Когда и почему «реформа» обернулась революцией?

Слухи о смерти могут быть двадцать раз «сильно преувеличенными», а на двадцать первый все же оказаться правдой. Вспомним, к примеру, как Советскому Союзу пророчили гибель и в 1920-е, и в 1930-е годы, не говоря уже о 1941-м. Все слухи оказались ложью. А потом, наконец, стали правдой.

Французскому режиму пророчили гибель не столь часто, как советскому, но и такое случалось. В годы Столетней войны казалось, что с Францией покончено; немногим лучше было в годы 40-летней гражданской войны между католиками и гугенотами в XVI веке. Наконец в царствование Людовика XV тоже был момент, когда казалось – вот-вот все рухнет.

Это было, когда по всей Европе громом отдавались сочинения Вольтера, Руссо, Дидро – называем только самые громкие имена. «После нас хоть потоп», – говорили тогда, надеясь только, что это случится после их смерти – на большее не рассчитывали.

В сравнении с кризисами XIV или XVI века проблемы Франции 1780-х годов казались пустяками. Ну да, были проблемы, но в сравнении с прошлыми веками это разве проблемы? Нельзя даже сказать, что совсем не было настоящих государственных деятелей. Многие министры были дрянными или ничтожествами, но были и люди широкого кругозора, вроде Тюрго, герцога Шуазеля или графа Верженна. Ну да, нет денег, нехорошо, но разве это катастрофа?

Конечно, все понимали: надо что-то менять. Надо устранять злоупотребления. Но никто не предвидел масштаба перемен, к которому приведет невинный созыв нотаблей в 1786 году.

Ведь даже и четыре года спустя, в 1790 году (шел уже, фактически, пятый год революции), – все важнейшие участники видели в событиях, как правило, только одну сторону. Так, Лафайет видел революцию как создание новой конституции (ее действительно написали, только она просуществовала лишь год) – это, дескать, главное, а все прочее – случайное и наносное. Король видел в происходящем прежде всего крупную реформу, герцог Орлеанский – крупный мятеж, что-то вроде Фронды на новый лад. Все они были в некоторой степени правы, и все были не правы в главном: принимали одну из сторон происходящего за суть события. Ну, а народ… народ, надо полагать, прежде всего радовался, что унижены сильные мира сего. И как всегда, жаловался на судьбу.

Так, может быть, правы те, кто утверждал, что революцию вызвало случайное стечение обстоятельств, ее можно было избежать?

Что ж, посмотрим вначале, каковы были субъективные факторы, предопределившие такой, а не иной ход событий.