ведь это первое, что нужно сделать после приземления. Так говорится в руководстве».
Меллани не хотелось открывать глаза. Она боялась того, что могла увидеть. В данный момент она не ощущала боли, но тело помнило ее слишком хорошо. Боль все еще оставалась где-то рядом и угрожала вернуться. Опасность была настолько реальной, что ее отсутствие могло показаться лишь иллюзией. Меллани все еще видела ужас на лице Жизель. И кровь, окружавшую красноватым туманом ее беспомощное тело. И кинетический снаряд, разрывающий ее плоть.
— Я умерла?
Ей никто не ответил.
Появился свет. Красный свет под опущенными веками. Кожа ощущала прикосновение простыней. Большая часть туловища онемела. На руках были плотные накладки. И она слышала стук своего сердца.
«Это уже неплохо».
Она набрала полную грудь воздуха и рискнула приоткрыть глаза. Обстановка показалась ей странно знакомой. Немного спустя вернулось воспоминание: Бермудская комната в особняке на Иллануме. Рядом с кроватью стоял большой стеллаж с медицинским оборудованием, от которого под простыню тянулись трубки и провода.
«Что ж, бывают тюрьмы и похуже».
На кушетке под большим окном эркера кто-то тихонько посапывал, свернувшись в клубок. Луч солнца, пробивающийся сквозь белые легкие занавески, играл на рыжих волосах.
Эта картина вызвала на губах Меллани нежную улыбку. Сумасшедший мальчишка! Его присутствие немного озадачило. Может, его тоже запер здесь Найджел?
Виртуальное поле зрения оставалось в спящем режиме. Меллани приказала эл-дворецкому активировать его и обновить информацию. Большая часть иконок, в основном относившихся к вставкам, остались темными.
— Что с ними случилось? — спросила она эл-дворецкого.
«Ты перенесла обширную пересадку клонированных тканей, — пояснил он. — Пострадавшие системы и ОС-татуировки еще не восстановились. Некоторые системы при операциях были удалены».
Те, что относились к РИ, догадалась она. Затем обратила внимание на дату.
— Три недели? Я три недели была без сознания?
«Да, верно».
— Почему?
«Это необходимое время для медицинских процедур».
— Ох!
Меллани окончательно расхотелось заглядывать под простыню.
Орион проснулся, заметил, что она очнулась, и резко выпрямился.
— Как ты?
— Вроде нормально. Но я еще не пробовала двигаться.
— Медсестры сказали, что ты сможешь подняться только через несколько дней. — Он подошел к кровати и с опаской заглянул ей в глаза. — Я очень беспокоился. Они так долго тебя лечили! Главный врач сказал, что пришлось вырастить новые органы. Я и не знал, что это реально.
— Они многое умеют. Но… Орион, почему ты здесь?
— Они сказали, что я могу дождаться, когда ты придешь в себя. — Он вдруг ужасно встревожился. — Почему? Ты не хотела меня видеть?
— Нет… Я рада тебе, правда.
Меллани могла бы назвать не много людей, с кем хотела бы встретиться прямо сейчас. А этот мальчик не вызывал у нее никаких отрицательных эмоций.
Орион просиял улыбкой.
— Правда?
— Да.
Его рука потянулась к ее пальцам, не накрытым простыней, но тотчас отдернулась.
— Значит, мы оба под арестом?
— Что? Нет, непохоже. Охранники были не слишком любезны, когда тебя привезла «скорая помощь». Они сказали, что Найджел сильно на тебя рассердился. Но все изменилось, когда он вернулся вместе с Оззи.
— Откуда вернулся?
— Они летали к Альфе Дайсона и перезапустили генератор барьера. Об этом говорили во всех новостных шоу.
— Ох!
«А я все пропустила».
— А теперь корабли Династии отправляются на операцию «Огненный вал». Да, еще в Содружестве арестовали трех агентов Звездного Странника, а на Дальней был ужасный ураган, убивший его самого и еще множество народа. Мы с Точи едва успеваем переваривать все эти новости.
— Так Найджел вернулся?
— Да. Он передал тебе, что предложение еще действительно. А что за предложение?
— Мы договаривались насчет интервью, вот и все.
— Ладно. Еще заходил тот парень, по имени Мортон. Он сказал, что ты знаешь, где его найти, если захочешь.
— Верно.
«Неужели не мог подождать?»
— Меллани, куда бы ты захотела уехать, когда поправишься?
— Сейчас еще рановато… Как ты меня назвал?
Орион смущенно потупился и вытащил из кармана листок бумаги. Записка казалась изрядно потертой, как будто ее не раз перечитывали. Меллани узнала свой почерк. Она ведь сама написала это письмо в этой самой комнате.
Милый Орион!
Жаль, что мне приходится так спешно уезжать. Я бы и сама не прочь остаться, но я не та, кем ты меня считаешь. На самом деле меня зовут Меллани. Когда-нибудь я все тебе объясню, если ты только захочешь меня выслушать.
— Я почти все смог узнать сам. О том, кто ты такая, и о том, что ты работала на РИ. Оззи мне многое объяснил.
