Глава 20
Корпоративный коллаборационизм и так называемая «денацификация» Германии (1)

Начиная с весны 1945 года, американцы имели возможность сведения счетов с нацизмом в Германии и с фашизмом в целом. Что касается Германии, то этот эпизод вошел в историю под названием «денацификации». Однако было бы большой ошибкой полагать, что денацификация представляла собой решительные и последовательные усилия, направленные на то, чтобы искоренить все пережитки нацизма.

Это было не в интересах американской правящей элиты выявить истинную природу нацизма и фашизма в целом. Фашизм был социально и политически реакционным явлением, пришествие которого к власти в Италии и Германии стало возможным в результате политики и интриг консервативных элементов, таких, как банкиры, промышленники, крупные землевладельцы и армия, верхушка католической церкви, и не только в Италии, но и в Германии. В других странах эти же консервативные элементы симпатизировали иностранным, а также отечественным фашистам. Германские нацисты и фашисты других стран защищали существующий социально-экономический порядок, были смертельными врагами профсоюзов, социалистов и коммунистов; и, как указывали американские бизнесмены, с ними «хорошо можно было вести бизнес». Как и европейские элиты, правящая элита США была в основном «филофашистской», то есть сочувствовала фашизму и ценила преимущества, которые она может пожинать от сотрудничества с фашистскими движениями и режимами.

Соединенные Штаты, безусловно, вступили в войну не в результате антифашистских настроений в целом и антигитлеровских настроений в частности. Если Вашингтон, действительно, в конечном счете и принял участие в войне против нацистской Германия (и против фашистской Италии), это стало возможным благодаря тому, что поддержка врага Германии, Великобритании, открывала перспективы для прибыльного бизнеса с этой страной, врагом нацистской Германии, не ставя в то же время под угрозу выгодные связи с немцами, которые продолжали функционировать благодаря наличию американских дочерних заводов в рейхе. Но, даже учитывая все это, понадобились японское нападение на Перл-Харбор и объявление войны Соединенным Штатам самой Германией для того, чтобы «втянуть» их в войну с нацистским государством.

Этот неожиданный поворот событий потребовал значительных усилий, чтобы убедить американский народ, что врагом отныне является гитлеровская Германия, а не поносимый до сих пор СССР. Нацисты и фашисты теперь демонизировались, как уголовные монстры, от которых поддерживавшим их ранее консервативным соратникам нужно было срочно дистанцироваться. Это требовало отвлечения внимания от истинной природы фашизма. Именно по этой причине в Соединенных Штатах была разработана и начала распространяться так называемая «теория гангстерского характера национал-социализма». Гитлер и Муссолини отныне изображались в карикатурном виде, как жадные до власти негодяи, которые появились на политической сцене из ниоткуда и которые действовали там исключительно сами по себе, в своего рода социально-экономическом вакууме, если так можно выразиться. Фашисты изображались садистскими бандитами, кровожадными авантюристами, чей приход к власти в Германии оказался трагической, но таинственной причудой истории. С такой точки зрения задача денацификации была проста; она состояла в том, чтобы заставить виновных предстать перед судом, вынести им такое наказание, чтобы это отпугивало потенциальных подражателей, и надеяться, что в результате этого с немецким кошмаром будет покончено³⁵⁸.

Дело дошло до серии судебных процессов над военными преступниками, наиболее эффектным примером которых был так называемый Нюрнбергский процесс, в результате которых занимавшие высокие ранги (а также некоторые менее известные) нацисты получили суровое наказание, вплоть до смертной казни. Однако консервативные «спонсоры» и коллаборанты нацистов отделались, к огорчению многих, незначительными наказаниями, а то даже и оправдательными приговорами. Банкир Гитлера, Шахт, например, был оправдан, и та же участь постигла нечистоплотного политика фон Папена, который помог Гитлеру проложить дорогу к власти. Пределы денацификации были особенно очевидны, когда очередь дошла до наказания немецких банков и корпораций, чье начальство – владельцы, топ-менеджеры, крупные акционеры – поддерживали нацистов иногда даже задолго до 1933 года и получали большие прибыли от гитлеровской программы перевооружения и от его захватнической войны. Во многих случаях о них было также известно, что они получали прибыль от тесного сотрудничества с нацистской партией и зловещей СС Гиммлера. Например, ведущие немецкие фирмы создавали заводы и лаборатории рядом с концентрационными лагерями, в том числе с Освенцимом; в обмен на скромную финансовую поддержку им было разрешено использовать заключенных в качестве рабов, а в некоторых случаях даже как подопытных кроликов в вивисекциях. После войны американские оккупационные власти практически не беспокоили эти фирмы; на самом деле американцы часто энергично защищали их от всех тех – немецких антифашистов, бывших узников лагерей, еврейских организаций, Советов и так далее, – кто по праву считал этих бизнесменов военными преступниками такого же масштаба, как сами нацисты. В серии судебных процессов, проведенных после Нюрнбергского трибунала, сознательно организованных американцами, которые потом американский же прокурор будет неуважительно описывать как «символические меры», с немецкими промышленниками и банкирами, поддерживавшими нацистов, обойдутся очень мягко и часто будут выносить им оправдательные приговоры. Все те, кто получат (как правило, очень мягкий) приговор, будут через три года амнистированы американскими оккупационными войсками³⁵⁹.

