Во второй половине дня 20 июля, ближе к вечеру, автомобиль, в котором находились Отто Йон и доктор Вольгемут (последний был за рулем), пересек секторальную границу в районе улицы Инвалиденштрассе. Их встретили Кучин и Шабров. Они доставили гостей на нашу служебную виллу в Вайсензее. Здесь прошла первая беседа президента ФВОК с генералом Питоврановым. За кулисами, так сказать, на подхвате, расположились мы с Кучиным и Шабровым. Кстати, Вольгемут при беседе тоже не присутствовал. Он остался в холле, ожидая конца беседы, чтобы доставить Йона обратно в Западный Берлин. Разговор, как у нас водится, шел за столом, уставленным деликатесами в русском стиле и всевозможными крепкими напитками.

После обмена приветствиями, немного присмотревшись друг к другу, собеседники перешли к делу. Йон держался свободно, разговор протекал в заинтересованных тонах. Гость в принципе согласился на взаимный обмен информацией о немецких военных преступниках и нацистах, которых ФВОК и МВД уже установили и обнаружат в дальнейшем на подведомственных территориях, и о деятельности неонацистских организаций. Кроме того, Йон долго обговаривал возможность политического сотрудничества, чтобы ускорить процесс объединения Германии по схеме, предложенной Москвой, и выразил согласие сделать все от него зависящее, чтобы эта схема быстро воплотилась в жизнь. Однако пойти дальше и взять на себя какие-либо обязательства агентурного характера шеф западногерманской контрразведки решительно отказался.

Питовранов пытался нажать на собеседника. Используя имевшуюся у него агентурную информацию, он нарисовал ближайшее будущее президента ФВОК в самых мрачных красках, что, в общем-то, соответствовало действительности. Генерал предупредил Йона, что он переоценивает свои возможности, так как через считанные недели канцлер Аденауэр наверняка уволит его в отставку. В такой ситуации ему, Отто Йону, лучше остаться здесь, в Восточном Берлине, и начать активную деятельность в Комитете за единую Германию. Ведь все идет к тому, что через некоторое время будет создано общегерманское правительство. Йон, конечно, войдет в его состав и получит по праву один из руководящих постов. Объединенная Германия и ее народ обретут новую жизнь. И это случится не в последнюю очередь благодаря ему, доктору Йону.

Шефа боннской контрразведки это заинтересовало, но он колебался и никак не мог решиться на то, чтобы дать согласие. Между тем частые возлияния привели к тому, что он сильно опьянел. Внезапно, как это с ним нередко бывало, Йон потерял контроль над собой, речь его стала бессвязной, он начал буйствовать. Дальнейшая беседа с ним потеряла смысл.

Тогда, чтобы наш невменяемый гость успокоился, ему незаметно дали таблетку обыкновенного снотворного. Он быстро заснул, и его перевезли в другой район Восточного Берлина – Карлсхорст, где размещалась наша служба. Мы решили дать ему возможность прийти в себя и продолжить утром разговор.

Ожидавший в холле виллы конца затянувшейся за полночь беседы доктор Вольгемут, узнав, что его подопечный остается в Карлсхорсте, сразу смекнул что к чему.

– Я не могу возвращаться назад без Йона! – вскричал он. – Ведь меня схватят и обвинят в том, что похитил или даже прикончил его. Я должен быть здесь вместе с ним и ждать, чем закончится это дело.

Мы согласились с Вольгемутом. Но тут он выдвинул новое требование: дать ему возможность поехать в Западный Берлин и привезти сюда свою гражданскую жену, которая работала у него ассистенткой и ждала от него ребенка. Никакие уговоры отказаться от такого шага ни к чему не привели, и мы вынуждены были разрешить любвеобильному эскулапу привести в Восточный Берлин свою пассию. В дальнейшем мы отправили эту сладкую парочку в Ялту, тогда как Йона поселили в Гаграх. Затем Вольгемут жил и работал в Восточном Берлине. После бегства экс-президента ФВОК в Западную Германию эскулап вернулся в Западный Берлин. Боннские власти отдали его под суд, но Вольгемут был оправдан и отпущен на свободу. Выдвинутые против него обвинения, в частности и то, что он наркотизировал главного контрразведчика Бонна и в бессознательном состояния вывез его в Восточный Берлин и передал сотрудникам советской секретной службы, не нашли подтверждения. Во-Во продолжил врачебную практику в Западном Берлине. В 1979 году он умер.