У нее перехватило дыхание.
— Так почему же ты здесь?
— Я же говорил: мне разрешили остаться.
— Но если ты все узнал…
Он наклонился, на этот раз намного смелее, и убрал с ее лица прядь волос.
— Все, что я узнал, нисколько не повлияло на мои чувства к тебе.
Меллани заплакала. Как несправедливо, что он один во всей Вселенной
к ней так сильно привязан. «Ну почему я не встретила его раньше, чем всех остальных?»
— Это неправильно. Я тебя не стою.
— Нет, не говори так.
— Я плохая девчонка, Орион.
Орион озорно хихикнул.
— Да, я помню. Я надеялся, что ты и дальше будешь так себя со мной вести.
Она обняла его за шею и заставила нагнуться, чтобы поцеловать.
У главного входа старинного пятиэтажного дома стоял комендант, наблюдающий за хозботом, менявшим вывеску. Паула посмотрела, как его манипуляторы вытащили из проволочной тележки старую табличку, подняли ее на каменную стену и начали прикручивать болтами. Увидев знакомую надпись, она улыбнулась.
— Мадам! — Комендант просиял улыбкой и отвесил низкий поклон. — Вы вернулись! Добро пожаловать. В мире наконец восстанавливается порядок.
— Спасибо, Морис, — искренне поблагодарила она. — Ты немного преувеличиваешь, но звучит неплохо.
Он расцеловал Паулу в обе щеки.
— Вас там все давно ждут. Могу я вам помочь?
Он показал на небольшую пластиковую сумку в ее руке.
— Нет, спасибо, я справлюсь.
Паула сделала глубокий вдох и стала подниматься по ступеням. Перед тем как открыть дверь, она оглянулась. Хозбот уже начал полировать потемневшие от старости медные буквы, заставляя их снова сиять в лучах парижского солнца.
УПРАВЛЕНИЕ МЕЖЗВЕЗДНОГО СОДРУЖЕСТВА ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ОСОБО ТЯЖКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Первой, кого она встретила на пятом этаже, была Гвинет Рассел.
— Босс! — воскликнула Гвинет. — С возвращением вас. И примите мои поздравления. Заместитель директора! Я думаю, это ненадолго.
— Да, конечно, нельзя же всю жизнь заниматься рутиной.
Гвинет окинула ее озадаченным взглядом.
— Конечно, нельзя. Да, я свободна на ближайшие пятнадцать лет, пока Вик не выйдет из червоточины с Буунгейта. Не хотите сегодня вечером пойти куда-нибудь выпить? Я знаю несколько приличных клубов, где полно хорошеньких мальчиков, живущих первой жизнью.
— Сегодня вряд ли, но попозже — возможно.
— Договорились.
За спиной Гвинет уже поднялись и начали громко аплодировать остальные следователи. Паула почувствовала, как горят ее щеки. Она обвела взглядом знакомые лица и приветливо кивнула.
— Спасибо. Я рада видеть всех вас, да еще и без формы, — сказала она. Аплодисменты моментально стихли, и все заулыбались. — Обычно новый начальник обещает какие-то перемены, но я думаю — с нас хватит. С этого момента будем только работать, как и раньше. Итак… через час я жду в своем кабинете всех руководителей групп для обсуждения текущей ситуации. Кроме того, сегодня и завтра я буду изучать ваши личные дела, чтобы узнать, кто чем занимался в последнее время. Еще нам придется немного изменить состав групп в связи с потерями, понесенными отделом во время работы в составе флота. И я хочу поприветствовать здесь Хоше Финна. Я уверена, он займет среди нас достойное место.
Хоше широко усмехнулся и приподнял кружку с травяным чаем.
Алик Хоган в кабинете начальника укладывал в коробку свои личные вещи. Он встретил Паулу виноватым взглядом.
— Извините, шеф, я ждал вас не раньше, чем через час. Как прошла встреча с директором?
— Спокойно. Такие встречи в лучшем случае просто отнимают у нас время, все разговоры касаются только политики и бюджета. Ничего полезного, ничего важного.
— При поддержке семьи Бурнелли вам теперь нечего опасаться. Лет через пять вы сами станете директором.
— Гм-м. — Паула наклонила голову набок и посмотрела в большое окно. — Опять привыкать к новому.
— Простите?
— Нет, ничего. Я никогда не замечала, что отсюда не разглядеть Эйфелевой башни. Из своего прежнего кабинета я ее видела.
Алик свалил в коробку последнюю пачку бумаг.
— А знаете, комендант предложил мне занять как раз тот кабинет.
— Очень символично. — Паула села за стол и вытащила из сумки рабакас. Цветок увял, но из черной клубнелуковицы уже пробивался розовый росток. Рядом с цветком на столе разместилась голограмма семьи Редхаунд. Затем Паула достала кубик из оргстекла размером с кулак, в центре которого покоилась вставка памяти. — Знаете, Алик, — добавила она, — я очень рада, что вы остаетесь.
— Я не вижу особых перспектив под началом адмирала Колумбия. Но я удивился, что вы согласились принять меня в команду парижского отдела.