В действительности, таким образом, германская бизнес-элита, поддерживавшая Гитлера и получавшая прибыль от его диктатуры, фактически получила амнистию от Дяди Сэма, «де-факто амнистию», как назвал это американский историк Кристофер Симпсон³⁶⁰.

В наши дни многие немецкие фирмы, которые так охотно сотрудничали с нацистами и с СС, продолжают вести успешный бизнес благодаря американцам не только в Германии, но и во всей Европе, во всем мире. Хорошим примером этого является IG Farben, огромный немецкий концерн, который преданно поддерживал Гитлера, получая гигантские прибыли от широкого использования рабского труда, предоставленного ему СС, и за счет поставок тому же СС ядовитого газа Циклон-Б, производившегося на заводах его филиала, Degesch для газовых камер Освенцима. Хотя IG Farben был отдан под суд властями США, но начальство концерна обошлось такими легкими наказаниями, которые «могли бы порадовать любого куриного воришку», как выразился американский прокурор Джосайя Дюбуа³⁶¹. Огромный картель был разбит на несколько фирм-преемников, но таким поверхностным образом, что отношения собственностии и корпоративная власть сохранились в прежних руках, несмотря на народные требования радикальных реформ. Собственным менеджерам IG Farben было позволено очень удобно для них разработать эту якобы чисто деловую «декартелизацию» с помощью банкиров и экономистов, таких, как Йозеф Абс и Людвиг Эрхард, которые ранее оказывали полезные услуги для нацистского режима. Самые известные среди этих якобы «новых» предприятий – Bayer, Hoechst, BASF, по-прежнем, и по сей день получают прибыли для анонимных акционеров, которые клали в свой карман и дивиденды IG Farben³⁶². Другие немецкие фирмы, которые охотно сотрудничали с СС, включают AEG, Siemens, Daimler-Benz и BMW – другими словами, все сливки германской промышленности сегодня³⁶³. Не зря некоторые немцы жаловались, что такого вида денацификация, какая практиковалась американцами, слишком легко позволяла «большой рыбе» выскользнуть из сети³⁶⁴.

Известный фильм «Список Шиндлера» мог быть основан на реальных фактах, но тем не менее он в какой-то мере нарушает историческую правду, создавая впечатление, что сотрудничество между немецкими бизнесменами и СС было чем-то очень из ряда вон выходящим – инициативой одного конкретного человека – и что оно якобы служило для «спасения жизней». В действительности СС систематически сотрудничал с бесчисленными немецкими фирмами, большими и малыми, и это сотрудничество стоило жизни многим тысячам людей, которые использовались в качестве рабов или подопытных кроликов. Маловероятно, чтобы Голливуд когда-либо снял фильм об истиных отношениях между СС и германскими ведущими фирмами, которые включают в себя бывших партнеров и дочерние филиалы американских корпораций. Научные и технические успехи, достигнутые многими немецкими фирмами во время войны путем их зловещего сотрудничества с СС, но и, конечно, также с помощью обычных исследований, по большей части попали в американские руки после войны, хотя Советам какая-то доля тоже досталась. Начиная с весны 1945 года, американцы изъяли патенты, планы, чертежи и всякие ноу-хау не только в собственной зоне оккупации для того, чтобы сделать их доступными для своих ведущих корпораций. Это представляло собой настоящий «интеллектуальный грабеж», или, как предпочитал называть его чиновник из канцелярии технических служб Министерства торговли США Джон С. Грин, «интеллектуальные репарации»³⁶⁵. Кроме того, большое количество концлагерских врачей, которые принимали участие в опытах на людях, а также другие ученые и специалисты были как можно скорее вывезены в Соединенные Штаты. Эта операция была проведена под кодовыми названиями «Пасмурная погода» и позднее – «Скрепка». При этом сознательно закрывали глаза на нацистское прошлое этих людей; им выдавали необходимые иммиграционные документы и многие из них даже получил американское гражданство. В обмен на это они начали работать на Пентагон и на другие государственные или частные американские организации и фирмы. Например, Вашингтон проявлял большой интерес к германской ракетной технике, дисциплине, которая была специальностью бывшего эсэсовца Вернера фон Брауна, а также к производству отравляющего газа и всех других видов химического и бактериологического оружия. Многим нацистам, на совести которых были ужасные преступления, таким образом, было позволено жить долго и счастливо в стране, которая якобы вступила в войну из отвращения к нацизму³⁶⁶.

