Запах жизни
К Новому году японцы освоили выпуск новых освежителей воздуха. Названия у них длинные и печальные. Например: «Первый поцелуй на чертовом колесе в городском парке культуры и отдыха в районе Тенпозан (Токио)». Или: «Запах шеи официантки в портовом кабаке (Осака)».
Дело хорошее. Я, правда, не думаю, что попадание будет стопроцентным, – в конце концов, даже цвета воспринимаются двумя разными людьми неодинаково, что уж говорить о такой тонкой материи, как запах… Блок считал, что девятисотые годы в начале были розовыми, а потом стали лиловыми; Белому они виделись сначала багряными, а потом типа золото в лазури… Однако запах первого поцелуя на чертовом колесе в парке культуры и отдыха имени Горького (Москва) я, пожалуй, разложил бы на составляющие: это запах дешевеньких духов, которыми пользовались наши девушки («Клима» – это был потолок, они редко встречались, чаще какая-нибудь «Ночная фиалка»), и запах тополей – дело ведь происходит где-нибудь в мае, парк Горького только что открылся; и немного еще пахнет водой и тиной от прудика внизу, и с прудика доносится визг и стук – катамараны сталкиваются с лодками… Что это были бы за освежители воздуха, вобравшие в себя главные запахи жизни? «Запах сентябрьских кленовых листьев по дороге из школы через сквер на улице Дружбы (Москва)» (хорошо бы с шуршанием. Как они шуршали!). «Первая после зимы поездка на дачу на излете эпохи застоя» – с вкраплениями сосисок и картошки на свежем воздухе. «Первая ночь с любимой после страшного количества бухла в гостях у друга» – помнится, пили калгановую настойку, оказавшуюся сильным слабительным. Запах калгановой настойки, кто имитирует тебя?!
Японцы, как всегда, мудры – зря, что ли, они впереди планеты всей в смысле технологий? От жизни остаются не свершения, не тома, не политика (которая вся сводится к повторениям давно известных ситуаций), а вот именно что запахи. Страшно, конечно, если нечего вспомнить, кроме запаха шеи официантки в портовом кабаке. Никогда не нюхал портовых официанток. Но вот шапка ребенка, вернувшегося с мороза… или разгоряченная дочь, прибежавшая со свидания и пахнущая духами, легким алкоголем и чужим табаком… хорошо, подчеркиваю, если чужим… Нет, что вы ни говорите, а жизнь все-таки состоялась. От всего Пруста остался один вкус печенья, размоченного в липовом чае, – но это, как выясняется, не так мало. Кто там сейчас помнит злоключения Альбертины и его метания по этому поводу? А липовый чай с печеньем – это навеки.
С Новым годом, господа. Нет никаких итогов уходящего года – ушел, и ладно, и спасибо за все, и дай бог, чтобы следующий был не хуже. Но вот запах искусственной елки, доставаемой с антресолей, и мандаринов (куда без мандаринов?!), и хлопушечного пороха, и студня, и духов, естественно, потому что какой праздник без женщины… все это, в общем, и есть смысл. Поздравляю всех с возвращением самого эфемерного запаха и самого грустного праздника. Подозреваю, что так пахнет само время – советским шампанским с легким оттенком дрожжей, духами, порохом и морозным ветром из форточки, открываемой ровно в полночь, чтобы выпустить все старые запахи и впустить все новые.