— Насколько я поняла из услышанных разговоров, вы высказали адмиралу свою точку зрения, несмотря на то что он придерживается иной позиции. Это означает, что ваше место здесь.
— Благодарю.
— Так или иначе, после событий на Дальней вы могли выбрать любую работу.
— Мне очень понравилось работать здесь, несмотря на политические осложнения.
— Да, понимаю. Но теперь все успокоятся. Колумбия в данный момент очень занят. Он добивается, чтобы сенат принял решение о включении флота в состав исследовательского отдела ККТ.
Алик тихонько присвистнул.
— А что думает Шелдон?
— Могу только сказать, что он не слишком доволен. Эти двое и так уже начали борьбу за финансирование операции «Огненный вал». Я полагаю, спустя некоторое время Колумбия выставит свою кандидатуру на пост президента. Да, я бы хотела, чтобы вы присутствовали на встрече с нашими юристами и окружным прокурором из департамента юстиции. Она назначена на одиннадцать часов.
— Нет проблем. А по какому поводу?
— Очень интересное дело. Джин Яохуэй, он же капитан Оскар Монро. Стоит ли его оживить, чтобы потом отдать под суд, или пусть отсидит свою тысячу лет здесь?
Алик изумленно уставился на куб.
— Это он?
— Да. Я разыскала его и Анну Кайм в Сторожевом каньоне. Анну по закону Дой об амнистии оживят, а влияние Звездного Странника будет удалено из ее памяти. Мои информаторы утверждают, что от адвокатов Уилсона Кайма скоро поступит запрос на передачу ему вставки памяти Оскара для хранения на Йорке-пять. Если запрос будет удовлетворен, Кайм наверняка оживит друга. Прокуратура подвергнется жесточайшему давлению с целью освободить Оскара от обвинения по делу о взрыве на Абадане. Будут и обращения влиятельных особ, и эмоциональные заявления о том, что он уже оплатил свой долг перед обществом, будет приводиться пример набора в диверсионные группы на Утраченных двадцати трех планетах. Я бы охотно посмотрела заседание суда. — Паула улыбнулась, с любопытством поглядывая на вставку памяти. — Я могу и проиграть.
— Вы? Я в этом сомневаюсь.
— Море сразу за дверью! — прокричал Барри, вбегая в дом. Он бросился к Марку. — Совсем рядом, папа!
Марк взъерошил ему волосы.
— Я же говорил, что так и будет.
— Можно, я пойду на пляж? Пожалуйста! Пожалуйста!
— Нет. — Марк показал на груду коробок и ящиков, снятых роботами с большого закрытого грузовика. Через широко открытые двери ему было видно, что роботы тащат очередную партию груза. «Как же мы успели обзавестись такой кучей имущества, после того как все оставили в долине Улон?» — Купаться пока нельзя. Я представления не имею, где твои плавки. А еще здесь опасные течения.
Последнее утверждение было откровенной ложью, поскольку брошюра, присланная агентством недвижимости, гарантировала в поместье «Мулако» абсолютно безопасный пляж.
— Где море? — потребовала объяснений Сэнди, входя в холл с рюкзачком на спине.
— Сразу за дверью, пошли!
Барри схватил ее за руку, и они вдвоем выбежали из просторной гостиной на веранду. Панда с лаем кинулась за ними. Газон перед домом был только что уложен, и садовые роботы еще колдовали над низкой живой изгородью из кустарника. Газон упирался в длинную дюну, а за ней расстилался частный пляж из белого песка, омываемый лазурной водой. Несколько пальм, посаженных на краю газона, заслоняли дом.
Такого размаха гражданского строительства Марк не видел даже на Крес-сате. Этим утром они выехали со станции Таньяты, тоже стремительно расширяющей свои границы, и покатили по дороге, тянущейся параллельно побережью. За пределами растущей столицы вся земля вдоль моря казалась сплошной строительной площадкой, и повсюду предлагались великолепные особняки с участками по пятнадцать акров. Марк выбрал дом в самом конце поселка, у границы национального заповедника. Ему даже не пришлось брать кредит, за все заплатила Династия Шелдон, хотя Найджел предлагал еще более роскошные владения на Крессате — практически что угодно, на выбор. Марк поблагодарил его, но отказался — жизнь в поместье его не привлекала. За счет трастового фонда он тоже жить не хотел; он видел, какими становятся отпрыски Династии, и не желал подобной судьбы для Барри и Сэнди. Поэтому он согласился на пост управляющего компании «Алатоникс» — основного производителя роботов для Династии. Ему назначили колоссальный оклад, а поскольку Таньята быстро развивалась, Марк был твердо намерен честно отработать свои деньги. Иммиграция на Таньяту достигала четверти миллиона приезжих в неделю, в основном это были беженцы с Утраченных двадцати трех планет. После заключения всех формальностей Лиз целую неделю просидела с архитектором, планируя большой просторный дом, который, откровенно говоря, можно было смело назвать особняком. И вот они приехали, все еще не до конца веря своим глазам.