Американские власти проявляли большое понимание того факта, что в эпоху Третьего рейха промышленная элита Германии руководствовалась девизом «бизнес, как обычно». В конце концов, в США, как известно, крупные корпорации тоже получали прибыль от войны. Кроме того, американские лидеры считали крупные немецкие фирмы необходимыми партнерами в строительстве новой Германии, в которой частная собственность и предпринимательство будут такими же священными, как в Соединенных Штатах. От нацистского прошлого руководителей этих фирм при этом отмахивались, потому что трудная задача восстановления Германии не могля якобы быть решена без помощи этих «экспертов». Все те, кто требовал наказания финансистов Гитлера, руководителей IG Farben, производителя вооружений Круппа и др., были объявлены врагами свободного предпринимательства, «коммуняками»³⁶⁷.

Последняя, но не менее важная причина великодушия американцев крылась также в тех близких и высокорентабельных отношениях, которые влиятельные американские предприятия поддерживали со многими немецкими фирмами. В 1920-е годы американские корпорации создали филиалы в Германии, взяли некоторые германские предприятия под свой контроль или вступили в стратегическое партнерство со многими германскими фирмами, и в мрачные годы Великой депрессии они получали там большие прибыли. После начала войны и даже после Перл-Харбора эти немецкие связи были в том или ином виде сохранены³⁶⁸.

Завод Coca-Cola в Эссене, например, процветал во время войны; его продажи и операции розлива значительно расширились, когда в качестве немецкой дочерней компании этот завод последовал за победоносным вермахтом в оккупированные страны, такие, как Франция и Бельгия. Когда были прекращены поставки сиропа кока-колы из Соединенных Штатов после Перл-Харбора, завод продолжал вести бизнес с новым лимонадом Fanta, почти 3 миллиона ящиков которого были проданы в одном только 1943 году. Поведение Coca Cola во время войны на земле нацистского врага едва ли было совместимым с тем имиджем, которым эта компания пользовалась у себя дома, пишет Марк Пендерграст, ибо в США этот безалкогольный напиток из Атланты «символизировал… американскую свободу [и] все то хорошее, за что боролись на фронте американские парни…» Однако связи Coca-Cola со свастикой – довольно безобидный пример военной деятельности американских корпораций в нацистской Германии, по крайней мере, по сравнению с немецкими филиалами таких фирм, как IBM, ITT, Ford и General Motors³⁶⁹.

Согласно Эдвину Блэку, ноу-хау компании IBM позволило нацистам и их военной машине «добиться масштаба, скорости, эффективности». Блэк утверждает, что IBM не только «добавила “блиц” к слову “блицкриг” с помощью своей немецкой дочерней компании Dehomag, но и что ее технология перфокарты, предшественницы компьютера, также позволила нацистам “автоматизировать репрессии”». IBM «внесла фантастические цифры в Холокост», продолжает Блэк, потому что она поставляла гитлеровскому режиму холлеритовские вычислительные машины и других инструменты, использовавшиеся для «создания списков евреев и других жертв, которые были намечены для депортации», «регистрации заключенных [в концентрационных лагерях] и отслеживания рабского труда». (Офис IBM под именем Hollerith Abteilung существовал в каждом концентрационном лагере, в том числе в Освенциме). Вероятно, что нацисты смогли бы достичь такой же смертельной эффективности без технологий IBM, как утверждают некоторые критики исследования Блэка. Однако этот случай демонстрирует, насколько IBM и другие крупные американские компании не гнушались передачей самой современной своей технологии в распоряжение нацистов и насколько безразличны они были к тому, в каких целях Гитлер и его подельники используют эту технологию. В любом случае Блэк утверждает, что IBM удалось продолжать вести бизнес с нацистской Германией и после Перл-Харбора, «используя свои европейские филиалы в качестве фасада», «и что корпорация получила в ходе этого миллионы долларов³⁷⁰. ITT, управляемая профашистски настроенным Сосфенесом Бенном, приобрела четверть акций производителя самолета Focke-Wulf в 1930 году и, таким образом, принимала участие во время войны, по крайней мере косвенно, в создании истребителей, которые сбили сотни самолетов союзников. (Важным ингредиентом топлива, необходимого для самолетов Focke-Wulf ITT, а также других немецких истребителей, был синтетический тетраэтил; его производило предприятие Ethyl GmbH, которое было дочерней фирмой трио, образованного Standard Oil, его немецким партнером IG Farben и General Motors. В немецких документах, обнаруженных после войны, американские военнослужащие смогли прочитать, что «без тетраэтила мы никогда не могли бы даже мечтать о нашей форме [молниеносной] войны»)³⁷¹. До самого конца войны производственные мощности ITT в Германии, а также в нейтральных странах, таких, как Швеция, Швейцария, Испания, обеспечивали немецкие вооруженные силы не только самолетами, но и многими другими боевыми «игрушками»³⁷². Чарльз Хигем рассказывает о деталях:

