13
В конце 1788 года популярность Мирабо стремительно растет. Вообще приобретение популярности в минимальный срок – вещь не такая уж редкая, писал же Байрон о себе: «Однажды утром я проснулся знаменитым». Но в годы революции можно быстро приобрести репутацию – и очень быстро ее потерять. Подобных случаев в годы революции сколько угодно: герцог Орлеанский; популярный, почти обожествляемый министр Неккер; лидер Национального собрания Мунье; жирондистская вакханка Теруань де Мерикур; наконец, Робеспьер… Да что говорить – сам Конвент как целое за 2–3 года прошел весь путь от неслыханной популярности до всеобщей ненависти.
В годы революций люди ищут чудотворца. Слова Интернационала:
Никто не даст нам избавленья —
Ни бог, ни царь и ни герой…
поются, но не воспринимаются. Люди именно желают найти «бога, царя и героя» в одном лице. Находят его – как правило, это бывает очередной проходимец. Но в любом случае оказывается, что он неспособен чудом преобразовать все, что нужно, и именно так, как нужно. И поклонение, доходящее до обожествления, переходит в ненависть.
Но Мирабо и здесь оказался уникален. Получив популярность, он сохранил ее до самой смерти, правда, смерть была уже близка: ему оставалось жить меньше трех лет. Но для революционной эпохи три года – это три столетия.
Что же произошло?
В Эксе начался избирательный процесс. Поначалу Мирабо надеялся быть избранным от второго сословия, т. е. от дворянства. Но его репутация портила дело, а главное – против него был могущественный клан Мариньянов, семья его жены Эмили. Ему отказали в праве баллотироваться по формальным причинам.
Не растерявшись, Мирабо идет баллотироваться от третьего сословия. Но скажем больше: свое поражение он превратил в победу, распространив в печати свою речь, которую ему не позволили произнести в собрании знати. Именно там прозвучали знаменитые слова:
«Мои предки, изгнанные из бушующего города, сто двадцать лет назад нашли приют в этой провинции… Я не собираюсь отказываться от их принципов на их могилах. Я хотел, хочу и всегда буду хотеть мира. Но я не верю, что долгий мир может иметь иную основу, кроме справедливости, или что революции, уже произошедшей в общественном мнении, можно помешать. <…> В любой стране, в любую эпоху аристократы беспощадно преследовали друзей народа; и если, по прихоти судьбы, таковой рождался в их среде, именно на него они обрушивались со всей силой, стремясь внушить ужас выбором жертвы. Так погиб последний из Гракхов от руки патрициев, но, сраженный смертельным ударом, он швырнул прах к небесам, призывая месть богов; и из этого праха родился Марий, великий не столько тем, что истребил кимвров, сколько тем, что поразил в Риме родовую аристократию».
Популярность Мирабо нарастала. Но тут события приняли совершенно иной оборот.