— Не лезьте в воду, — крикнул Марк вслед детям. — Я не шучу.
Он окинул взглядом холл, стараясь вспомнить, куда ведет какая дверь. Заметив черные следы кроссовок Барри на полированном деревянном полу, он поморщился и приказал эл-дворецкому выяснить, имеется ли в доме робот-горничная.
Вошла Лиз с полной коробкой фарфоровой посуды.
— Угадай, что мне сейчас сказали.
— Э-э?..
— Я получила сообщение из мебельного магазина. Они не смогут доставить нам заказ раньше четверга.
— Но до четверга еще два дня. И что мы будем делать? У нас почти ничего нет.
Он никак не мог привыкнуть к размерам комнат; порой ему казалось, что дом состоит из нескольких самолетных ангаров. Те считаные предметы обстановки, которые они с Лиз привезли с собой, вполне могли поместиться в его кабинете, не говоря уже о гостиных.
— Мне тоже интересно. На грузовой станции сейчас полная неразбериха, и наш контейнер застрял где-то там. Так они считают. — Лиз подозрительно прищурилась на светильники. — Я заказывала другую отделку.
— Разве?
Золотистые с жемчугом светильники Марка вполне устраивали.
— Конечно. И где, черт побери, представитель строительной компании? Они должны были нас встретить.
— Да, дорогая.
— А это что? — Лиз выглянула наружу. Рядом с грузовиком остановился фургончик службы доставки «МоЗ Экспресс». — Не беспокойся, я сейчас выясню.
— Хочешь, я помогу тебе разобрать какие-нибудь коробки?
— Нет, лучше подключись к шоу, оно сейчас начнется. Порталы уже установлены — то есть так мне обещали.
Марк быстро отыскал в коробках пару больших подушек и отнес их в гостиную. Он устроился как раз там, где на полу остались следы от обуви; если Лиз их увидит, она прибьет Барри. Затем он уселся и дал команду управляющей домом системе подключиться к шоу Микеланджело. Портал развернул изображение на половине пустой гостиной. Несмотря на солнечные лучи, проникающие сквозь открытые двери веранды, передача цвета и четкость оказались превосходными.
Микеланджело, одетый в струящийся шелковый костюм пурпурного цвета, стоял в центре своей студии.
— Приветствую всех вас. Мы начинаем шоу, которое готовили в течение двух недель и в котором обещали вам раскрыть все секреты этой войны. И поверьте, я не шучу. В доказательство моих слов я представляю вам Найджела Шелдона, присутствующего в нашей студии. — Фокус сместился на ряд кресел, и сидящий с краю Шелдон улыбнулся в камеру под аплодисменты зрителей. — И самого Оззи! — Микеланджело как будто и сам не верил собственным глазам. — Отставного адмирала Кайма, сенатора Джастину Бурнелли, главного следователя Паулу Мио и еще двух особых гостей студии: Стига Максобела, представляющего Хранителей Личности, и мобайла Утеса Утреннего Света, хранящего воспоминания Дадли Боуза.
Микеланджело поаплодировал гостям, а потом торжествующе улыбнулся, показывая всем, что он действительно счастлив сделать следующее объявление.
— Несмотря на то что технически это мое шоу, интервью будет вести наш лучший журналист Меллани Рескорай.
Камера показала сидящую за большим столом Микеланджело Меллани, и Марк довольно усмехнулся.
— Надо было и тебе тоже поехать, — сказала ему Лиз.
Он поднял голову и рассмеялся.
— Ни за что. Помнишь, как она взяла у меня интервью в прошлый раз?
— Да уж, — протянула Лиз. — Кстати, посылка адресована тебе.
— О, и что же там?
Лиз жестом подозвала робота-носилыцика. В его корзине оказалось десять коробок для школьных завтраков.
— Здесь еще и записка.
Марк нахмурился и вскрыл небольшой конверт.
— «Только что из детского садика, — прочитал он. — Желаю радости в новом доме. Оззи». — Он усмехнулся и открыл первую коробку. — Эй, здесь шампанское!
— Крабовый салат с Миллекстоу»! — воскликнула Лиз, открыв вторую коробку. — И шоколад «Торнтон». Черт, как хорошо иметь богатых друзей!
В дверь кто-то постучал. Выйдя в холл, Марк и Лиз увидели под тентом на крыльце трех человек. Марк сделал над собой усилие, чтобы не слишком пялиться на одного из них — высокого мужчину в килте и белой футболке. Большая часть его открытой кожи была покрыта ОС-татуировками, и даже на лысом черепе сияли золотистые созвездия.
— Привет, я Лев Уокер Эйре, а это мои спутники жизни, Скотт и Чи. Мы ваши новые соседи. Вот, решили заглянуть познакомиться.
— Входите, прошу вас, — пригласил их в дом Марк. Он старался не глазеть на очаровательную Чи. — Я не знал, что у нас есть соседи.
— Увы, есть. Мы живем здесь довольно давно, — с отчетливым шотландским акцентом произнес Лев Уокер. — Я уже подумывал, не пора ли сменить планету. Не люблю толпы, только не обижайтесь. Но безлюдных планет уже не осталось, так что надо довольствоваться тем, что имеешь, верно?