«После Перл-Харбора немецкая армия, флот, ВВС заключили контракт с ITT для изготовления распределительных щитов, телефонов, сигнализации, буев, сигнальных приборов воздушной тревоги, радиолокационной аппаратуры и тридцати тысяч взрывателей в месяц для артиллерийских снарядов. К марту 1944 года эта цифра выросла до пятидесяти тысяч в месяц. Кроме того, ITT поставляла ингредиенты для ракетных бомб, которые сбрасывались на Лондон, селеновые элементы для сухих выпрямителей, радиооборудование высокой частоты и сети для укрепления и установления полевой связи. Без этих поставок важных материалов для немеиких ВВС было бы невозможно уничтожать американские и британские войска, для немецкой армии – бороться против союзников, бомбить Англию, атаковать союзнические корабли на море».

Без современного оборудования связи, предоставленного ITT, Германия на ранних стадиях войны была бы не в состоянии нанести по своим противникам смертельный удар, известный под названием «блицкриг», который представлял собой хорошо синхронизированные атаки с воздуха и на земле. После Перл-Харбора ITT поставляла в Германию еще более продвинутые системы связи также в ущерб американцам, чьи дипломатические коды были расшифрованы нацистами при помощи подобного оборудования³⁷³.

Гигантский автопроизводитель GM обеспечивал то, что является, пожалуй, наиболее ярким примером незаконной деятельности американского крупного бизнеса на земле нацистского врага, но его конкурент Ford также внес значительная вклад в нацистскую войну. Во время войны Ford поставлял вермахту не только бесчисленные грузовики, но также двигатели и всякие запасные части; Форд занимался этим не только на заводе Ford-Werke в Кёльне, но и в своих филиалах в оккупированной Франции, Бельгии, Нидерландах и Дании, а также в Финляндии, Италии и других странах, которые состояли в союзе с нацистами Германии³⁷⁴. Немецкие филиалы General Motors были преобразованы полностью под военное производство после встречи Гитлера и Геринга, который был не только боссом Люфтваффе, но и экономическим королем Германии в то время, с представителем GM в Берлине Муни 9 – 20 сентября 1939 года. Результатом этой беседы стало то, что на заводе Opel в Бранденбурге, созданном в 1935 году, перешли на производство «Blitz» – машин для вермахта, в то время как Opel в Рюссельсхайме отныне производил в первую очередь для Люфтваффе, там шла сборка самолетов, таких, как JU-88, «рабочая лошадка» германского флота бомбардировщиков. Было время, когда на General Motors и Ford в общей сложности приходилось не менее половины всего производства танков в Германии. Кстати, немецкие танки, как правило, были более высокого качества, чем те, которые производились в самих Соединенных Штатах, такие, как «Шерман», который солдаты цинично прозвали «Ронсон», потому что немцы могли поджечь их «с первой попытки»; аналогичные качества приписывались зажигалкам марки «Ронсон» в рекламе того времени³⁷⁵.

Эксперты считают, что от лучших военных технологических инноваций GM и Ford, в первую очередь, выиграли филиалы их заводов в нацистской Германии, а не их заводы в США или Великобритании, которые производили военную технику для армий союзников. В качестве примеров они приводят грузовики All-Wheel-Drive фирмы Opel, которые оказались чрезвычайно полезными для немцев в грязи Восточного фронта и в пустынях Северной Африки, а также двигатели для новой модели Ме-262, первого реактивного истребителя, также собранного на заводе Opel в Рюссельсхайме. Что касается Ford-Werke в Кёльне, в 1939 году эта фирма создала «компанию для прикрытия» Arendt GmbH с целью производства другого военного оборудования, кроме автомобилей, а к концу войны этот завод был вовлечен в сверхсекретные разработки турбин для печально прославившихся ракет V-2, которые сеяли опустошение в Лондоне и Антверпене. Поэтому понятно, почему немецкие филиалы американских предприятий считались «пионерами технологического развития» планировщиками министерства экономики рейха и другими нацистскими органами, занятыми в войне³⁷⁶.

Только очень немногие люди знают, что GM, Ford, ITT и другие гиганты корпоративной Америки действовали во время войны в Германии, как своего рода «арсенал нацизма». Сами эти предприятия, естественно, помалкивают на эту деликатную тему³⁷⁷. Более того, даже редкие ее знатоки, как правило, предполагают, что эти немецкие заводы-филиалы были безжалостно конфискованы нацистами после Перл-Харбора и были возвращены под контроль их корпоративных владельцев и менеджеров в США только после войны. На самом деле это было не так. Немецкий эксперт Ханс Хелмс категорически утверждает, что «ни одного единственного раза за время правления своего режима террора нацисты не предприняли ни малейшей попытки изменить статус собственности Ford или Opel»³⁷⁸. Даже во время войны Ford сохранил свои 52 процента акций Ford-Werke в Кёльне и General Motors оставалась единственным собственником компании Opel. (Кстати, большая часть оставшихся акций Ford-Werke контролировалась IG Farben). Американские владельцы и менеджеры продолжали поддерживать в значительной мере контроль над своими филиалами в Германии также и после того, как Германия объявила войну Соединенным Штатам. Существуют доказательства того, что головные офисы в США и заводы-филиалы в Германии продолжали поддерживать контакты друг с другом либо косвенно, через дочерние компании в нейтральной Швейцарии, либо непосредственно с помощью всемирных систем связи того времени. Последние производились ITT в сотрудничестве с Transradio (совместным предприятием самой ITT), RCA (другой американской корпорацией) и немецкими фирмами Siemens и Telefunken. Эдсель Форд, сын Генри Форда, таким образом, имел возможность продолжать лично вмешиваться в управление заводом Ford-Werke в Кёльне и филиалами Ford в оккупированной Франции³⁷⁹. Что касается IBM, то Эдвин Блэк пишет, что во время войны ее общий менеджер по Европе, голландец Юрриан В. Схолте, действительно, находился в корпоративной штаб-квартире фирмы в Нью-Йорке, откуда он «по-прежнему регулярно поддерживал связь с дочерними предприятиями IBM на подвластной нацистам территории, в таких странах, как его родная Голландия и Бельгия». IBM, продолжает Блэк, могла также «следить за событиями и управлять своими дочерними компаниями в Европе через нейтральные страны», в особенности через свое швейцарское отделение в Женеве, чей директор, гражданин Швейцарии, «свободно путешествовал в Германию и обратно, на оккупированные территории и в нейтральные страны». И, наконец, как и многие другие крупные американские корпорации, IBM также могла рассчитывать на американских дипломатов, которые находились в оккупированных и нейтральных странах для пересылки сообщений с помощью дипломатической почты. Блэк приходит к выводу, что, «несмотря на иллюзию непричастности, IBM [в] Нью-Йорке по-прежнему играла центральную роль в повседневных операциях своих дочерних компаний [в Германии и в других странах Европы]… В течение всей войны бизнес велся, «как обычно»³⁸⁰. Нацисты любезно позволяли американским владельцам сохранять в собственности свои дочерние компании в Германии, и им был даже разрешен определенный контроль над повседневными операциями последних. Кроме того, собственное вмешательство нацистов в управление, к примеру, заводами Opel и Ford-Werke оставалось минимальным. После объявления Германией войны Соединенным Штатам американские сотрудники фирм, по общему признанию, исчезли со сцены, но занимавшие свои должности немецкие менеджеры – доверенные лица своих боссов в США – в основном сохранили свои позиции и продолжали вести дела с учетом интересов головного офиса корпорации и акционеров в Америке. В случае с фирмой Opel штаб-квартира GM в Соединенных Штатах сохранила практически общий контроль над менеджерами в Рюссельсхайме. По крайней мере, таково мнение американского историка Брэдфорда Снелла, который уделил внимание этой теме еще в 1970-х годах, но чьи выводы тогда были оспорены GM. Тем не менее недавнее исследование, проведенное немецким автором Анитой Куглер, подтверждает точность утверждений Снелла, сообщая при этом новые и с большими нюансами выясненные подробности. После германского объявления войны США, пишет она, нацисты поначалу вообще не беспокоили руководство Opel. Только 25 ноября 1942 года, почти через год после Перл-Харбора, Берлин назначил хранителя «вражеских активов», но значение этого шага оказалось чисто символическим. Нацисты просто хотели создать имидж чисто немецкогодля предприятия, которое на 100 % принадлежало General Motors и оставалось в его руках в течение всей войны. Куглер сообщает подробности:

«В отличие от легенды, которую пропагандируют Opel и General Motors, опека хранителя активов не представляла собой диктаторских репрессий со стороны антиамериканских нацистов. Хранитель был не каким-то посторонним автократом, но был выбран еще в 1935 году самими американцами как член правления директоров и назначен ими в качестве одного из ведущих менеджеров. Более того, фактически, а также юридически он подчинялся решениям совета директоров… Он даже не имел званя генерального менеджера» ³⁸¹.