— Мы как раз собирались открыть бутылочку.
— В разгар дня? Мне повезло с соседями.
— А я вас знаю, — сказала Чи. — Вы Марк Вернон.
— Ох! — Марк непроизвольно втянул живот. — Признаюсь, вы угадали.
— Вообще-то говоря, — вмешалась Лиз, обнимая его за плечи, — это мой Марк Вернон.
Брэдли сделал то, чего никак не ожидал: открыл глаза.
— Я жив! — воскликнул он.
Слова с трудом выходили из его горла и звучали как-то странно. Голосовые связки теперь были приспособлены для других, более сложных и певучих звуков.
— А разве ты мог в этом сомневаться? — спросил его Облачный Танцор. — Мы ведь назвали тебя своим другом.
— Ах! — только и мог ответить Брэдли. Он попытался подняться, но стоило шевельнуть руками, как зашуршали перепонки крыльев. Он изумленно посмотрел на свое тело сильфена. — Это происходит в реальности?
Облачный Танцор рассмеялся.
— Эй, парень, если ты когда-нибудь выяснишь, что такое реальность, не забудь сказать об этом нам, ладно?
Три недели в новой пустыне тянулись чертовски долго. После бесконечных дней сканирования песчаной почвы и рытья бесчисленных ям Том чувствовал себя невыносимо усталым и грязным. И еще ему хотелось отдохнуть от постоянного нытья Энди и отвратительной стряпни Хагена — он наелся ее на ближайший десяток лет. Да, они братья, но это не значит, что он должен жить с ними бок о бок.
После того как из-за сумасшедших Хранителей их дом в Армстронг-сити сгорел дотла, эта идея показалась весьма привлекательной. Содружество проявляло огромный интерес к остаткам разбившегося корабля чужака, и флот платил за обломки неплохие деньги. Надо было только отправиться в новую пустыню, образовавшуюся в результате отмщения планеты между горами Дес-со и Дубовым морем, включить металлоискатель и рыть там, где он запищит. Этим занимались многие парни. Они клялись, что разбогатели, хотя по их одежде и машинам это было незаметно.
Тому и его братьям не везло с находками. Несколько кусков искореженного металла, которые могли быть чем угодно. Дилеры в Зиифильде предложили за них сущую мелочь. Копатели говорили, что из-за стоящей находки дилеры станут соперничать друг с другом, повышая цену. Том ненавидел перекупщиков, но получить настоящую цену можно было только в Армстронг-сити, где раз в два месяца приземлялся космический корабль и офицеры флота забирали находки. Поездка туда заняла бы не одну неделю, а добытые трофеи того не стоили.
Каждый раз, отправляясь в поездку, Том верил, что на этот раз им повезет. Судя по словам дилеров и других копателей, космический корабль был огромным и в основном состоял из гигантских машин. Это означало, что под покровом новой пустыни могли скрываться фрагменты величиной с дом. Неужели их так трудно найти?
И вот — очередное фиаско. Сенсоры металлоискателя были закреплены на пятидесятиметровом кабеле, среднюю часть которого вез старенький джип «Мазда», а оба конца тянули четырехколесные байки, на которых ехали Хаген и Энди. Таким образом, двигаясь параллельно, братья исследовали большие участки пустыни. Парень, продавший им эту систему, клялся, что сенсоры обнаружат металл даже на двадцатиметровой глубине. Судя по назначенной цене, устройство должно было отыскать иголку под километровым слоем грунта.
Пока братьям удалось найти старый насос, изготовленный из легкого металлизированного композита, за который они в лучшем случае получат пару сотен долларов Дальней, да три изогнутые металлические полоски, которые Тому показались подозрительно похожими на надколесные дуги и отличались только закрепленными электронными модулями и проводами. Кто знает, что это такое… На то, чтобы их откопать, братья потратили почти пять полных дней. Вся беда с новой пустыней состояла в том, что настоящей пустыней она не была, тем более сейчас, через год после отмщения планеты. Сначала супершторм нанес сплошной слой песчаного грунта. Затем прошли дожди, погребенные семена трав ожили и начали прорастать. Теперь весь район приобрел светло-зеленую окраску, а почва стала вязкой, что затрудняло выкапывание находок, особенно после дождя. Неровности почвы вызвали появление ручьев и речушек, а впадины превратились в непроходимые болота. Во время каждой экспедиции братьям приходилось откапывать «Мазду» из грязи.
После полудня Том отыскал Первую Магистраль и свернул по ней на север. Дальше к югу, где дорога шла параллельно хребту Дессо, она полностью скрылась под слоем новой пустыни, а здесь, на открытой местности, бетон выходил на поверхность иногда на несколько километров, прежде чем снова скрыться под песчаными дюнами. Их высота постепенно уменьшалась, и уже в районе горы Сент-Омер заносы исчезали полностью. Передвигаться по Магистрали было намного легче, поскольку даже на песке вдоль бетонного покрытия оставались следы машин. Дорогу можно было отыскать и днем, и ночью.