В Ford-Werke в качестве генерального менеджера во время войны служил некий Роберт Шмидт, ярый нацист, и его деятельностью были весьма довольны как власти в Берлине, так и руководители Ford в Америке. Он регулярно получал как сообщения о поддержке, так даже и поздравления, подписанные Эдселем Фордом из корпоративной штаб-квартиры компании Ford в Дирборне, штат Мичиган. Нацисты тоже были чрезвычайно довольны работой Шмидта, настолько, что они присудили ему помпезный, но престижный титул «лидера в области военной экономики». Даже когда спустя много месяцев после Перл-Харбора хранитель активов был назначен курировать завод Форда в Кёльне, Шмидт сохранил свои прерогативы и свою свободу действий. После войны Шмидт решил скрыться с места на некоторое время из-за своей преданности национал-социализму и охотного сотрудничества с СС, но с 1950 года он вернулся на прежнюю должность в Ford-Werke и оставался на этой должности до самой своей смерти в 1962 году³⁸².

Перспектива того, что «хранитель вражеских активов» будет осуществлять контроль за их филиалами в Германии, на самом деле вовсе не пугала головные офисы американских корпораций. У американских владельцев были все основания ожидать, что с «вражеской» собственностью в Германии будут обращаться так же, как это было во время Первой мировой войны, и как обращались с немецкими инвестициями в самих Соединенных Штатах во время Второй мировой³⁸³. Как подчеркивает Эдвин Блэк, инвесторы с обеих сторон ожидали, что их собственность на территории противника «будет охраняться, управляться должным образом, а затем будет возвращена им в неповрежденном виде, когда конфликт завершится», и временно заблокированная прибыль тоже будет разблокирована по окончании военных действий. Как и американцы, фашисты следовали писаным и неписаным нормам международного капитализма и было фактически гарантировано, что, как пишет Блэк, «нацистский получатель будет старательно управлять филиалами предприятий врага» и что «их деньги [то есть прибыль] будут ждать их, когда закончится война». Кроме того, как указывает Блэк, то, что этим фирмам назначался хранитель, фактически означало значительное преимущество, а именно «правдоподобное отрицание»: Наличие хранителя активов противника позволило владельцам и менеджерам американских компаний зарабатывать деньги при помощи сотрудничества с врагом, сохраняя при этом возможность не нести никакой ответственности за то, что совершалось в процессе получения этих прибылей³⁸⁴.

Что касается IBM, то ее опыт военного времени с хранителями вражеских активов в Германии (а также Франции, Бельгии и других оккупированных странах) был весьма далек от печального. Согласно Блэку, «они активно охраняли активы, расширяли производство и увеличивали прибыль». Кроме того, «действующие менеджеры IBM сохранили свои посты и руководили повседневной работой фирмы, а в некоторых случаях даже назначались заместителями хранителей вражеских активов». Хранитель фирмы Dehomag Герман В. Феллингер, как пишет Блэк, «действовал с таким сильным коммерческим рвением и преданностью фирме IBM, как мог бы любой ведущий менеджер, назначенный на этот пост лично Уотсоном». В свете этого неудивительно, что Феллингер остался на одной из из ведущих управленческих позиций в фирме Dehomag после капитуляции Германии³⁸⁵.

Нацисты были гораздо менее заинтересованы в национальности владельцев или в личности менеджеров, чем в производстве, так как после краха их стратегии блицкрига в Советском Союзе они испытывали растущую нужду, к примеру, в самолетах и грузовиках массового производства Ford-Werke. С тех пор как Генри Форд стал пионером использования конвейерной сборки и других подобных «фордовских» методов, американские фирмы стали лидерами в области массового производства промышленных товаров, и американские отделения этих фирм в Германии, в том числе Opel, дочерняя компания GM, не были исключением из этого общего правила. Нацистские планировщики, такие, как Геринг и Шпеер, знали это и отлично понимали, что радикальные изменения в управлении Opel помешает производству в Бранденбурге и Рюссельсхайме. Для того чтобы сохранить выпуск продукции компании Opel на высоких уровнях, менеджерам, отвечающим за нее, было разрешено остаться на своих местах, потому что они были знакомы с очень эффективной американской моделью производства. Это было главной причиной того, почему на заводах Opel дела продолжали идти под девизом «бизнес, как обычно», даже после Перл-Харбора. Берлинские квоты на производство к тому же регулярно превышались, так что что нацистские власти наградили заводы GM почетным званием «Образцовое военное предприятие». Менеджеры Opel были настолько успешными в области производства, что нацисты позволяли им все больше и больше «предпринимательской свободы». Немецкий исследователь Анита Куглер приходит к выводу, что филиал завода GM, Opel, «поставил всю свою продукцию и исследования на службу нацистам и таким образом, объективно говоря, способствовал усилению их долгосрочной возможности вести войну»³⁸⁶.

Для американских менеджеров и владельцев GM и Ford было неважно, кто работал в качестве менеджеров в их немецких дочерних фирмах и какая продукция сходила там со сборочных линий, и их мало беспокоило или не беспокоило вообще, что деятельность их немецких дочерних фирм, возможно, служит тому, чтобы продлить войну. В конечном счете все, на что они рассчитывали для себя и для акционеров, была только прибыль. Слишком мало людей знали о том, что филиалы американских корпораций в Германии получили значительные доходы во время войны и что эти деньги не были положены в собственный карман нацистами. Для Ford-Werke имеются точные цифры. Прибыль немецкой дочерней компании Dearborn выросла с 1,2 млн. немецких марок в 1939 году до 1,7 млн. в 1940 году, 1,8 млн. в 1941 году, и 2,1 миллионов в 1943 году³⁸⁷.

Дочерние предприятия Ford в оккупированной Франции, Голландии и Бельгии, где американский корпоративный гигант также вносил свой промышленный вклад в нацистские военные усилия, также были чрезвычайно успешными. Ford-France, например, – далеко не процветающая фирма до войны, стал получать очень большие прибыли после 1940 года благодаря своему безоговорочному сотрудничеству с немцами; в 1941 зарегистрированная прибыль там составила 58 млн. франков – достижение, с которым фирму тепло поздравил Эдсель Форд³⁸⁸. Никаких подробностей зарегистрированных прибылей Opel не обнародовано, но известно, что немецкий филиал завода GM также очень успешно вел свои дела. По словам Аниты Куглер, мало какие из немецких предприятий могут сравниться с Opel по денежным потокам во время войны, и дочка GM накапливала все больше и больше ликвидных активов ежемесячно. Прибыль Opel взлетела до такой высоты, что нацистское министерство экономики запретило публикации данных об этом; это было сделано для того, чтобы избежать зависти части немецкого населения, которое все чаще просили подзатянуть свой коллективный ремень и которое, вероятно, осознало, что прибыль этого американского завода не достанется Volksgenossen, то есть тевтонским «товарищам по расе»³⁸⁹.

Что касается IBM, Эдвин Блэк пишет, что его немецкие отделения процветали во время войны. Dehomag уже зарегистрировал рекордный рост прибыли в 1939 году, и по мере развития военных событий росли и его прибыли, «быстрее, чем грибы… особенно в результате нацистских поглощений Бельгии, Польши и Франции», так что ценность дочерней компании IBM в Третьем рейхе ежедневно росла. Как и в случае с Ford, прибыль IBM в оккупированной Франции выросла в первую очередь из-за бизнеса, связанного с охотным сотрудничеством с немецкими оккупационными властями, и скоро уже понадобилось строить новые заводы. Прежде всего, однако, если верить Блэку, «IBM процветала в Германии и в оккупированных странах, потому что она поставляла нацистам технологические инструменты, необходимые для идентификации, депортации, заключения в гетто, порабощения и в конечном счете истребления миллионов европейских евреев, другими словами, для организации Холокоста»³⁹⁰.

Сами нацисты не имели ничего против того, что американский инвестиционный капитал получал значительную прибыль в Германии во время войны. Это неудивительно с учетом того, что именно из-за их уважения к капиталистическим правилам игры фашисты вызывали такое восхищение и поддержку у промышленников Германии и Америки. Эти правила, которые сами нацисты выразили в девизе «каждому – свое», на самом деле будут соблюдаться Гитлером и его сообщниками до самого их незавидного конца. Нацисты не были коммунистами, и в Третьем рейхе прибыль предприятия не доставалась ни государству, как часто ошибочно представляется в американских СМИ, ни рабочим, а исключительно владельцам предприятия или его акционерам. Это было и остается верным и в случае американских дочерних заводов, хотя прибыль не переводилась непосредственно в штаб-квартиры корпораций в Соединенных Штатах. Далеко не ясно, что произошло с прибылью, полученной в Германии американскими дочерними компаниями во время войны, но тем не менее кое-какая весьма любопытная информация все-таки оказалась обнародованной. Уже до войны, в 1930-е годы, американские корпорации разработали ряд стратегий для того, чтобы обойти эмбарго нацистов на репатриацию прибыли. Головной офис компании IBM в Нью-Йорке, например, имел привычку регулярно посылать счета фирме Dehomag за роялти в отношении материнской фирмы, в счет погашения надуманных кредитов и других сборов и расходов; эта практика и другие «византийские» операции внутри компании также сводили к минимуму прибыль в Германии и, таким образом, одновременно функционировали в качестве эффективной схемы избегания уплаты налогов. Маловероятно, что IBM была единственной головной американской компанией, которая разработала такую «бухгалтерию метаморфоз», как называет это Блэк, такие «сложные, не подлежащие налогообложению межфирменные фортели», по существу, предшественники трансфертного ценообразования и других трюков, широко используемых транснациональными корпорациями в современном глобализированном мире для того, чтобы избежать налогов и максимально увеличить прибыль³⁹¹.