С вершины одной из дюн Том в сотне метров впереди заметил темную фигуру-
— Это еще что такое?
— Что-что? — крикнул Хаген.
— Выключи к черту свою проклятую музыку! — заорал ему Том.
Это был еще один из поводов его вечного недовольства: Хаген весь день напролет на всю громкость включал джаз-рок.
— Это девчонка! — воскликнул Энди. — Ух ты!
Том напряг зрение, но безрезультатно.
— Ладно вам, парни, просто у кого-то сломалась машина, вот и все.
Но никакой машины он не видел. Нигде. А как же еще кто-то мог сюда попасть?
— А я тебе говорю, это девчонка.
— Хаген, если ты сейчас же не убавишь звук, я выкину из «Мазды» этот проклятый модуль.
— Заткнись, скотина!
Но звук он все-таки приглушил. Том пустил «Мазду» вниз по склону. Не то чтобы он поверил Энди, но все же…
— Что запросим за поправку здоровья и предоставление такси? — со смехом спросил Энди.
— Эй, я знаю, чем она мне заплатит, — ответил Хаген, поглаживая пах.
Его слова напомнили Тому, как они все сейчас выглядят. Пропыленные
комбинезоны и футболки, потрепанные шляпы и старые сандалии. И не бриты уже три недели. Да и «Мазда» выглядит нисколько не лучше.
— А, пошло оно все к черту! — пробормотал он, притормаживая машину перед фигурой, все так же неподвижно сидевшей на песке.
— Я же вам говорил! — воскликнул Энди.
Хаган хрипло рассмеялся и стал часто дышать, словно ему не хватало воздуха.
— Заткнись, Хаган! — прикрикнул на него Том.
Перед ним и впрямь была девчонка. С коротко остриженными темными волосами, прикрытыми белой остроконечной шляпой, в оранжевой футболке без рукавов и облегающих темных брюках, обрезанных чуть выше коленей. Сидела она в очень странной позе: скрестив ноги и под каким-то невероятным углом вывернув колени. По лицу Тома расползлась улыбка. Все, о чем он сейчас мог думать, это о гибкости тела, способного принять такую позу. Он остановил джип рядом с девушкой.
— Эй, привет.
— Здорово! — закричал Энди. — Мы с братьями едем в город.
Том сильно толкнул Энди локтем в бок.
— Да, мэм, — со смехом продолжил Хаган, — мы сегодня идем на вечеринку. Не хотите составить нам компанию?
Том с огромным удивлением увидел, что девушка спокойно поднялась и улыбнулась им.
— Вы себе представить не можете, как я рада, — ответила Кэт.
Недостаток сна, как всегда, действовал на Оззи не самым лучшим образом. Он расстегнул палатку, похлопал себя по плечам, спасаясь от утренней лесной прохлады, и побрел к костру, разведенному накануне вечером. Мобайл Боуз уже стоял там и подкладывал на тлеющие угли мелкие веточки. Вскоре снова появился огонь.
— Доброе утро, Оззи, — заговорил мобайл Боуз. — Через минуту костер снова загорится. Хочешь горячего шоколада?
Он разговаривал при помощи небольшого бионейронного узла, установленного на конце сенсорного отростка. При необходимости изготовленный по особому заказу модуль можно было переключить в стандартный для праймов режим.
— Кофе, — буркнул Оззи. — Чтобы проснуться, мне нужен кофе.
Он бросил сердитый взгляд на другой конец небольшой полянки, где стояла палатка Ориона и Меллани.
— Мне повезло: этому телу, в отличие от человеческого, сон не нужен. Хорошего отдыха вполне достаточно, чтобы восстановить силы.
Оззи присел на ствол упавшего дерева и принялся зашнуровывать ботинки. За его спиной нетерпеливо зафыркали лошади, ожидающие своей порции корма.
— Похоже, некоторым людям сон тоже не нужен. Ты слышал, что они творили ночью? Господи, это длилось несколько часов.
— Они молоды.
— Ха! Молодежь могла бы вести себя потише.
— Оззи, ты становишься старым ворчуном. У тебя никогда не было медового месяца?
— Да-да, конечно. Если тебе не трудно, разбей на сковородку несколько яиц. А я займусь лошадьми.
Оззи засыпал корм в торбы и стал развешивать их на конские морды.
Вскоре Точи расстегнул полог своей полукруглой палатки, изготовленной по индивидуальному проекту.
— Доброе утро, друг Оззи.
— Доброе.
Портативный модуль на его запястье трансформировал ворчливое приветствие в ультрафиолетовые вспышки, понятные Точи. Устройство выглядело как браслет с темным плоским камнем, а на самом деле являлось сложнейшим био-нейронным аппаратом. Лучшие специалисты ККТ не без удовольствия приступили к разработке источников биолюминесцентного ультрафиолетового излучения и только после шести месяцев напряженной работы создали портативный прибор, успешно функционирующий на тропах сильфенов.