Мы уже видели, что были и другие способы обхода эмбарго на репатриации прибыли, такие, как реинвестирование в Германии, но после 1939 года эта опция больше не позволялась, по крайней мере, не в теории. Тем не менее многим американским дочерним компаниям все же удалось увеличить их активы таким путем. В 1942 году Opel поглотил литейный завод в Лейпциге, который поставлял ему блоки двигателей в течение уже довольно продолжительного времени. И, конечно, оставалась возможность использовать прибыль для того, чтобы улучшить и модернизировать собственную инфраструктуру таких заводов. Именно это и было сделано в случае с Opel³⁹². Что касается Ford-Werke, его совокупные активы увеличились в период между 1939 и 1945 годами с 60,4 до 68,8 миллионов рейхсмарок, и стоимость фирмы, по сообщениям, выросла более чем в два раза в течение военных лет³⁹³. Также существовали возможности для расширения производства в оккупированных странах Европы. Дочерние предприятия Ford во Франции использовали его прибыли в 1941 году для строительства танкового завода в Оране в Алжире; это дочернее предприятие предположительно поставляло корпусу Роммеля в Африке средства, необходимые для его продвижения в сторону Эль-Аламейна. Так, Ford-Werke в Кёльне поддерживал тесные контакты с Ford-France, не исключено, что алжирское предприятие частично финансировалось с помощью прибыли, полученной от Ford в нацистской Германии³⁹⁴.

Кажется, что, по крайней мере, небольшую часть накопленной прибыли в Третьем рейхе удалось перевести в Соединенные Штаты через Швейцарию. Согласно Эдвину Блэку, эта нейтральная страна функционировала, «как своего рода щит для коммерческой интриги в нацистские времена». Многие американские корпорации держали там свои офисы, которые служили в качестве посредников между штаб-квартирами в США и их дочерними компаниями на территории противника или в оккупированных странах. Эти офисы, очевидно, были замешаны в «утечке прибыли», как пишет Эдвин Блэк в отношении швейцарского отделения IBM³⁹⁵.

Швейцарские банки и международные банки, базирующиеся в Швейцарии, оказались полезными в этом отношении, например, Банк международных расчетов (БМР), который удобно базировался в городе Базель, в швейцарском городе на границе с Германией. Этот международный банк был основан в 1930 году в рамках плана Янга с целью облегчения немецких репарационных платежей после Первой мировой войны. Американские и немецкие банкиры (например, Шахт) преобладали в правлении БМР с самого начала, уютно сотрудничая друг с другом в этом финансовом предприятии и продолжая делать это и во время войны, даже после Перл-Харбора. Немец Пауль Хеклер, член нацистской партии, был его директором, а американец Томас Х. Маккитрик служил в качестве его президента. На протяжении всей войны БМР функционировал, как своего рода частный клуб, в котором немецкие и американские банкиры и предприниматели могли проводить дружественные и взаимовыгодные встречи в то время как, по словам немецкого еженедельника “Der Spiegel” в 1997 году, «далеко от нейтральной и идиллической страны, в которой находились они сами, солдаты их соответствующих стран были заняты тем, что безжалостно убивали друг друга по всем фронтам».³⁹⁶ (Поль Валери выразил это в конце Первой мировой войны такими словами: «Война – [это] резня людей, которые не знают друг друга, на благо людей, которые знают друг друга, но друг друга не убивают».) БМР был похож на своего рода улей, который гудел от американских банкиров, промышленников и адвокатов, а также их немецких коллег. Последние даже включали ряд высокопоставленных нацистов, в том числе воротил СС, которые приезжали в Швейцарию с золотом, награбленным у убитых евреев, для того, чтобы оплачивать покупку всякого вида импортных товаров, таких, как железная руда из Швеции или вольфрам из Португалии, которые были нужны для того, чтобы продолжать войну так долго, как это только будет возможно³⁹⁷. Видное место среди американцев, которые вращались вокруг БМР, занимал Аллен Даллес, агент OSS в Швейцарии с 1942 года, который был другом Маккитрика. Его брат, Джон Фостер Даллес, тем временем служил адвокатом БМР в Нью-Йорке. Разве не логично предполагать, что БМР мог быть вовлечен в репатриации прибылей немецких отделений американских корпораций, другими словами, денег, накопленных такими людьми, как клиенты и партнеры вездесущих братьев Даллес? Неудивительно, что корпорации и банки, которые принимали участие в этих операциях, всегда соблюдали самую большую осторожность. Но некоторая информация тем не менее стала достоянием гласности. Известно, например, БМР оказался достаточно любезным, чтобы переправить нефтяному магнату УильямуДэвису Родосу через Лиссабон и Буэнос-Айрес часть прибыли от его немецкой дочерней компании Eurotank Handelsgesellschaft, находившейся в Гамбурге³⁹⁸.