Первая же кружка кофе немного смягчила настроение Оззи. А потом над поляной, то затихая, то усиливаясь, снова разнеслись стоны людей, занимающихся любовью. Палатка начала раскачиваться.
— Почему они оба во время спаривания обращаются к вашему божеству? — спросил Точи, пережевывая восстановленную в воде сухую капусту. — Они испрашивают благословения?
Оззи бросил взгляд на мобайла Боуза, но тела праймов не были приспособлены к мимике, и тот ничем не мог ему помочь.
— Неконтролируемый рефлекс, старик; поищи это понятие в энциклопедических файлах.
— Спасибо, я так и сделаю.
Оззи, стараясь сосредоточиться на завтраке, занялся яичницей и восстановленным хлебом.
Меллани и Орион вышли намного позже. Они одновременно приблизились к костру, широко улыбаясь и держась за руки.
— Я вскипятил для вас воду, — сказал мобайл Боуз.
— Наверное, давно уже остыла, — пробурчал Оззи.
— Заварить вам чайные кубики?
— Да, спасибо, — ответила Меллани. Они сели рядышком на ствол поваленного дерева, все так же держась за руки, прикасаясь друг к другу плечами и улыбаясь. — Тебе обязательно надо уходить? — спросила она.
Оззи понял причину своего дурного настроения.
— Да, боюсь, мне пора. На выходе с поляны тропа раздваивается.
— Он прав, — подтвердил Орион. — Я тоже это чувствую.
Меллани задумчиво посмотрела на высокие деревья.
— Хотелось бы и мне такое чувствовать.
— Ты научишься, — нежно заверил ее Орион.
Краем глаза Оззи заметил, что все четыре отростка на голове мобайла покачиваются в унисон. Он решил, что мобайл так смеется.
Утренние сборы в тот день затянулись — все пытались хоть немного отдалить расставание. Наконец сумки были уложены и навьючены на лошадей, фляжки наполнены водой, бутерброды для ленча приготовлены. Оззи, чувствуя себя абсолютно несчастным, встал перед Орионом и Точи.
— Точи.
— Друг Оззи, я так боялся этого момента.
— Я тоже. Но ты найдешь путь к своему дому. Мы ведь нашли.
— Лучше ехать и надеяться, чем приезжать.
— Ха! Не верь всему, что тебе говорят люди, ладно?
— Ладно.
Точи трансформировал свой манипулятор в некоторое подобие человеческой руки, и Оззи пожал его с самым серьезным видом. Меллани совершенно неожиданно для Оззи обняла его обеими руками. Он так до сих пор и не смог научиться ей доверять.
— Ты серьезно намерена это сделать? — спросил он.
Меллани изобразила оскорбленную невинность, а потом озорно усмехнулась.
— Конечно серьезно. Мои вставки запишут все наше путешествие. Что, боишься, что я обойду тебя по количеству пройденных планет?
— Нет. Но ты сейчас на пике популярности в унисфере. После такого интервью Микеланджело должен подавать тебе кофе в постель. И тебе это прекрасно известно.
Она рассеянно усмехнулась.
— Без молока, с одним кусочком сахара.
— Извини?
— Я думала, ты поймешь. Лучше ехать и надеяться, не так ли? Да, я добралась до вершины. И что дальше? Остаться там на ближайшие пятьсот лет? По пути наверх я выяснила, чего стоит туда добраться и чего стоит там остаться. Я решила, что справлюсь; правда, я действительно так думала. Я стала более жесткой и беспринципной, чем остальные, но это было ужасно. Я поняла, что такая цена меня не устраивает. Мне нужно сделать паузу, Оззи, чтобы разобраться в самой себе.
— Слишком много и все сразу, да?
— Ты изменил мир своими червоточинами, но Содружество выстроил Шелдон. Почему так получилось, Оззи?
— Так интереснее.
— Вот именно. Я хочу увидеть Галактику. Когда я вернусь, мои записи позволят мне снова попасть в первый эшелон. Если только я этого захочу.
— Я надеюсь, к тому времени ты поймешь, что тебе нужно, — искренне произнес он.
— Спасибо, Оззи.
— А пока позаботься об Орионе. Он хороший парень.
Меллани с притворным смущением захлопала ресницами.
— Нет. Теперь уже не такой хороший.
Она отошла, и Оззи постарался не слишком пялиться на ее попку, обтянутую невероятно узкими джинсами.
— Что ж, нам пора, — сказал Орион.
Слова застревали у него в горле, и голос немного охрип.
— Ты уверен, что выдержишь? — спросил Оззи. — Все будет в порядке?
— Конечно. Ты научил меня, как позаботиться о себе. Не научил только, как знакомиться с девчонками. Все, что ты говорил, оказалось такой чепухой!
Оззи внезапно обнял парня, словно боялся его потерять. Еще больше боялся заплакать — это было бы совершенно неуместно.
— Они там, старик, ты и сам это знаешь.
— Да. Иногда мне кажется, что я их вижу. Только очень далеко.
— Ладно. Будь осторожен и помни: ты всегда можешь вернуться.
— Я знаю.
— Желаю приятного отдыха в мире Точи. И жду подробного отчета.
— Ты его получишь.
— Присматривай за Меллани. Она не такая сильная, какой кажется.
— С нами все будет хорошо. — Он обнял Оззи. — До свидания.
— Да, старик, до свидания.
Оззи забросил за спину рюкзак и посмотрел вслед Ориону, Меллани и Точи, уходящим вместе с тремя навьюченными лошадьми с маленькой полянки. Он едва сдерживался, чтобы не броситься следом.
— Прощаться всегда тяжело.
— Что?
Оззи обернулся к мобайлу Боузу.
— Я уверен, Орион отлично справится. В конце концов, он же друг сильфенов.
— Да, но у них с Меллани по-разному работают головы.
— Зато другие части тела у них работают в полном согласии.
Оззи рассмеялся.
— Это верно. Полагаю, Точи еще не скоро попадет домой. — Он вздохнул. — Пора и нам отправляться в путь.
Некоторое время они шли в том же направлении, что и остальные, и Оззи еще видел их между деревьями. Орион и Меллани даже пару раз помахали ему. Он тоже поднял руку в ответ. Но вскоре заросли стали значительно гуще.
— Ты уверен, что это тропа? — спросил мобайл Боуз.
Им приходилось протискиваться между деревьями и пробираться сквозь густой кустарник. Под ногами чавкала влажная почва.
— Да, — ответил Оззи. Он узнал это ощущение, постепенно пробуждающееся в его душе. — Просто ею давно никто не пользовался, вот и все.
Еще три дня им пришлось пробираться через лес. Величественные сосны постепенно уступили место пышной тропической растительности, и заросли стали еще гуще. Но на утро третьего дня деревья начали мельчать. Многие растения причудливо изгибались, словно пораженные какой-то болезнью. Между здоровыми деревьями стали попадаться мертвые стволы с облетевшими листьями, их становилось все больше и больше. Плотный дерн истончился, местами его пересекали полосы жидкой грязи. Спустя некоторое время умирающий лес окончательно отступил, сменившись каменными россыпями. Отвалы поднимались с обеих сторон, образуя подобие тоннеля. Далекие раскаты грома пробуждали долгое эхо. В конце концов пришлось идти почти в полной темноте, которую нарушали только вспышки молний, сопровождаемые громовыми раскатами.
— Я слышу его, — неожиданно объявил мобайл Боуз.
Оззи кивнул. Он подошел к концу оврага и стал смотреть на простирающуюся внизу долину. Высокий конус силового поля сдерживал натиск плотных черных туч и жалящие уколы молний. Перед Оззи предстал дом Утеса Утреннего Света. Гигантское сооружение поглотило высокую скалу, стоящую в центре долины. Обширные прямоугольные пруды для амальгамации кишели телами. Новые мобайлы поднимались из воды по наклонным скатам, формировались в отряды и направлялись к промышленным корпусам.
— Кроме них, я не вижу здесь ни единого живого существа, — заметил Оззи. — Нигде.
— И не увидишь, — ответил мобайл Боуз. — Здесь повсюду фермы. Большая часть континентальной суши отдана под сельское хозяйство. Но другой жизни здесь нет.
— Чем он занят?
— Размышлениями. Он думает, что ему придется умереть. Но не в ближайшие миллионы лет; это произойдет, когда солнце начнет расширяться и заполнит все пространство внутри барьера. Больше он сейчас ничего не видит. Он не верит, что кто-то из новых групп на других звездах захочет прийти ему на помощь, даже если они выживут после взрывов нова-бомб. Он знает, что все они будут стремиться к независимости и потому станут его врагами, как случилось и с остальными иммобайлами.
— Сумасшедший сукин сын. Ты уверен, что хочешь это сделать?
— Конечно. Я совершенно неожиданно вырвался с Альфы Дайсона, так что было бы справедливо, чтобы я вернулся сюда и принес хоть какую-то надежду. Сейчас Утес Утреннего Света не сможет измениться. Эволюция закончилась. Он не способен самостоятельно принять другой образ мыслей. Кто-то должен запустить процесс перемен, поскольку в нем самом он не возникнет никогда.
— И ты сумеешь это сделать?
— Я попытаюсь. Я смогу внедрить в его сознание кое-какие вопросы. Те, которые он никогда не задаст себе сам.
— Разве это не означает, что ты постараешься изменить его по нашему подобию?
— Я не считаю, что стоит беспокоиться о возможности очеловечивания Утеса Утреннего Света. Откровенно говоря, я счел бы грандиозным успехом чуть более рациональный взгляд на вещи. Он должен научиться толерантности.
— Желаю удачи. Мы и сами в этой области достигли не слишком больших успехов. Мы сгоряча чуть не уничтожили его.
— Но ведь не уничтожили же! Благодаря тебе.
— И еще некоторым людям.
— Процесс займет не одно столетие, и нет никаких гарантий, что он будет успешным.
— Пожалуй, я загляну сюда через несколько веков, чтобы узнать, чего ты добился.
— Было бы отлично. Мне тоже интересно, какими вы станете к тому времени.
notes
